Коммерческая революция состоит в постепенных товаризации и монетизации смыслов, то есть в превращении самой деятельности и ее продуктов в товары, имеющие цену, и в деньги для покупки этих товаров. Если товаризация это превращение смыслов в востребованные на рынке потребительные ценности, то монетизация это превращение количества деятельности, общественно необходимого для производства этих потребительных ценностей, в стоимость. Производитель превращает свою деятельность в товар и монету лишь постольку, поскольку он производит общественно необходимый продукт при общественно необходимых затратах деятельности.
Коммерциализация не сводится только к распространению и расширению торговых и финансовых операций, она полностью меняет саму природу самовоспроизводства, ведет к превращению натурального хозяйства в товарное производство. Само представление о стоимости как устойчивой меновой ценности товаров, не зависящей от условий отдельных сделок, но будто бы коренящейся в природе самих обращающихся вещей, появилось только в коммерческом обществе-культуре. Деятельность и ее продукты все больше превращаются в потребительную ценность и стоимость, а возрастание сложности деятельности принимает форму возрастания стоимости:
«Как активный субъект этого процесса, в котором она то принимает, то сбрасывает с себя денежную и товарную формы и в то же время неизменно сохраняется и возрастает в этих превращениях, стоимость нуждается прежде всего в самостоятельной форме, в которой было бы констатировано ее тождество с нею же самой. И этой формой она обладает лишь в виде денег. Деньги образуют поэтому исходный и заключительный пункт всякого процесса возрастания стоимости» (Маркс и Энгельс 1954-1981, т. 23, с. 165).
Коммерческая революция приводит как к увеличению доли смыслов, которые становятся товарами и деньгами, так и к повышению устойчивости товарно-денежной формы смыслов. В коммерческом обществе-культуре отдельные люди и их деятельность не изолированы друг от друга в обособленных общинах, как это было свойственно для традиционного общества, а связаны в единой системе, в которой отношения смыслов технологий, институтов и идей приобретают большее значение, чем отношения людей:
« Подчинение экономической системы рынку влечет за собой колоссальные последствия для социальной организации: ни более ни менее как превращение общества в придаток рынка. Теперь уже не экономика «встраивается» в систему социальных связей, а социальные связи в экономическую систему. Первостепенная важность экономического фактора для самого существования общества исключает любой иной результат. Ибо коль скоро экономическая система организована в виде самостоятельных институтов, основанных на специфических мотивах и предоставляющих особый статус участникам экономической деятельности, общество должно быть устроено таким образом, чтобы обеспечивать функционирование этой системы согласно ее собственным законам. Таков смысл общеизвестного положения о том, что рыночная экономика может функционировать только в рыночном обществе» (Поланьи 2014, с. 70).
Коммерческое общество представляет собой принципиально новый этап в эволюции общества-культуры, когда традиционная аграрная община постепенно вытесняется промышленным обществом-системой. Система образуется дифференциацией и интеграцией людей и смыслов. Дифференциация состоит в том, что люди специализируются и конкурируют, смыслы разделяются и умножаются. Интеграция общества-системы происходит и со стороны смыслов в виде их сложения, и со стороны людей в виде кооперации и администрации:
« Развитие организма будь то социального или естественного обусловлено углубляющимся разделением функций между его различными частями, с одной стороны, и все более тесной связью между ними с другой. Каждая часть становится все менее и менее самообеспечивающейся, ее благосостояние становится все более и более зависимым от других частей, вследствие чего всякое нарушение в одной части высокоразвитого организма скажется также и на других его частях. Это возрастающее разделение функций, или, как его называют, дифференциация, проявляет себя в промышленности в таких формах, как разделение труда, развитие специализированных квалификаций, знаний и машин, тогда как интеграция, т. е. усиливающаяся глубина и прочность связей между различными частями производственного организма, проявляется в таких формах, как возрастание надежности коммерческого кредита, средств и навыков общения при помощи морского и шоссейного транспорта, железных дорог и телеграфа, почты и печатного станка» (Маршалл 2007, с. 266).
Для античности было характерно противостояние двух пиков на адаптивном ландшафте смыслов: цивилизации и варварства. Коллапс Западной Римской империи привел к очередным «темным векам» и выравниванию ландшафта: бывшие варвары интегрировались в латинское общество-культуру, а бывшие римские провинции интегрировались в варварские государства. Это создало условия для поиска новых социально-культурных пиков. Последовавшее развитие сельского хозяйства в Европе стало предпосылкой для коммерческой революции, зарождение которой можно отнести уже к X веку (см. Lopez 1976, p. 56; Malanima 2009, p. 278).
