Игорь Голубятников (Паломарес)
Времена года. Лето Кетцалькоатля
Божественный пролог или Прелюд
Случилось это в дикие античные времена
Как-то раз после полуденной трапезы четверо делегатов созванного Зе́усом симпосиона земных богов решили скоротать свободное от заседаний время игрой в шары сотворенья.
Заплатили аванс одряхлевшему, но ещё мощному Гераклу. Дождались, пока тот взял за шкирку трёхглавого Цербера, охраняющего вход в Аид и на склады фирмы «Олимпия», и стырили из Департамента Упражнений и Развлечений (ДУРа) один маленький деревянный шарик мироздания и четыре больших каменных шара судьбы.
Спустились на фуникулёре с Олимпа на пастбище у его подножия, стали договариваться о правилах.
Трёхликий Бала́м, неизменно выигрывавший предыдущие партии в древних Китае, Индии, Месопотамии, Египте и секторе Газа, опять взялся спорить с трёхглазым Шивой о том, кто первым будет кидать шары судьбы в шарик мироздания.
Они могли бы спорить вплоть до Второго пришествия, но пернатый змей Кетцалькоа́тль решительно прошипел, что свои отношения богам и демонам пристало выяснять на полях сражений выдумавших их людей:
О, многомудрый Шшшива, изобретатель шшшахмат! В твоей игре фигуры носят макуауи́тль войны. И гибнут на поле боя они, а не гроссмейссстеры!
Ладно, проехали! согласился Балам, пошевелив длинными ушами в знак примирения.
Однако буквально через секунду, сменив козлиные копыта и морду на медвежьи лапы и башку, прорычал угрожающе:
Но заруби себе на носу, Шивик, будешь выпендриваться я те твой третий глаз на жопу натяну. И моргать заставлю. Клянусь Ваалом!
Ой, как-ой, страшно! притворно испугался Шива, отбивая невероятно проворными ногами чечётку: Ты как смотри бы лучше тебе не первому рога пообломали, сатир!
Хашшш! прошипел сквозь стиснутые клыки Кетцалькоатль: Имейте совесссть, мы тут играть собралисссь, а не панкратион уссстраивать.
Ба, про совесть шип пустил посланник Юкатана! саркастически заметила крылатая Лили́т и качнула пышноволосой головой: Я умоляю, змей, тебя: у них на месте совести мох вырос!
Ну, вырос, и что с того?! не унимался Балам: Не всем же брить его, как ты сбриваешь перед каждыми потрахушками!
Играть мы будем или нет?! взмолился Кетцалькоатль: Щас Зеуссс призовёт на планёрку и трындец! Кидаю жребий!!
Подбросил увесистый золотой статир прямиком к солнцу. Объявил, что если тот упадёт аверсом кверху, то начинает Шива, а если реверсом то Балам.
Подождали пару минут. Монета всё не падала. Игроки начали скучать.
Ты-бы-бе-бе её ещё к Альфе Центавра запупулил, птерозавр! недовольно проблеял Балам, вернувшийся в козлиное обличье.
Как гонорар инопланетянам, что в гости к твоим расфуфыренным майя залетали давеча на бо-бо-больших сковородах.
Ага, бугага! согласился Шива, перейдя с чечётки на брейк-дэнс: Вроде первого спутника до запуска ещё тысячелетий осталась пара, но ты, как впереди всегда, планеты всей!
Да, сссорвалась монетка с пёрышшшка прошелестел Кетцалькоатль смущённо, заёрзал длинным языком-жалом подмышкой.
А, может, я подброшу? спросила Лилит: Я всё-таки первой женой Адама и царицей Савской побывала когда-то, если не врут мифии и пифии. Ласковым обаянием цели добивалась. Не то, что некоторые здесь со своей силой немеряной и гонором необъятным!
Дело молвит демоница! воодушевился Кетцалькоатль, смачно хрустнув выловленной блохой: Я всей чешшшуёй за!
Лилит подбросила монету, поймала её на запястье, прихлопнув другой рукой, сказала:
Чур только, по сусалам друг дружке не навешивать и люлей налево-направо не раздавать!
Да уже ты открывай! не выдержал Шива и даже перестал танцевать: Набегут другие сейчас боги с демонами, и придётся шаров вместо каким-нить футболом, прости, развлекаться, Господи!
