Не ожидала от него таких познаний. Белый папоротник даже в наших краях огромная редкость, а уж в горах его тем более не сыскать. Да и в руки он дается далеко не каждому.
Интересно, откуда Горыныч про него узнал?
Слушай, Яга, а давай сегодня ночью сходим и поищем? вдруг азартно сверкнул глазами Горыныч. Полнолуние было два дня назад. Сроки еще позволяют. Давай, а?
Я хмыкнула.
Ну я-то по-любому пойду. Цвет папоротника можно собирать всего одну неделю в году, а у меня запасы как раз подошли к концу. Но тебе-то он зачем?
Как это зачем? возмутился Горыныч. А если меня снова ранят? А если я крыло сломаю? Говорят, цвет папоротника творит настоящие чудеса. И на нас, драконов, действует лучше всего.
Это точно. Я на тебя почти весь его и извела. Только один цветочек остался.
Яга, ну пойдем, заныл змей. Это же такое приключение! Я в жизни цветущий папоротник не видел. Ну возьми меня с собой! Ну пожа-а-алуйста!
Ладно, уговорил, усмехнулась я. Как начнет смеркаться, так и пойдем. Только чур уговор меня во всем слушаться и без разрешения никуда не лезть.
Я сделаю все, что скажешь, клятвенно пообещал Горыныч. И тут же стрельнул глазами в сторону избушки. А мы обедать скоро будем?
Ты же только что ел!
Да когда это было? отмахнулся змей. И вообще, к дороге надо готовиться заранее, а для этого перво-наперво нужно как следует подкрепиться.
* * *
Искать папоротников цвет мы отправились сразу, как только солнце начало клониться к горизонту. И само собой, все время до вечера Горыныч старательно готовился.
В смысле ел. Причем так активно, что какой-то момент Базилевс снова впал в ступор, а я всерьез заопасалась, что наш необычный гость или с лавки не поднимется, или же истощит заряд уникального артефакта.
Однако самобранка сдюжила. Накормила-таки прожорливого дракона досыта. Тогда как сам дракон, едва я сообщила, что нам пора, на удивление бодро вскочил из-за стола и, торопливо засунув в рот последний блин, отрапортовал:
Я готов!
Базилевса я на этот раз оставила дома присматривать за поляной и следить за хозяйством. Пусть дракона он сам же мне и нагадал, однако по факту оказалось, что мой суженый ему по душе не пришелся. Так что я решила пусть какое-то время они побудут порознь, тем более что за драконом следовало понаблюдать.
Как это ни странно, однако ходить по лесу Горыныч совершенно не умел. Вел себя как дикарь постоянно шумел, сопел, пыхтел, громко топал, постоянно ворчал на выданные лапти и на то, что в них ему неудобно ходить. А на заповедной тропе змей так активно крутил головой, что я мысленно гадала, когда же она отвалится.
Сама тропа ничего особенного собой не представляла просто узенькая дорожка в лесу, которую с двух сторон огораживали полупрозрачные стены. Если хорошенько присмотреться, то снаружи можно было рассмотреть смазанные силуэты деревьев, однако мелькали они настолько быстро, что чаще всего сливались в одну широкую полосу.
Поразительно! воскликнул Горыныч, опасно близко подойдя к краю тропки и всмотревшись в причудливо переливающуюся стену. Какая красивая
Гор, не отставай.
Она словно живая, завороженно пробормотал змей в ответ, заставив меня беспокойно обернуться. И даже как будто дышит?
Горыны-ы-ч! Не стой на месте, на заповедных тропах нельзя задерживаться.
А еще сверкает, как первый снег. Можно ее потрогать Ай! Яга, ты чего дерешься?!
Я кому сказала, чтобы ты никуда не лез? Хочешь без пальцев остаться?! рыкнула я, отводя в сторону длинную тонкую хворостину.
Нет, ну а что такого-то?! возмутился он.
Да ничего. Сунешься туда еще раз отрежет тебе руки к Кощеевой бабушке, и заново они потом даже у дракона не отрастут!
Что, правда?! округлил глаза змей.
Я вместо ответа шлепнула его по упорно тянущейся к стене руке и, дернув за рукав, оттащила в сторону.
А ну кыш отсюда! Первым теперь пойдешь. Так, чтобы я видела.
