И вот спустя много месяцев к ним подселился еще один жилец. Утром следующего дня Руслан проснулся с надеждой, что мелкий засранец сбежал ночью, он долго всматривался в моток одеяла, пытаясь уловить в нем человеческий силуэт. Он был там. Аза занимался обычными хозяйственными делами, будто и не замечал присутствия ребенка. Руслан же весь день надувал щеки, вздыхал и ныл, красноречиво вскидывал руки и брюзжал по поводу нового квартиранта, на что Аза пренебрежительно отмахивался. Весь день ребенок просидел в своем кресле и, кажется, никуда не собирался, чем несказанно раздражал Руслана.
Знаешь, Аза, у него очень серьезный взгляд, возможно, он старше, чем может показаться, это из-за своей худобы он выглядит, как ребенок. Точно не могу сказать. И потом, если ты живешь в сарае под досками, у тебя не будет возможности расти в высоту, верно? Но он видел людей и раньше, иначе он бы уже сбежал.
Почему тебя волнует его возраст? Ну, ребенок ребенком, тебе, что за беда? Аза вымыл в ржавом ведре руки, брызнул в лицо Руслану холодными каплями. Раз так, может, он твой одногодка?
Шутишь! Ему около десяти, я уверен. Может меньше, может больше. В задумчивости Руслан потер подбородок темной рукой. Когда он заговорит, я тебе это докажу.
Какая разница! Его надо вымыть, в дом зайти невозможно, от вони глаза щиплет. Найди ему вещи потеплее, снова дождь будет Аза поймал на себе изумленный взгляд друга. А будешь так на меня смотреть всеку! Твоя была идея, вот и возись с ним сам.
Мальчик сидел в синем самолетном кресле, укутанный в теплые свитера, которые Руслан не забывал вытаскивать из заброшенных домов, и с шокирующей скоростью уплетал жареное мясо с вертела, фыркая и гудя, как злой оголодавший дикий кот.
От ужина осталась кучка мелких косточек и приятное урчание желудка.
Мальчик зевнул, потер глаз и уснул в один момент. Руслан принялся укладывать объедки в мешок, чтобы закопать подальше от самолета, иначе на запах сбежится много разной живности, закончив с делами, он уселся в углу строгать приготовленные под стрелы ветки, изредка поглядывая то на спящего мальчика, то на друга. Аза расчесывал перед угасающим огнем свои длинные золотые волосы вырезанным из деревянной колодки гребнем, смотрел в красные языки пламени и напевал свою неизменную мелодию. Эти напевы были хорошо знакомы Руслану, он хотел бы узнать, откуда они, но следовал негласному закону молчания, и вопросов о прошлом не задавал.
Руслану было четырнадцать, по крайней мере, он так всегда утверждал, и несмотря на то, что за год в росте он почти догнал друга, почему-то количество лет не прибавлял, а Аза не знал своего возраста, и в этом полагался на мнение Руслана, который с уверенностью оценивал друга в восемнадцать лет. Им было трудно отмечать текущее время, чисел календаря они не знали, довольствуясь отличиями времен года и временем суток; Руслан пробовал отсчитывать дни, пробивая гвоздем дырки в основании фюзеляжа, но, когда заметил, что от увлеченности делает несколько отметок в день, спутался и бросил это дело.
По подсчетам Азы, еды им должно было хватить на четыре дня, но с пришествием нового жильца расходы значительно увеличились, запасы таяли, как весенний снег, повергая Руслана в ужас. Между собой они в шутку называли его Одногодкой.
Глупо давать ему кличку, он же не коза! говорил Аза, а Руслан, как всегда, упрямился и продолжал настаивать на своем, но, к всеобщему успокоению, мальчик быстро стал откликаться на новое имя.
Теперь они ходили на охоту, запирая найденыша на замок, а по возвращении выпускали на улицу. Аза часто размышлял о судьбе ребенка вслух, проявлял невиданную заботу по отношению к Одногодке, следил, чтобы ребенок не сидел голодный или замерший. Иногда Руслан ловил себя на мысли, что было бы не плохо, если бы мальчик ушел в лес и не вернулся. Нет, он не желал ему смерти, и даже не ненавидел, часто помогал и заботился, но от этого в сердце Руслана привязанность не появлялась. Мальчик не убегал, и не делал попыток спрятаться, а вчера помогал Азе углублять колодец на поляне у дома, прибирал мусор после обеда так, как научил его Руслан, слушался во всем и не капризничал. Вставал со всеми на рассвете, прибирал кровати, чистил шампура песком, словом, был чудо-ребенком, но, как не бился над ним старательный Руслан с уроками речи, тот продолжал молчать.