Эт ты верно прогнал, брателла! затряс козлиной бородёнкой Балам: Бе-бе-будем тут за одним-единственным мячом гоняться по полю на потеху олимпийской гопоте.
Опять в мгновение ока сменил козлиную морду на медвежью, рыкнул зло: Убирррай ррруку, шшшалава!
Лилит убрала. Монеты на запястье не оказалось.
Синий телом Шива от гнева начал белеть и бормотать что-то на непонятном никому, кроме него, санскрите. Балам угрожающе замотал всеми тремя башками и разодрал густую шерсть на груди.
А флегматичный Кетцалькоатль свернулся кольцами, скрестил крылья, вперил взор в начавшие багроветь небеса и выдал загадочную фразу:
Как учил во времена оны велемудрый Уэуэкойо́тль: не всё ссскоту масссленица!
У Балама от эдаких речей отвисла челюсть. Тягучая слюна медленно сползла с подбородка, оросила отвисший пузень.
Лилит в задумчивости присела по-собачьи, неторопясь пописала и стала расчёсывать себе гриву правой задней лапой.
А Шива на нелитературном санскрите доболтался аж до угрозы упреждающего ядерного удара по Хараппе и Мохенджо-Даро.
Неизвестно, как стали бы развиваться события дальше, но тут вдруг, откуда ни возьмись (а точнее прямиком от Понта Эвксинского), налетела черная и вязкая, как жидкость для устроения «греческого огня», тьма.
Следом раздался гром небесный, жидкость ослепительно полыхнула, и на облаке среди языков пламени, молний и прочей пиротехники нарисовался всемогущий Зеус собственной персоной в облике гигантского орлана-белохвоста.
Кто это тут вдруг посмел забавляться игрой сотворенья?!
Недовольно заклекотал он, как со сцены амфитеатра, в промежутках между строфами выковыривая когтем застрявшую в клюве плоть.
Ни на часок на Кавказ отлучиться за свежей печёнкой!!
Собравшиеся не оценили поэтический талант подражателя Гомеру.
Переглядывались в недоумении. Хмурили лбы. Чесали всей пятернёй в паху, у кого он был.
Я вас, бестолковых, на симпозиум созвал. перешёл Зеус с гекзаметра на сермяжную прозу: Билеты первым классом изо всех ваших трущоб и захолустных дыр до Греции оплатил. Люксовые номера с термальным джакузи и обслуживание all-inclusive предоставил. А вы тут без моего ведома в судьбы играетесь?!
Со ссскуки мы, о, великий вощщщдь! мягко-покорно шелестя опереньем, как средиземноморская сосна хвоей, попробовал оправдаться Кетцалькоатль.
Цзюлу́н китайский тебе великий вождь! отбрил его Зеус: Скучно им тут, понимашь!
Немного поостыв, продолжил наставническим тоном:
Я за каким хреном вас сюда со всей Ойкумены собрал? Ась?! и картинно-театрально приложил распластанное крыло к уху.
Обвёл суровым взором незадачливых игроков:
Вам, простофилям, знаменитейшие профессора, мировые светила, лекции каждый день читают, учат уму-разуму. Сократа с Аристотелем у Аида выпросил под честное олимпийское, а вы даже конспекты их лекций не можете толком написать. На семинарах ни «бе», ни «ме», ни «кукареку»!
Балам хотел что-то проблеять, но Зеус не дал тому и пасть открыть:
Захлопни варежку, придурок! Ты ведь элементарно языка профессора Эзопа не догоняешь, а туда же народами править, бесовскими легионами предводительствовать, царей сажать на трон и низводить
Заходил вразвалку туда-сюда-обратно по облаку:
Их тут забесплатно учат, как в мир гармонию привнести и человеков вас, между прочим, своим воображением создавших! на путь истинный наставить. А от них, недоумков, всё, кроме игрищ и забав, отскакивает, как от стенки горох!
Ты не прав, о, повелитель! осмелился возразить Кетцалькоатль: Я научил ольмеков и майя, как им жить в единении ссс природой. Показал, как выращивать кукурузу, какими спосссобами добывать рыбу и моллюсссков
Ну, как же, как же! прервал его с ироничной ухмылкой Зеус: Тебе, сипящее недопернатое, вначале инопланетяне на пальцах объяснили, что такое ноль и как составлять календарь. А вот ты лично научил свои народы ритуальной игре в мяч, после которой вся проигравшая команда прям на поле приносится в жертву, и окровавленные тела волокут по зелёной травке. Зашибись! И познавательно до опупения!!