Что, сразу нельзя было сказать? засопел Горыныч, обиженно выпятив нижнюю губу.
Я тебе еще дома сказала: вперед меня на тропе НЕ ЛЕЗТЬ! Что в этом было непонятного?! Или до тебя с первого раза не доходит? По сто раз повторять надо?!
Злая ты, буркнул Горыныч, отворачиваясь и послушно топая по тропинке дальше. Фу, какая злая и сердитая!
А потом совсем тихо проворчал:
Бабуся Ягуся
Что ты сказал?
Ик! вместо ответа на удивление громко икнул змей. Точно бабуся. Только бабуськи бывают такими вредными старые и страшные бабуськи-Ягуськи Ик! Эй, ну сколько можно?! Как тебе не стыдно использовать на мне магию?!
Я для верности подтолкнула его в спину.
Сам виноват. Я ведь предупреждала, чтобы ты не говорил обо мне всякие гадости.
Я и не говорил. Только подумал
Ну вот и икай теперь. Благо ребра уже зажили, и это совсем не больно.
Да?! возмутился Горыныч, на мгновение обернувшись. Тебе легко говорить ик! А мне, между прочим, неприятно!
Мне тоже. Но тебя это не останавливает, правда?
Ик! негодующе икнул парень и шумно раздул ноздри. Ну почему ты такая гадкая, а? Ты ик! Это вообще на мне работать не должно!
Я негромко фыркнула.
Но работает же. Так что теперь я буду точно знать, когда ты подумаешь обо мне плохо.
Горыныч резким движением отвернулся и ускорил шаг, продолжая что-то бурчать себе под нос и время от времени оглашая заповедную тропу возмущенным иканием. Другой на его месте, пожалуй, развернулся бы и ушел. Может, замкнулся или же, наоборот, проклял меня, а то и осыпал кучей совсем уж скверных ругательств. А этот не отказался, не передумал и по-прежнему шел только вперед.
Забавно, да?
Стой, скомандовала я, завидев впереди небольшой просвет. Пришли. Теперь я первой пойду.
Горыныч, посопев для приличия, отступил в сторону и озадаченно замер, когда я махнула рукой и казавшаяся бесконечной тропа внезапно закончилась. Просто р-раз, и стены вокруг нас рухнули, а мы вместо извилистой, тянущейся далеко вперед тропинки оказались на краю огромной поляны, которая от края до края была засажена густым папоротником. Тут и там на ней мелькали головки на удивление крупных лесных колокольчиков, по периметру виднелись более мелкие лесные цветы всех оттенков и размеров. Еще чуть дальше поляна была отгорожена от остального пространства колючими кустами. А уже за ними находилось большое, широкое и очень непростое болото, населенное не самыми приятными созданиями, но Горынычу об этом знать было совершенно необязательно.
А это как мы? опешил змей, снова закрутив головой по сторонам. Куда все подевалось? Где лес? И деревья? И тропа?!
Я строго на него посмотрела.
Стой здесь. И чтоб ни шагу в сторону. Понял?
Понял, послушно кивнул Горыныч, от растерянности позабыв даже икнуть.
Я смерила его изучающим взглядом, а когда змей для верности активно закивал и знаками подтвердил, что будет меня во всем слушаться, сняла с плеча дорожную сумку, бросила в траву рядом с ним, после чего медленно отошла в самый центр поляны и запрокинула голову.
Небеса надо мной тут же разошлись, выпуская на свободу проказницу-луну. Ее мягкий желтоватый свет тут же искупал меня в чудесном сиянии, и вот тогда я со всей ясностью поняла: пора.
Сложность заключалась в том, что волшебный цвет не растет абы где и тем более сам по себе ни за что не зацветет. Его сперва следовало пробудить, попросить открыться. Но далеко не каждый это сумеет.
Я же эту поляну сама когда-то создала и даже, можно сказать, вырастила. Я знала здесь каждый куст, каждую травинку. Все в этом месте было пропитано моей силой. И именно здесь я, как нигде, чувствовала себя всемогущей, свободной, но при этом хорошо помнила, кто я и как такой стала, а также испытывала чувство безграничной благодарности за тот дар, что мне достался от здешних лесов.