Солнце задерживалось в зените очень долго, словно ловило каждую секунду для выжигания земной поверхности, под его всепоглощающими лучами вдали светились металлические ходули роботов-стражников, верно стерегущих каменную стену от посягателей. Руслан и Аза лежали на крыше фюзеляжа животами вверх, один жевал травинку, другой отбивал по металлу ритм бьющегося сердца, Одногодка сидел внизу на лестнице, рассматривая красочные страницы скопившихся книг и газет.
До чертиков надоели холода! Блаженно выдохнул Руслан. Вот бы всегда было тепло! Это я понимаю. Лежи, грей пузо!
Всегда не может быть хорошо. Иногда должно быть плохо, чтобы то самое «хорошо» ценилось по достоинству. А если все время будет плохо, то редкое хорошее уже будет приниматься, как сокровище, как подарок. И тебе пора в тень, а то сгоришь, как в прошлый раз. Хруст твоей кожи через одежду было слышно.
Руслану было так хорошо, что отвечать Азе было просто лень. Он вдруг напрягся, приподнял голову, глянул вниз, убедился, что Одногодка на месте и улегся обратно.
Странная у нас стая получилась! Один молчит, другой ослепительно красив, а третий отращивает волосы, как у девчонки! Интересно, что будет дальше? еле ворочал языком Руслан.
Спасибо за комплемент! прыснул смехом Аза. Стой, ты отращиваешь волосы, как у девчонки?! Я и не заметил!
Баран! Это я про тебя! Руслан не поленился подняться и одарил Азу пинком.
Вот я тебя сейчас разделаю на завтраки! Аза набросился на Руслана с оплеухами.
Они вскочили на ноги, и, переваливаясь с ноги на ногу, побежали по раскаленной крыше. Ойкая во весь голос, Руслан попробовал бежать на пятках и чуть не свалился с покатой крыши самолета, за ним кряхтя и ругаясь, спешил Аза, вместе они скакали и дурачились, как бешеные белки, пиная друг друга под зад, заливались смехом и корчили рожи. Вцепившись за ремень на широких штанах Руслана, Аза надавал ему тумаков и пригрозил скинуть вниз.
Силенок не хватит! Месть! Аааа! Я ночью подсыплю тебе пауков в одеяло, тогда посмотрим! визжал Руслан, взмахивая руками, чтобы не упасть.
Ах ты, гаденыш! Наточу ножи и отрежу тебе яйца! Аза схватил Руслана за шею и взъерошил ему черные волосы. Умоляй о пощаде! Зови на помощь!
Одногодка! Одногодка! Помоги! Руслан не мог вырваться из крепкого захвата Азы. Он перестал сопротивляться, повесил ослабшие руки и высунул язык, в знак своего поражения. Аза неожиданно выпустил Руслана и спрыгнул вниз, Руслан последовал за ним, хотел было спросить, что случилось, но понял, что мальчишка пропал.
Одногодка! Ты где? Иди сюда! Кружил Аза по поляне перед домом, но мальчик не появлялся. Беги в лес его надо найти!
Руслан потоптался на месте, крутанулся на пятках, словно не решался сделать шаг, бессмысленно покружился вокруг костра, тут Аза выбежал из самолета, набрасывая на себя черную майку.
Что с тобой? Аза округлил глаза.
Ну, понимаешь, может он не хочет жить с нами? мямлил Руслан. Мы же его выкрали! Ему лучше одному, без нас. Ты не думал, что здесь ему не нравится? Он не стал бы просто так сбегать. Зря ты мечешься, может, он просто гулять пошел?
Аза прищурился, в запретной пограничной стороне Одногодки не было видно, Аза дернул лук за тетиву, проверил в кармане заготовленные дротики, рядом с крылечными ступеньками давно уже дожидалась своего часа длинная пика с шипованным наконечником, Аза оторвал от стены, бросил ее Руслану, велел отгонять собак и помчался в лес.