Ба, отец, я создала культ любви и плодородия! молвила пленительная Лилит: Шумеры, финикийцы и египтяне стали благодаря мне могущественными народами. Письменность изобрели, цифирь и колесо.
Ага. Фортуны. согласился Зеус: И это в твоих храмах все службы заканчиваются оргиями с повальным совокуплением и последующими кровавыми распрями из-за самок. Бляди здоровых мужиков из семей уводят
Ну, а вы чего молчите, плясуны? обратился он к Баламу и Шиве: Какие полезные навыки, изобретения и законы дали вы человечеству?
Дак, чо а я? задумался Шива, и хотел было отмочить один из элементов акробатического рок-н-ролла для пущей наглядности, но вовремя одумался: Я открыл людям вот медитацию универсальный материального познания метод и духовного миров.
Эт через каннабис, штоль? насмешливо сощурился Зеус: То-то я гляжу, у тебя речь как у алкаша конченого, а все боги в Индии то трёхглазые, то шестирукие. Видать, художники со скульпторами знатно попыхивают перед началом творческого процесса!
А теперь ты отчитывайся, копытный! обратился он к прячущемуся за Кетцалькоатлем Баламу: Есть что сказать или, там, промычать?
Батюшка Зеус! взмолился тот: Я ить доклады делать не мастак. Уж прости ты меня, козлину рогатую. Не дери последнюю шкуру на тимпа́н!
Да как же вы вместе-то собирались судьбами играть?! изумился Зеус: Вы ж даже договориться о правилах не можете!
Один с природой, другая с любовью, третий с тараканами, а четвёртый вообще хрен знает чо неудобосказуемое! Да вам не то, что в шары в «пристенок» играть противопоказано, потому, как это не кончится ничем, окромя раздрая и мордобоя!
Вот что я вам, игрули, скажу задумался он на секунду: Вы ведь монетку свою из космоса так и не дождались обратно? Не дождались. Когда бросали, орбитальную скорость и скорость вращения Земли учитывали? Опять нет.
А Земля что вращается?! усомнилась Лилит: Разве не стоит она, о, благодетель, на трёх слонах, плывущих на гигантской черепахе?
Во, видали девицу-жрицу адюльтера и плодородия?? Воистину, ученье свет, а неученье культпросвет. Кле-ке-ке-ке-ке! повеселел Зеус: На лекекекции захаживать надо хоть изредка, а не только в храмы и бордели!
Поклекотав вдоволь, продолжил мысль:
Значит, улетела та монетка на 3-ей космической и вернётся она тут Зеус что-то посчитал в уме, прищёлкивая клювом ровно через две тысячи двести двадцать два года. Вот и ждите её там.
Где «там», отец роднооой? жалобно, как испускающий последний дух поверженный дракон, простонал Кетцалькоатль.
Василиск тебе отец родной! незлобиво ответил Зеус: В России ждать будете.
Не, ну так я и знал! раздосадованный Балам хотел отвесить пинка копытом Шиве, но тот ловко увернулся в тройном пируэте:
Нет, чтоб на П`у-кет послать, тайскую кухню посмаковать, дайвингом побаловаться, так отправляешь за тридевять земель в какую-то Геру́сию. Короче к чёрту на кулички!
Ну, во-первых, не в «герусию», скотина ты безграмотная, а в Россию. До геро́нта тебе, как до луны на поросячьей упряжке.
А геронт это поедатель герани, што ли?? Тогда я согласен!
А во-вторых пропустил мимо ушей его блеяние Зеус, ты маску аквалангиста хоть раз в жизни себе на морды примерял? Нет?? Как будешь позови, посмеёмся. А то мне последнее время никак от стресса уйти не удаётся столько аналитической и организационной работы навалилось, что и наложницы не помогают.
Значит, не те наложницы, щедрый ты наш папик! кокетливо пропела Лилит.
Расправила пышную гриву. Выставила напоказ соблазнительную грудь.
Не найдя понимания, полюбопытствовала:
И где эта самая Россия находится? Там любовью на свежем воздухе можно заниматься? Или только в оленьих шкурах через дырочку?!
Кто про что, а она про дыру! Йо-хо-хо! заржал Балам и тут же получил от Лилит увесистой куриной лапой по яйцам.
Согнулся в три погибели, заревел обиженно:
Ууу, сцуко! Хоть бы когти обгрызла!!
