Луна помолчала, собираясь с мыслями, но неподдельное участие Аниты заставило так долго сдерживаемую обиду выйти наружу.
Это все Аметрин, затараторила она, представляешь, из-за этой серебряной пряди в волосах он считает, что теперь должен быть рядом со мной до конца жизни. А мне что с этим делать? Я же шагу ступить не могу. Сентария со мной практически не разговаривает. Эгирин только здоровается, и все. Я даже не могу съездить к ним в гости, потому что за моей спиной всегда он.
Но ведь вы были так дружны и все равно повсюду ходили вчетвером. Почему сейчас нельзя так же? спросила Анита, пораженная отчаянием девушки.
Да, ходили. Но условно мы делились на пары. Я как бы с Эгирином, а Сентария с Аметрином. По крайней мере, мы так думали. Ну, мне нравится Эгирин, а ей Аметрин, и мы думали, что наши симпатии взаимны, смутившись, пробормотала Луна.
А теперь Аметрин полностью сосредоточился на тебе и не видит Сентарию?
Не то слово! Она будто перестала для него существовать. Все наши встречи начали напоминать прогулки строгого родителя с неразумным ребенком. «Луна, осторожней, здесь скользко. Луна, аккуратно, эти ступеньки высокие. Луна, не садись здесь, скамейка неустойчивая». Сентария долго мирилась с этим, но, знаешь Я бы тоже не выдержала, если бы меня перестал замечать человек, в которого я тайно влюблена в голосе Луны послышались еле сдерживаемые слезы. Я даже не могу с ней поговорить, он не оставляет нас наедине Ну то есть, конечно, оставляет. Но это выглядит так: мы с Сентарией на одной лавочке, а он на другой. Как мы можем обсудить нашу проблему, когда вот она, прямо перед носом?
Но почему ты нам ничего не рассказала? воскликнула Анита.
Я говорила папе, чтобы он объяснил ему, что я не нуждаюсь в такой защите. Но папа попросил потерпеть, сказав, что у Аметрина такая реакция на стресс. Забота о моей безопасности помогает ему не думать о погибшем отце и его предательстве.
Ясно. Мы с Гелиодором обсуждали эту проблему и тоже решили дать мальчику время. Но, оказывается, ты тоже страдаешь. Мы-то думали, для тебя ничего не изменилось. Как гуляли все вместе, так и гуляете. А тут и Эгирин тоже, наверное, страдает, она вопросительно взглянула на племянницу.
Он отвернулся от меня еще раньше Сентарии, с обидой откликнулась Луна. Несколько раз пытался подать мне руку, чтобы помочь спуститься по лестнице, но Аметрин всегда опережал его и быстро дал понять, что это его привилегия. И Эгирин перестал с нами куда-либо ходить. А затем и Сентария. Сейчас они прикрываются миллионом неотложных дел, чтобы не общаться со мной, и я осталась совсем одна
Нет, решительно сказала Анита. Так не годится. Сейчас мы займем Аметрина поединками, а там если проблема не решится сама, то Гелиодор с ним поговорит. Обещаю! Мы же не знали И к тому же были заняты назначением нового старейшины, поэтому я совсем выпустила тебя из виду, но уж теперь ты от меня не отделаешься, шутливо пригрозила она.
Луна глубоко вздохнула, вспомнив шумного, несдержанного Андалузита погибшего старейшину Гарнетуса. Уж он-то не стал бы церемониться и быстро объяснил Аметрину, как себя вести. Деликатностью Андалузит никогда не отличался. На его место выбрали Гессонита[2], гораздо более спокойного и покладистого. Он легко вписался в тесный круг старейшин благодаря своему характеру Гессонит оказался выдающимся шутником, что никак не вязалось с его сдержанной манерой поведения. Несмотря на возраст, в нем все еще жил сорванец, который обожал подначивать всех вокруг и делал это с таким невозмутимым видом, что окружающие заходились в громовом хохоте. Старейшинам было тяжело пережить потерю Андалузита, и этот смех помогал им выплескивать боль, что скопилась внутри.
Анита между тем встала с кровати и потащила за собой Луну:
А сейчас собирайся, бери Джемму, а то она уже застоялась в стойле, и вперед, в Смарагдиус, навстречу свободе.
