Древние авторы позволяют нам до этого момента достаточно полно следовать за движением Селевка, сына Антиоха, к имперской власти. Если бы у нас были сведения, теперь мы должны были бы рассказать, как фактически формировалась восточная империя с полнотой, соответствующей ее важности. Однако соблюдение этих пропорций в рассказе невозможно для историка дома Селевкидов. Он должен воспринимать информацию так, как он ее получил, и не всегда моменты, которые он больше всего хотел бы знать, освещаются для него капризной удачей сохранившихся у нас свидетельств. Он вынужден потратить целую страницу на инцидент, который, согласно его относительной важности, можно было бы описать в одном предложении, дабы его труд был полным; о развитии событий, которому он хотел бы посвятить целую главу, он может получить информации только настолько, чтобы хватило на одно предложение. В этот момент перед нами как раз пример такого бессилия историка. После возвращения Деметрия в Вавилон в 311 г. до н. э. Селевк снова стал хозяином своей провинции, и в следующие девять лет (311302 до н. э.) он утвердил свою верховную власть в Иране, а также в долине Евфрата, или, иными словами, над всей восточной частью империи до Яксарта и Инда. Этот голый факт практически все, что можно извлечь из документов.
Только война с Антигоном на западе снова выводит Селевка, как царя Востока, в поле нашего зрения. Здесь в 302 г. до н. э. ситуация была практически такой же, как Селевк оставил ее в 312 г. до н. э. Самым важным изменением было полное истребление древней царской семьи Македонии по мужской линии. Мальчик Александр был убит Кассандром в 311 г. до н. э., а Геракл, незаконнорожденный сын великого Александра, Полиперхонтом в 309-м. Кассандр мог претендовать на то, что наследует эти права по линии своей жены Фессалоники, которая была сестрой Александра Великого. В 306 г. до н. э. Антигон принял титул царя[56]. В следующем году другие династы Птолемей, Кассандр, Лисимах и Селевк последовали за ним. Селевк уже был «царем» для своих местных подданных. Теперь македонцы и греки, допущенные пред лицо царя, видели, что он надел льняную повязку диадему, которая у древних персидских царей была символом царской власти, и официальные греческие документы именуют его царем Селевком[57].
Мы можем здесь остановиться, дабы отметить, что у титула царя не было территориального значения. Эти цари никогда не называли себя царями Египта или царями Азии. Если так их называют историки, то это только для того, чтобы было удобно различать их. Титул передавал, скорее, личные отношения к македонскому народу. В идеале существовала единая македонская империя точно так же, как в Средние века была одна Римская империя[58]. Однако титул македонского царя носили совместно или параллельно многие вожди, точно так же, как титул римского императора носили противостоявшие друг другу западные и византийские правители[59]. Практически, конечно, каждый из правителей должен был мириться с тем, что другие являются царями в пределах определенной территории, сферы их деятельности. Однако их связь с этой сферой никогда не была столь же близкой и существенной, как у короля Англии или Франции с его территорией. Птолемей и Селевкиды до конца оставались македонскими царями, которым пришлось править в Египте и в Азии.
Однако в материальном плане ситуация на Западе мало изменилась с 312 г. до н. э. Антигон все еще прочно держался в Малой Азии и Сирии. Однако его попытки расширить сферу своего влияния были малоудачными. Он вырвал Кипр у Птолемея, и ему удалось осуществлять непрочное влияние на Грецию, но это было самое большее, что ему удалось сделать. И во время осады Родоса Деметрием в 305304 гг. до н. э. война между Антигоном и другими династами, судя по всему, еще продолжала тянуться.
Однако сам тот факт, что власть Антигона за Евфратом заменилась властью Селевка, сам по себе имел судьбоносное значение. Антигон понес огромные утраты в ресурсах, и у него в тылу возникла четвертая независимая власть. Если он не мог наступать против троих своих врагов, то против четверых он не мог удерживать даже свои собственные позиции.
