Небесный дотрагивается до плеча Коры:
Дитя моё, тебе суждено совершить множество великих подвигов для этой страны.
Она кивает, так и не оправившись от шока. Небесный берёт её за маленькую ладошку и ведёт за собой сквозь толпу. Люди расступаются перед ними, отрывочные возбуждённые шепотки сменяются не менее возбуждённой болтовнёй, и Хорхе тянет меня назад, чтобы я тоже посторонилась. Моя рука задевает длинную мантию Небесного. На ощупь она словно золото гладкая и мягкая. Я смотрю на свои грязные ладони, затянутые в кожаные перчатки без пальцев. Они не достойны прикасаться к золоту.
Небесный возвращается на сцену и достаёт деревянную миску, заполненную жёлтой краской. Он окунает в неё причудливую кисть и широким движением рисует жёлтый круг на лице Коры. Даже издалека становится понятно, что жёлтый круг символизирует солнце. Толпа взрывается овациями. И этот звук раскраивает мой череп, словно лосиные рога череп незадачливого охотника.
Люди Валенда! объявляет Небесный, перекрывая шум. Граждане Солии! Эта девочка ваше двадцать пятое Солнце! Ваша следующая спасительница!
Рёв толпы многократно усиливается, люди подпрыгивают на месте и хлопают в ладоши. Они поднимают в воздух кадки с синей жижей и, радостно гогоча, выливают их содержимое себе на лица, оставляя на коже синие смазанные отпечатки ладоней, одинаковые у всех.
Мира и её подруга проделывают то же самое. Немного синьки из их кадок с кусочками ягодной мякоти попадает мне на лодыжки. Она пахнет кислым молоком.
Ты заметила её голубую прядь? хихикает Мира. Это восхитительно, я никогда ничего подобного не видела!
Её подружка согласно кивает:
А ещё книга, которую она читала. Даже не верится, как никто не понял раньше, что именно ей суждено стать нашим Солнцем. С этой книгой да с такими волосами она самый интересный человек в Валенде. А может, и во всей Солии!
Соль щиплет мне губы. И только спустя минуту я понимаю, что плачу. Сегодняшний день должен был стать моим. Они все должны были болеть за меня. Меня называть интересной. Рисовать симпатичное солнышко на моём лице. А не на лице какой-то там Коры, которая целыми днями отсиживается в доме бабушки и читает книжки. Которая не смогла запомнить все до единого сказания о наших Солнцах. Которая не проводила долгие часы, используя любой хлам, что попадался под руку (в основном мётлы и ветки), в попытках научиться фехтовать. Это просто нечестно!
Я срываюсь с места и мчусь мимо оставленных на земле транспарантов, мимо обветшалых домов. Всю дорогу, не останавливаясь, назад, в нашу семейную лавчонку в нашей богом забытой деревеньке. Наконец я вбегаю под защиту мощённых булыжником стен и прячусь за деревянным столом, заставленным стеклянными вещицами. Прямо передо мной высится ряд безупречных стеклянных статуэток, созданных по образу и подобию прошлых Солнц. Они переливаются золотым, зелёным и красным, словно подмигивая мне в перерывах между поединками с монстрами и подъёмами валунов. Ты понимаешь, что что-то идёт не так, когда даже жизнь статуэток выглядит интереснее твоей.
Под их пристальными взорами я даю волю слезам. Проплакавшись, я утыкаю распухшее лицо в расцарапанные коленки и поднимаю голову, только когда воздух прорезает лёгкий шелест. Мой папа входит в лавку и впускает внутрь солнечный свет. Вбирая в себя лучи, статуэтки словно светятся изнутри, заливают комнату цветом, раскрашивают наши лица сверкающими оттенками красного и оранжевого. Папа ловит мой взгляд и подходит ближе.
Леда, тихонько начинает он, присаживаясь передо мной на корточки. Его сандалии скрипят.
Оставь меня в покое! выкрикиваю я и снова прячу лицо в коленках. Слёзы больно жалят кожу, проникая в десятки крошечных царапин, покрывающих мои ноги.
Почему ты плачешь? Разве ты не рада, что у нас теперь есть новое Солнце?
Я не отвечаю. Он сам должен знать «почему». Он мой отец. Его работа замечать такие вещи.
Ну, ты чего, листовичок проглотил твоя язычок? папа щекочет у меня под коленками.
