Нас привели в узкую комнату без дверей, в конце которой стояли две блестящих стиральных машины. Перпендикулярно им, вдоль длинной стены, размещался хозяин помещения гладильный стан. Именно с ним нам и предстояло подружиться.
Длинный, узкий, почти с меня ростом, стан задавал тон помещению во всех смыслах этого слова. Он пищал каждые пять секунд: произошёл сбой в программе, который долго не могли починить. А ещё и температура, при которой гладились вещи, составляла около ста пятидесяти градусов! Как трудились с таким «другом» прекрасные Татьяна Сергеевна и Валентина Ивановна, наши наставницы, большой вопрос. Они привыкли, и мы сможем.
Вот, девочки, здесь наше хозяйство, будете нам помогать, с улыбкой произнесла Татьяна Сергеевна. Помощниц нам прислали! Летом сезон, много белья пойдёт.
«Оператор гладильного станка» звучит гордо, не правда ли? Я осваивала новую профессию. Например, брала простыню, если с надписью «Минздрав» и с базы отдыха «Миассовое», то сворачивала её пополам по короткой стороне и клала на широкие ленты стана. При этом важно было вытягивать её, чтобы распрямилась наверняка. После прокатки в нижний лоток падала идеально ровная (если повезёт) простыня. А дальше особая техника сворачивания: пополам и ещё раз пополам, и в стопочку к заждавшимся подругам-простыням, уголок к уголку.
Бельё из базы отдыха «Металлург» в стан заезжало одним слоем, элита же. Пододеяльники аналогично, иначе сохли бы до финала смены.
Жара в химчистке, жара за окном. Хорошо, что только четыре часа работали. Иначе точно бы сварились.
В час дня нас отпускали домой, и я, нагло пользуясь возможностью остаться на заводе на пару часов, отправлялась обедать к маме. Она водила меня в местную столовую. Я наравне со взрослыми заводчанами наполняла поднос снедью. Мама рекомендовала брать бифштекс. Большой, сочный кусок мяса быстро таял во рту. Если я попадала в столовую, то обязательно старалась брать его.
Когда у мамы выдавалась свободная минутка, она водила меня на экскурсии. Первым делом мы, конечно же, сходили к папе в ремонтно-механический цех. Огромный ангар, заполненный десятками станков. Под потолком парили краны, волочащие детали с места на место. И люди, люди, люди Потеряться в цехе, да и вообще на заводе легче лёгкого. Никаких указателей, только надписи на самих зданиях, которые я не сразу отыскивала.
Чтобы папа меня увидел, я встала напротив него с другой стороны станка. Он что-то настраивал, ничего замечая, поэтому очень удивился увидев нас. Я даже не знала, что на работе он носил кепку. Да и вообще никогда не видела папу в спецодежде, только сам костюм, который он приносил стирать домой. Бывшие когда-то тёмно-синими куртка на пуговицах и штаны. А ещё у него имелся комплект чёрного цвета. Но рабочую кепку я раньше не наблюдала.
О, Саша! улыбнулся папа. Как дела? Мама привела?
Да, тут так интересно! А что ты делаешь?
Сейчас станок настраиваю. Буду новую деталь точить.
Кру-у-уто! А можно ещё раз прийти? Ты мне всё покажешь
Конечно, заходи!
И я навещала папу, когда наши графики совпадали. Ведь он тогда работал то в дневную, то в вечернюю смены. Я удивлялась, как можно в одну неделю возвращаться домой днём, а в другую ночью, организм же страдал. Но мой папа самый сильный, он выдерживал всё.
Один раз тётя Маша забрала меня на экскурсию в КПЦ, кузнечно-прессовый цех. Там было шумно и жарко: стучали молоты, и топились печи. Мне выдали старый лабораторный халат и каску, которая так и норовила скатиться на нос. Мы медленно шли по широкому пролёту, и я снова вертела головой, пытаясь хоть что-нибудь понять. Вокруг много огромных машин неизвестного мне назначения. Маша как раз привела меня к одной из них. Мы поднялись в кабину оператора.
