«Мешок» будто пронзили разрядом; он выпрямился по струнке только лицо осталось перекошенным.
Я напротив живу, ещё шажок.
Ян невнятно брюзжал: «Я бы заметил напротив у меня только стол для рисования. Слишком глупая».
Ещё один.
Твою маму же Ива зовут?
Еле заметно Ян кивнул.
Рина стояла уже совсем рядышком.
Так ты что, от Ивы к иве пришёл? решила разрядить обстановку Рина и негромко хохотнула, но мальчик, не понимая, зачем она переспрашивает, если сама видит, ответил тоном для тугодумов: «Да».
Это игра слов смутилась Ринка.
«А я с тобой не играю» улетело в сторону.
Под ногой что-то гулко стукнуло. Сева посмотрела вниз: там лежали камни в виде ровного круга, и один теперь выскочил за линию. Мальчик тоже это заметил и вдруг завизжал так, что у неё заложило слух. От неожиданности Сева отскочила. Она заткнула уши и растерянно глазела на истошный «мешок». В таких воплях ничего не выходило сообразить.
Мальчик никак не успокаивался и продолжал кричать. Чувствуя вину, Сева захотела хоть как-то его успокоить и вернулась:
Прости, прости! Я сейчас же всё положу как было Носком кроссовка она толкнула камешек на место.
Удивительно, но как по щелчку мальчик замолчал.
Рина не ожидала, что истерика может также резко прекратиться, как и началась. За пределами круга она присела на корточки отдышаться:
Ну вот, Ян фуф всё хорошо, не кричи больше так
Он только с силой скрёб свои коленки и не отвечал, хотя по настороженному виду было очевидно, что он всё слышит и понимает.
Я же не знала, что Ну, в общем, ещё раз извини и забыли, ладно?
Он вроде был за. Всё разрешилось бы самым мирным что ни на есть образом, кабы Рина зачем-то не положила руку ему на плечо. Осторожно так. Невесомо. Приветливо
Хоть она и сразу поняла, что совершила непростительную ошибку, ничего нельзя было вернуть назад. Тело мальчика вдруг задеревенело, ноги и руки непроизвольно выпрямились, пальцы побелели от напряжения. Глаза Яна помутнели, и без сознания он повалился на землю.
Ринка струсила, попятилась и без оглядки бросилась из леса.
Неподалёку кто-то прятался в кустах и внимательно наблюдал за подростками. Теперь, когда девчонка убежала, он спокойно вышел из укрытия. С прищуром взглянул на лежавшего без чувств мальчишку и задумчиво пошёл прочь. Его коричневая куртка быстро затерялась в осенних листьях.
Весь вечер Северина не находила себе места: с одной стороны, ей было ужасно стыдно, что она бросила беззащитного мальчика одного, а с другой, она не обязана была отвечать за невменяемого чужого ребёнка. Куда в конце концов смотрели его родители, когда отпускали в лес?
А вдруг он там окочурится?.. Для всех я буду виновата. Отец же меня убьёт!
Несколько раз она порывалась обуться и броситься назад в лес, но потом вспоминала, что всё равно не сможет поднять его одна. Отца дома не было. К соседям идти было страшно. Как ошпаренная она носилась от одного окна к другому, надеясь на чудо. То бегала в кухню или комнату отца смотреть, не шёл ли мальчик из леса, то из своей караулила двор. Но мальчика нигде не было. От бессилия у неё уже наворачивались слёзы.
Тут в замке закопошились ключи вернулся Лев. Пока отец бряцал десять секунд, ещё была надежда, что он трезвый; но потом ещё десять, и ещё. Бряцал-бряцал, и Сева не выдержала и сама открыла дверь.
Тат, тут такое дело решилась она попросить о помощи.
Дай мне супу! с порога рявкнул Лев, пытаясь разуться. Затем отодвинул дочь в сторону и в одном ботинке пропрыгал в туалет; загремел там и снова зло заорал:
Супу, кому сказал!
Сева опустила голову и пошла разогревать. Но отец так и не пришёл на кухню. Она прислушалась: да, из туалета валил храп. Пришлось поставить тарелку на подоконник и есть самой. Она снова уставилась на злополучную тропинку. Как она хотела, чтобы мальчик сам вышел из парка. А надежда всё таяла.
Пока то да сё, солнце уж стало садиться за лес. В потёмках Лиса уж точно не осмелится пойти. Надо было смириться, но смириться не получалось. Сердце надрывалось больше и больше.