Причины коммерческой революции, произошедшей в Европе, следует искать в особенностях дифференциации и интеграции средневековых европейских обществ-культур, в уровне их разнообразия, связности, взаимозависимости, способах обучения людей и адаптации смыслов. Источником социально-культурного разнообразия в Европе являлись как природные, так и культурные причины. Среди этих причин сложный рельеф местности, в котором равнины перемежаются горами, многочисленные реки вдаются в сушу, а многочисленные полуострова вдаются в море (см. Галор 2022, с. 211-212). Еще одна причина связана с положением Европы на краю Евразии. Средневековая Европа была конечным пунктом для переселения многих народов, ее можно назвать страной мигрантов и их потомков. Даже те великие переселения по евразийским степям, которые непосредственно не затронули Европу, повлияли на ее развитие: монгольские армии открыли пути, по которым из Китая на запад пришли четыре великих открытия компас, порох, бумага и книгопечатание.
Коммерческая революция началась благодаря постепенному повышению производительности в сельском хозяйстве, но свою точку опоры она нашла в городах, прежде всего в городах-государствах Италии. Это видно, например, по развитию бухгалтерского учета. Метод двойной записи первыми открыли инки благодаря особенностям кипу, но европейцы открыли его самостоятельно. В конце XIII начале XIV века им пользовались Аматино Мануччи, ведя записи для компании Джованни Фарольфи, и счетоводы Генуэзской республики, но его история в Европе, видимо, уходит в более ранние времена. Лука Пачоли в 1494 году изложил принципы двойной записи в виде практического руководства. Как отмечал Вернер Зомбарт, двойная бухгалтерия проложила дорогу для капитализма, поскольку послужила систематизации коммерческой деятельности (Sombart 1919-1927, Bd. 2, Hbd. 1, S. 118-119).
Деньги как вещественное выражение стоимости зарождаются в торговле как совокупности разрозненных актов обмена. Но стоимость как общественно необходимая масса потребительных ценностей, как общественно необходимое количество воплощенных в них культурных битов, получает свое полное развитие лишь в товарном рынке как системе обмена. Лишь тогда деньги перестают быть потребительной ценностью и становятся стоимостью, когда они теряют всякую иную полезность, когда их единственной полезностью становится выражение стоимости. Золотая монета еще не является окончательной формой денег, поскольку она может быть переплавлена в украшение или технический элемент. Подлинными деньгами становятся лишь кредитные, или фиатные, деньги.
Эпизодические займы не формируют кредит, кредит формируется лишь системой финансового рынка, на котором происходит умножение денег благодаря механизмам кредитной эмиссии выпуска кредитных денег в виде бухгалтерских записей и коммерческих документов поручений, чеков, векселей, банкнот и т. д.:
«Неограниченный кредит был великой смазкой коммерческой революции. Это было совершенно новое явление. Мы видели, что греко-римская экономика была хорошо обеспечена наличными деньгами всех видов, но плохо подходила для коммерческого кредита в больших масштабах, и что экономика варварской эпохи испытывала недостаток как в наличных деньгах, так и в кредите; она никогда не уходила далеко от земли. Взлет следующего периода был вызван не массовым вложением наличных денег, а более тесным сотрудничеством людей, использующих кредит. Это произошло не в Германии, где между X и XII веками начали действовать новые серебряные рудники, а в Италии, где пропасть между аграрными капиталистами и купцами сузилась. Некоторые представители низшей знати извлекли из сокровищниц драгоценные металлы, купцы превратили слитки в монеты, матросы и солдаты распорядились военными трофеями. Эти скромные вклады в капитал имели большое значение, потому что кредит позволял небольшим вложениям наличных денег работать одновременно более чем в одном месте» (Lopez 1976, p. 72).
Коммерческая революция состояла в интеграции разрозненных актов обмена в единую систему рынков и дифференциации средневекового общества, в ходе которой сформировалась новая категория людей, активно участвовавших в товарно-денежном обмене коммерческая категория. К этой категории мы относим людей, существование которых в значительной степени зависело от товарно-денежных операций, но которые в прочих отношениях принадлежали к самым разным сословиям и специальностям: купцов, которые расширяли свои торговые и финансовые предприятия; некоторых феодалов, которые переводили своих крестьян с натуральных на денежные повинности; фермеров, которые торговали на местных рынках излишками своей продукции; ремесленников, которые объединялись в гильдии для совместной закупки сырья или продажи готовой продукции; поденных рабочих и наемных солдат, продававших свои труд и самую свою жизнь. Появление коммерческой категории само по себе еще не означало падения традиционного общества с его общинами и усадьбами, поскольку производство продовольствия росло медленными темпами и сдерживало рост городов. На первых порах коммерческая революция лишь разжигала новые потребности верхов, но не давала новых средств для их удовлетворения:
«До Добба считалось, что интенсификация рыночного обмена и возрастающая роль денег привели к упадку феодализма. Напротив, Добб показал, что деньги и обмен на самом деле укрепляют крепостничество и феодализм. Возникновение купеческого капитала было вполне совместимо с феодализмом. Скорее, причиной кризиса системы была экономическая слабость феодального способа производства в сочетании с растущей потребностью правящего класса в доходах. Отсутствие стимула к труду и низкий уровень техники ограничивали производительность труда крестьян. Дальнейшее развитие производительных сил было сковано эксплуатацией со стороны высшего класса» (Heller 2011, p. 26).