Саша, это кольцераскатная машина. Вообще, сюда нельзя заходить. Но мне, как инженеру, можно. Сейчас посмотрим, как будут делать кольцо из поковок.
Хорошо иметь родственников, которые могут везде провести. В кабине уже сидел оператор. Он колдовал над огромным пультом с россыпью светящихся кнопок. Тем временем за бортом на плиту поставили сверкающий кусок металла. Откуда-то сверху на него опустился широкий столб и, кажется, начал давить на металл. Столб медленно давил и кружил, пока не превратил цилиндр в кольцо. Невероятно! Я не поняла, как это случилось, наверное свершилось волшебство! Почаще бы на такие экскурсии ходить.
Лето выдалось жарким, но дождливым. Тем мокрым утром я не могла придумать, что же мне обуть. Нет, зонт забронировал себе место в моей сумочке, но что делать с ногами? Я взглянула на градусник и решила: хожу я быстро, и так все лужи мои, пусть будут босоножки. А что: вода зальётся и выльется, в химчистке жарко, быстро высушусь. В кроссовках противно быстро бы намокли. Жаль, летать над землёй я ещё не научилась.
Мой родной Чебаркуль город маленький, где все друг друга знали. Добрые люди донесли маме, что я гуляла в дождь «босиком». Но мама-кремень: заявляла всем, что так решила я, и она меня отпустила. Ведь ничего страшного не случилось. На улице тепло, хоть дождь обильно поливал улицы. Горячий чай в химчистке перед началом смены, вторая обувь, горячий стан и всё отлично. Ведь дождь когда-нибудь закончился бы.
И снова простыни, пододеяльники, наволочки. Изредка полотенца, скатерти и салфетки. По понедельникам и средам новый привоз белья. Бодрые грузчики таскали огромные тюки на склад, где Валентина Ивановна распоряжалась, куда их расставлять, чтобы хватило места. Стиральные машинки жужжали без перерыва, но и они не могли заглушить пищание гладильного стана. Иногда Татьяна Сергеевна, сжалившись, отпускала нас на перерыв:
Идите, девочки, чаю попейте! Совсем с ума сойдёте тут. А мы пока бельё разберём.
Пили чай и переодевались в одной большой комнате, где свободно размещались: пара плательных шкафов, письменный стол, два потёртых красных кресла и несколько стульев и тумбочек. Места было достаточно. На окне колыхались лёгкие белые занавески с висячими тесёмками, а на подоконнике притаились кактус, герань и денежное дерево.
Для перерывов, помимо чая, я обычно брала с собой что-нибудь почитать из школьной программы. В рабочий месяц я наслаждалась «Бесами» Достоевского, внеклассное чтение, так сказать. Книжка довольно тяжёлая в прямом смысле этого слова: еле умещалась в рюкзак. За «Бесов» я взялась, узнав, что моя любимая группа «Ария» написала песню, вдохновившись романом.
Мне нравилось работать в химчистке. Чисто, светло. Старшие коллеги тепло относились к нам. Никакого лишнего контроля, всё на доверии. Кто бы мог подумать, что это так важно. Ведь мне было всего четырнадцать, и я многого не умела.
Единственное, что несколько омрачало картину это проходная. При устройстве на работу мне выдали временный пропуск картонную книжечку с фотографией и всеми данными. Я показывала её охраннику вместе с паспортом, он нажимал на кнопку, и возле вертушки загоралась зелёная стрелка разрешения. Потом металлоискатель и я на территории. На второй год моей «стажировки» на проходной появился один товарищ, любитель пообщаться.
Девушка, что-то вы не похожи на эту фотографию, заявлял он, рассматривая пропуск. Так и быть проходите.
Что-то вы сегодня рано. Уже отработали?
И так далее. И не сказать ему ничего. Что я могла? Оставалось только терпеть и преодолевать рамку раз за разом, как олимпийский барьер. Его фразочки выбивали из колеи. Я не понимала, чего он ко мне прицепился.