«Помою посуду и надо бежать», на выдохе решила девочка. Жить с таким камнем она не смогла бы.
Сева сполоснула тарелку и в который раз кинула беглый взгляд на улицу на этот раз под домом будто мелькнул силуэт! Она пулей бросилась к своему окну, хоть и понимала, что идти до двора минуты две.
Время растянулось. Стопа уже устала топать по полу. К ней присоединились пальцы рук, барабаня по столу.
«Ну же ну же» шептала Сева, боясь дышать.
Во дворе показался Ян!
У-ур! Лиса почти завопила «Ура!», но спохватилась, чтобы не разбудить отца в туалете. Да! Да! Живой! шептала она, и, как победитель, махала в воздухе кулаком.
Потупясь, расшатанной походкой плёлся мальчик. Куртка у него была вся перепачкана. Детвора вокруг прекратила игрища и стала тыкать в него пальцем: «Смотрите-ка мамкин идиот! Чего это он один? Эй, идиот!»
Удивлённая пани Нейдджа вскочила с лавки, оставив деда Глупека одного, и кинулась к перемазанному Яну. Мальчик заметил её, занервничал, но не ускорился. Ноги, наоборот, стали сбиваться с шага, спотыкаясь о невидимые брёвна. Нада знала, что в этом случае не стоит приближаться, и ласково крикнула: «Спокойно иди домой, Янчи, никто тебя не тронет!»
И кое-как мальчик добрёл до своего подъезда.
Что-то стряслось у них, Иржи вернулась к Глупеку Нада. Никогда он в одиночку никуда не ходил, бедненький, качала она головой. Узнаю как-нибудь у Ивы с Ми́лошем что да как
Дед Глупек не обратил на её слова внимания, а повернулся к детворе:
Детички! Что не чех, то музыкант! Гоп, гоп!
Малышня разом кинулась плясать под свои же выдуманные инструменты: кто стал колошматить совком по ведёрку, кто в воздухе перереза́л надвое скрипку, самые незатейливые просто дудели в ладоши. Вот и грянул во всей красе и мощи людской аккомпанемент, которого так опасались лесные птицы!
Нада обеспокоенно смотрела на окна квартиры Яника, пытаясь угадать, почему Ива вездесущая наседка отпустила сына и как мог такой ответственный отец, как Милош, не воспрепятствовать; что же стряслось в многострадальной семье? Но женщина никак не могла сосредоточится, ведь кругом царило громкое и бестолковое «Гоп, гоп, гоп!».
Человек всю жизнь учится. Вот и Северина сегодня научилась новенькому мочевой пузырь-то, оказывается, неумолимый. Впрочем, как и все чехи. Как она его не молила потерпеть, он остался глух к религии и заставил стучаться в туалет будить недовольного отца.
Лев размашисто открыл дверь и встал в проёме чернее тучи видно, Сева разбудила его на самом интересном тосте.
Где грозно начал он, но Ринка предусмотрительно показала ему тарелку с супом и выманила на кухню.
Но и поев супу, Лев не успокоился.
Куда ты дела мою зарядку от телефона, Рина? хрипел он, едва выговаривая слова. Мне другу надо позвонить, отдавай сейчас же!
Сева поняла, что он опять не совсем вменяемый, и быстренько закрыла задвижку на двери:
Откуда я знаю, я её в глаза не видела, отстань!
Отдавай! стал долбить по косяку Лев. Или я тебя накажу!
Сева ужасно боялась таких моментов, ведь однажды отец на пьяную голову её ударил, а потом даже и не вспомнил. Тогда-то она и назвала его поганым отцом, отчего он на неё взъелся и это, как ни странно, запомнил на всю жизнь да не просто запомнил, а даже частенько припоминал ей. В панике Рина врубила на всю наушники и залезла под покрывало, дожидаясь, когда бессмысленная буря стихнет. Если бы отец спокойно попросил, может, она бы и вышла помочь, а так не
Лев стал греметь чем ни попадя, кричал время от времени, что у него все друзья не с этого района и телефон его жизнь, что она украла его зарядку, ведь у самой друзей не осталось, вот теперь и других лишает.