Что-то мне даже страшновато, призналась Луна. Как Сентария меня встретит
С радостью, вот увидишь! Если что, зови меня, я быстро наведу порядок. Меня никто не смеет ослушаться.
Это точно, улыбаясь сквозь слезы, проговорила благодарная Луна.
Невольно заразившись энтузиазмом тети, девушка предупредила родителей о своем отъезде и заторопилась на конюшню. Фиччик, малость отяжелевший от спокойной жизни, лениво тащился за ней и ныл:
Нам обязательно ехать в этот далекий Смарагдиус? Может, Сентария сама приедет? Я только что поел, и меня может укачать в дороге.
Ничего страшного, безапелляционно заявила Луна. Зато немного растрясешь жирок с боков.
Это у кого жирок? У меня? Как ты несправедлива! Я молодой и растущий организм, находящийся в самой лучшей форме. Да я Да я Да я, если хочешь, прямо сейчас превращусь в Лунфича и быстрее ветра доставлю тебя в Смарагдиус, выпалил хранитель и тут же прикусил язык.
Если честно, ему совсем не хотелось превращаться в Лунфича и тем более куда-то лететь. Это же надо махать крыльями, да еще и тащить на себе подопечную, и все это после такого плотного завтрака. Уж лучше он сладко поспит в сумке в образе Фиччика.
Правда?! обрадовалась Луна и взглянула на него с такой надеждой и благодарностью, что Фиччик понял: дела его плохи. Я видела, сколько ты слопал за столом, и не стала тебя просить. После такого пиршества, наверное, тяжело куда-то лететь.
«Еще бы!» подумал Фиччик и немного воспрянул духом.
Луна самая чуткая и понимающая подопечная во всем Драгомире. Конечно же, она поймет, что объевшийся Фиччик и Лунфич это два несовместимых понятия.
Но раз ты сам предлагаешь, продолжала между тем «чуткая и понимающая», то я не откажусь!
Луна побежала по ступеням еще быстрее, торопясь спуститься на ровную площадку, чтобы Фиччик мог перевоплотиться.
Хранитель, мгновенно похоронивший все надежды на сладкий сон, совсем поник.
Спасибо тебе, Фиччик, миленький, так я увижу Сентарию еще раньше, а я ужасно соскучилась.
Фиччик горько вздохнул и, подволакивая крылья, поспешил за Луной.
«Язык мой враг мой», философски думал он.
Потом ему пришла в голову блестящая идея.
А как же Джемма? вскричал Фиччик. Она столько времени стоит в конюшне, ей просто необходимо размяться. Она обидится, когда узнает, что мы отправились в Смарагдиус без нее!
Ничего, отмахнулась Луна, Джемма все поймет. Ну давай, мой хороший, превращайся скорей, и полетели.
Фиччик вздохнул еще тяжелее и, проклиная две последние булочки, которые не зря показались ему лишними, тихо прошептал: «Лунфич».
Тут же по телу пробежала уже ставшая привычной горячая волна, и огромный Лунфич предстал перед подопечной. Луна, не теряя ни секунды, взобралась на его спину. Лунфич громко икнул. Птицы, облюбовавшие глицинии, что росли в бывшей цветочной арке, возмущенно крича, слетели с гнезд. Но Лунфич не обратил на них никакого внимания, он взмахнул крыльями и взлетел, взяв курс на запад, в обожаемый Луной Смарагдиус.
Летя вдоль зеленой дороги, Луна увидела Эгирина, возвращавшегося домой на изумрудном коне. Он был совсем один, даже без обычного сопровождения. Повинуясь интуиции, девушка прошептала Лунфичу на ухо:
Смотри! Там, внизу, Эгирин. Давай спустимся. Я попробую с ним поговорить.
Лунфич качнул головой в знак согласия и стал кругами снижаться. Эгирин, увидев его тень, поднял голову и остановил лошадь, наблюдая за тем, как отяжелевший хранитель не совсем изящно приземляется на небольшой полянке. Едва дождавшись, когда Луна слезет с его спины, он немедленно превратился в Фиччика и с глубоким вздохом облегчения растянулся на мягкой траве животом вверх. Коварная Чиру тут же затанцевала вокруг, периодически тыкая его кулачком в бок. Но хранитель не поддавался на провокации и лишь слабо похрюкивал в ответ. Булочки требовали немедленного отдыха, чтобы начать процесс пищеварения.