После неудачной попытки завоевания Родоса он в 304 г. до н. э. снова обратился против Кассандра в Греции. Во время отвлекавших его событий последних трех лет его власть над Грецией была практически утрачена. Кассандр и его союзник, бывший регент Полиперхонт, который теперь превратился во что-то вроде кондотьера, восстановили свое влияние практически повсюду, кроме Афин; и Афины находились под огромным давлением. Теперь Деметрий вернулся в Грецию, и в следующем году (303 до н. э.) в ходе победоносной кампании он смел с поля боя войска врагов. Государства Греции были объединены в федерацию под руководством Антигона и Деметрия против Кассандра.
Такие победы были бесполезны. Их непосредственным результатом было возрождение активности союза Кассандра, Лисимаха и Птолемея, к которому теперь добавилась сила Селевка. Пока Деметрий завоевывал Грецию, Антигон продолжал занимать оборонительную позицию в Северной Сирии. В этом центральном регионе дороги, которые вели в Малую Азию из Египта и из Вавилонии, сходились, что давало Антигону равные возможности для того, чтобы наблюдать за Птолемеем и Селевком. Однако весной 302 г. до н. э. союз против него начал действовать. Лисимах пришел из Фракии и, объединив силы с Кассандром, захватил западную часть Малой Азии. Когда Антигон пошел против него, он просто удалился, заняв укрепленную позицию на берегу близ Гераклеи, и был готов встретить врага. В то же самое время Антигону пришлось оставить у себя за спиной дороги на Иран и Египет без адекватной защиты. В такой ситуации было бесполезным то, что Деметрий оказывал сильное давление на Кассандра в Фессалии. Антигон был вынужден отозвать его обратно в Азию и отпустить Грецию.
В ходе всех этих событий летом 302 г. до н. э. Селевк шел из Пенджаба, продолжая продвигаться на запад на огромные расстояния, отделяющие Индию от средиземноморских земель. Когда наступила зима 302/01 г. до н. э., он достиг Каппадокии и разместил здесь свои войска на зимних квартирах[60]. Его сила достигала 20 000 пехотинцев, 12 000 всадников и конных лучников (последние, несомненно, происходили из Центральной Азии), 480 слонов, которых он привел прямо из Пенджаба, и более 100 колесниц с серпами. С ним был его сын Антиох, которому тогда исполнилось двадцать два или двадцать три года.
Весной 301 г. до н. э. он снова двинулся вперед по центральной дороге через Малую Азию. Антигону не удалось помешать ему объединиться с Лисимахом и у Ипса, который лежал на большой дороге[61], ему пришлось встретиться с объединенными армиями обоих царей. Плутарх дает нам рассказ о битве с различными красочными деталями. Как он рассказывает нам, ей предшествовали знамения, предрекавшие катастрофу для Антигона. В ходе битвы Деметрий, командовавший цветом кавалерии своего отца, столкнулся с юным царевичем Антиохом и после блестящей дуэли обратил противников в бегство. Однако его преследование зашло слишком далеко. Это испортило победу. Слоны Селевка бросились между ним и фалангой Антигона. Силы Селевка и Лисимаха окружили эту мощную, но непослушную массу людей, угрожая атакой, но фактически пытаясь напугать войска Антигона и заставить их дезертировать. Большой отряд действительно перешел на сторону победителя. Остальные бежали. Затем отряд копейщиков надавил на то место, где размещался сам Антигон. Кто-то привлек к ним его внимание: «Царь, они метят в тебя!» Старик остался спокоен: «Какая же еще может быть у них цель? Но Деметрий подоспеет на выручку». До конца он верил, что его сын уже рядом, и продолжал смотреть на горизонт. Затем копья поразили его, и он пал, пронзенный со множеством ран. Только Форак из Лариссы остался рядом с телом[62].