От подобных слов у Севы разрывалось сердце, она чувствовала себя беззащитной перед ударами от родного человека. В такие моменты сила, что позволяла давать отпор одноклассникам, куда-то испарялась, и Рина начинала взахлёб рыдать в покрывало. Все накопившиеся эмоции находили скопом и душили, душили. Даже поплакать Сева не позволяла себе в голос глотала, глубже глотала обиды и боль.
Постепенно Лев стал уставать от собственного крика, опустился на пол, и его голос приобрёл ласковые нотки:
Дочка, ну отдай ну не зли меня, а? Я так устал сегодня, дай другу позвонить
Ты ж только что от них зачем тебе звонить? вылетело из-за двери.
Лев закопошился в мыслях, пытаясь нащупать что-нибудь логичное, но схватил первое, что попалось:
Я у них зарядку забыл, скажу, чтоб отдали
Что? Ты сказал: я взяла!
А-а-а, призналась! торжествующе промычал Лев. Тогда возвращай!
Сева не выдержала и резко открыла дверь она была в бешенстве:
Как ты меня достал! вытирала она слёзы. Я не воровка! Ты уже ничего не соображаешь, ты пропил половину вещей, вся квартира провоняла, мне за тебя стыдно перед соседями! Я так не могу больше жить!
Хоть Лев и не ожидал отпора, всё же нагло выпятил губы:
Что, не нравится жить со мной?..
Уже не раз они доходили до этих слов, и Сева знала, что он начнёт ей угрожать интернатом, а потом, как протрезвеет, будет на коленях ползать и просить прощения. После со стыда опять напьётся и притащит какой-нибудь задрипанный утюг ей в подарок, чтобы не быть для себя плохим отцом. Поэтому она не отреагировала, перешагнула через Льва и, заткнув нос, пошла в его комнату, ведь понимала, что ему не за чем было тащить к собутыльникам зарядку; только если опять в карты на кон ставить но тогда она точно канула навсегда. Сева стала обшаривать все углы, пока наконец из-за дивана не выдернула за шнур чёртову зарядку.
На! Сева бросила её в руки отца. Губы девочки дрожали, одна за одной слезинки текли по щекам. Прости, что украла, возвращаю!
Она молча стояла и с ожиданием смотрела ему в глаза, но он так и не извинился. Только бестолково пробубнил:
Ну, и не бери больше
Ты опешила она, ты мерзкий! Фу, ненавижу!
Она убежала к себе, снова закрылась на щеколду и прокричала:
Я в твою вонючую комнату больше не зайду, понял? И ты никогда больше ко мне не заходи!
Сева бросилась на кровать. Чтобы никто не услышал, она уткнулась в подушки и зарыдала в голос.
Глава 3. Обиженная сметана
Сева стала привыкать к сентябрю. Суровому, проверяющему на прочность сентябрю. Не зря в этом месяце рождаются девы сильные выносливые маленькие женщины. Они полны усидчивости и, главное, терпения. Взять хотя бы сад: из-за усидчивости этим юным девам постоянно падают на голову мясистые спелые яблоки, и поэтому им необходимо много-много терпения. Пересесть? Нет, такого они не слышали. Пересаживаются, видимо, только со следующего месяца. Лиса, к слову сказать, и была октябрьская.
«Пересаживаться» ей было в порядке вещей. Она терпеливо перенесла переезд в другую страну, смену друзей и дома только одиночество давалось ей с трудом и пустота, оставшаяся после смерти мамы. Когда она была ещё жива, то учила дочку самому главному никогда не сдаваться, не вешать нос и верить в завтрашний день. Ведь всё, говорила она, зависит только от самого человека, потому нечего откладывать на потом, а можно прямо сейчас начинать лепить то завтра, что придётся по душе. Сама женщина до последнего дня не теряла надежды и баловала дочку нелегко дававшейся, но тёплой улыбкой, с которой и почила.
Ещё тогда, узнав о болезни жены, Лев пристрастился к бутылке. Северинке это не нравилось. Ну не сами бутылки, конечно, а странный непредсказуемый папа. От одного только запаха малышка сразу же морщила носик и неслась к маме прятаться в подол. Но мама учила не бояться трудностей, вот Сева и тут не растерялась. Когда в очередной раз пьяный отец на карачках прибыл домой и мама не сдержала слезу, малышка спрыгнула с её коленей и с грозным видом направилась в коридор. Там она внимательно посмотрела в глаза тату, который от неожиданности перестал мычать и замолк, а бесстрашная девочка прислонила пальчик ко лбу Льва и твёрдо приказала: «Не лезь к маме! Ползи в свою комнату, алкаш!»