Я вскидываю голову и хихикаю. Его маленькая хитрость сработала.
Это просто несправедливо! Что есть у Коры, чего нет у меня? всхлипываю я.
Иногда жизнь и правда несправедлива, Леда. Папа пристраивается на полу рядышком со мной и хмурит брови. Помнишь героев из маминых рассказов? Тех, которые были нашими прошлыми Солнцами?
Ага, продолжаю всхлипывать я.
Помнишь, какими они всегда были?
Смелыми, добрыми и самоотверженными.
Всё это правда, но быть Солнцем означает несколько большее, Леда. Наши герои должны быть исключительными, отец барабанит пальцами по половицам.
Я слегка наклоняю голову:
«Исключительными»?
Совершенно верно. В них должно быть что-то уникальное. Они не могут быть такими, как все, потому что ни один обыкновенный человек не справится с тем, что предназначено им. Вот почему им необходимо быть необыкновенными.
Папа вздыхает и продолжает объяснять:
А Кора очень необыкновенная девочка. Ты знаешь, почему часть её волос голубая и почему она живёт с бабушкой в лесу?
Нет, сощуриваюсь я.
Тебе действительно стоит чаще общаться с нашими покупателями, бубнит папа. Это потому, что она родилась с даром управлять водой.
Значит, меня бы никогда не выбрали, потому что я родилась нормальной?
Так заведено со времён выбора нашего первого Солнца, устало кивает папа. Но послушай вот что: это совсем не означает, что ты не можешь быть счастливой.
Ну
Я лишь хочу сказать, он опускает руку мне на плечо жестом ободрения, пускай тебе дано не так много, как Коре, но тебе просто нужно он стискивает зубы, научиться обходиться тем, что имеешь.
Я пытаюсь повторить его слова, но они комом застревают у меня в горле. Всё, что мне остаётся, буравить взглядом проросшие мхом половицы, на которых мы сидим. Тишину разрывает настойчивая барабанная дробь в дверь. Мои младшие брат и сестра. Вероятно, они потеряли папину кадушку.
Неуверенно улыбаясь, папа похлопывает меня по плечу, после чего поднимается с пола и подхватывает пропажу. Синька, приготовленная из перетёртых лесных ягод, плещется внутри.
Пойдём уже, он хватает меня за руку и ведёт за собой на улицу, туда, где празднует деревенский люд. Вскоре мы возвращаемся на лужайку вдали от тропы в окружение семьи и друзей. У троих из моих многочисленных братьев и сестёр ещё нет синих отметин. Папа опускает кадку в траву, зачерпывает немного ягодной жижи и оставляет отпечаток на лице Неллы. Алек и Гэбриэль следующие. И вот остаюсь только я.
Мои руки трясутся. Я понимаю, что это значит. Если я сейчас нанесу синьку на лицо, я покажу этому миру, что я обыкновенная. Обычная девчушка, обречённая до конца своих дней ухаживать за коровами в скучной деревеньке. Очередное синее пятно в небе, где живёт Солнце. Очередное синее пятно, которое Солнцу предстоит спасти.
Помни, что я тебе сказал, папа подталкивает ко мне кадушку.
Обходиться тем, что имею, шепчу я и размазываю холодную жижу по лицу.
Глава 2. Коровы отстой
Два года спустя
Ненавижу коров. Не сомневаюсь, что и они меня тоже.
Иона! я тяну веревку, привязанную к шее чёрной коровы. Да стой же ты! Жуй. Иона мычит, пережёвывая травку. Пошла! снова тяну я. Корова дёргает головой, и верёвка вырывается у меня из рук. Я, разумеется, лечу на землю. Камни больно врезаются мне в спину, а трава колет руки. У меня невольно вырывается стон, и я закрываю глаза.
Помощь нужна? Я нехотя размыкаю веки и вижу протянутую ко мне грубую мозолистую ладонь. Недолго думая, хватаюсь за неё.
Спасибо, благодарю я Хорхе, щурясь на Иону. Ваши коровы жутко бесячие, знаешь ли.
Двенадцатилетний Хорхе Макос ничуть не изменился. Он по-прежнему книжный червь и по-прежнему издевается надо мной (ну, разве что чуточку больше), только теперь он мой лучший друг. Оказалось, мы довольно неплохо ладим, несмотря на совершенно разные мнения касательно коров.
