Дома из зеркала на меня смотрела возбуждённая девушка с горящими глазами, пылающими щеками. Она получала удовольствие от своего вида, от своих движений, от музыки и её вибраций. Я забыла, что могу быть такой. Спокойная счастливая домашняя Марта с кофе на подоконнике. И дикая страстная, поклоняющаяся ритмам, в движении, с разметанными волосами. Мне захотелось сигарету. Просто потому что сегодня Марта проснулась.
Но вместо нее я всего лишь сделала несколько селфи перед тем, как снять макияж. Принимала душ, закрыв глаза, и под струями воды я всё ещё слышала музыку, повторяла движения как на танцполе. Танцевать под душем это почти как петь в расчёску, такая маленькая победа. Над собой, над комплексами, над табу.
Уже в кровати я обновила фото в соцсетях горячая дикая Марта, клуб, танцпол.
Глава 3
Серый
Несколько лет назад
Товарищ председатель призывной комиссии, призывник Анцифиров Сергей Васильевич на заседание призывной комиссии прибыл, громкий голос эхом разлетелся по огромному кабинету.
Я стоял в военкомате перед этим цирком из шести человек в одних трусах.
Что-то призывники сегодня какие-то хилые, сказал мужик с левого края, повернувшись к своему соседу и не глядя на меня.
Почему же, вот, смотри, хорош, сосед кивнул в мою сторону.
Ого, его жизнь потрепала. Единоборства?
Так точно. Бокс, я ухмыльнулся.
Ну, следы явно не от бокса, места живого нет. Драки?
Так точно.
Что там по результатам? Годен?
Да, годен к военной службе.
Председатель листал моё личное дело, просматривал лист изучения и учетную карту призывника.
Куда его, Анатолий Ефремович? спросил мужик, сидящий справа от председателя.
Хммм, Войска Дяди Васи? почти шепотом спросил мужик слева от председателя.
Да, точно, кивнул председатель и, обращаясь уже ко мне, объявил: Воздушно-десантные войска.
ВДВ? переспросил я.
Так точно, парашютист. Следующего зови.
Я вышел в коридор и пожал плечами. Ну, ВДВ, так ВДВ.
***
Тебе что, совсем не страшно? хлопнул меня по плечу сослуживец Саня.
Нет.
Ты уже прыгал раньше?
Нет.
Готов?
Нет.
800 метров это много или мало? 240 секунд в полёте. ИЛ-76. Выпускающий старшина роты стоит у открытой рампы, и сирена первая пошла. Фонарик желтый.
Сначала ушли «слоны» самые тяжёлые, я прыгал в середине.
Пошёл! крикнул старшина.
Три заветных шага и прыжок. Сгруппировался. Свобода падения это очень опьяняющая штука. Когда вся жизнь в тебе замирает, и восторг переполняет, вырывается ликованием. Я лечу. Я птица.
Мне не страшно, потому что смерть не страшна. Страшна жизнь. Если сейчас что-то пойдёт не так, я запутаюсь в последовательности действий или парашют не раскроется, я умру очень быстро. Жизнь более изобретательна, она будет расставлять капканы и подкидывать мне новые испытания, это как бесконечная полоса препятствий. Постоянный непрекращающийся бой. Я умею радоваться простым мелочам. Но, чёрт возьми, я устал. Так хочется счастья.
Вслух отсчитываю «551», «552», «553», дергаю кольцо. Продолжаю вслух отсчитывать секунды и наблюдаю, раскрылся ли основной парашют. А потом рывок. И ноги подлетают выше головы. Чувство эйфории, покалывание в руках, ногах, как отходняк мышц после онемения. Я рассмеялся. Мне было хорошо. Я нашёл свою стихию. Я дома. Захотелось поделиться этим с ней. Вот сейчас бы она была здесь со мной.
Наша девятка летела в небе линией по диагонали и громко восхищалась матом, потому что другими словами передать восторг невозможно.
Приземлился, благо ветра не было, и меня не потащило по полю. Погасил купол, стропы сплел бесконечной петлей, уложил все в парашютную сумку и направился к месту сбора.
А там уже наших посвящают встали с краёв два сержанта, ты между ними, они замахиваются и со всей силы шлепают тебя запаской по заднице, ты летишь вперед с криком «551-552-553 кольцо, 554-555 купол».
