Что сделаем? недоуменно спросил Виктор.
Сан Саныч так же недоуменно уставился на помощника.
Что, что. Покажемся! В настоящее время «Маршевый» незаметен для всякого рода летающих ларьков. И вообще все разведчики и приравненные к ним тунеядцы типа правительственных корыт окружены полем невидимости. Иначе от лотошников отбоя не будет. Шныряют, понимаешь, туда-сюда, туда-сюда, прилепляются, купи то, купи се. Прилетаешь потом домой, весь борт листовками загажен, спасу нет никакого. Вообще-то я обычно не показываюсь, то есть, невидимость не сбрасываю. А то прилетел однажды, а на самом видном месте не только реклама нижнего женского белья, но и проспекты с предложением гм интимных услуг. До сих пор с содроганием вспоминаю.
Рекламу или услуги, хотел спросить Виктор, но удержался.
Но теперь-то у нас выхода нет. И пока за пределы системы не выкатились, надо хоть один ларек да подманить. Как считаешь?
Можно, кивнул старпом. Очень уж ему не хотелось лететь в двухгодичный рейс совершенно без запасной одежды и предметов гигиены.
Того же мнения, кивнул Сан Саныч и попросил Бориса Кондратьевича показаться.
Мгновенно рубка наполнилась звонками и трелями на борт просились с десяток лоточников и рекламщиков.
Вот тебе открытая кредика, кэп протянул Виктору карточку, Иди и выбирай что надо. Я, уж не серчай, сопровождать не буду. Не терплю эту галдящую братию.
Решив запускать лотошников по одному, Виктор открыл шлюз, в котором тут же образовалась давка. Несколько дородных теток в громоздких старинных скафандрах и с огромными баулами перли в «чрево», как на таран. Оттирали друг друга локтями, лупили баулами, пинались и даже, кажется, ругались, хотя сквозь гермошлем едва ли проникали звуки. Старпом испугался, что корабль может не выдержать столь экспрессивного натиска. Впрочем, все обошлось. Дунув на лезущих струей сжатого воздуха, Виктор чуть сдвинул створки шлюза, и, пропустив одну торговку, тут же их захлопнул.
Ай, дарагой! Все, что надо, выбирай, с таким товаром прямо в рай! заявили тетка, скинув баул прямо посреди коридора.
Я в рай не тороплюсь, пробормотал старпом.
Выбрав необходимые вещи (в качестве бонуса тетка навязала игральные «умные» карты, которые в народе называли полоумными) и, заплатив за них кредиткой, Виктор не без труда выпроводил тетку, закинул купленное в каюту и вернулся в рулевую.
Включаю невидимость, объявил капитан.
Вызовы тут же прекратились. Виктор усмехнулся, представив себе реакцию продавцов: только что здесь был корабль, вдруг раз, и исчез.
А теперь давай сосредоточимся на главном. На вхождение в Петлю. Борис Кондратьевич, разверни обзорные экраны, будь так добр.
Компьютер, насколько понимал Виктор, не мог быть ни добрым, ни злым, но дружеское капитанское обращение очень понравилось старпому. Наверное, долгими неделями и месяцами, когда и поговорить-то больше не с кем, капитан сидит вот так в рубке и беседует с бездушной железякой. Неважно, что ответы сухи и почти безжизненны. Неважно, если их нет вовсе. Просто когда нет рядом никого, чтобы излить душу или просто перекинуться парой словечек так ведь это и не жизнь вовсе
Витек, чего замечтался? загрохотало над ухом. Продавщицу, что ли, симпатичную встретил? Давай не кисни. Романтические бредни отбрось. Все, Петля на носу.
О том, что вхождение началось, говорила картина на обзорных экранах. Картина эта потрясала воображение. Плющились звезды, медленно и плавно; сворачивалось пространство; туманности превращались в конусы, подобные чудовищным торнадо. Сверкающие бриллиантами диадемы возникали перед глазами Виктора и тут же рассыпались мириадами искр. Огни всех мегаполисов мира проплывали по экрану, чтобы через мгновение вспыхнуть гигантскими фейерверками. Картина была настолько реалистична, что оказалось трудно поверить на самом деле мир вокруг них все так же стоит на месте, а на экранах только иллюзия, порожденная Петлей.