Глава 6
От Ипса до смерти Селевка
Битва при Ипсе стала одним из ключевых моментов периода после Александра. Азиатская империя Антигона, которая была очень значимым фактором в истории последних пятнадцати лет, была уничтожена навсегда. Дом Антигона все еще существовал в лице Деметрия, который после катастрофы в сражении при Ипсе бежал в Эфес. На морях его власть была несломленной, и во многих местах в Леванте все еще держались его гарнизоны на Кипре, в Кавне, Тире и Сидоне. Однако на данный момент другие дома практически устранили дом Антигона со сцены. «После битвы цари-победители расчленили всю державу Антигона и Деметрия, словно некое огромное тело, и, поделивши части между собою, присоединяли новые провинции к прежним своим владениям»[63]. Больше всего в территориальном плане выиграли Селевк и Лисимах. Селевк теперь смог аннексировать Сирию, а Лисимах значительную часть территории, которой в Малой Азии правил Антигон; мы не можем сказать, где именно была проведена новая граница[64]. Киликию уступили Плистарху, брату Кассандра.
Был один территориальный спор, который после раздела при Ипсе перешел к последующим поколениям, вопрос, возникший между династиями Селевка и Птолемея по поводу владения Келесирией страной, которую мы зовем Палестиной. Птолемей долгое время хотел завладеть Сирией к югу от Ливана; в ходе войны с Антигоном он много раз захватывал эту страну и вновь терял ее. Когда союз трех царей был обновлен в 302 г. до н. э., Птолемей выговорил для себя эту территорию как свою долю в добыче, и с этим согласились другие. В то самое время, когда Лисимах напал на Антигона в Малой Азии, Птолемей вторгся и оккупировал Палестину. Затем после какого-то ложного сообщения о том, что Лисимах разбит, Птолемей поторопился уйти оттуда. Именно из-за этого действия и возник спор. Селевк и, очевидно, два других царя, чьи войска сражались при Ипсе, считали, что уход Птолемея стал предательством общего дела и что его претензии на Палестину по первоначальному соглашению перестали действовать. С другой стороны, Птолемей считал, что они все еще действительны. Когда Селевк снова пересек Тавр после Ипса, чтобы захватить свои новые сирийские провинции, он обнаружил, что Птолемей снова занял Палестину. Селевк мог получить эту страну только с помощью превосходящей силы. Однако он чувствовал, что его сковывают нормы приличия: он не мог применить силу к Птолемею не только как к старому союзнику, но и как к человеку, которому он был обязан своим собственным взлетом. Он удовлетворился негодующим протестом. Он объявил Птолемею, «что ради дружбы теперь не будет предпринимать активных действий», но что он «должен позже подумать о том, как относиться к другу, который захватил больше, чем ему полагалось».
Фактически Селевк вследствие битвы при Ипсе, можно сказать, занял место Антигона, точно так же, как Антигон занял место Пердикки. Селевк теперь занимал положение, затмевавшее позицию всех других вождей. И соответственно, как в 315 г. до н. э. Антигон оказался в оппозиции к своим прежним союзникам и объединился со старыми врагами, так же получилось и с Селевком. Его соседи Лисимах и Птолемей объединились. Лисимах взял в жены Арсиною, дочь Птолемея. Со своей стороны Селевк стал делать различные предложения скитальцу Деметрию. Он попросил руки Стратоники, его дочери от Филы, дочери Антипатра. Самого Деметрия пригласили в Сирию.
Это предложение показалось Деметрию «неожиданной удачей». Он немедленно отплыл в Сирию со Стратоникой. По дороге Деметрий разорил Киликию, провинцию Плистарха, и унес 1200 талантов из Кинд это были остатки сокровищ Ахеменидов. Деметрий, Фила и Стратоника были приняты Селевком в прибрежном городе Росс. «Эта встреча от начала до конца была поистине царской, свободной от коварства и взаимных подозрений. Сначала Селевк давал Деметрию пир в своем шатре, посреди лагеря, потом Деметрий принимал Селевка на огромном судне с тринадцатью рядами весел. Были тут и совещания, и досужие беседы, и увеселения, тянувшиеся иной раз целый день; наконец, забрав Стратонику, Селевк торжественно отбыл в Антиохию»[65]. О новом союзе объявили греческим городам, которые занимал Деметрий, послы, посланные во имя обоих царей[66].
