И в чем проблема? спрашивает Блю. Я не понимаю. Это просто больные одичалые.
Вы серьезно? Джейс издает истерический смешок. Проблема в том, что инкубационный период лепры составляет в среднем лет пять-десять, а Фобос только что сказал, что видел среди заразившихся людей агентов иностранной армии, которые прибыли в 20-й район на несколько дней раньше нас! Хочу сказать, это не лепра вовсе!
Тогда что это? Блю разводит руками.
Понятия не имею. Но точно знаю, что за двадцать лет нельзя одичать до такой степени.
Тумблеры в голове щелкают с невероятной скоростью. От страшной догадки холодеют внутренности, но удаленным уголком сознания понимаю, что Джейс прав. Что-то ужасное происходит в Джастифай-сити.
К тому же я не слышал, чтобы от лепры атрофировались мозги, замечает Кайс.
Эта девчонка Зои знает больше, чем говорит, огрызается Джейс. Когда доберусь до нее, вытрясу всю душу!
Все, успокойся. Блю обнимает его за плечи и ласково гладит по спине. Мы обязательно разберемся со всем завтра, а сегодня нужен отдых.
Ах, да, Кайс ехидно прищуривается, я не хочу разрушать таинственную атмосферу Джастифай-сити своими потребностями, но все-таки что у нас будет на ужин?
Стоит ему напомнить о еде, как живот бунтует, требуя положенный паек.
Этому лишь бы брюхо набить. Джейс машет на друга рукой и смеется. У тебя явные проблемы с расставлением приоритетов.
Тут я бы поспорил. Кайс пихает его в бок. Война-войной, а обед по расписанию!
У меня есть консервы и крупа. Стаскиваю рюкзак с плеч и копаюсь внутри в поисках съестного.
Я пока осмотрюсь. Блю уверенными шагами направляется вглубь квартиры. Может, здесь осталось что-нибудь из одежды или какая-нибудь информация о лепрозории.
Она испаряется в полумраке квартиры, красиво вильнув бедром. Самозабвенно перелопачиваю содержимое рюкзака в поисках спичек, которыми запаслась у самолета. На улице быстро смеркается, и внутри хоть глаз выколи. Все разбредаются кто куда. Джейс пытается достучаться до Реверса через личный передатчик, но от него, как и от других связующих устройств, которыми располагаем, нет проку. В этом аномальном месте отказывается работать любая техника. Невольно вспоминаю Руби: она бы наверняка сообразила, в чем причина.
Собрав все, что нужно, отправляюсь на кухню. По моим рассуждениям, в каждом доме есть припрятанные свечи, и этот, к счастью, не становится исключением. Нахожу на антресолях вместе со всяким хламом вроде фотоувеличителя, давно пропавшей консервации и стопок журналов с выцветшими от старости страницами.
Тебе помочь? Кайс, как всегда бесшумно подкравшись, стоит в дверях, сложив руки на груди и прислонившись плечом к дверному косяку.
Просто составь компанию, говорю. А то я начинаю сходить с ума от попыток Джейса связаться с домом.
Смеемся. Расслабляюсь и успокаиваюсь окончательно, чувствуя себя в безопасности. Кайс внимательно наблюдает за каждым движением, глубоко погрузившись в мысли. Мне нравится чувствовать его взгляд на себе. Это единственное, чего он не может лишить меня, так как сам не в состоянии справиться с желанием смотреть.
Почему ты выбрала семнадцатую? вдруг спрашивает.
Не знаю, честно признаюсь. Просто в прошлый вторник, семнадцатого, у Джейса был день рождения. Это первое, что пришло в голову.
Я так и подумал, кивает.
Такие обыденные вещи, как готовка, резонируют с общей атмосферой заброшенности жилища. Кручу кран, просто на всякий случай, и в который раз за день везет. Ржавые трубы жалобно скрипят, громыхают и выплевывают безобразно коричневую воду. Спустя время она становится довольно сносной. Видимо, при затоплении города водопроводные системы не пострадали. Спешу обрадовать остальных открытием.
Пока колдую с продуктами, Кайс сооружает посреди комнаты костер, предусмотрительно занавесив окна плотными шторами и распахнув форточки. Блю, уже принявшая душ, подменяет меня на кухне, и, прихватив свечу и спички, спешу в ванную, чтобы скорее смыть с себя грязь и кровь этого дня. Наслаждаюсь каждым мгновением ритуала, очищающего не только тело, но и голову.
