Возничий должен понимать, как сбалансировать строгость и доброту, когда нужно легкое, а когда жесткое касание. Он должен контролировать себя и животных, чтобы при необходимости выжимать каждую каплю скорости. Ездок без контроля поедет быстро, но неизбежно потерпит катастрофу. Особенно на крутых поворотах арены и на изгибах неровной жизненной дороги. Особенно когда этого жаждут толпа и конкуренты.
Только дисциплина дает возможность все создавать, она же дает возможность и все совершенствовать.
Назовите по-настоящему великого человека без самодисциплины. Назовите хотя бы одно несчастье, которое, по крайней мере частично, не коренилось бы в недостатке самодисциплины.
Суть жизни больше содержится не в таланте, а в нраве. И в умеренности.
Люди, которыми мы восхищаемся и с которыми встретимся в этой книге (Марк Аврелий, королева Елизавета II, Лу Гериг, Ангела Меркель, Мартин Лютер Кинг младший, Джордж Вашингтон, Уинстон Черчилль), вдохновляют сдержанностью и самоотдачей.
Поучительные исторические примеры (Наполеон, Александр Македонский, Юлий Цезарь, король Георг IV) ошеломляют нас ущербом, который известные личности нанесли сами себе. В каждом из нас скрыто множество личностей, и иногда мы видим в одном и том же человеке и чрезмерность, и сдержанность и мы можем учиться у обеих.
Свобода требует дисциплины.
Дисциплина дает нам свободу.
Свобода и величие.
Ваша судьба там.
Возьметесь за поводья?
Часть I. Внешний вид (тело)
Наше тело это наша слава, наш риск и наша забота.
Марта Грэм[15]
Мы начинаем с себя с физической формы. В Первом послании Павла к коринфянам нам указано усмирять и подчинять свое тело[16]. Римская традиция, согласно стоикам, заключалась в выносливости, неприхотливости в еде и умеренном использовании материальных благ. Стоики носили функциональную одежду и обувь, ели из простых тарелок, умеренно пили из обычных бокалов и искренне соблюдали обычаи древней жизни.
Мы сочувствуем им? Или восхищаемся их простотой и достоинством?
В мире изобилия каждый должен бороться со своими желаниями, побуждениями, а также вести вечную битву, чтобы укрепить себя перед жизненными превратностями. Речь не о прессе кубиками и не о том, чтобы избегать всего, доставляющего удовольствие, а о развитии силы духа, необходимой для избранного нами пути. О способности преодолевать дистанцию и избегать на этом пути тупиков и миражей.
Если мы не управляем собой, то кто и что управляет нами? Внешние силы. Лень. Напасти. Энтропия. Атрофия. Мы трудимся сегодня и всегда, потому что именно для этого пришли в этот мир. И мы знаем: потакать своим центрам удовольствия легко и приятно, но на деле этот путь оказывается очень болезненным.
Власть над телом
Он играл, несмотря на лихорадку, головные боли и мучительные боли в спине, на растяжения мышц и травмы голеностопа. На следующий день после того, как со скоростью 130 километров в час ему в голову влетел мяч, он надел на игру бейсболку Бейба Рута[17], потому что на шишку не налезла его собственная.
Лу Гериг[18] провел в качестве защитника первой базы в клубе New York Yankees 2130 игр подряд, и этот рекорд физической выносливости продержался еще пять с половиной десятилетий. Он просуществовал так долго, что даже перестал выглядеть невероятным.
Регулярный сезон в Главной лиге бейсбола (MLB) в то время состоял из 152 игр. Yankees выходили в плей-офф почти каждый год и целых семь раз добирались до Мировой серии[19].
Гериг играл с апреля по октябрь 17 лет без отдыха на самом высоком уровне, какой только можно представить. В межсезонье игроки устраивали показательные матчи, иногда отправляясь для этого даже в Японию. С Yankees Гериг проехал по стране не менее 300 тысяч километров в основном на поезде и автобусе и сыграл 350 даблхедеров[20].