Раскинув в стороны руки, я прикрыла глаза и, закружившись в медленном танце, тихо-тихо запела древнюю песнь, знаменующую собой единение всего живого. Запела для всего, что здесь росло, жило и цвело. Для деревьев, кустов, травы, цветов для всей этой земли, включая всех, кто на ней жил и кто просто заглянул в гости.
В каком-то смысле песня помогала мне их почувствовать и услышать, а им, в свою очередь, позволяла ко мне прикоснуться. Не телом, нет душой. Ведь когда чьи-то души соединяются, это и есть настоящее чудо.
И сегодня я ощутила это чудо: лес откликнулся. Мы действительно стали едины. Я стала им. А он мной. Буквально на мгновение, на один-единственный удар неожиданно екнувшего сердца, но и этого хватило, чтобы я тихо выдохнула и ощутила, что в этом мире я больше не одна.
Одновременно с этим вокруг меня зашевелилось зеленое море.
Многочисленные папоротники приподняли свои ветки и дружно зашелестели. По поляне словно невидимый ветерок пронесся, после чего мои веки опалило яркое сияние, а следом за этим в моей душе задрожала и запела невидимая струна.
Открыв глаза и увидев, как вся поляна, словно по волшебству, раскрасилась многочисленными белоснежными цветами, я мягко улыбнулась.
Папоротников цвет символ искренности, чистоты, невинности и любви. Каждый куст, который я сегодня пробудила, поделился со мной самым дорогим и сокровенным. Каждая веточка, которой я подарила часть своей силы, ответила мне сегодня тем же.
Не зря это место считалось заповедным. Здесь очищались души, вспыхивали сердца, исполнялись самые заветные желания и именно здесь, как нигде, можно было увидеть себя со стороны.
Я медленно обернулась и искоса взглянула на остолбеневшего змея.
Горыныч стоял не дыша и смотрел на меня, будто завороженный. В его янтарных глазах, словно сотни крохотных светлячков, горели отсветы папоротникового цвета. На вытянувшемся лице застыло шокированное выражение. Он выглядел как громом пораженным и, судя по всему, видел перед собой нечто такое, о чем раньше даже не подозревал.
Горыныч тихо позвала я. Горыныч, очнись!
Змей вздрогнул и ошеломленно моргнул.
А?! Что?! Где?!
Подай мне суму.
Какую еще а, да. Сейчас!
Тряхнув головой в попытке прогнать навеянное мною наваждение, он наклонился и, подхватив с земли сумку, ловко ее бросил.
Я кивнула, перехватив ее на лету. Еще раз предупредила змея, чтобы не вздумал двигаться, после чего достала из сумы большое, искусно вышитое полотенце.
Разбудить папоротников цвет это еще полдела. Теперь его нужно было правильно собрать.
Проведя кончиками пальцев по ближайшей ветке, я выпустила на волю еще одну волну магии и снова медленно закружилась по поляне. Глаза на этот раз закрывать не стала, поэтому прекрасно видела, как с моих пальцев срываются тонкие белые нити и, легонько касаясь таких же белоснежных цветов, буквально снимают их с тоненьких стебельков, а затем поднимают в воздух, закручивают в величественном водовороте и так же медленно, до крайности бережно опускают на заранее приготовленное полотенце.
Я почти год его вышивала, любовно создавая на тонкой ткани узор из того самого папоротника, который сейчас так щедро меня одаривал. Но иначе не бывает чтобы получить что-то, сперва следует что-то отдать. Порой даже чем-то пожертвовать: силами, временем или магией. Только тогда можно рассчитывать на ответную искренность.
Когда на полотенце аккуратно улегся последний цветок, весь свет с волшебной поляны собрался на моем полотенце. При этом цветы не потеряли ни силы, ни вложенной в них магии, ни своего мягкого сияния.
Благодарствую, с почтением поклонилась я поляне и почти сразу услышала в ответ вздох облегчения. Ветви папоротника дружно дрогнули, затем так же дружно опустились, а я почувствовала, что облагодетельствовавшая меня поляна неумолимо погружается в сон, чтобы ровно через год снова проснуться и, прочитав мою душу, подарить миру еще один кусочек древнего волшебства.
Что это было? пораженно прошептал Горыныч, когда я аккуратно свернула полотенце и, убрав его в суму, вышла с поляны. Яга, что ты такое сейчас сотворила?!