Когда переодеваюсь в заботливо приготовленные Блю вещи, найденные в квартире, и обрабатываю раны на ногах, настроение заметно улучшается. Смотрюсь в старое потрескавшееся зеркало, висящее над раковиной, просто из любопытства. Нет и следа от той Рокси, что была красиво накрашена и одета на праздник. Сейчас передо мной девушка в мужском черном свитере под горло и слегка большеватых синих джинсах. Уставшие глаза, мокрые волосы и синяк на скуле становятся венцом жалкого вида. Расстроенно отворачиваюсь от зеркала, задуваю свечу и выхожу из ванной.
Искупавшиеся и переодевшиеся в более-менее чистые вещи, устраиваемся возле костра на кухне и прижимаемся друг к другу плотнее, чтобы согреться. Ужин получается бедным. Разговор не клеится, все слишком измотаны. После непродолжительного застолья Джейс вместе с Блю уединяются в спальне, Крис уходит в гостиную, а я и Кайс остаемся сидеть возле костра, греясь и потягивая бурду вместо чая.
Еще посижу, если не против, говорит, делая глоток.
Не против.
Молчим. Слушаю, как дрова приятно потрескивают, выпуская сноп искр. Краем глаза наблюдаю за тенями, пляшущими по его лицу и волосам. Глубоко вздыхает.
Ты думаешь о ней? не удерживаю язык за зубами, и слова воробьями срываются с губ.
Да. Но не так, как о тебе.
Очень интересно. Я должна принять это за комплимент?
Она хороший человек и друг, пусть тебе и не кажется так. Слегка наклоняется.
Прекрасно осознаю, что сейчас не самое подходящее время для выяснения отношений, но ничего не могу с собой поделать. Если уж не суждено покинуть 20-й район, то хочу услышать правду здесь и сейчас, какие бы последствия за собой не влекла.
Ты со всеми хорошими друзьями вместе живешь? Суживаю глаза.
К чему этот разговор, Рокс? Ты прекрасно знаешь, что у нас с тобой ничего не может получиться в ближайшем будущем, так зачем зря ворошить улей?
Ты серьезно? Вскакиваю на ноги и выливаю бурду в раковину, отвлекаясь от мысли ударить его. Ты решил все за нас двоих, и даже за Джейса! Не дал ему шанса узнать, что испытываешь чувства ко мне!
Не так громко, Роро, пожалуйста, взмаливается, примирительно поднимая руки. Мы всех разбудим.
А мне плевать, все больше распаляюсь. И не смей называть меня Роро! Так зовет меня он один. Знаешь, что думаю? Ты ведешь себя как полный болван!
Кайс в ярости подскакивает и перекрывает выход, не позволяя сбежать.
Я не могу сказать, что чувствую, потому что Джейс верит мне! теперь он повышает голос. Верит, что может оставить тебя на меня, и я позабочусь обо всем! И он точно не ждет, что буду смотреть на твое лицо и тело как мужчина, и каждый раз представлять то, чего не могу сделать с тобой! Я не хочу потерять единственного лучшего друга, который мне как родной, только потому, что не могу совладать с чувствами к его сестре.
Почему так уверен, что он не поймет? сдерживаю подступившие слезы.
Ох, Рокси. Феникс заламывает руки. Я знаю его лучше, чем себя. Поверь, он говорил мне, какое будущее видит для тебя, и я точно не вхожу в его планы.
А что, если у меня теперь нет никакого будущего? Прикусываю губу. Нет смысла молчать об этом. Мы можем никогда не вернуться домой, и что тогда?
Не говори так. Отшатывается, будто сделала больно. Мы обязательно вернемся. Обещаю.
Не давай ложной надежды, Кайс. Качаю головой. Я уже не маленькая, мне не получится соврать.
Глупенькая, улыбается уголками губ. Я не вру. Обещаю, что доставлю тебя домой, а ты знаешь, что я держу слово. Мы выберемся отсюда.
Смотрю на его нахмуренные брови, печальные голубые глаза и сильные руки, отчаянно заломанные за голову, и больше не могу совладать с собой. В два шага сокращаю расстояние и приникаю к губам, как к последней живительной влаге в засушливой пустыне, которая образовалась в душе за долгое время нашей холодной игры в нелюбовь.