Он не пропустил ни одной игры.
И не потому, что никогда не получал травм или не болел, а потому, что был Железным Конем. Он отказывался сдаваться, преодолевал боль, пересекал грань физических возможностей для других это было бы оправданием. Однажды ошеломленные врачи насчитали на рентгеновских снимках рук Герига семнадцать сросшихся переломов. За карьеру он ломал почти все пальцы, но это не только не замедлило игрока он не говорил о травмах ни слова.
В каком-то смысле даже несправедливо, что Гериг знаменит в основном серией сыгранных подряд матчей этот факт затмевает остальные выдающиеся статистические показатели.
Среднее количество отбитых за карьеру ударов составляет у Герига невероятные 34 %; в важных матчах цифра была еще выше: во всех матчах Мировых серий 36,1 %, а в двух из них больше 50 %. Гериг сделал 493 хоумрана, в том числе 23 гранд-слэма[21]. Этот рекорд продержался более семи десятилетий. В 1934 году Гериг стал третьим игроком, получившим Тройную корону MLB[22] за лидерство в лиге по среднему проценту отбитых мячей, числу хоумранов и RBI. Он занимает шестое место в истории по RBI (1995), и это фактически делает его одним из самых эффективных бейсболистов всех времен.
Знаменитая серия началась в июне 1925 года, когда Гериг заменил Уолли Пиппа легенду Yankees. Гериг дважды стал MVP (самым ценным игроком сезона), семь раз участвовал в Матче всех звезд, шесть раз выиграл Мировую серию. Его ввели в Национальный зал славы бейсбола, и он первый игрок, чей номер навсегда был выведен из обращения.
Богатырская выносливость Железного Коня проявилась уже в раннем детстве. Гериг родился в Нью-Йорке в 1903 году в семье немецких иммигрантов, он был единственным выжившим из четверых детей. При рождении он весил колоссальные 14 фунтов[23], а немецкие блюда, которые готовила его мать, похоже, только способствовали упитанности. Именно насмешки в школе укрепили решимость мальчика, и он отправился в turnverein немецкий гимнастический клуб, где начал тренировать нижнюю часть тела. Впоследствии это и обеспечило ему такое количество пробежек. Один школьный приятель как-то пошутил, что не скоординированное от природы тело Герига часто «ведет себя как пьяное».
Он не родился атлетом он сделал себя им.
Жизнь бедного иммигранта нелегка. У отца Герига, пьяницы и бездельника, постоянно были наготове нелепые оправдания и отговорки. Мальчик стыдился отца и потому стремился сделать своими неоспоримыми плюсами надежность и выносливость. (Словно предвидя будущую карьеру, он не пропустил ни дня в школе.) Обожающая сына мать подавала ему невероятный пример тихого неутомимого трудолюбия. Она работала кухаркой. Она работала прачкой. Она работала пекарем. Она работала уборщицей. И все в надежде обеспечить сыну путевку в лучшую жизнь.
Но бедность не отступала. Один из одноклассников Герига вспоминал: «Никто из тех, кто учился с Лу, не может забыть холодные зимние дни, когда он появлялся в школе в рубашке цвета хаки, брюках цвета хаки и тяжелых коричневых ботинках, но без пальто и без шляпы». Он был ребенком бедняков. Такой судьбы никто не захотел бы, зато она сформировала Герига.
Рассказывают, философ-стоик Клеанф как-то шел по Афинам, и порыв ветра сорвал его ветхий плащ. Ошеломленные горожане увидели, что под плащом, несмотря на холод, ничего нет, и разразились аплодисментами, вознаградив стойкость[24] философа.
Так же поступал и Гериг. Заработок в Yankees сделал бейсболиста одним из самых высокооплачиваемых спортсменов в Америке, но его редко можно было увидеть нью-йоркской зимой в шляпе или хотя бы в жилете. Только женившись на доброй и любящей женщине, Гериг ради нее согласился носить в холод пальто.
