Жаль, что у меня нет рук. Не могу пощупать, из чего сделана эта красивая безделушка, а так хочется! Хотя в призрачном существовании есть свои плюсы. Например, меня совсем не парит, что я как бы умер. Сколько забот сразу забрал у меня тот опарыш! Ничего не жмёт, ничего не трёт, ничто не потеет, не мёрзнет, никуда не давит и никуда не тянет. Нет никаких нужд и потребностей, жажды и желаний не испытываю. Все тревоги, сожаления и переживания остались там, в переваренном опарышем бульоне. Думается легко. Свободно. Я умер?
И чё? Я же вот он! И это как его? А-а! Холодное сияние чистого разума! Во!
О, ама сори, мэм! Слушаю!
Когда началось само Вторжение, то было, конечно, трудно. Но люди и демоны, не прекращающие войн и стычек меж собой все эти годы, дружно поднялись против новых захватчиков. Простой резни у новых чужаков не получилось. Новые народы мира сражались яростно. И даже слишком яростно. До безумия.
Ага! А вот это я уже слышал. Тоненькая, почти прозрачная девочка с красным даром часто рассказывала сказки про это. Это значит, что история этого мира близится к завершению. Ну, или хотя бы к настоящему моменту. Конец истории звучит слишком пафосно. До дрожи пафосно. Безнадёжно пафосно.
С началом яростных битв я опять стала Воплощением Смерти. Жажда убийств настолько поглотила меня, что ничего разумного во мне не осталось. Возможно, что я опять стала убивать всех подряд, не разбирая. Потому я и не могу вспомнить, кто сбросил Рок на мир. Я оказалась прямо под ударом. И очутилась уже здесь. В таком же виде, как ты сейчас.
Останавливаюсь, кручусь в поисках силуэта в плаще, а не найдя, кланяюсь на все четыре стороны, приложив правую руку к тому месту, где раньше во мне билось моё сердце. Моё нынешнее состояние мне определённо нравится.
И мне понравилось. Покой, которого мне не хватало многие, многие века. Только вот, весь Храм был завален телами. Они копошились, как куча червей. Я ужаснулась. Я вспомнила то, что так хотела забыть. И забыла, на века. Пришлось вспомнить. Что я их всех убила! Но они поднялись. Как молчаливый укор мне. Мрачная усмешка богов. Века не тронули никого их них тленом. И даже души всех этих людей и живущих оказались в тысячелетнем заточении этих тел. Они не помнили ничего, кроме бесконечного страдания. В их глазах был только один день день их гибели. По кругу, день за днём, лето за летом, века. Страдание их перерабатывалось осквернённым Камнем Истины, порождало Скверну. Это было ужасно. Я лишь прикоснулась к их боли. И от этого чуть ещё раз не развоплотилась. Уже навсегда.
Верю. Даже представить подобное страшно. Не то что прочувствовать! Тысячи и тысячи мгновений смерти. И ничего кроме смерти! Ох-хо-хо!
Я создала Личинку. И она избавила их от их бренных оболочек. Но души их были всё ещё здесь. Купол Храма ещё стоял. И я убрала его. Я не знала, что в мире Потоп. Все Души ушли. И пришла Большая Вода.
Так вот почему Пустоши образуют круг стен Чаши! Купол сдержал селевые потоки. И они уже осели. Купол убрали, вода хлынула, но отложения уже легли там, где они сейчас и залегают. И люди теперь живут прямо на этих отложениях.
Ха-ха! Так это были не подземные тоннели в Столице! Это была сама Столица! Затопленная, скрытая многометровым слоем грязи! А поверх грязи выстроили новый город! Сойти с ума, не вставая! Досталось миру! По самые гланды досталось! По ноздри!
Может быть, что это всё моя вина. И именно из-за меня Рок пришёл в мир. Может, чтобы остановить Воплощение Смерти. Может, и нет. Но тогда я думала именно так. Потому я не стала себя Воплощать. Дала себе зарок, что в мире не будет Матери Смерти. Не будет и Матери Жизни, но и без Матери Смерти!
Логично, ёпта! И самокритично. А эти, пресмыкающиеся?
Да, чужие. Их коварство как раз и проявилось после обрушения Рока. Обездоленные изгнанники своего мира вдруг протянули руку помощи вождям выживших. Но с условиями. И мир перестал быть миром людей. А стал Миром Теней. Тебе надо объяснять, что это значит?