Глава 6. Дневник
28 ноября. День 3.
Меня будят три коротких выстрела после полуночи. Вздрогнув, открываю глаза и резко выпрямляюсь, разбудив Кайса. Приподнявшись на локтях, сонно спрашивает, что случилось.
Ты не слышал? Кто-то стрелял.
Может, показалось? Пытается притянуть к себе, но упираюсь, вслушиваясь в ночную тишину.
Нет, я уверена.
Встаю на ноги, подхожу к окну и напряженно всматриваюсь вдаль, пытаясь различить хоть что-нибудь в беспроглядной черноте. Но все без толку, ни зги не видно.
Успокойся. Скорее всего, приснилось. Ложись назад, холодно.
Постояв немного, все-таки послушно возвращаюсь в сооруженную на полу постель. Угли от костра догорают, оставляя после себя легкое свечение и дымок. От окна нещадно тянет сквозняком, но я готова терпеть все неудобства, лишь бы растянуть эту ночь чуточку подольше. Ведь заветная мечта воплощается в реальность.
Поворачиваюсь на бок лицом к Фениксу и пытаюсь различить черты во мраке. Кончиком пальца дотрагиваюсь до носа, затем плавно спускаюсь ниже и очерчиваю линию губ.
Не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, словно читая мысли, говорит он.
Но рано или поздно ей придет конец, вздыхаю. Нужно успеть разойтись по разным комнатам, прежде чем кто-нибудь проснется.
Боже, как это нелепо! Кайс поворачивается на спину, убрав руку с плеч. Я поговорю с ним, Рокс. Обещаю. Мне просто нужно время и подходящий момент. Не хочу причинить ему боль.
Я понимаю. Правда.
Разговор обрывается, и просто наслаждаюсь тем, что он рядом. Чувствую тепло тела через разделяющее нас одеяло, и каждый раз, когда пальцы соприкасаются в темноте, перехватывает дыхание. Понимаю, что после этой ночи больше не смогу оставаться в стороне и подавлять чувства. От одной только мысли, что к нему будет прикасаться другая девушка, хочется умереть.
Мы с Марго не живем вместе, вдруг смущенно выпаливает. У меня же от признания сердце уходит в пятки, а лицо вспыхивает, словно свеча. Мы даже ни разу не целовались по-настоящему. Чтобы до ломоты в костях и дрожи в теле, понимаешь? Я пытался навязать чувства, специально заставлял себя проводить время с ней. А когда понял, что ничего не получается, постарался внушить тебе мысль, что влюблен в нее. Думал, возненавидишь, и нам обоим станет легче. Но, как видишь, ничего не вышло.
Но Марго сказала так на празднике, возражаю.
Ей хотелось произвести впечатление на Блю и похвастаться идеальными отношениями. Отчетливо представляю саркастичную ухмылку Кайса. Придумала всю эту красивую сказку и сама в нее поверила. Перед праздником Марго пришла выяснить отношения и поставила ультиматум: либо вместе живем, либо она уходит.
И ты не отпустил, хмуро заключаю.
Просто не хотел причинять боль, тихо отвечает Феникс. Я привязал ее к себе и несу ответственность за последствия. И мне не хочется ранить ее лишь потому, что не вышло полюбить.
Но ты ранишь меня, Кайс. День за днем.
Поворачивается и заключает лицо в ладони, бережно гладя пальцами кожу. Дыхание запутывается в ресницах, а я таю, словно пломбир на летнем солнце.
Поверь, Рокс, я делал все, лишь бы ты меньше всех страдала в этой ситуации.
Что будет утром? не выдерживаю. Снова будем притворяться друзьями?
Пожалуйста. Так нужно, умоляет. Я разберусь со всем, объяснюсь с Марго, а потом сделаю тебя счастливой, ты только поверь.
Хорошо. Верю.
Моя любовь живет гораздо дольше, чем любовь Марго. Он нравится ей невероятной харизмой, обаянием и чувством юмора, но она видит его таким, каким он хочет. Я же вижу с другой стороны, которую старательно прячет от посторонних под маской, боясь оказаться преданным или непонятым. Видела, когда был слаб, зол, жесток, обижен и равнодушен. Видела слезы от смеха, когда вокруг глаз появляется сеточка морщин, и видела, каким может быть внимательным. Видела плохую и хорошую стороны и приняла обе. А вот Марго знает только то, что позволяют. С этими тревожными мыслями проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь, когда кто-то ложится рядом, перетягивая одеяло на себя. Открываю глаза и съеживаюсь от порывов прохладного воздуха.