Это это как рождение вселенной, побормотал Виктор, видевший действие Петли лишь однажды, в учебном фильме.
Сам каждый раз восхищаюсь, согласился Сан Саныч. А когда понимаешь, что вот это вот это все твоих рук дело, хочется самого себя на этих самых руках носить всю оставшуюся жизнь.
Виктор мельком подумал: у капитана не иначе как мания величия, но сейчас готов был простить ему и манию, и эгоцентризм, и высокомерие.
Внезапно корабль тряхнуло. Капитан нахмурился:
Такое бывает, конечно, но довольно редко. Борис Кондратьевич, что случилось, дорогой?
Чужеродное вмешательство, ответствовал компьютер.
Извне? уточнил капитан.
Изнутри.
Сан Саныч нахмурился еще больше.
Это, Витек, наверняка из твоей каюты. Коробейник вместе со шмоткой вредного жучка засунул. Такого, знаешь, рекламного. Будет тебе по ночам зудеть: а купите у нас то-се, пятое-десятое. Ну, это ничего, это мы найдем, не впервой. Главное, Петлю прошли.
Картина на экранах начала стабилизироваться. Звезды больше не кружили в бешеном танце, плыли все медленнее, медленнее и, наконец, окончательно застыли.
Вот и все, почти приехали, сказал Сан Саныч. Ну, ты давай, иди распаковывайся и ищи жучка, потом, значит, ужин и баиньки.
Жучок не находился. Виктор вывернул каждую купленную вещь наизнанку и ввернул обратно. Прощупал каждый шовчик. Принес с камбуза чашку, перелил в нее жидкое мыло, потом залил на место, в дозатор. Ничего. Оставались ботинки. В стельках жучка не было, а курочить подошву Виктор не стал без запасной обуви в дальнем полете как без рук. Точнее, без ног.
Ужин скоро? раздался в коридоре девичий голос.
Виктор чертыхнулся. Пришлось оставить в каюте полный разгром и тащиться на камбуз.
Между прочим, сказал он, сталкиваясь в коридоре с Женей, капитан не велел покидать каюту без его разрешения.
Между прочим, ответила девушка, разглаживая несуществующие складки на узкой черной юбке, один раз я его уже послушалась. И зря.
Это когда в космос сиганула? усмехнулся Виктор, которому начала надоедать задиристость девицы. Хотела показать, что есть девушки смелые и отважные? Вдруг бы он оценил и изменил к тебе отношение, да?
Женя закусила губу и промолчала. Виктор сам не ожидал, что попадет в точку.
Вряд ли изменит, продолжил старпом; он знал, почему именно не изменит перед глазами предстала физиономия капитановой жены.
Молодца, Витек! пробасил Сан Саныч, выныривая из рубки. Хорошо в женской психологии разбираешься. Узнаю школу товарища Полищука!
Не хотел бы я учиться в этой школе, подал голос геолог.
Капитан кивнул на каюту Гладилина:
Он-то чего злиться?
Виктор пожал плечами.
У вас нет зеркала? спросила девушка Женя. Я свое, кажется, забыла.
Старпом даже и не подумал про зеркало, когда закупался в ларьке.
В душе есть, сказал капитан. Но в полете раскрашивать лицо крайне не рекомендуется. Ситуации бывают всякие. Вдруг с кем родимчик от страха случится.
Женя посмотрела на него изучающе-укоризненно.
Вы точно женоненавистник, наконец выдавила она.
Давайте не будем ссориться, примирительно сказал Виктор. Я сейчас пойду что-нибудь приготовлю и вас позову. Лады?
На ужин геолог оделся скромнее обычного, просто в коричневые брюки и желтую рубаху, правда, завязанную узлом на груди. Маракасы тебе в руки, усмехнулся товарищ Полищук. Виктор не мог с ним не согласиться. Женя долго громоздилась на высокий стул, одергивая узкую юбку, норовившую подпрыгнуть как можно выше. Не смотри туда, заставлял себя Виктор. Не смотреть получалось плохо.
Павлентий появился на камбузе позже всех, сосредоточенный и погруженный в себя.
Что, Павелецкий, не выходит робот змеекотский? осведомился капитан.