Когда я в третий раз устроилась по договору подряда, наш руководитель, Александр Михайлович, неожиданно перевёл меня в бухгалтерию. Не успела я и недели проработать в родной химчистке, как за мной пришли. Я совершенно не понимала, что мне делать в бухгалтерии.
Собирайся, Александра, идёшь в бухгалтерию. Там секретарь в отпуске, надо помочь.
Но чем я там заниматься буду?
На месте разберёшься.
Вот так, легко и просто я сменила профессию. Посадили меня в приёмную главного бухгалтера, велели отвечать на звонки, приносить кофе, готовить документы Из этого списка я более-менее могла только варить кофе: Ирина Петровна вызывала меня к себе, протягивала чашку с уже насыпанным растворимым кофе. Я шла к кулеру и наливала туда кипяток. Повезло мне с начальницей хоть здесь.
К слову, главного бухгалтера боялись на всём заводе. Она легко отчитывала любого начальника при малейшем несогласии. Ор, как говорится, стоял на весь двор, то есть на приёмную. Эта грузная женщина с короткими рыжими волосами при желании могла бы съесть кого-нибудь из своих оппонентов. К счастью, каннибализма за ней не водилось.
А ещё она курила у себя в кабинете в окно. И её за это не наказывали. Зато запах дотягивался и до приёмной, некоторые сотрудники даже удивлялись, как я это выдерживала:
А родители тебе ничего не говорят про запах? интересовались любопытные. Я лишь отрицательно мотала головой. Родители-то знали, где и с кем я работала.
Мне повезло, что Ирина Петровна ни разу на меня не наорала: то ли понимала, что я мелкая совсем и ничего не знаю, то ли её всё устраивало. Они вместе с заместительницей приезжали на работу из Челябинска на служебной машине. Я даже познакомилась с водителем Сергеем, который их возил.
Где там мои дюймовочки? спросил он, как-то явившись в приëмную в конце дня. Видимо так выражалась его любовь к начальницам, потому что на «дюймовочек» они тянули разве что в молодости.
Я потихоньку общалась с бухгалтерами, и мне даже поручили ответственное задание: проставить печати на талонах на молоко. Целая кипа листов. Поначалу дело спорилось: я шлëпала печати только так. Но руки уставали, чернила заканчивались, появлялись другие дела Заправить печать, не извозиться в чернилах самой и не запачкать пространство вокруг великое искусство для меня, чьи руки постоянно пестрели синими пятнами от шариковой ручки. И, кажется, я его постигла.
Страшнее было составлять приказы и носить их на подпись. Где находился архив, мне никто не показал, потому приходилось с нуля вбивать фамилии, должности, даты, общаться с табельщиками на тему правильности заполнения. И всё бы ничего, если бы не тормозной компьютер. Он мог зависнуть в любой момент так надолго, что приходилось его перезагружать. Это повторялось почти каждый день. И ведь никто не подсказал, что имеются специалисты, которые могли бы поколдовать над ним. Благо, мучиться оставалось недолго.
Через приёмную проходило множество людей. Порой я пыталась угадать характер того или иного человека. Вот, например, зашёл начальник папиного цеха с железными передними зубами и маньячной улыбкой, вдруг он съест Ирину Петровну? Обошлось.
Но больше всего радовалась, когда приходил Яков Дионисович. Низенький сухопарый загорелый старичок с доброй улыбкой. «Здравствуйте, девушки!» приветствовал он нас, когда я ещё трудилась в химчистке. Чем он только ни занимался: носил газеты и воду для кулера, ремонтировал двери и окна Человек-оркестр, человек-вдохновение. Я даже не могла предположить, что он работал везде, когда увидела его впервые. Луч света в приёмной главного бухгалтера.
И вроде загружали меня хорошо, но то густо, то пусто. Я ходила бесконечными серыми коридорами за подписями серых пиджаков и белых воротничков, ворошила кипы бумаг Сама переоделась во взрослую девушку. На меня, кажется, перестали коситься в заводоуправлении. Но при этом было скучно. Без общения с ребятами, без физического труда. Пялилась в монитор целый день, на час меньше стандартной восьмичасовой смены. Чтобы совсем не спать, я брала на работу учебник физики: готовилась поступать на техническую специальность, подтягивала хвосты. Я была счастлива, покидая бухгалтерию и надеясь, что навсегда.
