Нет, я Я, конечно, в шоке от этого, но когда ты говорила о проблемах, я и не подозревала, что все так
Ужасно? Не подбирай слов. Все гораздо хуже, Арина. И я сейчас это понимаю все больше.
Но, а тот мужчина, с которым ты переспала? Откуда он?
Он с работы, тянусь к кружке чая, которая неизвестно, когда передо мной появилась. Мой начальник.
Она смотрит, недолго выпучив глаза.
Ты умудрилась начальника охмурить?
Это кто кого, невольно улыбаюсь. Все не так, как ты думаешь.
Я пришла в компанию готовая трудиться, влиться в коллектив и, наконец, выдохнуть, а может и вдохнуть в себя новую жизнь.
Я знала заранее о смене руководителя отдела. Мне было жаль, что Семен Геннадьевич перевелся, но горевать по этому поводу у меня в планах не было. А когда мы познакомились, я даже не запомнила его лица. Точнее, не всматривалась. Мне это было незачем. Я ощущала себя скорее дикой, чем любопытной. Поэтому и многие его взгляды, намеки не замечала.
Спустя какое-то время обстановка в доме перестала волновать. Я была по-прежнему мамой и женой. И если в первом случае все оставалось прежним, во втором я, отдалялась теперь с той же скоростью, что и Влад.
И это казалось в какой-то степени нормальным.
Сорвавшиеся слова поставили в тупик. Я говорила искренне и это пугало. Я не подбирала слова, а значит каждое предложение было настоящим, неся самую суть.
Я думала, что мщу ему своей занятостью. Тем, что у меня теперь тоже есть работа и мне есть чем поделиться, приходя с нее. В то время как раньше он говорил один, не желая слушать, что мы с его дочерью делали весь день, пока его не было. Теперь я была удовлетворена.
Меня обижало, когда я начинала рассказывать ему о чем-то, он просто не слушал и даже просто уходил переодеваться, в душ или есть. Куда угодно, но не слушать нас.
На этом моменте я снова расплакалась. Все лежало передо мной открытыми картами, и я смотрела со стороны, во что превращалась наша жизнь.
Я должна была быть внимательней и настойчивей. Господи я не могу поверить, что пересказываю тебе последние годы моей жизни.
Продолжай, она погладила по руке успокаивающе.
Лев Викторович все чаще улыбался. Приносил шоколад к чаю и подмигивал, когда я его брала с благодарностью.
Боже, это просто шоколадка, Арина, а я Мне так Так обидно, что такое малое внимание меня заставило улыбаться. Принять на свой счет. Что со мной не так?
Я вновь ударилась в слезы и не могла продолжить, потому что не получалось остановиться. Будто решила скинуть весь слезный запас за эти годы, пока ничего не замечала так явно.
Глава 6
Пришлось взять себя в руки. Умыться. Макияж был безнадежно испорчен, и о нем я думать не хотела сейчас.
Арина молчала. Я видела ее короткие метания и вздохи, как когда человек хочет сказать что-то, но она этого не делала, дав возможность прийти в себя.
Уселась на место, в котором начала свою исповедь и думала, с чего продолжить. Все слилось в еду картинку, у которой не было конца и края.
Слушай, все же решилась она. Почему ты Почему ты с ним не поговорила? Не знаю, не высказала хотя бы все, что говорила мне эти сорок минут.
Думаешь, не говорила? Знаешь, наши ссоры раньше напоминали разговоры на повышенных тонах. Мы цивилизованно обсуждали какие-то мелочи. Все, что не нравилось. Понимали друг друга и старались исправить. Было пару раз чуть больше, чем разговоры. Когда на эмоциях срывались и орали, но редко. С рождением Лерки покричать стало невозможным. Мы перешли на злобные перешептывания. Да и те были редкими. Казалось, у нас просто не было времени на ссоры. Мы будто копили все и переносили, типа «Знаешь, сегодня мне бы хотелось поссориться, ты свободен после работы». Частенько мы приходили к общему знаменателю, но также скоро забывали установки и делали сброс настроек. Потом пошли проблемы со здоровьем дочери, и я В какой-то степени я зациклилась. Я боялась за нее так сильно. Но это же нормально, переживать за собственного ребенка, который не может даже показать, где болит и как сильно чешется щечка, на которой огромное мокрое пятно с аллергией бугрится, разве нет? Как я могла думать о чем-то другом, когда она плакала горько и долго, а я держала ее маленькие ладошки, чтобы она не чесалась, от воспоминаний тех мгновений на глазах снова выступили слезы. Я не могла смотреть без слез на мою девочку. Я тогда Я выматывалась и днем, и ночью, а он фыркал и бубнел по утрам, как не выспался. Я злилась. До ужаса злилась и проглатывала эту злость, пока не взорвется снова, у меня не было сил на проклятые ссоры. Но видя его равнодушие раз за разом, день за днем, я перенимала от него эти эмоции, и они становились уже моими.