Большинству детей просто нравится спорт. Но Лу Гериг видел в бейсболе более высокий смысл. Игра была профессией, требовала контроля над телом и заботы о нем: тело одновременно являлось и средством для достижения успеха, и препятствием для этого.
Гериг учитывал и то и другое.
Он усерднее всех работал. «Тренировки были для него почти религией», вспоминал один из игроков команды. «Я раб бейсбола», отмечал сам Гериг. Добровольный раб. Раб, любивший свою работу и навсегда оставшийся благодарным ей просто за возможность поиграть.
Подобная преданность приносит плоды. Выходя на удар, Гериг будто приобщался к чему-то божественному. Он был невозмутим в тяжелой шерстяной форме в такой сегодня не смог бы выступать ни один бейсболист. Покачивался, переносил вес с ноги на ногу и наконец принимал позу бьющего. Когда Лу замахивался битой, именно его мощнейшие ноги выполняли основную работу, отправляя мяч далеко-далеко, куда-то за пределы стадиона.
Некоторые бэттеры имеют для удара оптимальную точку Гериг мог ударить откуда угодно. А после? Он бежал. Весьма примечательно, что парень, которого дразнили за «ножки, как у рояля», более дюжины раз за карьеру украл домашнюю базу[25]. Он был не только мощью. Он был еще и скоростью. Энергией. Мастерством.
История знает игроков с большим талантом, большей индивидуальностью, большим блеском. Однако никто больше Герига не вкалывал: никто больше него не заботился о физической форме и никто больше него не любил игру.
Занимаясь работой, которая нравится, вы не хитрите и не жульничаете, а принимаете и выполняете все ее требования, даже самые обыденные и малозначительные: Гериг, например, никогда не швырял и даже не подбрасывал биту. Один из немногих случаев его трений с менеджментом команды произошел, когда стало известно, что Лу в своем старом квартале играл в стикбол[26] с местной детворой, причем иногда даже после матчей Yankees, он просто не мог упустить возможности поиграть.
И тем не менее наверняка было много дней, когда он хотел все бросить. Когда сомневался в себе. Когда чувствовал, что едва способен двигаться. Когда был разочарован и уставал от собственных высоких стандартов. Гериг не был сверхчеловеком у него в голове звучали те же голоса, что и у всех нас. Он просто взрастил в себе силу создал привычку не слушать их. Потому что как только вы начинаете идти на компромисс, вы уже не надежны[27]
«У меня есть желание играть, говорил Гериг. Бейсбол это тяжелая работа, и напряжение тут колоссальное. Конечно, это приятно, но тяжело». Можно подумать, желание играть есть у всех, однако, конечно, это не так.
Одни из нас обходятся природным талантом, надеясь, что реальных трудностей никогда не будет. Другие преданы своему делу до определенного момента, но уйдут, как только станет слишком тяжело. Так было тогда, так происходит и сейчас и даже на элитном уровне.
Один тренер во времена Герига назвал это эпохой алиби: у всех наготове имелись оправдания. Всегда находилась причина, по которой спортсмены не выкладывались на все сто, появлялись в тренировочном лагере не особо подготовленными.
Еще новичком Джо Ди Маджо[28] как-то спросил Герига, кто, по его мнению, будет бросать в команде соперника, возможно надеясь услышать, что чьи-то удары проще отбивать. «Никогда не беспокойся об этом, Джо, ответил Гериг. Просто помни, что для Yankees всегда приберегают лучших». Он ожидал, что и каждый игрок Yankees будет действовать с полной самоотдачей. В этом-то все дело: кому много дано, с того много и спрашивается. Обязанность чемпиона действовать как чемпион. Работать так же усердно, как и человек, которому нужно что-то доказывать.