Небо мой дом. Никогда не забуду этих ощущений и всегда буду к ним возвращаться.
***
Антип, а давай нашу, про одуванчики, и Леха опять заиграл знакомую все мелодию.
Пацаны, да хватит. Опять эти сопли, не вытерпел я.
А что сыграть? Антип перебирал струны.
Что-нибудь настоящее, с эмоциями, с матами. «Десант идёт в бой» и то лучше.
И через полчаса мы уже орали нецензурщину под музыку.
Едва успели допеть песню до конца, как вижу краем глаза прапор несётся вдоль казармы параллельно плацу, а навстречу ему вприпрыжку скачет наш ротный. Твою мать, сдали уже, значит. Отлично. Значит, впереди разбор полётов со всеми вытекающими. По глазам вижу, по мою душу бъет копытом. Прапор дышит как дракон, обводит бешенным глазом нашу компанию, которая уже выстроилась в шеренгу. Я отмахиваю головой нет, прапор, не причем они. И как подтверждение слышу его зычное анцифффффирррраааафф, вытягиваюсь в струну, а потом бравенько топаю за ним в командный блок.
А через час стою, опустив почти лысую голову, перед командиром взвода.
Анцифиров, это ты подбил матюки орать на весь плац? вопрошает лейтенант.
Никак нет, товарищ старший лейтенант, чётко, громко, как учили.
Почему матерились тогда? злится, но вида не подаёт.
Я песню правдивую просил. А правда всегда с матами. И служба у нас тоже такая, матерная.
Хороший ты солдат, Анцифиров, сильный, выносливый, приказы исполняешь, и дисциплина почти железная. Но дебил. Вот есть в тебе такой чёрт, на ровном месте что-нибудь выкинуть этакое. И ухмыляться потом. Три наряда вне очереди тебе, Анцифиров. Не испытывай мое терпение.
Ну, что ж, три наряда, значит, три наряда. Хорошо, что я один попал. Пацаны не заслужили.
***
У меня никогда не было друзей. До первого класса я вообще редко видел сверстников, потому что жил за кривым шатким забором, выход за калитку мне был закрыт. У меня были только братья и сестра, которым не было до меня никакого дела. Я был сам по себе. В начальной школе никто не хотел дружить с мальчишкой с грязной шеей в замусоленной одежде, с руками в цыпках. А к пятому классу ни с кем не хотел дружить я, потому что уже был злой и независимый. Мне никто не был нужен.
В армии я впервые оказался в коллективе сверстников на равных, и у меня не было необходимости выживать.
Первые недели присматривался, вычислял, кто есть кто, а потом расслабился и позволил принять меня в коллектив. Я очень ровно общался со всей нашей ротой, отморозков у нас не было, но особенно сблизился с парнями из нашего взвода. Нас было всего семнадцать человек, и через полтора месяца службы мы стали как братья. Мне было удивительно открывать для себя поддержку таких же мужчин как я, которые, по сути, тебе совсем чужие люди. Удивительно было испытывать желание помочь в чём-то. Я, наверное, был как Маугли абсолютно асоциальный, но благодаря парням научился находить общий язык, доказывать свою правоту аргументами и не лезть в драку по поводу и без. Научился разговаривать. И даже шутить. Отсутствие легкости в общении и приемлемого чувства юмора были для меня проблемой. Я учился шутить. Я учился улыбаться. Моя суровость и излишняя серьёзность воспринимались сослуживцами как моя фишка, и они вряд ли отдавали себе отчёт, что я просто не умею по-другому.
Мне очень нравилась армия. Строгий и понятный распорядок дня, простые и доступные правила, всё понятно и просто. А ещё еда. Кормили очень вкусно, да ещё и готовить не надо было и посуду мыть если не в наряде. Мечта.
Серый, ты на контракт останешься? Антип прищурил глаз. Вот откуда он узнал, что некоторым срочникам предложили работу?
Не, Антип, не мой вариант, я хлопнул братуху по плечу.
А чё так? Оставайся! Я вот тоже пошёл проситься, Антип был из многодетной семьи, и в армии для него открывались неплохие перспективы.
Судимость у меня, бро. Пролетаю, я поджал губы и отвернулся.