Я снова замолчала, потому что пережитое встало стеной воспоминаний.
Я боюсь всех этих скандалов. У меня начинается паника, вдруг призналась, хотя до этого ни разу не говорила кому-то о своей фобии, если ее можно считать таковой. Мои родители, когда я была маленькой Они так часто ссорились. Я засыпала, они кричали и били посуду. Просыпалась, они продолжали. Я бежала в детский сад, а после, в школу спасаясь. Я не могла выносить эти крики. Иногда я совала в уши салфетки бумажные, чтобы не слышать их так громко. Однажды засунула так глубоко, что не могла вытащить сама. Поэтому все эти «разборки» с мужем становились пыткой. Ужасной, пугающей пыткой. Проще было молчать, до того, как станет уже невозможным терпеть.
Сейчас отвечая на вопросы, я знала, что один-единственный останется без ответа. Потому что я не знала его.
Почему я оставалась с ним все это время? Как три года показались моментом переполненным боли? А я оставалась в этом и варилась день за днем.
Любовь?
Неужели она была так слепа, эта любовь? Или, может, дело в том, что я сама виновата? Или в этом ее смысл, быть с ним несмотря ни на что?
Ведь счастье тоже было. Я не могу сказать, и это было бы ложью, что каждый день я ревела и спала с тяжелым бременем на сердце. Периодически Влад перевоплощался. Казалось, что все перерастает и мы возвращаемся. Те Лида и Влад, которые сходили с ума друг от друга. Мы страстно занимались сексом, стоило Лере уснуть. Мы снова любили как раньше, а потом все переключалось обратно.
Она смотрела на меня с грустью и жалостью. Но вряд ли я этого хотела. Сейчас мне просто нужна была подруга.
Я поняла, она сжала мою руку. Рассказывай дальше. Начальник начал за тобой ухаживать?
Все было напористо.
Я помню, когда дорогой шоколад сменился тем самым, первым букетом цветов. Это стало переломным моментом. До этого я догадалась, что сладости не просто презент от шефа. Что это некие знаки внимания. С цветами все стало прозрачно.
Вы не можете дарить мне цветы, Лев Викторович, я вошла к нему с шикарным букетом, который мне оставили на столе, и была намерена вернуть его отправителю.
Он тогда посмотрел на меня заигрывая, излучая шарм, но еще с неким непониманием. Я потерялась от таких явных провокаций. Он знал, что я замужем, что у меня есть ребенок. Зачем все это?
«Неужели приняв ту, самую первую шоколадку я дала «зеленый свет»», подумала в тот момент, прежде чем он ответил.
Почему я не могу подарить цветы, красивой женщине? Почему я не имею на это право?
Потому что это замужняя женщина. К тому же вы ставите ее в неловкое положение, как ассистентку, нарушая корпоративную этику. Вот почему, вы не можете дарить этой красивой женщине цветы.
Что ж, он встал со своего места и направился в мою сторону, но не пересекал ту самую невидимую границу. Тогда я, пожалуй, буду очень аккуратен.
Когда он остановился за моей спиной, мне следовало развернуться, но я стояла и могла лишь дышать ароматом, исходившим от цветов.
В конце концов, ты можешь просто поставить их на стол и украсить ими свое рабочее место, а не нести домой. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за небольшого презента.
И я ушла. А новые цветы стали появляться на моем столе каждое утро. В итоге приемная становилась похожа на оранжерею.