Что-то случилось? встревоженно спросил Эгирин. Что-то с дедом и тебя послали за мной?
Луна мысленно отругала себя, поняв, что ее появление выглядело несколько странным и напугало Эгирина.
Нет, нет, что ты, поспешила она успокоить его. Я лену в Смарагдиус к Сентарии.
Одна? изумился Эгирин.
Да! Анита освободила меня. Всего лишь несколькими словами поставила Аметрина на место.
Интересно, как она умудрилась это сделать?
Все просто. Луна кратко пересказала их разговор и тут же без всякого перехода добавила: Ты обижаешься на меня?
За что? удивился Эгирин. За твое неожиданное появление? Ну что ты. Совсем нет.
Я не об этом. Я имею в виду, из-за Аметрина, неловко пробормотала девушка, чувствуя, как краска смущения начинает заливать ее щеки.
Смотри, там кто-то едет, вместо ответа пробормотал Эгирин и приставил руку ко лбу, чтобы лучше разглядеть.
Луна обернулась. Действительно, в их сторону кто-то несся на приличной скорости, поднимая клубы пыли.
Интересно, кто это так спешит? удивилась девушка.
Я, кажется, знаю кто, грустно ответил Эгирин. Вот и твоя персональная охрана подоспела А ты сказала, что одна
Но я действительно была одна, пробормотала девушка. Он должен был уехать к себе в Гарнетус и готовиться к поединкам
Ну-ну
Луна хотела запальчиво возразить, чувствуя, как слезы навернулись ей на глаза, но не успела: перед ними остановился огненный конь, на котором восседал раскрасневшийся Аметрин.
Не успел я уйти, как ты начала совершать неразумные поступки. Ну как же так, Луна? налетел он на нее. Хорошо, что я задержался на конюшне и не уехал сразу.
Луна едва сдержалась, чтобы не затопать ногами, вновь услышав ненавистное слово «неразумно», но не успела ничего сказать, как Эгирин встал между ними.
Может, она сама будет решать, когда и куда ей ехать?
Что значит сама? Она не может разъезжать одна! Книги еще не уничтожены, а значит, рано или поздно попытаются напасть.
Как? Из Валоремии? О чем ты говоришь, Аметрин? Оттуда нет выхода!
Так уж и нет?! Никто не знает наверняка.
Если бы книги могли, то мы бы о них уже услышали. Никакой опасности нет. Хранитель мертв, проводник мертв. Некому им помогать.
Эгирин, ты заблуждаешься, тоном старшего брата возразил Аметрин. Пока жив источник зла, обязательно найдется и исполнитель. Уж кто-кто, а ты должен бы понимать такие очевидные вещи.
Он вновь обернулся к Луне:
Ты куда собралась? К Сентарии?
Не доверяя голосу, Луна кивнула.
Тогда садись со мной, я тебя отвезу.
А может, она не хочет с тобой? вновь вмешался Эгирин. Может, хочет побыть одна, без тебя?
Что значит без меня? А чем я ей мешаю? Ведь я же хочу помочь, искренне удивился Аметрин.
Эгирин лишь развел руками.
Друг, тебе нужно взглянуть на все это ее глазами. Ты не прав.
Не вижу никакой проблемы, ответил Аметрин. Я всего лишь беспокоюсь о ней, в отличие от тебя.
Ну знаешь ли! воскликнул Эгирин.
Тяжело дыша, они близко подошли друг к другу, в глазах полыхнула ярость. Руки непроизвольно сжались в кулаки.
Так, тихо! прикрикнула Луна, вставая между ними. Успокоились! Живо! Не надо мне уже никуда. Я возвращаюсь домой. Фиччик, полетели.
Фиччик, видя такой накал страстей, даже не стал ныть, а беспрекословно превратился в Лунфича. И едва Луна взобралась к нему на спину тут же взлетел, обдав юношей ветром с песком, поднятым с земли. Аметрин, не говоря ни слова, вскочил в седло и поспешил за Лунфичем. Эгирин молча смотрел им вслед.