Потомок посмотрел на капитана мутным взором, поморгал, сказал привычно «Я не Павелецкий, я Павлентий» и взял тарелку с рисовой кашей.
Что это такое? спросила Женя, откладывая ложку. Кто такое сварил?
Автоповар, честно ответил Виктор.
Он у вас на бессолевой диете, автоповар ваш?
Каша и вправду оказалась несоленая и несладкая. Однако Сан Саныч наворачивал, казалось, с преогромным удовольствием. В довершении выскреб тарелку и продемонстрировал ее окружающим:
Вот так должен питаться сознательный космолетчик. Каждый прием пищи может оказаться для него последним. Что касается соли и сахара, то я и сам являюсь приверженцем здорового питания, и вам советую. Привыкли, понимаешь, сдабривать все что ни попадя килограммами специй, а истинного вкуса не чувствуете. Забыли! Вот вы, уважаемая, отчего носик морщите? Оттого, что наш гениальный автоповар вам полезную кашу приготовил, не напихав в нее яда белого? Так вы ему спасибо должны сказать! Для сохранности фигуры опять же полезно.
Женя уставилась на капитана, как на сумасшедшего. Гладилин, попробовав кашу, поднял брови и сказал:
Александр Александрович. Вы бы лучше сказали, где соль. А мы скажем вам спасибо.
Виктор поспешно вскочил, умудрившись удариться не только о стол и табурет, но и о навесную полку. Достал соль и поставил перед Гладилиным. Тот медленно, напоказ посолил кашу, размешал и принялся неторопливо есть. Женя последовала его примеру.
Не понимают истинного вкуса, снисходительно сказал капитан. А то, что медленно едите, это хорошо. Тридцать три жевательных движения, помните? Ну и молодца. Кто не доволен, кстати, в холодильнике есть тюбики.
Женя и геолог активнее заработали ложками. Вкушать тюбичную еду не хотелось никому. Ее до сих пор в огромном количестве выпускали комбинаты питания. Но космолетчики отказались от тюбиков давным-давно, и не из-за синтетического вкуса или желеобразной консистенции, похожей на нечто совсем уж неаппетитное. Нет, им хотелось, чтобы пища хоть немного напоминала домашнюю, земную готовку. Чтобы вкусовые рецепторы ликовали, наполненный желудок довольно урчал, а процесс поглощения пищи остался бы необходимым, но приятным ритуалом. Но, конечно, на всякий пожарный, брали в полет «жидкие консервы». Которые почти всегда нетронутыми привозили обратно.
Единственный, кто не обратил на качество поданного блюда никакого внимания, оказался потомок. Поглощенный в свои мысли, он машинально проглотил всю кашу и, лишь когда потянулся за добавкой, заметил странные взгляды сотрапезников.
Что? удивился Павлентий.
Ты ничего не заметил? осторожно спросил капитан.
Заметил, кивнул парень.
Ну и как тебе?
Как, как. Непонятно. Плохо.
Женя победоносно посмотрела на Сан Саныча.
Так плохо, что все съел? удивился Эдуард. Да еще и мало оказалось?
Не понял. Добавки нельзя, что ли?
Казалось, Павлентий искренне удивился вопросу.
Тебе нужна добавка? Точно? осторожно спросил капитан.
Ну да. Есть потому что хочется.
Вот! капитан поднял вверх палец. Все слышали? Истинно голодный человек не будет кочевряжиться, не станет фыркать и отвергать несоленую кашу! Он понимает всю ценность микроэлементов, содержащихся в ценном продукте!
А она несоленая? удивился парень, взял добавку, поморщился и отодвинул от себя тарелку. И правда. Как вы ее только ели?
А сам-то! воскликнула Женя, а Эдуард хмыкнул.
Я ее ел? изумился парень.
Так, Паша, погодь, сказал Сан Саныч. У тебя, поди, в мозгах что-то перемкнуло. Или, что хуже, у меня. Ты разве не про нее сказал «плохо»?
Павлентий мотнул головой:
Я не Паша, а Павлентий. Это во-первых. А во-вторых, плохо не про кашу, а про толчок.
Какой толчок? Который туалет? спросил капитан. На корабле он называется гальюн.
Который потряс корабль, спокойно объяснил потомок. Вы разве ничего не почувствовали?
Виктор переглянулся с капитаном. Им обоим казалось, что толчок был не особо ощутимым.