Армия. Мне здесь нравилось, здесь обо мне заботились, у меня была уверенность в том, что будет завтра. Но, видимо, не судьба.
***
После дембеля мы продолжили общаться почти полным составом, регулярно созванивались и обращались друг к другу за помощью. Часть ребят продолжили службу, кто-то ушёл в правоохранительные органы. Я не могу сказать, что вернулся домой. У меня не было дома. У меня был брат, который дал мне угол, родительский дом никогда не был для меня убежищем. Я был бездомный. Я был без корней. Когда вернулся, нашёл Мирона и предложил ему заняться тем, что мы умеем лучше всего бить морды за деньги. Только профессионально, и по существу. Я предложил ему организовать охрану, заручившись поддержкой двух сослуживцев. Из всего многообразия решили начать с охраны грузов, мы начали через месяц, и первые грузы по региону я сопровождал лично. Так началась моя гонка.
Спустя несколько лет могу сказать, что мои мечты о сытой жизни сбылись. Я не богат, хотя, смотря с кем сравнивать. Для мальчишки из семьи алкашей я олигарх. У меня стабильный доход выше среднего, я позволил себе купить квартиру в городе-миллионнике, у меня есть кое-какие накопления. Моя жизнь проста, у меня всё есть, я ни в чём не нуждаюсь, мне вполне достаточно того, что у меня есть. И я не хочу ничего менять.
Глава 4
Родионов закурил. Дым показался мне неприятным, к горлу подкатила тошнота, глаза начали слезиться. Почему-то, когда бросаешь курить, дым становится нестерпимо вонючим, хотя всё же иногда я всё ещё испытываю огромное желание затянуться, да так, чтобы одной затяжкой пол сигареты уничтожить. Я отхлебнул кофе. Горький терпкий вкус, всё, как я люблю. Мы сидели в «Леприконе» в самом дальнем углу зала, стол у окна. Крупные капли дождя стекали ручьями по стеклу, искажая картину за окном. Изломанные линии, размытые люди, машины в ореоле света фар.
Костя был одним из тех сослуживцев, с которыми я встречаюсь чаще, чем с остальными, может раз в пару-тройку месяцев он приезжает из Новосибирска к нам, обмениваемся новостями, я впитываю подробности его службы. Транспортная прокуратура это сила, особенно когда ты работаешь в транспортной безопасности и логистике.
Слышь, новость есть. Помнишь чувака, с которым в Москве закусился год-полтора назад.
Волкова я помнил отлично, при упоминании мужика моей Ковалевской я напрягся.
Ну, киваю головой и жду продолжения.
Неприятности у него, слышал.
Откуда знаешь?
Случайно, как всегда. Что-то там то ли на границе, то ли на таможне приключилось.
Точно он?
Не уверен, так, информация прилетела, думал, порадуешься за него.
Да мне плевать, старая тема, не интересно, легкое чувство беспокойства обволокло грудину, и меня опять стало подташнивать.
А что у тебя нового? Нашел специалистов, кого выучить можно и аттестовать потом?
Мы продолжили беседу. А на следующий день я уже не мог сказать, что мне это не интересно, и меня это не касается.
Спокойный поставленный женский голос с отличной дикцией, передача «Новости», а мы с Мироном у него на кухне пьем контрабандное японское пиво под сушеный дальневосточный зубарь. « Очередной скандал. Управлением собственной безопасности были задержаны сотрудники Пограничного управления ФСБ России по Ленинградской области, которых подозревают в получении взятки. По информации Главного военно-следственного управления, пограничникам инкриминируют». Я не смотрел телевизор, не имел такой привычки, но при разговоре с Мироном выхватил отдельные фразы ведущей новостей и почему-то вспомнил Родионова. Волков. Марта. В грудине противно заныло.
Твою татара мать, руганулся я сквозь зубы.
Башкир я, Мирон удивленно уставился на меня, Серый. Ты чё?
А я подорвался, ничего не объясняя, и начал набирать номер. После череды длинных гудков трубку наконец взяли.
Серый. Здесь, голос у Матвея был какой-то сонный.
Брат, можешь инфу узнать? Очень надо.
Вещай.
Волков. Погранслужба. Где-то в Ленобласти. Что там за неприятности, узнать.