Доброе утро. Блю смотрит озорными глазами. Выглядит настолько хорошо, будто вчерашний день всего лишь кошмарный сон. Как спалось?
Хорошо, зеваю. Мельком бросаю взгляд на половину, где недавно спал Кайс и тут же отворачиваюсь. Только мало. Который час?
Почти восемь. Пришла разбудить по-человечески. Иначе бы утро началось с того, что сюда бесцеремонно вломились парни и стали разводить огонь и греметь посудой. Весело возводит глаза к потолку. Через час выдвигаемся в лепрозорий.
Блю встает, подходит к окну и, распахнув ветхие шторы, раскрывает настежь. В комнату проникает тусклый серый свет, ознаменовавший пасмурную погоду. Приподнимаюсь на локтях и тоже выглядываю в окно. Кусочек неба, видимый в форточку, затянут тяжелыми свинцовыми тучами, грозящими вот-вот пролиться на землю дождем. Настроение такое же мрачное.
Тогда пойду, приведу себя в порядок.
Буквально заставив себя, поднимаюсь на ноги, беру свечу и спички, и, крепко обхватив плечи и стиснув зубы от холода, плетусь в сторону ванной, минуя гостиную, откуда слышны мужские голоса. Закрываюсь в маленькой комнате, открываю кран с ледяной водой и принимаюсь умываться. Чувствую себя абсолютно разбитой, словно на костях целую вечность отбивали чечетку. Выгляжу не в пример Блю, которая светится от энергии, словно лампочка. Подкатываю штанину, чтобы осмотреть рану и убедиться, что все в порядке. Нога еще немного побаливает, но уже не доставляет проблем. Закончив умываться, мельком бросаю взгляд в старое зеркало. Отражение дрожит в свете тусклой свечи и взирается с немым укором, будто осуждает за непотребный внешний вид. Сетую на копну пышных вьющихся волос, торчащих во все стороны, которые нечем собрать, и дышу на огонек.
На кухне уже разведен огонь, на котором не слишком аппетитно варится рис с тушенкой. Желаю всем доброго утра и без лишних слов сажусь между Крисом и Блю, взяв в озябшие пальцы кружку с кипятком.
Как спалось? спрашивает брат.
Хорошо, пожимаю плечами. А тебе?
Я кое-что нашел в шкафу утром. Крис достает толстый блокнот в коричневом кожаном переплете. Это дневник мужчины, который жил здесь. Он был врачом в лепрозории, и то, что написано, заставляет задуматься.
С интересом беру в руки дневник и открываю первую страницу. Начат примерно за три года до Тихоокеанской катастрофы и состоит из коротких заметок. Чернила поплыли, местами выцвели, но текст читаем.
«7 июля 2031 год, понедельник.
Сегодня впервые тестирую усовершенствованный «БП» на человеке. Физическое состояние добровольца можно расценивать как критичное, рак дал метастазы в легкие, печень и костный мозг. Уровень лейкоцитов предельно высок, химиотерапия бессильна. Пациент подписал письменное разрешение на введение «БП», который ранее тестировался на шимпанзе и давал положительные результаты. Время начала эксперимента 14:23».
Ниже стоят инициалы «К. Белл». Видимо, имя врача. Оторвавшись от дневника, уставляюсь на Криса.
Они пытались лечить рак?
Читай дальше. Джейс садится напротив. Все не так просто, как кажется.
Листаю страницу.
«14 июля, понедельник.
Прошла неделя с момента начала тестирования «БП». Состояние добровольца значительно улучшилось. Анализ картины крови показал стабилизацию уровня лейкоцитов, а также сокращение числа метастазов в легких. Настроение пациента можно расценивать как бодрое, «БП» не угнетает нервную систему».
«21 июля, понедельник.
«БП» введен повторно. Общее состояние организма улучшается, однако пациент проявляет признаки депрессии. Пропал аппетит, появилась бессонница. Подопытный стал требовать отдельную палату. Возможно, все дело в повышении концентрации «БП» в крови. Мы поместили пациента в изолятор и поставили круглосуточное наблюдение».