Такое, друг мой Пашик, иногда случается, наставительно сказал Сан Саныч. Особенно во время прыжка.
Я разве никогда не прыгал? Павлентий сказал это так солидно, будто прыгает три раза в день перед едой. То трясет, то, не за столом будет сказано, все нутро выворачивает, то гудит, словно колокол. Но чтобы вещи взлетали в воздух и зависали сами по себе это что-то новенькое. И вообще, я не Пашик, а Павлентий.
Вещи? осторожно спросил Виктор. Какие вещи?
Потомок почесал в затылке черенком ложки. Ответил:
Ну, не вещи, конечно. Детали змеекотского робота.
Они взлетели? хором удивились Женя и Эдуард.
Да, я же говорю. Сперва толчок, а потом они раз и приподнялись. Повисели немного и пла-а-авно так опустились. Или нет. Сперва поднялись, а потом уже, когда толчок, опустились. А, не помню.
Все? Одновременно? спросил геолог.
Кажется, да. Или бОльшая их часть. Даже те куски, которые я уже собрал, ну, там, верхняя конечность, нижняя, половина туловища вроде бы тяжелые, они тоже того
Бывает, отозвался геолог. Я слышал, во время прыжков некоторым чудятся голоса, а кое-кто видит давно усопших родичей.
Бред, подумал Виктор, ничего такого никогда не было, ни голосов, ни видений. Противники прыжковых двигателей, конечно, всякое плетут, но факты, как говорится, не подтверждаются.
Павлентий посмотрел на Гладилина как-то очень внимательно, понял, что геолог не очень лестно отозвался о его психическом состоянии, начал привставать и пробормотал что-то типа «слышь, ты, козел».
Извините, громко сказал Виктор, это я не посолил кашу. Забыл.
Не извиняйся, сказал капитан.
А знаете что, бодрым голосом сказала Женя, я очень даже неплохо готовлю. Можно я стану заведовать кухней? Все равно заняться больше нечем.
Очень умные слова, кивнул Сан Саныч. Павлик, ты сядь, чаю вон налей, печеньем закуси. О чем это я? Ах, да. Об умных словах. Удивительно слышать их от вас, мадам. Но не могу не оценить инициативу. Готовить это для любой представительницы женскаго полу намного лучше, чем мечтать о помывке в душе с четырьмя мужиками.
Женя закатила глаза. Даже Виктор вздохнул сколько можно. Но капитан, похоже, решил не отступать от единожды выбранной линии поведения.
Вы пошляк, сказал геолог.
Капитан пожал плечами мол, что поделать, какой есть.
Решено, кивнула Женя. С завтрашнего дня готовлю я. Витя, поможешь разобраться с автоповаром?
Виктор кивнул. Зря капитан сердится на Женю. Может, если ее кулинарные шедевры окажутся выше всяких похвал, он изменит отношение к девушке. Сейчас, после прыжка, экспедитора уже не выкинешь в голый космос, а терпеть бесконечные перепалки надоело.
После ужина капитан объявил отбой. Старпом направился в душ. По пути его остановил Гладилин.
Виктор, проникновенно сказал геолог. Понимаю, что с вашим капитаном общаться бесполезно. Может, хоть ты скажешь, где находится солнце?
Далось тебе это солнце, поморщился Виктор.
Далось, с нажимом сказал геолог. Иначе бы не стал спрашивать.
Мы уже столько солнц пролетели. Какое интересует?
Наше, родное.
Ну задумался Виктор. Трудно сказать. Я потом посмотрю по карте, ладно? У тебя кроме солнца еще какие-нибудь дела есть? Или книжку найти почитать?
Скучать не буду, кивнул Гладилин. Хорошо, что микроскоп прихватил. Уже начал его настраивать. Пойду продолжу.
Микроскоп, надо же. И опять мелькнула мысль про геолога, точнее, про странность, с ним связанную, и снова исчезла, не додумавшись.
Ночь прошла относительно спокойно, если не считать нескольких внеурочных побудок от капитанова храпа. Впрочем, молодой организм требовал отдыха после первого напряженного дня полета, поэтому Виктор каждый раз быстро засыпал снова.
Утром стали готовиться к высадке корабль приближался к Труляля.