Понял. Зовут твоего Волкова как? лениво поинтересовался Матвей.
Руслан.
Всё?
Ну да. Руслан Какойтович, отчество не знаю.
Принято.
***
Времени было в обрез, на счету каждая минута. Чем быстрее я узнаю подробности, тем живее могу вмешаться, если потребуется.
Через четыре часа я был в кофейне, напротив меня сидел небритый Матвей, который заметно нервничал. Сослуживец заказал себе черный американо и задымил. Да они издеваются надо мной?
Я, чёрт его знает, Серый, откуда у тебя такие знакомые. Вот даже знать не хочу, он выдохнул струю табачного дыма.
Ну, что там? Ну, взятка, и что? я начал нервничать, по виду Матвея понял, что дело дрянь.
Нее, ни хрена. Наркота там. Кокс. В особо крупном, собеседник постукивает пальцами по столешнице.
Не понял. Какой, к чёрту, кокс, Матвей?
Матвиенко задёргался. Видно, что информацию пришлось собирать тяжело. Он опять сделал затяжку, пауза затянулась.
Они за взятку пропустили через границу на нашу территорию машину, в которой потом сотрудники ОСБ обнаружили 50 кг кокаина.
Твою мать.
Я потянулся за сигаретой на автомате. И не нашел их, потому что забыл, что полгода не курю. Всё правда. Ленобласть. Тот самый Волков. Руслан. Погранцов повязали. Ну, Волков, он же не мог, это же Волков. Если б он был такой, то Марта на него бы даже не глянула. Какая, в жопу, наркота?! И тогда я пошел ва-банк попросил Матвея устроить встречу с Херр Майором нашим. Есть один такой на контакт идёт, не ломается, за помощью к нам обращается регулярно.
Встретились на следующий день с Херр Майором. Никак не могу привыкнуть, что руки при встрече не жмём, простой кивок, и пошли гулять проспекту. О деле он говорил неохотно, обрисовал ситуацию погано, и вообще всё свинтить намеревался. Понял одно, Волков с товарищами кому-то сильно на хвост наступили. Кому-то очень серьёзному. Значит, само не рассосётся. Хреново. То есть, деньги они не брали, конечно, их просто слили. Если всё обстоит именно так, как я думаю, до суда погранцы не доживут. Хреново.
Там ещё осложнения. Следком сейчас разбирается. Погранцы твои мелкая рыба. Кто-то крупный за всем этим стоит, он замолчал, а потом продолжил: У одного из подозреваемых дочку машина сбила. 10 лет. Девочка со школы возвращалась. По показаниям очевидцев, её ждали. Машина простояла не меньше полутора часов. В общем, ждали. Подозреваемый пограничник вину признал через день у него ещё сын пяти лет. У второго подозреваемого у жены на работе ЧС какая-то приключилась. В общем, уехали они, очень быстро, найти до сих пор не могут.
Когда?
Всё на этой неделе, с разницей плюс минус день.
Марта. Снегурка моя. А если эти упыри на Волкова через неё давить начнут? Её же защитить некому! Не, ни черта. Так не пойдет. Распрощался с Херр Майором и через пару часов я был в аэропорту, параллельно терзая Матвея по телефону и пробивая точный адрес.
Марта
«Твою мать! Он что здесь делает?!» мои мысли стучали в голове как птицы, бившиеся в стекло. Я открыла дверь по привычке, в глазок не глянула. У нас здесь очень спокойно, хорошие соседи, приличный район. Анцифиров. Увидела его и стала тут же дверь закрывать, а он руку просунул и уже обутым по квартире топчется. Как он меня нашёл? Я закрыла рот руками, чтобы не закричать. Ноги подкосились, и я прислонилась к стене.
Отомри, Снегурочка, и он прошёл в комнату, а проходя мимо буркнул мне: Вещи собирай.
Остановился, обернулся, посмотрел на меня и как заорёт:
Ну чё стоим? Давай живее, вещи собираем. Сумка где?
Его прямолинейность ввела меня в ступор, и на меня накатило какое-то оцепенение.
А потом подошёл ко мне, тряхнул меня за плечи:
У тебя полчаса, Ковалевская. Поэтому выдыхай и возьми самое необходимое.