И он пополз. Даже и «му» поперёк не посмел вставить. Мама сказала дочке, что такой палец волшебный, и во всей случаях, где немножко страшно, можно обращаться к его силе.
Северина на всю жизнь запомнила ту сцену, где поверила в себя, и вспоминала, когда нужно было набраться смелости там, где кажется, хода уже нет. И не раз она убеждалась, что у страха глаза велики, а на деле всё может обернуться совершенно иначе.
В песочнице самые наглые дети при виде «волшебного» пальца стали обращаться в бегство и неистово трясли мамкину юбку с призывами убрать страшную девочку подальше, а навязчивые родственники сразу прекращали попытки затискать Ринку до кукожения; даже на рынке она не раз так добивалась у незнакомого продавца тяжёлой конфеты. Да мало ли где пригодился палец волшебство везде пропрёт!
Даже улитка привыкает к прыжкам, если лежит в поясной сумке у кролика, вот и Сева привыкала к сентябрю. На второй неделе она шла в школу уже с поднятой головой и подпевала наушникам в телефоне. Похоже, что на этот раз заговора против неё не планировалось к школе подходил один только Алеш, без компании.
У входа он с ней поравнялся, явно намереваясь сказать очередную глупую пакость. Наушников он не заметил и уже привычно отколол заготовленную шуточку, но Сева не обиделась: хорошо без ушей! Дубеку это не понравилось, и он, скривив губы, промычал ещё что-то, но Ринка снова не разобрала. Это было выше сил неуравновешенного Алеша. Он преградил ей дорогу и понял наконец-то, почему не получил ни одного ответа, со злостью он дёрнул за наушники:
Ты что, Хвост, совсем уши не чистишь!
Чего тебе надо от меня, бревно дубовое? уставилась на него Лиса. Кая, что ли, совсем надоела? Иди и её доканывай.
Он не сразу нашёлся с ответом и просто оскалился:
Ты что, в конец спятила! И грубо ущипнул её в плечо.
Ай! отпрыгнула она. Но потом подняла перед лицом Алеша твёрдый палец и пригрозила ему, будто дубиной: Не смей обижать девчонок! Тоже мне, парень нашёлся. Так только слабаки делают!
Слабак! Это я-то слабак? распалялся он, и вокруг стали останавливаться заинтересованные ученики. Но дальше возгласов Дубек не знал, что делать, и стал краснеть под чужими взглядами. Я-то слабак? продолжал он вопрошать, но все вокруг молча хлопали глазами.
Ну не я же! осмелела Лиса. Вон, видать, дружок за твоей спиной со Сметаной мутит, вот и бесишься а другие тебе виноваты. Будто зная какой-то секрет, она сощурила глаза и указала на дорогу, где Марек почему-то шёл рядом с Каей.
От такого совпадения Алеш совсем рассвирепел и приблизился к Северине так, что от его дыхания стали колыхаться её волосы. Он до скрипа сжал кулаки, но не тронул девчонку.
Ну бей чего уж! Покажи себя во всей красе! не унималась Лиса, надеясь, что при всех он струсит. Взгляд Дубека заметался и в итоге приткнулся к парочке, которая неторопливо шла вдалеке и, вроде как, хихикала.
Марек! закричал он. Подойди сюда!
Рядом со школой тот случайно встретил Каю и сразу же кинулся занимать её старым анекдотом про вороватых чехов, в котором заяц с корзинкой прискакал в Польшу и говорит: «Джень добры, господа! Я буду у вас тут воровать!» Поляки ему: «Ни, так не пойдёт, иди в другое место!» И заяц поскакал в Германию. Прискакал и говорит: «Гутен так, граждане! Где у вас тут можно воровать?» А они ему: «Гутен, гутен, путничек. Негде у нас тут воровать. Ступай в другое место!» И заяц поскакал дальше. Допрыгал до Чехии и говорит: «Добри дэн, панове. Во! Я буду воровать у ва́с! Святые морковки, а!.. Мою корзину спёрли!» Но Марека позвал Дубек, не дав закончить анекдот, и на словах «гутен, гутен» шутник так несуразно заржал, что Каю передёрнуло. Она тоже гордо хохотнула, но только от того, как глупо выглядел парень. Марек и не заметил насмешки, а участливо раскланялся перед Сметаной и поспешил к приятелю.