Первый кубанский («Ледяной») поход - Волков Сергей Владимирович 12 стр.


В ночь на 1 апреля от Екатеринодара в полной тишине потянулись быстрым маршем куда-то на север уцелевшие остатки армии, а из станицы Елизаветинской вышел огромный обоз с 1500 ранеными и подводой, на которой везли два гроба с телами генерала Корнилова и полковника Неженцева. Обоз растянулся на несколько верст. 64 тяжело раненных добровольца при враче и сестрах милосердия были оставлены в станице в надежде, что красные их не тронут. Большая часть раненых и медицинский персонал были с невероятной жестокостью перебиты отрядом матросов, вступившим утром 1 апреля в Елизаветинскую.

В арьергарде шла бригада генерала Богаевского с батареей. Редкой цепью по бокам подвод шли измученные физически и морально подавленные добровольцы. На заре находившиеся в походном лазарете больные подъесаул С. Краснов и Ф. Рыковский узнали о незаменимой потере в семье лейб-казаков. Генерал Эрдели им лично сообщил о доблестной смерти есаула Я. Рыковского и подъесаула Н. Плеве. На просьбу обоих разрешить им с разъездом вернуться к месту атаки и взять тела генерал Эрдели ответил: «Нельзя, родные, смотрите», и как бы в подтверждение его слов со стороны красных из окраины города раздался орудийный выстрел, и первая шрапнель разорвалась над хвостом обоза.

С рассветом из станицы Андреевской красные повели наступление на голову колонны, стремясь преградить ей путь. Генерал Марков, шедший в авангарде с Офицерским полком и батареей, быстро развернул часть полка и атаковал противника; красные были смяты, отхлынули назад и попали под удар шашек черкесов. Перед вечером колонна прошла брошенные жителями хутора, где немного передохнула и в сумерках вошла в немецкую колонию Гначбау. До крайности утомленные и голодные люди заснули где пришлось. Конная бригада генерала Эрдели прикрывала отход армии с тыла и днем вела бой в районе Екатеринодара и только ночью подошла к колонии. На широкой улице колонии в несколько рядов расположился походный лазарет. В просторных домах устроились на ночлег добровольцы и значительное число раненых. Ночь прошла спокойно.

2 апреля. Здесь Добровольческой армии пришлось пережить моральный кризис и кажущуюся неминуемую гибель. Неудача под Екатеринодаром, первая неудача за весь поход, гибель вождя все сказывалось в этот день.

В колонии выяснилось следующее: Партизанский полк, начав штурм Екатеринодара в составе 800 штыков, к концу боя имел 300; в Корниловском полку осталось едва 100 штыков; Офицерский полк в боях под Екатеринодаром и во время отхода от него потерял 50 процентов своего состава, то есть 350 бойцов, из которых около 80 человек было убито и до 50 пропало без вести. В полку оставалось не больше 400 штыков. Вся армия, начав бой под Екатеринодаром в составе до 6 тысяч бойцов, в колонии имела менее 3 тысяч бойцов и более 1500 раненых. Каковы были силы противника, стало известно позднее: от 40 до 50 тысяч. Известной стала и цифра его потерь до 10 тысяч одними ранеными.

Поползли слухи о необходимости распылиться. Некоторые малодушные срезали погоны и другие знаки Добровольческой армии. 4-я рота Офицерского полка стала у штаба армии и выставила часовых Скученность в небольшой колонии, начавшийся артиллерийский обстрел ее и наступление противника усиливали это подавленное настроение. К счастью, не все этому поддавались. Эта подавленность совершенно не коснулась возглавления армии. Все-таки некоторые ушли (например, командир 4-го кавалерийского корпуса генерал Гилленшмидт со своим вестовым) и бесследно пропали. Потихоньку ушли из наших рядов многие молодые кубанские казаки и возвратились в свои станицы.