Сегодня Хорхе одет как обычно: сандалии, тёмно-коричневые брюки, светло-коричневая рубашка и поверх кожаная куртка с короткими рукавами всё опрятное и не рваное (в отличие от моего платья). Его густые чёрные волосы как будто аккуратно уложены, крупные кудри обрамляют лицо, словно рама картину. Кроме того, я совсем не чувствую ни запаха пота, ни этого особого зловония, сопровождающего всех, кто работает на ферме его семьи. Честно сказать, его тёплая коричневая кожа практически безупречна.
Конечно, он берёт верёвку и уводит Иону с поля, вся проблема в коровах. Иона мирно следует за ним и радостно мычит. Как невежливо с её стороны!
Хорхе щурит тёмно-карие глаза, высматривая каменистую местность впереди:
Похоже, все собрались.
Наконец-то с коровами покончено! Я раскидываю руки в стороны, словно крылья, и выдыхаю с облегчением. Красные блики вечернего солнца танцуют у меня меж пальцев. Знаешь, что это означает? ухмыляюсь я. Пора отправиться в приключение!
Когда мы с Хорхе только начинали дружить, он терпеть не мог работать на семейной ферме. Поэтому я вызвалась ему помочь. В нашем магазине помощников и без меня хватает. Но Хорхе не хотел оказываться передо мной в долгу, поэтому согласился на мою помощь, только когда я предложила ему в обмен сопровождать меня в моих исследованиях в лесу. Теперь это стало традицией: покончив с делами, мы отправляемся в лес и охотимся на монстров. Точнее сказать, Хорхе подстреливает их из лука, а потом заставляет меня часами терпеть его разглагольствования о книгах.
И бросить Иону? Хорхе приподнимает бровь, а Иона послушно следует за ним. Дурацкая корова.
Мелкие камешки хрустят под подошвами наших сандалий. Они высокие и сшиты из тёмной кожи, ремешки оплетают икры до самых колен.
Ладно, сначала отведём её домой, ворчу я. Но только быстро. Слишком опасно бродить по лесу ночью.
Если Хорхе снова провозится и мы пропустим ещё одну тренировку, я точно сойду с ума. Со всеми этими вонючими коровами здесь и непоседливыми братьями и сёстрами дома мне просто как воздух необходимы эти весёлые приключения бок о бок с лучшим другом.
Хорхе согласно кивает, спускаясь по скалистому склону. Этот склон обозначает границу Валенда, раскинувшегося на вершине утёса, возвышающего нашу деревню над каменистым берегом. Падать отсюда высоко, поэтому мы всегда очень осторожны, когда ведём коров.
Я любуюсь берегом под нами: пляж покрыт серым песком, бурлит тёмная вода и над всем этим великолепием нависают Рассветные горы. Те самые, которые окружают всю Солию, отрезая её от внешнего мира. Они поистине огромны, по крайней мере в три раза выше утёса, и так тесно жмутся друг к другу, что даже волосинка между ними не проскользнёт. Каждая создана из камня, которому нет названия, даже в Эвине признают, что не понимает его состав. Он твёрдый, чёрный, блестящий и такой прочный, что никакое оружие или инструмент не способны его пробить. Вместе они словно стена из чёрного камня, заслоняющая вечернее солнце.
Зато этот вид стоит любых хлопот, указываю я на горы.
Только ты могла назвать их красивыми, другие ещё не достаточно свихнулись, улыбается Хорхе.
Мы всё равно однажды их уничтожим, а пока и полюбоваться не грех.
О, я смотрю, ты куда больше веришь в Кору, чем я, Хорхе осторожно обходит выступ.
Да, верю в Кору, конечно, бубню я. А что ты имеешь против неё?
Да, ничего не имею. Просто Он указывает на берег. Видишь мужчину внизу?
Прищурившись, я наконец замечаю одинокую худощавую фигуру на песке:
Едва-едва.
Так вот, я вижу его каждый раз, когда мы отводим коров обратно на ферму. Дожидается её, чтобы тренировать.
С чего ты взял, что он ждёт именно её? Я приглядываюсь к мужчине получше, стараясь уловить то, что заметил Хорхе. Он невысокий и одет в кожу. По мне, так обычный чувак.
А с того, что в половине случаев она приходит, и они тренируются, а в половине нет, и он ждёт её и хмурится.
Хочешь сказать, наше Солнце отлынивает от тренировок?