Нет, не надо. Технологии тайного манипулирования и невидимого управления мне знакомы. Знаю не столько, как их применять, сколько вникал в способы не попасть под их воздействие и методы по противодействию манипулированию. Особенно разрушительно теневое управление для тех, кто не догадывается о нём. Первое правило Клуба Теней не упоминать Клуб Теней. Нигде. Никогда. Не упоминать Клуб Теней.
Я и не догадывалась о нём. Была тут. Мне не хотелось даже смотреть на мир вне обводов Храма. Всё, что там было, погружало меня в тёмные пучины отчаяния. Любые мои попытки хоть что-то исправить приводили к обратным последствиям. И я совсем замкнулась в себе. Мне стало глубоко безразлично всё, что происходило. Всё это безумие!
Молчание Воплощения Смерти было долгим. Настолько долгим, что моя тактичность уступила место любопытству.
«Но что-то же положило конец самоизоляции. Или кто-то?»
Игристый. Люди и до него приходили в Храм. И вызывали лишь моё раздражение. Крысы! Приходили грабить!
Ну, да! Люди они такие. Сам такой. Всё, что плохо лежит бесхозное. А вещь не должна быть бесхозной. Не зря говорится, нет хозяина нет вещи. Да те же ваши леса взять! Твои сородичи покинули свои сады, решили дачную пастораль сменить на городские пейзажи, решили из хуторян превратиться в городских, надо ли удивляться, что не стало лесов. Так?
Есть крупица истины в этой мысли. Жизненные токи людей малы. Но даже их хватает, чтобы с веками люди подметили, какое воздействие жизненная сила оказывает на окружающий мир.
Я тоже заметил. Стоит этакий чёрный бревенчатый шалаш, а не домик. Весь уже перекосился. Крыша висит на одном честном слове. А в шалаше живёт бабушка, божий одуванчик. Уже и не ходит почти, разогнуться не может. Никак, ничем она не может поправить дом. Сил уже нет. Но как только божий одуванчик снесли на место вечной прописки, сложился и «шалаш», домик. Как только человеческий дух из него выветрится.
А этот Игристый, он какой-то особенный был? Не человек?
Человек. Чужак. Пришедший из твоего мира.
Ох, ты! Вот где собака порылась, оказывается! Хотя сам знал. Чувствовал, что мир этот для меня чужой. Потому как я сам Чужой! Чувствовал себя иностранцем. Хотя и понимаю всех. Авось, язык тут общий для всех. В тех землях, какие удалось посетить. Так, небольшие отклонения в говоре. До наречий даже не дошли.
И да! Мы, пришельцы такие! Так в чём именно он был другой? Разрез глаз, цвет кожи?
В делах его. Он пришёл не за вещами живущих, что выносит иногда наверх, не за жизнями зверушек. Он вообще не хотел никого убивать. Он не испытывал страха, не излучал злобу. На него и не бросался никто из неразумных. И он сажал семена эвкалипта и ольхи. Так эти древа называются на вашем наречии.
Эвкалипт? Ольха? Он что, подумал, что тут простое болото? Да даже если и так, то ему-то что? Зачем ему осушать болото?
Вот и мне стало любопытно. И об этом я его спросила. Но он не слышал меня. Засадив все семена, что у него были, он выглядел человеком, очень довольным собой и своей проделанной работой. Он сказал тогда сам себе, что этот мир слишком пуст. Пусть маленькая, но роща. И он ушёл. Просто ушёл. А я ждала его. Ведь должен же он вернуться за результатами своего труда? Он не возвращался. А я думала о нём.
Молодец, парень! Сумел расшевелить снежную королеву, пробить ледяной панцирь равнодушия, прервать её увлекательный процесс выкладывания из ледяных обломков души слова «вечность». Ну-ну, а постельные подробности будут?
Не будет. Но «ледяной панцирь равнодушия», верно, оказался разрушен. И спустя какое-то время я покинула Храм, впервые за многие и многие лета. Я нашла его. Я его опять спросила. И вновь он не услышал меня. Но сопровождать Игристого невидимым бестелесным Духом оказалось очень увлекательно. Его жизнь была насыщенной и очень отличной от жизни прочих людей.
Авантюрист? Так и знал!