Генерал Деникин решил двинуться на север, на станицу Медведовскую, а затем повернуть на восток, чтобы вырваться из густой сети железных дорог, идущих на Екатеринодар, Кавказ и Ростов. Кольцо, сжимавшее измученную армию, охватывало ее все плотней, и нужны были отчаянные усилия, чтобы прорывать его и двигаться дальше. Для большей подвижности приказано было бросить все лишние подводы и часть орудий, так как не было к ним снарядов. Четырехорудийные батареи становились двухорудийными, и при конной бригаде вместо двух орудий оставлено одно. Всех, кого можно, посадить на лошадей. Запас снарядов в артиллерийском парке выражался в количестве 40. Количество подвод уменьшилось на 200. Здесь лейб-казаки вошли в 1-й Конный полк полковника Глазенапа третьим взводом офицерского эскадрона. Взвод принял полубольной подъесаул С. Краснов. Хорунжие Ляхов, братья Чекуновы, подхорунжий Мигулин и казак Харламов получили лошадей убитых офицеров 1-го конного полка.

Чтобы скрыть направление движения армии, пришлось, несмотря на сильный артиллерийский обстрел и наступление противника, остаться в колонии до наступления темноты. Спешно похоронили офицеры в колонии двух своих убитых в бою и отправили в лазарет десяток раненых. В колонии пришлось оставить нескольких умирающих, уже умерших и застрелившихся, похоронить последних не было возможности. Испорченные 5 орудий, брошенное имущество и подводы оставлялись в колонии.

В полной ночной тишине «не разговаривать, не курить»  двигалась по широкой степи колонна длинной лентой обоза в насколько верст. Предстояло снова переходить через железную дорогу, по которой кассировали неприятельские бронепоезда, а на станции стояли готовые к переброске в угрожаемый пункт красные эшелоны. На переход обоза с ранеными через полотно железной дороги нужно было не менее трех часов. В авангарде генерал Марков со штабом и конвоем в 100 шашек и Офицерский полк с батареей. В арьергарде бригада генерала Богаевского с батареей. Конница, и в составе ее взвод подъесаула Краснова с лейб-казаками, была направлена севернее Медведовской для порчи железнодорожного пути и отвлечения внимания противника. Черноземная пыль заглушает стук колес. Даже усталые кони не ржут.

Время подходило к четырем часам утра 3 апреля. В полуверсте от железнодорожной будки и переезда находится станция Медведовская, где, по сведениям, добытым от сторожа, стоят два бронепоезда и два эшелона красной пехоты, частью выгрузившейся и занявшей позицию в районе станции и окопавшейся за кладбищем фронтом к железной дороге, переезду и грунтовой дороге, идущей с переезда в станицу. Генерал Марков отдал короткие, ясные распоряжения подъехавшим к будке начальникам. Прошло с полчаса, как колонна остановилась. За это время части генерала Маркова подтянулись и приготовились к встрече бронепоезда и к атаке станции.

Офицерский полк быстро развернулся фронтом на станцию и перешел в наступление. Уже светало. Преодолев огонь противника, сидевшего в окопах, отчаянным порывом смяли и его. Когда офицерские роты шли в атаку на станцию, походный лазарет и обоз стали быстро переходить через переезд, попадая по пути в полосу пулеметного огня со стороны станции, снова раня проезжавших раненых и тех, кто был у переезда, но это продолжалось короткое время, так как противник был сбит и обращен в бегство наступавшей офицерской ротой. За обозом и походным лазаретом переезд прошла 2-я бригада с батареей. Пробита брешь в кольце красных. Армия вышла из почти безвыходного положения. На бронепоезде захвачено два орудия, 360 снарядов, 100 тысяч ружейных патронов, большое количество пулеметных лент, а на станции в оставленном составе захвачены продукты, белье и медикаменты. Уничтожены полтора бронепоезда, один на переезде, а от другого на станции захвачена половина; другая половина с паровозом успела отцепиться, дала задний ход и скрылась с горизонта. Разъезд под командой подполковника Ряснянского захватил в станице группу комиссаров, а в станичном правлении отобранное у казаков оружие.

Бой у Медведовской является одной из самых ярких страниц истории Первого Кубанского похода. Не останавливаясь в Медведовской, армия, имея в авангарде Партизанский полк, прошла дальше еще 15 верст и остановилась на ночлег в станице Дядьковской, проделав за сутки до 40 верст и проведя весьма серьезный бой.