На следующий год, когда я в последний раз подписала договор подряда, Александр Михайлович, не мудрствуя лукаво, оставил меня в отделе кадров. А ведь я так мечтала о химчистке! Неужели так выросла? Кто поймёт этих начальников?
Самым прекрасным в отделе кадров было отсутствие проходной он располагался как раз над фойе с вертушкой. Нет, пропуск мне, как и всем ребятам выдали, только пользовалась я им редко.
Меня снова посадили разбирать бумаги: раскладывать дополнительные соглашения по конвертам. Всяко веселее, чем в бухгалтерии. Каждый день приходили новые люди, появлялись новые впечатления. И было как-то спокойно. Мои новые наставницы могли отпустить меня то к зубному, то на почту отправить документы в университеты.
Так, через конверты и архивы, я заочно познакомилась со всем нашим заводом, а значит, и всем Чебаркулëм. Целые династии годами ходили через проходную, и я тоже часть одной такой. Особенно приятно было находить личные дела дедушки, мамы, папы и тёти. Нет, я ничего не читала, но знакомые фамилии радовали глаз.
Работа в отделе кадров никак не мешала поступлению. ЕГЭ я уже сдала, аттестат получила. Оставался только мучительный выбор и ожидание результата. Хорошо, что я не стала сдавать обществознание. И как бы я училась на гуманитарной специальности? Катая вату. Ведь мне очень легко давались гуманитарные науки. А вот инженер профессия более сложная и многогранная.
Здесь куют металл
«Бом-бом, бом-бом, бом-бом-бом!» Идёшь, бывало, по Чебаркулю и слышишь стук. Стучат так ритмично. Откуда? Что за звуки? Почему так громко? Поди весь город слышит. «Это, Саша, кузня стучит отвечают, есть металл: город живёт». Думаю: «Хорошо, что спать не мешают».
***
Здравствуйте, первокурсники! Поздравляем вас с началом учебного года! Скоро вы приступите к освоению древнейшей профессии
Приехали. Кузнецы что ль древнейшая профессия? Завкафедрой, конечно, исполнил. Вот тебе и собрание первокурсников! К слову, кафедральных преподавателей и самого заведующего мы увидели вновь только через три года.
А мне всё говорили: «Мужская профессия! Да куда ты пойдёшь работать?» Что за дурацкие вопросы семнадцатилетней девушке, которая только-только выбирает свой путь. Выбрать сложно. Особенно если нет страсти к чему-то определённому. Я из вредности ткнула пальцем в первую симпатичную по названию специальность. «Машины и технологии обработки металлов давлением», почему бы нет? Решила идти до конца: доучиться и попробовать устроиться по специальности.
О, я знала про давление всё! Поступление в университет превратилось для меня в ад. Конечно, я примерно представляла, куда хочу, и даже подала туда документы. Но выяснилось, что «ракетные двигатели не для девочек» и вообще «я надеялась, что ты после института придёшь к нам работать, мы тебя всему научим». «Мы» это мама с тётей Машей, они вместе трудились в лаборатории. Вот только это была их мечта, не моя.
Подруга Оля подбила меня подать документы в Санкт-Петербург. Она уже год там училась и радовалась жизни. И я, продираясь сквозь почтовые препоны, отправила-таки свои бумаги туда. И ведь я поступила. Боже, я поступила в Северную столицу! Простая девочка из Чебаркуля в Питере. С ума сойти. Мне даже звонили, приглашали. И мы с мамой купили билеты
Но не поехали. Ведь я до последнего сомневалась в выборе. Как же я в тот момент завидовала одноклассникам, которые уже уехали на будущие места учёбы и спокойно наслаждались жаркими летними деньками. Мама, видя мои мытарства, подталкивала меня к нужному решению практически всеми доступными ей способами.