Когда его положение улучшилось, Деметрий начал замышлять новые набеги. Он занял Киликию; Плистарху, очевидно, пришлось уйти, чтобы пожаловаться своему брату царю Кассандру. Селевк, видимо, предвидел такой поворот событий, поскольку вскоре мы видим, что он пользуется любезностью Птолемея (его отношения с ним, несмотря на вопрос с Келесирией, все еще оставались дружескими), дабы добиться помолвки Деметрия с одной из дочерей Птолемея. Однако новые амбиции Деметрия показали, что дом Антигона еще не был уничтожен, и это в некоторой степени восстановило общее противостояние четырех царей и старого врага. Между Селевком и Деметрием произошел разрыв. Его непосредственной причиной было требование Селевка, чтобы Деметрий продал ему Киликию. Когда Деметрий отказался, Селевк в более угрожающих выражениях потребовал Тир и Сидон, которые все еще удерживали гарнизоны Деметрия. Он получил гордый ответ: даже если бы Деметрию пришлось пережить еще десять тысяч других битв при Ипсе, он не хотел бы, чтобы Селевк стал его зятем из корыстных соображений, и гарнизоны в обоих городах были усилены. Вскоре Деметрий оставил Восток, чтобы восстановить свое положение на другом берегу Эгейского моря.
Годы после Ипса были, несомненно, плодотворными в плане внутреннего развития империи Селевка. Селевк, чьей резиденцией теперь стала Антиохия новый город, который он построил на Оронте вместо Антигонии, мог теперь наблюдать и за Востоком, и за Западом и консолидировать свою власть во всех обширных областях, которыми он теперь стал править. Но опять-таки все свидетельства этого погибли. Только одна административная мера упомянута в наших источниках раздел империи на восточную и западную часть: столица первой находилась в Вавилонии, в новом городе Селевкии-на-Тигре. Здесь сын Селевка и бактрийки Апамы стал наместником царя во владениях за Евфратом[67].
Однако упоминанием об этой мере мы обязаны не ее исторической важности, но тем, что она была связана с сентиментальной историей с оттенком инцеста, которые так нравились грекам в поздние времена. Аппиан рассказывает эту историю значительно подробнее, чем любую часть истории Селевка и его наследников. Вкратце, князь Антиох влюбился в свою юную мачеху Стратонику и молча страдал. Однако, когда придворный врач Эрасистрат обнаружил природу его болезни и открыл ее царю, Селевк с отеческой любовью, которую, как считали, можно было ставить в пример, решил передать свою супругу сыну. Далее, он решился в то же самое время передать ему и восточную часть империи. Созвали собрание всех рангов македонских войск в Антиохии, и царь объявил им о помолвке Антиоха и Стратоники и о назначении их царем и царицей Востока. Чтобы устранить любые подозрения насчет этого союза как отвратительного для морали греков, Селевк следовал закону государственной власти, который Геродот приписывает царским судьям Камбиса[68], тому, что царь выше закона: «Приказ царя делает всякое действие законным» (примерно в 293 до н. э.)[69].
Связь с историей такого рода послужила тому, что эта великая политическая мера была спасена от забвения. В других отношениях история Селевка после Ипса освещается для нас лишь личностью Деметрия, человека-метеора. В 297296 гг. до н. э. умер Кассандр, не оставив после себя сильного наследника. Его старший сын Филипп умер через год после отца; затем царская власть в Македонии разделилась; два других сына, Антипатр и Александр, правили вместе; их дергала за ниточки мать, Фессалоника, дочь великого Филиппа. В этой ситуации у Деметрия появился шанс. Он снова стал постепенно овладевать греческими городами. Дети Кассандра были не в том положении, чтобы помешать его наступлению. Вскоре в доме Кассандра начались открытые конфликты. Антипатр убил свою мать последнюю представительницу старой царской династии, и двое братьев стали бороться друг с другом. Деметрий ворвался в этот хаос и захватил македонский трон (293 до н. э.).