4 апреля дневка в станице прошла спокойно. Хотя армия и вышла из тесного окружения, но все же оставалась в окружении куда бы она ни двинулась, ей придется снова переходить железную дорогу. Для ускорения движения армии и сбережения сил бойцов генерал Деникин приказал всю пехоту посадить на подводы, и в дальнейшем движение армии от Дядьковской к станице Успенской было отлично организованным маршем для выхода из большевистского окружения.

В Дядьковской выяснилось чрезвычайно тяжелое положение раненых. На некоторых подводах раненые не выгружались трое суток; ни медикаментов, ни перевязочных материалов не было. Смертность усилилась. Генерал Деникин собрал старших офицеров и некоторых общественных деятелей, ехавших с армией, и на совещании было решено оставить в станице наиболее тяжело раненных, не могущих вынести быстрой и длительной езды. В Дядьковской мы еще не знали об ужасной участи, постигшей оставленных раненых в Елизаветинской. Это была тяжкая в моральном отношении мера, но другого выхода у нас не было. Из числа 200 человек, признанных врачами, что они не перенесут перевозки, полки замаскированно увезли с собой около 80 человек. Многие из них умерли в дороге, не вынеся тряски и отсутствия отдыха и ухода.

5 апреля с наступлением ночи не тревожимая противником армия, посаженная на подводы, тронулась из станицы дальше на восток на станицу Журавскую, где был большой привал. Ночью армия благополучно перешла Владикавказскую железную дорогу между станциями Выселки и Козырки.

6 апреля армия переменным аллюром ехала куда-то на восток. В пути были лишь большие и малые привалы. Погода стояла хорошая. Совершив переход в 65 верст, армия остановилась на ночлег в станице Бейсугской.

7 апреля утром армия двинулась быстрым маршем к хутору Владимирскому, где стала на большой привал. Ночью предстояло перейти железную дорогу в очень опасном месте, между станциями Тихорецкой и Кавказской, которые отделяет всего 60 верст, и можно было ожидать нападения противника с двух сторон. Выставив конные заслоны против этих станций, армия ночью в третий раз благополучно перешла железную дорогу между станциями Малороссийской и Мирской. К концу перехода через переезд, уже на рассвете, со стороны Кавказской появился поезд. Он был обстрелян и подбит нашей артиллерией. Он оказался товарным, и с него сгрузили лошадей, перевязочный материал и другое имущество.

8 апреля продолжение ночного марша в 45 верст. Остановка в Хоперских хуторах, но в них армия пробыла недолго, так как обнаружилось наступление противника со стороны железной дороги. Принимать бой в семи верстах от нее генерал Деникин не хотел, и ночным маршем армия двинулась дальше, на станицу Ильинскую, находящуюся в 23 верстах к северо-востоку.

9 апреля вечером армия приехала в станицу Ильинскую и расположилась на ночлег. 70-верстный переход с небольшими привалами сильно утомил и здоровых, и особенно раненых, большинство которых провели весь этот переход не сходя с подвод. За четверо суток армия проделала около 150 верст. Все нуждались в отдыхе. Объявлена дневка, а это значит многое: можно умыться, освежиться; избавиться от покрова пыли, проникшей сквозь одежду до тела; можно снять одежду, обувь, а раненым оставить неудобное ложе. Отдых оказался длительным.

10 и 11 апреля армия оставалась на мосте, несмотря на то что 10-го противник вел наступление небольшими силами со стороны Дмитриевской, легко отбитое 2-й бригадой, после чего конница добила красных, заняв станицу Дмитриевскую. Наступила весенняя теплая солнечная погода. Сады в цвету, поля покрыты молодыми всходами. К этому благополучию присоединились и радостные слухи о восстании казаков против красных на Дону и о захвате донцами Новочеркасска, а также и о влитии в Офицерский полк пополнения 200 кубанских казаков из числа призванных в армию Кубанским атаманом. Генерал Деникин послал из Ильинской разъезд под командой подполковника Барцевича на разведку в станицу Егорлыцкую. 11 апреля день прошел спокойно в Ильинской.