Кора, прогуливающая тренировки, это как если бы родители Хорхе отказались работать на ферме. Если это правда
Просто мои наблюдения, Хорхе пожимает плечами. Надеюсь, этому есть какое-то объяснение.
Когда мы спускаемся к подножию утёса, ветер усиливается, и моя кудрявая коса рвётся в воздух. В моей семье её прозвали «лосиной» за то, что она такая же густая, как и лосиная шерсть.
Думаешь, Небесный вернётся и выберет кого-то другого? мой вопрос звучит как жалкий писк.
Скорее всего, нет. Такие, как он, посещают нас раз в пятьдесят лет.
Верно, конечно, в этом есть смысл. Я на мгновение зажмуриваюсь.
Обходись тем, что имеешь, Леда. Тебе не стать избранной. Ты самая обыкновенная. Как ты могла забыть?
Ты в порядке? спрашивает Хорхе, внимательно в меня всматриваясь.
Да, лучше не бывает, ветер свистит у меня в ушах. Просто твоя корова меня жутко раздражает.
О, жду не дождусь, как завтра ты будешь их доить, хохочет Хорхе.
Хорхе! возмущаюсь я всю дорогу, пока он подзуживает меня. Только на ферме друг сбавляет обороты, исключительно потому, что знает здесь могут услышать его родители. А они не любят, когда он дразнит девочек.
Мы направляемся прямиком к коровнику, большому зданию с крепкими деревянными стенами и соломенной крышей. Я распахиваю дверь и невольно внутренне ощетиниваюсь, когда меня встречают привычное мычание, мучнистая грязь и тёмные стойла.
Пока Хорхе загоняет Иону на её место, я пытаюсь разобраться в себе, изучая убранство задней части коровника. На стенах висят десятки предметов. Большинство из них простые сельскохозяйственные инструменты вилы да лопаты. Одним словом, вещи, от одного взгляда на которые у меня тускнеют глаза. Но одна вещь выделяется среди остальных. Лук Хорхе. Я провожу рукой по его деревянной арке, на ней вырезаны изображения волков и лосей.
Одна из любимых мной особенностей солианского оружия изображения, вырезанные на нём. Иногда это деревенские домики, иногда герои прошлого. А иногда, как в случае с луком Хорхе, дикие звери, обитатели густых лесов, покрывающих бо́льшую часть нашей страны. В любом случае оно прекрасно. В конце концов, именно оружие должно напоминать нам о том, за что мы сражаемся в бою. Не то чтобы мне довелось побывать в бою, конечно, но факт остаётся фактом.
Эй, Хорхе, ты готов? зову я.
Он выскальзывает из стойла Ионы спиной вперёд, так что я не вижу его лица:
Вообще-то, я думаю, нам пора завязывать с этими приключениями.
Ч-что? мой голос дрожит.
Хорхе взъерошил волосы, потревожив кудри:
Я повзрослел, и у меня появилось больше обязанностей на ферме, да и не похоже, что мы когда-нибудь уедем отсюда. Так что уметь сражаться с монстрами уже не так важно. Ты ведь это понимаешь?
Я крепко сжимаю кулаки. Нет, не понимаю и не хочу понимать!
Да наплевать. Веселись тут со своими вонючими коровами.
Я выскакиваю из коровника прежде, чем он успевает ответить.
Ветер свистит у меня в ушах, когда я пробегаю мимо тёмных зданий и кустов дикорастущих ягод. Я оставляю ферму Хорхе позади. Не могу поверить, что он так сказал. Неужели он действительно верит, что мы никогда не покинем Валенд? Моё сердце сжимается. Неужели он прав? Мокрая сосновая иголка впивается мне в запястье, отвлекая меня от мыслей. Вот я и здесь, в лесу. Там, где мы с Хорхе обычно сражаемся с монстрами. Очевидно, сегодня придётся прогуляться сквозь него в одиночку.
В Валенде есть одно главное правило «не тревожить покой». В общем и целом это означает не тревожить природу. Ни при каких обстоятельствах. Поэтому все наши дома разнесены друг от друга на большие расстояния. Они построены в местах, где росло меньше всего деревьев или обитало меньше животных, потому что никто не хотел вырубать леса. Главная деревня, в которой живу я исключительный случай, была построена на открытой травянистой равнине, когда наш любящий природу основатель, Валенд, впервые прибыл на эти территории. К сожалению, теперь из-за этого правила я в гордом одиночестве вынуждена возвращаться домой через лес.