Мне нужно было это прекратить, но я сделала обратное. Наутро следующего дня, когда я одевалась на работу, я не просто стояла перед зеркалом. Я желала быть красивой.
И все же в тот самый момент в моей голове не было мысли, чтобы изменить Владу. Этот флирт оставался лишь флиртом. А потом наступил день рождения Льва.
«Я вошла в кабинет с утра и впервые за длительное время, на столе не было цветов. Странно, ведь я так сильно сопротивлялась знакам внимания, но привыкла к ним, что мое удивление на их отсутствие, в итоге удивило саму меня.
О празднике я помнила, но так закрутилась, что не заметила, как он наступил.
Я, как обычно, в тот день сварила кофе, поставила его на белое блюдце, в котором уже лежала серебряная ложечка. Поставила на небольшой поднос с печеньем и пошла ко Льву в кабинет. Он был там, я знала и слышала.
Стоило мне войти, как я ощутила эту особую атмосферу. Она была другой. В чем-то дикой. Даже воздух казался другим.
Сделала шаг, и мужчина тут же оказался за моей спиной.
Слишком близко. Впервые.
Ты пришла меня поздравить, не так ли?
От испуга я даже не поняла, о чем он говорит.
Сердце грохотало так, что мне казался этот стук громким, отскакивающим от стен кабинета.
Я принесла ваш кофе, с трудом ответила и руки задрожали, потому что на мою талию легли его горячие ладони.
Мой подарок, ежедневный утренний кофе? он играл, а я ощущала себя той самой мышью, в руках опасного и ловкого кота.
Это моя работа, а не подарок, ответила ему резко и подошла к столу, на который опустила поднос с громким стуком, отчего коричневая жидкость заполнила блюдце.
Развернулась с намерением уйти, но он остановил, притянув меня к себе лицом, жестко перехватив.
Ах вырвалось от неожиданности, и его глаза сверкнули опасной искрой.
Но я буду думать иначе, его руки стали двигаться по моим бокам, медленно исследуя изгиб талии, а затем резко сжали ее и впечатали в мужское тело.
Я уперлась ладонями в его грудь. Лев высокий мужчина и я запрокинула голову, чтобы посмотреть в его дьявольские глаза. Но когда я это сделала, он налетел на мои губы с жестким поцелуем.
Я не ответила на него. Лишь укусила за губу и отпрянула, насколько он мне позволил, а после замахнулась и ударила его по щеке.
Ты дарил мне шоколад и цветы месяц, решив, что я как шлюха потом лягу под тебя на день рождения? Иди к черту, развернулась и вышла, оставив его в недоумении с отпечатком моей руки на щеке посреди дурацкого кабинета.
Глава 7
Стоит ли говорить, что идти на работу, на следующий день мне было ужасно стыдно.
Даже с учетом того, что он виноват сам, я испытывала этот стыд.
Но к моему удивлению, на столе стоял еще более шикарный букет цветов, а возле вазы была открытка с единственным словом: «Прости».
Улыбка прокатилась по моим губам непроизвольно, и, заметив ее, я тут же нахмурилась.
Все это время, пока я получала подарки от чужого мужчины, я твердила себе, что невиновата. Что это не то, что можно подумать, но по вечерам с кружкой чая, я понимала, что самообман уже слабо помогает.
Чем больше я утопала в этом всем происходящем на работе, тем сильнее дома ощущала то, что мужа со мной рядом по-прежнему нет. И в некоторой степени я находила в моих улыбках и моих «Спасибо» Льву оправдание. Но знала, что это неправильно.
Он больше подходил ко мне, не делал резких выпадов или хитрых улыбок. Мы работали, как и раньше, но цветы и шоколад оставались ежедневным ритуалом.
А потом он мне написал. Смс.
Это были выходные. И он просто спросил, чем я занимаюсь. В тот момент я играла с Лерой. Мы собирали картинку из больших пазлов. Влад, судя по значку, был в соцсетях онлайн.
Я думала, стоит ли отвечать. Потому что знала подсознательно, что это будет какой-то переход на новый уровень флирта. И в этот момент Лера подошла к мужу и стала просить воды.
Папа Пить. Дай пить.
Я не вмешивалась. Мне нужно было видеть, как сильно он погряз в телефоне и отделился от нас.