12 апреля армия спокойно и легко перешла в соседнюю станицу Успенскую, находящуюся в 28 верстах к востоку. В этой станице армия оставалась четыре дня. В Успенской были разгружены все подводы с ранеными, и они могли спокойно и более удобно отдохнуть.

Здесь люди помылись в бане, надели чистое белье и привели в порядок одежду, обувь и оружие. Для обеспечения армий были высланы заслоны к Дмитриевской, Расшаватской и посаду Наволокинскому. У последнего пришлось дать бой красным, имевшим там штаб местных большевистских войск. Рота корниловцев в 100 штыков и конница разбили скопище противника, но корниловцы потеряли до 60 человек убитыми. Красные были вооружены французскими винтовками устаревшей системы Гра, и крупные пули с тупыми концами оставляли ужасные разрывные ранения; этим и объясняются такие крупные потери убитыми. В Успенской узнали о начавшемся восстании на Дону.

14 апреля возвратился из Донской области подполковник Барцевич и привел с собой депутацию от донцов, численностью в 17 всадников, из станицы Егорлыцкой, подтвердивших известие о поголовном восстании донских казаков против советской власти. Дальнейший путь армии становился ясным, нужно двигаться на Дон. 14 апреля, в день прибытия депутации от донцов, генерал Деникин произвел первый смотр армии. Полки постарались привести себя в порядок к смотру нового вождя, к которому уже прониклись доверием и глубоким уважением, ибо для всех было ясно, что он вывел армию из тягчайшего положения, спас ее от распыления и вдохнул бодрость в утомленных бойцов. Все же перед генералом Деникиным, подъехавшим к частям с развевающимся национальным флагом, предстали худые, с обветренными лицами добровольцы, одетые в самые разнообразные шинели и тулупы, с нарисованными химическим карандашом погонами и в изношенной обуви. От прежних сомнений и угнетенного настроения не осталось и следа. Общий подъем духа увеличился, когда кое-кто у штаба армии лично видел и разговаривал с прибывшими для связи с Дона казаками Егорлыцкой станицы.

15 апреля генерал Деникин, на основании сведений, привезенных подполковником Барцевичем, и показаний прибывших казаков, решил двигаться на Дон и поддержать восстание донцов. Выступление было назначено с таким расчетом, чтобы ночью перейти железную дорогу между станциями Ея и Белая Глина. Выступать пришлось под прикрытием арьергарда, вступившего в бой с наступавшими с юга ставропольскими красноармейцами. В авангарде двигалась на подводах 1-я пехотная бригада генерала Маркова с батареей. В арьергарде 2-я пехотная бригада генерала Богаевского с батареей. Колонна армии, выступившая после полудня на село Горькая Балка, двинулась сначала на северо-восток для введения в заблуждение противника, а затем уже в сумерках повернула на Горькую Балку. Предстояло пройти более 50 верст по открытой, ровной степи; по дороге ни одного хутора, ни одной хаты. Ночь была темная. В тиши раздавался лишь шум колес многочисленного обоза и топот коней.

16 апреля к рассвету колонна подходила к железнодорожному переезду. Колонна остановилась, ожидая донесения от передового разъезда. Вдруг в ночной тишине послышалось тяжелое пыхтение паровоза; все ближе и ближе, как будто бы остановился на месте. Томительное ожидание откроет нас или нет? Пыхтение паровоза усилилось, ясно было слышно громыхание цепей, стук буферов и шум колес; все дальше и тише пыхтение: поезд прошел дальше. Рассветало. Колонна стала быстро переезжать через железнодорожный переезд. На рассвете красный бронепоезд обнаружил хвост нашего обоза и пытался его обстрелять, но огнем нашей батареи был быстро отогнан, не причинив нам вреда. Последняя линия железной дороги перед Донской областью была пройдена. Это был четвертый переход железной дороги после снятия осады Екатеринодара. Авангард Офицерский полк,  подходя к Горькой Балке, был встречен большими силами красных. В жестокой схватке сопротивление противника было сломлено, и он стал отходить и исчез из поля зрения, а появившийся снова бронепоезд был отогнан огнем нашей батареи, и авангард ворвался в Горькую Балку.

Назад Дальше