Нет. Он был человек-загадка. На первый взгляд он был прост, как и все прочие. Смены фазы Месяца не мог усидеть на месте. Как будто хотел обойти весь мир. Сунуть нос в каждую дыру, какая найдётся! Утащить всё, что, как ты сказал плохо лежит. Но, в отличие от прочих крыс, он не присваивал себе почти ничего. Как и ты, он не обрастал вещами. Только знаниями. Я очень долго не могла разгадать его. И только много позже узнала, что всё это он делал ради одного открыть переход в свой мир. Чтобы вернуться.
А парень-то не промах! Погоди-погоди! Так можно вернуться?! Ха-ха!
А зачем? Собственно, зачем возвращаться из мира Скверны и Бродяг в мир помойки и пид и уродов?
Из-за друга. Мамонта.
Хлопнул себя бестелесной ладонью по бестелесному лбу. Вот оно чё, Михалыч! Вот оно чё! Старые Основатели! Ха! Мамонт, он же Северная Башня, и его друг Многоликий Пересмешник! Ха-ха! Из сказок пламеволосой девочки, что называла Мамонта Дедом. Какой он ей дед? А вот Малышу отец. И Ей муж. Как, гля, тесен этот мир! Как одна, пусть и большая, но деревня! Куда ни пойди, всё одно встретишь знакомых, которые знают твоих знакомых. И все, всё и про всё, про всех знают.
Но я в тот момент испугалась.
Он в тот момент явил свой истинный облик? Оказался оборотнем в погонах?
Ты даже говоришь, как они! голос, которым грохотал мир вокруг меня, выражал довольство и веселье. Да, я увидела его истинный облик. Он был больше живущим, чем все люди. Он не думал о себе, не испытывал низменных страстей. Думал о других. О мире, о людях. Жизнь свою посвятил не себе, а миру. Даже об этих деревьях, которые сажал всюду, где они могли вырасти. Как живущий.
И чего тут страшного? Просто нормальный мужик. Не эгоист. Немного альтруист. Такие, долбанутые создания, иногда встречаются. Бедолаги. Достаётся им всегда по самое не балуйся! Гнобят их, режут, травят, а они, долбаные альтруисты, всё одно нарождаются, как грибы, от сырости и тепла, наверное.
Испугалась я, что он уйдёт. В свой мир. А я полюбила его. Вот чего я испугалась.
Блин, смешно! Воплощение Смерти влюбилась в блаженного альтруиста, разыскивающего способ сквозануть из этого гостеприимного мира. Смешно. И грустно. Любовь богов ещё страшнее их нелюбви. И много-много страшнее ядрён-батона прямо в темечко.
Что это ты наговариваешь на меня?! Хотя Да, ты прав. Урок Рока я помню. Но в тот момент я, как девочка, потеряла от любви голову. Я вернулась сюда, обрела телесную оболочку и поспешила к любимому.
Были бы губы, улыбался бы. Вот мы и подошли к кульминации. Вся эта мировая история была лишь подводка. Мотивирующая подводка к выдаче невыполнимого задания. И выдаче рабочего инвентаря, спецодежды и инструктажа по технике безопасности при работах запредельной опасности.
Опять наговариваешь на меня. Ты прекрасно справился с моим заданием. Даже лучше, чем можно было ожидать.
Ну, а я о чём? Я инструмент. Всего лишь инструмент. Орудие Смерти.
Орудие Жизни, возразил мир вокруг. Я бы объяснила тебе всё и в первый раз. Но ты бы меня не услышал. Я постоянно была рядом. Подсказывала, помогала. Разве ты видел, слышал?
Иногда. Слышал, чувствовал чью-то сверхъестественную помощь.
Да? Об этом стоит поразмыслить. Но ты зря затаил обиду на меня.
Пустое. Не обижен я. На обиженных воду возят. Я лишь делаю то, что умею лучше всего убиваю.
Лучше всех убиваю я, возразил мне голос, убиваю целые миры разом. Целые цивилизации. А сейчас нужно сохранить Жизнь. Ну, может быть, немногое совсем, свершить месть. И в этом лучше тебя у меня нет. И так большая удача, что именно ты попался мне. Я же тогда действовала крайне опрометчиво. Пришлось спешить и использовать подвернувшееся под руку. Тело, какое было. Души, какие оказалась подле. Знания, какие задержались в Едином Поле. Большая удача, что именно твоя душа оказалась моей Рукой. Никак происки да насмешки моего избранника, Игристого Пересмешника! Удача это его стихия.
А как мне-то повезло! Утопиться хотелось!