И была права, в глубине его безразличия. Он не реагировал. А когда она стала лезть на кресло, и закрыла сенсорный экран он вспылил.
Блин, Лера, убери руки. Что ты хочешь, иди, мама даст, спустил ее, развернув ко мне.
Пить ответила, снова обращаясь к нему.
Пить? Ты не можешь дать ребенку пить? он глянул на смотрящую в свою сторону меня и прищурился, потому что я сидела неподвижно и сканировала все это.
А ты?
Что я? Я занят, уже не так бойко ответил, поняв, что гребаный телефон можно выбросить в урну.
Встала на ноги, убрав телефон на столик журнальный, и подошла к дочери, по-прежнему выпрашивающей внимания отца.
Правда? И это важней собственной дочери? Надо же, каким важным ты стал, Одинцов.
При чем тут это?
Ты сам сказал, что занят, тыча пальцами без передышки в мобильный, а не я, подняла Леру на руки и поцеловала в пухлую и мягкую щечку.
Ты могла дать ей попить сама говорит в спину, стоит мне развернуться и двинуться в сторону кухни.
Но твоя дочь, попросила сделать это своего отца. Чувствуешь разницу? ответила, так и не посмотрев в его сторону больше.
Почему не сказала ему обо всем в тот момент? ворвался в мои воспоминания голос Арины.
Я была такой злой, печально улыбнулась ей. Да и показалось, что, намекнув на ситуацию, я сказала гораздо больше.
Видимо, он не понял, заметила подруга.
Так и есть. Он не понял. А потом, когда мы собрались гулять, он сказал «Ага» и ушел в спальню.
И ты решилась на переписку?
Да. Я ответила ему, что гуляю с дочкой на улице. Он не стал отвлекать, а дальше Дальше мы начали переписываться уже за пределами работы. Арин, я не знаю, может, сильно увлеклась. Но в тот момент я стала более пожала поникшими плечами, более живой, думаю.
Ну знаешь, флирт он оживляет и правда.
Но не когда ты замужем пять лет.
Я не говорю, что это правильно, просто констатирую, то флирт это игра и, если она тебя возбуждает, но это вдвойне круто. А что Влад?
Когда мы со Львом начали переписку, уже я, стала забывать о муже. Клянусь, я сидела с ним в одной комнате и не замечала его. Мы не переписывались каждые пять минут, нет. Но если шло общение, то муж уходил на задний план. Я стала походить на него.
Значит, если сопоставить, то ты думаешь, что он тоже
Скорее всего. Думаю, у него есть кто-то. Просто общение или нет, но он с кем-то переписывается. И когда я это поняла не зная наверняка, я решила Боже, как сложно было признаваться в самом постыдном и самом больном. Я решила, что тоже имею право. Будто поощрила себя и не остановилась. Я решила, что не люблю его больше. Вот и все.
Тогда в чем дело?
Я не знаю, что делать дальше, понимаешь. Влад стал странным. Он напился вчера и в пьяном бреду, будто выказал мне обиду, что я его не замечаю. А потом позже, спросил, хреново ли между нами все.
Может, он догадался?
Сомневаюсь. Не в его характере узнать и молчать. Он раньше знаешь, был такой темпераментный. И наш секс был Он был чертовски горячим. Потом, когда я забеременела, мы перестали так много страсти вкладывать в секс. В последнем триместре мне запретили его вообще. И эта его сдержанность, странная вынужденная нежность, они будто выжгли в нем ту бурю. Порой все сливается в одно ребенок. Но я не верю, что он не ждал нашу дочь. Он был ей рад. Я ведь помню все это, Арина. То самое ожидание. А сейчас полное отчуждение Леры и меня это ранит. Мне за своего ребенка обидно, понимаешь. И тут, когда я совершила то, о чем никогда в жизни не думала, он рассматривает меня в душе, при этом остается таким же холодным.
Ну а что, если он был против ребенка?
Он бы не стал молчать, я же говорю. Мы планировали несколько месяцев, он был рядом каждую минуту, особенно в начале. Я не могу поверить в это. Да и потом, если был не очень рад или сомневался. Он видел ее рождение, как можно не полюбить своего ребенка?