Я мягко улыбнулась, вешая суму себе на плечо, а потом махнула рукой, открывая еще одну заповедную тропу.
Обычная женская магия. Не бери в голову. А теперь нам пора возвращаться. Ты ведь не откажешься еще разок перекусить?
Еда! обрадованно вскинулся змей при виде замаячившего перед ним знакомого дома. Вот на что я всегда согласен, так это вкусно поесть!
Я только хмыкнула, когда он ринулся с поляны, торопясь, как на пожар. А потом спокойным шагом направилась следом, ничуть не сомневаясь, что еда отвлечет Горыныча от увиденного и поможет не думать о вещах, о которых ему до поры до времени знать не положено.
Глава 4
Остаток ночи прошел спокойно. Меня никто не будил, не выпрашивал еду и не тревожил глупыми вопросами. Правда, это была заслуга вовсе не Горыныча, а заклинания тишины и тяжелого засова, который я предусмотрительно задвинула в пазы перед сном.
Открыв поутру дверь и выглянув из спальни, я тихонько хмыкнула, обнаружив наполовину разоренную самобранку и дрыхнущего на полу змея: Горыныч лежал на боку, подложив под щеку ладошку и поджав под себя ноги. Такой смирный, молчаливый просто душка.
Самое интересное, что ни подушки, ни одеяла он с собой не прихватил и даже циновку вниз подстелить не догадался. Создавалось впечатление, он что опять бродил во сне, но, не сумев войти в мою комнату, свернулся калачиком прямо на пороге и теперь сладко сопел, время от времени потирая друг о друга озябшие стопы.
Не надо, тихо сказала я, когда выбравшийся следом за мной кот кровожадно оскалился и потянулся к дракону с явным намерением полоснуть его когтями по голой пятке. Пускай спит.
Ш-ш-шр-р, сердито фыркнул Базилевс, но все же не стал будить оборотня таким зверским способом, а просто ловко через него перепрыгнул и с достоинством удалился, помахивая пушистым хвостом.
Я тоже аккуратно перебралась через спящего дракона и, потаскав со стола всяких вкусностей, тихонько выбралась из дома. Надо было папоротников цвет разобрать, рассортировать и отнести в сушильню. Заодно грядки обиходить. От сорняков избавиться. Потом в лес за травами сходить
Неожиданно на земле прямо у меня на глазах образовалась небольшая черная лужица, а в ней откуда ни возьмись возник и заколыхался на крохотных волнах небольшой золотистый листочек.
Та-а-ак
Кажется, за травами я сегодня не пойду. А вот к Черному озеру следовало наведаться как можно скорее. Похоже, у озерной владычицы что-то стряслось, иначе она не позвала бы меня на помощь.
Мяу? вопросительно мяукнул вынырнувший, будто из воздуха, Базилевс.
Нет, мой хороший. Ты пока нужен мне здесь, отказалась я от его помощи и без промедления открыла заповедную тропу.
Яга-а-а! нагнал меня прямо на входе встревоженный вопль. Яга, погоди! Я с тобой!
Я с неудовольствием обернулась и уставилась на мчащегося от дома Горыныча вместе с таким же недовольным котом.
Вот чего ему не спалось, спрашивается? Лежал бы себе и лежал, мечтал, понимаешь, о горячем обеде так нет же, подхватился и теперь несся босиком по траве, словно его в мягкое место ужалили.
Яга! выдохнул змей, когда мы поравнялись. Уф! Успел. Ты почему без меня ушла?
Я удивленно вскинула брови.
С чего бы мне спрашивать у тебя разрешение? Это мой лес, не забыл?
Нет, просто ты же хотела за мной понаблюдать, на удивление быстро нашелся с ответом змей. Сказала, что я должен быть на виду. А как ты будешь за мной смотреть, если оставишь здесь одного?
Я демонстративного его оглядела: встрепанный, полуголый, босой, с висящей на перевязи левой рукой
А как же завтрак? Неужто даже не перекусишь?
Горыныч откровенно заколебался.
А ты меня подождешь?
Нет.
Тогда, может, я очень-очень быстро сбегаю, что-нибудь в рот засуну и сразу же вернусь?
Нет.
Оборотень насупился, но потом подумал и упрямо тряхнул головой.