Прошу простить меня, но покоя дать тебе я не могу, ты мне ещё нужен. Моё вмешательство может привести к очередной гибели Мира. Зло тоже учло уроки и теперь скрывается за народными толпами. А вот ты уже доказал, что умеешь действовать очень точно, на самой меньшей мере зла, из всех возможных. Возможно потому, что ты любишь жизнь, но должен убивать. Вот и делай, что должен!
Понял я уже! Надо заказать себе наколку на затылок. И деловой костюм. Ах, да! Голову же придётся брить. Иначе никакого смысла. Хитман же должен быть лысым! Или сразу заказать у нового тела отсутствие волосяного покрова? А что, нормально! Никогда не любил ежедневный ритуал с мылом и бритвой! А новое тело будет. Я уже услышал, хотя и слушал вполуха, как слушают любой инструктаж, что она обрела телесную оболочку прямо тут. И я тут. Совпадение или не думаю? Вот я и пришёл, куда глаза глядят. Прямо в нужное место. Повезло? Или вновь Пересмешник забавляется?
И кого я должен убить? хотел спросить я, забыв, что у меня теперь нет речевого аппарата. И, как ни странно, мой голос эхом звучит вокруг.
Не знаю, эхом звучит в ответ, это ты сам решишь.
Хм-м! А куда хоть идти? удивляюсь я, ожидая типичного сказочного задания идти туда, не знаю куда, принести то, не знаю что. И искать это, пока рак на горе не свистнет.
Да-да! был мне ответ. Сам разберёшься. У тебя это получается лучше, чем у меня.
Ух, ты! Даже режим свободной охоты! Я так совсем от рук отобьюсь! Свалю куда-нибудь на вольные хлеба, и поминай, как звали.
Ты свободен. Волен сам решать! удаляющимся эхом звучит голос.
А как же морковка?! У ослика под носом должна быть морковка! Так не честно! Мне нужен мотиватор! Ау-у-у! Какой приз будет за выполнение задания?
Тишина. Ну, какое задание, такой и приз! Задание гуляй, мальчик, и приз такой же отвали! Мне нравится. Впервые я в режиме «сопли в свободном падении». Свобода! Я теперь как вольный казак. Посланный по аморальному маршруту.
Мир вокруг тускнеет, грандиозные развалины тают, как мираж в Пустошах. И я оказываюсь в чреве опарыша. Где и был всё это время. Матрица, она же всюду. Не забывай об этом, Нео!
Почему я не истерил по поводу смерти конца жизни? Да, как чувствовал, что ничего ещё не закончилось. Слишком всё было радужно и перламутрово. Никакой боли, экскурсия в женском обществе, лекция на отвлечённые темы смысла бытия. Ага, как же! Никаких рогатых трудолюбивых кочегаров-джамшудов, никаких вечных мучений, никаких котлов с кипящим маслом! Да если каждый из тех, кому я своими руками прервал линию жизни, даст мне по пенделю века буду мучиться в аду! А тут никакого чистилища, никакого ада! Не верю! Мой путь от Столицы до Чаши больше похож на расплату за грехи, чем это послесмертие!
Вижу, как переваренная опарышем смесь меняется. Меня с непреодолимой силой затягивает внутрь. В самого себя, этакого прикольного, прозрачненького, как медуза в Крыму. И невидимого, как мои вежливые и зелёные братья по оружию. Видение раздваивается. Вижу себя и как бы изнутри, и как бы извне. Вижу, как на призрачное невесомое тело наползают мутные струйки иного состава. Как ползут от чайного пакетика коричневые струйки в прозрачном кипятке, только наоборот. Как прокрученная запись заварки чая в обратной последовательности, будто заварка втягивается в пакетик. Так и эти мутные струйки втягиваются в мою голограмму, принимают какую-то форму, уплотняются, материализуются.
И спустя какое-то время, какое именно не могу знать, ощущение времени мне отказало, уже можно было угадать кости. Рыхлые, пористые, но кости скелета под призрачной голограммой моего призрачного тела, к которому я уже начал привыкать. А сквозь рытвины костей угадывается губка костного мозга.
Ха! Как это похоже на работу 3D-принтера! Похудеть! Меня печатают на принтере! Ну, как тут не вспомнить фундаментальное «сначала было Слово». Сначала был Образ. Та самая биоэнергетическая матрица личности. Вот тут изъян. Личности. При отсутствии личности.