Луна глотала слезы. Обида так и клокотала в груди. Она не знала, что с этим делать. Как пробиться через глухую стену непонимания? Теперь ясно: даже участие в поединках не помешает Аметрину душить ее заботой и контролировать каждый шаг. Он просто перенесет всю подготовку в Манибион, чтобы не спускать с Луны глаз. Ее поспешный отъезд к Сентарии был ошибкой. Стоило сначала убедиться, что Аметрин уехал. Но что теперь Уже ничего не изменить. Луна плакала, а ветер ласково сушил ее слезы. Прилетев домой, она спрыгнула с Лунфича и закрылась в комнате, не выйдя даже к ужину, из-за чего Фиччик впал в еще большее уныние, чем его подопечная. Но, понимая ее настроение, молча грустил вместе с ней.
3
Луна, немедленно открой, чья-то рука уверенно постучала в дверь.
«Меня нет», мрачно подумала девушка и промолчала в надежде, что Стефан, а это был именно он, решит, что она спит, и уйдет.
Луна, я знаю, что ты не спишь, открывай!
«Вот еще», так же молча ответила девушка.
Если ты сейчас же не откроешь, я позову твоих родителей.
Это была уже весьма серьезная угроза. Луна, все так же не проронив ни слова, встала с кровати и поплелась к двери. Стефан, когда хотел, мог быть настойчивым, и отвязаться от него было даже сложнее, чем от Аметрина.
Пользуясь тем, что правители разрешили ему изучать материалы, он теперь крутился повсюду и усердно собирал информацию. Стефан настолько загорелся идеей написать книгу о Драгомире, что забрасывал всех миллионами вопросов, даже тех, кто не особо желал отвечать. Проведя более полугода в Драгомире, он совсем освоился и перестал робеть.
Впустив Стефана, Луна невольно улыбнулась, поскольку ее незадачливый друг, торопясь войти в комнату, тут же споткнулся о ковер и чуть не растянулся на полу.
Я думал, ты грустишь, и пришел тебя развеселить, а ты улыбаешься. Значит, все в порядке? спросил он.
Я вспомнила твои первые дни в Драгомире, вновь улыбнулась Луна и даже, к своему удивлению, чуть не рассмеялась.
И было отчего. Курьезные случаи следовали за Стефаном по пятам. На какое-то время он даже стал главным героем местных анекдотов, вытеснив с этого почетного места Фиччика и Пиритти с Пироппо.
После того как правители узнали, что Стефан сделал для Драгомира, каждый из них захотел пригласить его к себе во дворец. Но Стефан, оробевший от такого пристального внимания и свалившихся на его голову чудес, ходил за Луной как привязанный, боясь отойти от нее даже на полметра. Поэтому сначала он отправился в петрамиум целителей. Приехав в Манибион, Стефан долго не мог решиться наступить на исчезающую ступеньку.
Что-то у меня закружилась голова, жаловался он Луне, смертельно побледнев при этом.
Луна смеялась в ответ и протягивала ему руку, стоя на первой ступени, услужливо подставившей мраморную спину ей под ноги.
Ну давай же, здесь здорово! веселилась она.
Знаешь что! опасливо возражал Стефан. Ваши книги не могут воздействовать на меня, так как я не драгомирец. Может, и лестница меня не признает и я улечу неведомо куда. И никто не узнает, где закончилась моя короткая жизнь.
Фиччик, слушая причитания Стефана, неодобрительно морщился. Он прямо физически ощущал, как с него начинают сползать лавры великого актера. А уж этого он допустить не мог. Прошептав про себя «Лунфич», он без предупреждения подхватил незадачливого юношу за шиворот и в мгновение ока доставил на дворцовую площадь. Это так впечатлило Стефана, что он потом много раз рассказывал о прелестях и ужасах своего полета.
Подойдя к крыльцу, Стефан долго расшаркивался перед караульными, застывшими у двери. Он пытался пожать им руку и поинтересоваться, как у них дела. Не добившись ответа, Стефан, подталкиваемый Луной, вошел во дворец, несколько раз уточнив, все ли надежно, не упадет ли здание в бездну вместе с ладонями. Услышав такое, даже караульные усмехнулись, но тут же вернули на лица серьезное выражение и уставились прямо перед собой.
Когда они наконец вошли во дворец, Луна вспомнила, как сама впервые сюда попала. Стефан так же вертел головой и таращился на совершенно обычные для Драгомира вещи наподобие летающих ваз, которых тут было полным-полно. Он пытался взять себя в руки и бесконечно повторял, что ему уже шестнадцать лет и не к лицу вести себя подобным образом. Но у него не особо получалось.