Гериг не злоупотреблял алкоголем, не коллекционировал девушек, не искал острых ощущений и не гонял на скоростных машинах. По его собственному выражению, он не был «гулякой», но ясно давал понять, что «не проповедник и не святой». Биограф спортсмена Пол Гэллико, несколько раньше Герига тоже выросший в Нью-Йорке, писал: «Чистая жизнь этого человека появилась не из самодовольства и ханжества, желания приобщиться к святости. У него было упорное стремление. У него была цель, и он выбрал наиболее разумный и эффективный путь к ней».
О теле заботятся не потому, что пренебрегать им грех, а потому, что, злоупотребляя возможностями храма, мы так же сильно оскорбляем свои шансы на успех, как и бога. Гериг был готов признать, что из-за дисциплины упускает какие-то удовольствия. Но он понимал, что и те, кто живет быстрой или легкой жизнью, тоже кое-что упускают: они не могут полностью реализовать свой потенциал. Дисциплина это не лишение. Она приносит вознаграждение.
И все же Гериг легко мог двинуться в другом направлении. Во время раннего спада в карьере (когда играл в низших лигах) Лу однажды перебрал на вечеринке и на следующий день к выходу на поле все еще не протрезвел. Каким-то образом ему не просто удалось играть это получилось лучше, чем в последние месяцы. Лу обнаружил, что нервозность и самокопание чудесным образом исчезают, если между иннингами[29] приложиться к бутылке.
Опытный тренер заметил, что делает Гериг, и усадил его на скамейку. Тренер уже видел такое. Он знал о быстрых выгодах короткого пути, понимал потребность расслабиться и получить удовольствие, поэтому быстро объяснил издержки в долгосрочной перспективе и обрисовал возможное будущее, если Гериг не сумеет найти более разумный способ справиться с проблемой.
Известно, что на том все и закончилось: «не из-за ханжеских представлений о праведности, о том, что выпивка это зло или просто плохо, а потому, что его вело непроходящее стремление стать великим и успешным игроком; все, что мешало этому, представлялось ему ядом».
Для Герига было важно играть в бейсбол, выступать за Yankees, быть американцем в первом поколении и человеком, с которого дети берут пример.
Первые десять сезонов Гериг продолжал жить с родителями и часто добирался до стадиона на метро. Позднее, несмотря на более чем благополучное финансовое положение, он ограничился небольшим домом в Нью-Рошелле, пригороде Нью-Йорка.
Деньги для бейсболиста были в лучшем случае инструментом, в худшем искушением. Yankees доминировала в лиге, поэтому вместо старой спартанской скамьи получила модернизированную скамейку запасных с мягкими сиденьями. Как-то тренер заметил, что Гериг отковыривает кусок обивки. «Я устал сидеть на подушках, он имел в виду шикарную жизнь атлета в расцвете сил, подушки в машине, подушки на стульях дома везде, куда ни пойду, есть подушки».
Он знал, что комфорт враждебен, а успех это бесконечная череда приглашений устроиться поудобнее. Когда у тебя ничего нет, легко быть дисциплинированным. А если у тебя все есть? А если ты настолько талантлив, что можешь не тратить все силы?
Лу Гериг предпочел взять ситуацию под контроль ему не навязывали дисциплину небеса или команда. Внутренняя сила, исходившая из глубины души, породила его воздержанность. Он выбрал это, несмотря на необходимость жертвовать, несмотря на то что другие позволили себе отказаться от такой епитимьи, и им это сошло с рук. Жертвенность Лу не признавалась окружением. По крайней мере, еще долго после того, как он ушел.
Вы в курсе, что сразу после легендарного «обещанного хоумрана Бейба Рута»[30] Лу Гериг сделал еще один? Причем без драматических телодвижений, и это был его второй хоумран в той игре. Или что у них поровну титулов лучшего отбивающего? Или что у Рута почти вдвое больше страйк-аутов[31], чем у Герига? Лу контролировал не только свое тело, что не удавалось Руту (он со временем стал весить 110 килограммов), но и сдерживал свое эго.