Аза догадывался, что рано или поздно мальчик захочет вернуться в ту разрушенную деревню, и теперь знал, где надо было его искать. Он бежал не останавливаясь, озираясь по сторонам, выглядывая голубую курточку в густой зелени молодого леса. Вот лес поднялся, и Аза увидел маленькую фигурку под многометровыми соснами, которая не спеша, поднималась на холм, Аза сбавил шаг, пытаясь не упустить Одногодку из виду, пошел следом.
Вдвоем они больше суток шагали до мертвой деревни. Малыш время от времени садился на дорогу, чтобы перевести дух, и затем снова продолжал свой путь. Аза шел следом, поражаясь выносливости ребенка, они были в дороге уже много часов без воды и еды, а Одногодка шлепал босыми ногами с прежней скоростью. На рассвете они вышли к пересохшему пруду, где теперь нельзя было наблюдать его цветущее дно, от берега до берега все пространство между холмов заняло гигантское облако густого тумана.
Уставший Аза обрадовался, что их незапланированное путешествие вот-вот закончится, как только они достигнут третьего дома слева на улице из деревянных развалин. Однако мальчик прошел мимо того дома, где они нашли его, и, кажется, даже не посмотрел в его сторону, что очень удивило Азу, перелез через развалины каменной постройки и исчез. Аза нашел его на окраине мертвого селения, у обрыва, под высокой цветущей черемухой, у ее корней из земли вырастали два креста. Большой крепкий крест был связан из железных кривых труб, ладно примотанных проволокой, другой еле держался на тонкой ножке. Гнилая ветка накренилась на бок, и вот-вот должна была упасть, и все же держалась каким-то чудом. Аза встал рядом с мальчиком, Одногодка поднял полные слез глаза, вынул из-под курточки старый журнал, где были картинки с подобными крестами, но те были массивные и каменные, заваленные с боков пышными букетами цветов, тут Одногодка вынул два смятых веночка, сплетенных из огромных желтых одуванчиков и аккуратно повесил на кресты.
Здесь кто-то зарыт? почти шепотом спросил Аза.
Одногодка кивнул.
Люди?
Одногодка ткнул пальцем в маленький холмик земли с покосившимся крестом. Аза подумал, что один из родителей умер раньше, и его хоронили вдвоем, а второго ребенок закапывал в одиночку и крест ставил тоже один. Аза положил руку Одногодке на плечо и почувствовал, как сильно тот дрожит. Что может чувствовать ребенок, переживший не просто смерть своих родителей, а и их погребение собственными руками? Огромное всеобъемлющее горе, великую горькую скорбь, которая стоит комом в горле, не дает вздохнуть, стоит лишь только вспомнить родное лицо.
Подожди. Аза убежал и вернулся с парой рей, выбрал попрочнее, и крепко скрепил их проводом, которого в кармане хранилось в достатке. Выдернув старый ненадежный крест из могилы, воткнул в землю новый, присыпал землей и уплотнил ногой. Надел венок на новый крест и снова встал рядом с Одногодкой. Мальчик безмолвно ронял слезы, изредка всхлипывая, Аза смотрел на заросшие земляные холмики и также молча думал о незнакомых людях, которые бессовестно уши в другой мир, оставив малявку в полном одиночестве.
Несмотря на утренний холод, Аза стянул с себя майку, обернул вздрагивающие плечи мальчика, сел на землю. Одногодка услышал тяжелый вздох, как должно быть умирающий бык делает свой последний выдох, он обернулся на Азу и вздрогнул всегда рассудительный и сдержанный, Аза не успевал утирать льющиеся по щекам соленые потоки, на фоне бледного утреннего солнца его длинные белые колыхающиеся волосинки стали похожи на нити золотой паутины, опаленная кожа на плечах, испещренная мелкими трещинами, в лучах света теперь выглядела, словно потрескавшееся дно пересохшей реки. Голубые-голубые глаза Одногодки смотрели на Азу с пониманием: в погибающем мире у всех была одна и та же печаль.