А ну-ка, цыть, игруны! громыхнул с облака Зеус: Ишь, разбаловались!
Ставлю задачу чисто конкретно: будет через два тысячелетия страна такая во всех смыслах необъятная Рос-си-я, и поедете вы туда, и проведёте там сто лет. Как раз и на самые большие революции с войнами поспеете, и на первый спутник с первым космонавтом полюбуетесь. Скучно не будет!
Спутник это хорошшшо заёрзал жалом под крылом Кетцалькоатль, пытаясь поймать беспокоившего его уже который век перьевого клеща.
А кровищи мы итак повидали будь здоров сколько. Зачем нам это, о, великий вошшшдь?
Вы же мне всё на скуку жалились? Творить, играючи в шары, намеревались? Ну, вот и поиграетесь целый век! Выберете себе человека по родословной его и проживёте с ним жизнь. Как уж вы будете его судьбу меж собой делить и как через неё судьбу страны проецировать дело ваше. Я ближе к развязке подскочу. Проверю. Но только одно вам скажу, творцы вы эфемерные: если не добьётесь к финалу оратории катарсиса для главного героя и для страны в целом, то и вас больше на свете не будет! Других люди придумают на потребу себе. Всё понятно, охламоны? Тогда вперёд, на подмостки истории! Академические отпуска вам оформят в заоблачном ареопаге. И не забудьте шары в ДУРу вернуть! Занавес!!
Стасима Первая
оглашается картавым политиком-сифилитиком со сцены Смольного института:
Товагищи афиняне! Геволюция, о необходимости котогой всё вгемя талдычили большевики, слава те, Господи, свегшилась!
«Власть Советам!»
«Миг нагодам!»
«Землю кгестьянам!»
«Фабгики габочим!»
«Надежду всем!»
«Инессу мне!»
Первый шар пошёёёл!!
Хор им.Рабкрина:
А что с природой, деда Ленин?
Кудыть её приткнём??
И про любовь пропой, Инесса:
Под ним? Или на нём?!
Часть первая: Лето Кетцалькоатля
I. Анимато, но без мата
Толик обожжжал ездить к бабке с дедом на всё лето!!
Хорошо, что есть каникулы,
Летние, зимние
Мы сегодня про каникулы
Эту песенку поём!
Радостно выводил смешанный детский хор на последней в учебном году «Пионерской зорьке».
Да и как же можно было не обожать ехать куда-то, да ещё на поезде, да через саму Москву, а потом, от Дубны, на «Ракете» или «Метеоре», да вдоль по Волге-матушке!
Иээхх, ма, тру-ля-ля, расписные кренделя!!
Стоя на пассажирской палубе, разделяющей носовой и кормовой салоны мчащегося судна, жадно глотая встречный воздух, наполненный пьянящими ароматами проносящихся мимо сосновых боров и заливных лугов, он ощущал каждый раз неподдельный, ни с чем не сравнимый восторг предвкушения грядущих приключений. Правда, в широко открытые рот и глаза иногда залетали встречные насекомые, но это были сущие пустяки по сравнению с тем, что его ждало.
Позади, да так далеко, словно и не было вовсе, оставался родной город, скучная квартира на третьем этаже сложенной из серого силикатного кирпича пятиэтажки-брежневки, школьная рутина, неизменная, как тиканье настенных часов, и вечно гундосящий по поводу и без повода сосед-еврей.
Мама на время поездки тоже как-то преображалась, молодела, хорошела просто-таки до степени нескрываемого обожания отца.
Метаморфоза происходила с ней, видимо, только от осознания факта, что она бросает, хотя бы и на время, город с его постылой работой, ежедневную стирку, готовку, уборку, развешанные по всей квартире для просушки простыни с пододеяльниками и выясняющих межличностные и международные отношения соседей-алкашей с верхнего этажа.
Вся эта повседневная серость сразу после проверки коричневых картонных билетиков перед посадкой неумолимо растворялась в стоящем пока без движения вокзале с грустным, отчаянно машущим рукой отцом на перроне и резвым застиланием постелей с последующим молниеносным взятием ложбины верхней койки.
Состав, судорожно вздрогнув всем четырнадцативагонным крупом, трогался, вокзал уходил назад, и толькочтошняя тошная рутина враз исчезала в мерном перестукивании ти-так, ти-так, не спи, дурак! колёс бодро бегущего по рельсам поезда дальнего следования.