Вместе с тем коммерческая революция впервые открыла возможность для накопления стоимости в руках коммерческой категории и для инвестиций в технологии. Прежде всего это касалось транспорта вспомним каравеллу, компас и другие усовершенствования в перевозках на дальние расстояния. Если образование коммерческой категории было одним из ключевых событий дифференциации, необходимой для образования общества-системы, то рынки, транспорт и связь играли важную роль в его интеграции. Однако наиболее видную роль в интеграции общества-системы, складывании коммерческого общества, сыграли государства.
«Две руки» общества-системы
Вождество или империя как механическое соединение общин, скрепленных между собой союзами или силой оружия, не образуют социально-культурную систему. И вождество, и империя, как бы велики они ни были, образуют лишь административно-политическую надстройку над традиционным общинно-культурным базисом. Всепроникающая система смыслов образуется лишь по мере того, как борьба национальных государств, религиозные споры и конкуренция на мировом рынке разрушают традиционные общины и ставят безличные законы, контракты и выгоду на место персонифицированных традиций, взаимности и репутации.
С постепенным исчезновением старой античной границы между цивилизацией и варварством пришла новая социально-культурная граница между мировыми религиями. Мировая религия создает общество-культуру, выходящую за пределы общин и политий, и тем самым создает новые условия для общения людей и возрастания смыслов. Мировые религии в не меньшей степени, чем мировые империи, стали предтечей мирового рынка. Христианско-мусульманское соперничество вело к крестовым походам, падению Константинополя и Реконкисте которые, в свою очередь, стали крупнейшими вехами на пути к Великим географическим открытиям. Европейская коммерческая революция началась с небольших изменений в сельском хозяйстве, обращении и потреблении, но свой основной толчок она получила от географических открытий, которые принесли в Европу новые смыслы и создали новые потребности. Географические открытия, колониальные захваты и дальняя торговля стали теми решающими событиями, которые превратили локальную европейскую культуру в мировую капиталистическую систему разделения, умножения и сложения смыслов:
«Ортодоксальное учение начинало с постулирования склонности индивида к обмену, дедуцировало из нее логическую необходимость появления местных рынков и разделения труда и, наконец, выводило отсюда необходимость торговли, в конечном счете торговли внешней, в том числе даже торговли дальней. В свете наших современных знаний мы должны почти полностью изменить порядок аргументации: действительным отправным пунктом является дальняя торговля, результат географического размещения товаров и обусловленного географией же разделения труда» (Поланьи 2014, с. 72).
Капиталистическая система построена на постоянном возрастании смыслов, любой перерыв в таком возрастании ведет к ее кризису. Условием для возрастания смыслов, в свою очередь, является расширение общества, на которое она опирается, вовлечение в систему смыслов все новых и новых людей будь то за счет роста рождаемости, захвата колоний, расширения международной торговли, иммиграции или каких-либо иных способов. Возрастание смыслов требует разделения деятельности, разделения труда, а масштабы разделения труда, как заметил Адам Смит, ограничиваются размерами рынка, то есть размерами общества:
«Так как возможность обмена ведет к разделению труда, то степень последнего всегда должна ограничиваться пределами этой возможности, или, другими словами, размерами рынка. Когда рынок незначителен, ни у кого не может быть побуждения посвятить себя целиком какому-либо одному занятию ввиду невозможности обменять весь излишек продукта своего труда на необходимые продукты труда других людей» (Смит 1962, с. 30).
Расширение общества-системы ведет к складыванию все более сложного социально-культурного порядка. Перефразируя Зигмунта Баумана, для расширенного самовоспроизводства характерно постоянно возрастающее количество возможных состояний общества-культуры, все больше информации требуется для полного устранения всей неопределенности относительно его фактического состояния (см. Bauman 1973, p. 52). Нужно еще раз повторить, что социально-культурный порядок не сводится к институтам как нормам общения, он включает в себя также технологические и психологические нормы. Упорядоченные структуры и паттерны являются способом сокращения неопределенности. « Мы все согласны с тем, что мы имеем в виду, когда используем термин структура как в широком смысле антоним беспорядку» (Bauman 1973, p. 54).