Руслан пристыжено отводил глаза, делая вид, что увлечен чтением, Аза молчал, натачивая клинки о камень для завтрашней охоты, Одногодка ковырялся перочинным ножиком в тростниковой трубке, которую срезал на обратном пути из деревни до их лагеря. В тишине редкими хлопками лопались угли костра, в щели задувал северный ветер, еле слышно, напевая гудящую песню, с улицы доносились шепот листвы и хруст веток. А в редкие моменты, когда все стихало, издали долетал механическое жужжание роботов.
Аза принялся расчесывать длинные белые волосы у огня, напевая мелодию, которая по-прежнему таила тайну своего происхождения. Глаза Руслана слипались, голова тяжелела, и сопротивляться сну уже не хватало сил, как вдруг напевы Азы приняли совершенно иной облик музыка полилась не ровно, но мелодично, и немного пискляво, и Руслан уже подумал, что сам ветер подхватил выученные ноты напевов Азы. Когда Руслан поднял тяжелую голову, увидел Одногодку мальчик стоял в свете догорающего костра, прижав тростниковую трубочку к губам, выдувал из нее восхитительные звуки, медленно двигал пальчиками. Музыка прервалась, Одногодка вопросительно посмотрел большими серьезными глазами на светловолосого, Аза одобрительно кивнул.
2 глава
Ремень прижимал к животу два заточенных изогнутых ножа, в оттопыренном кармане штанов лежали дротики, вырезанные вчера из тонкого алюминиевого листа, иглы Аза привязал лентой ткани к своему предплечью, голень под штаниной холодил стальной клинок без рукоятки. Аза накинул через плечо лук, в колчан добавил стрел, что говорило обо всей серьезности дела, поднял с пола приготовленный мешок с накопленным за последнее время добром. Когда он вышел на крыльцо, Руслан и Одногодка выпрямились, и Руслан отчеканил:
Отряд прибыл и готов к службе! Какие будут распоряжения?
Первое я сам не знаю, когда вернусь, хозяйство оставляю на вас и поэтому надеюсь, что большая часть дома останется целой. Еще одно, все запасы в пакете на дне колодца, их хватит на ближайшие дня четыре, если конечно вы не устроите праздник по случаю моего отбытия и не съедите все до полуночи! Аза заглянул в черные глаза Руслана. Теперь о главном, несколько дней назад я вдел в лесу человека. Не исключено, что за нами следят. Ты знаешь, где найти все необходимое, Руслан. И еще я заметил, что собаки перестали показываться в наши края, это странно.
Может передохли все? пожал плечами Руслан.
Было бы печально, будь оно так. Все же погладывай по сторонам. ответил Аза. Я постараюсь не задерживаться. Одногодка, сиди дома, следи за Русланом.
Что!? перекосило Руслана.
Чего ты ждал, пень? Аза потрепал нечесаные клочки волос мальчишки, подмигнул ему весело. Было что-то в этом малыше тайное, неуловимое, что заставляло испытывать к нему подобие братских чувств, хотя родственников у Азы никогда не было, и как конкретно ощущается братская привязанность, он мог только представлять. Постригитесь, а то вшей не хватало. Посушите на солнце подушки и кресла. Если затеете стирку, никто с вас за это взыскивать не станет. Руслан, следи за водой, кажется там течь. Я пошел.
Давай не долго! буркнул Руслан.
Аза двинул на запад к заросшему полю. Здесь не было ни троп, ни старых дорог, только одно сплошное поле до самого горизонта, где трава достигала двух метров. Аза со своей высоты мог видеть верхушки соснового леса слева, на него и ориентировался, а если бы Одногодка зашел сюда, то обратно его вывести смогла бы только слепая удача.
Солнце продолжало свой путь к зениту, Руслан глянул вверх и решил, что до самого пекла, когда на песок невозможно будет ступить голой ногой, еще примерно пара часов. Для чего ему это, он и сам не понимал, но от отсчета времени ему становилось легче, и словно сама жизнь сдвигалась с мертвой точки. Всегда и всюду, когда они с Азой делали вылазки на мертвые пустоши разрушенных городов, Руслан мечтал найти часы, неважно будут ли они наручными или напольными. Конечно он находил их, но они были либо полностью разбиты, так, что высыпались детали при первом прикосновении, или же не рабочие.