Ушига закатил глаза, поражаясь учтивости напарника. Это же надо, перед каким-то человечишкой так расстилается! А где же хваленая рыцарская честь? Куда подевалась гордость благородного Нарака?!
Дракон между тем ответил на поклон небрежным кивком головы и нехотя представился в ответ.
Может, в машине закончите с приветствиями? предложила Ярослава. И так уже целую толпу зевак собрали!..
И вправду, зевак вокруг собралось пол улицы.
Карасу сел вперед, на пассажирское сидение рядом с Мизучи, остальные ребята забились назад.
Мизучи-сан, а вы не беспокоитесь, что нас слишком много? Вас же могут оштрафовать, не сдержался Князь. Его просо трясло от надменности Фугеши-старшего! Знал бы «братик», кого ему выпала честь сопровождать в поездке, сразу бы поугас! Павлин!..
С моими номерными знаками нас никто не посмеет даже остановить, повёл плечом Рюу-Джи. Князь его взаимно раздражал.
Остальные ребята не слышали их разговора, выясняя, чем лучше всего заняться в знойный денек. И только Дайджи, понятное дело, скорбно молчал.
А Князя и Дракона между тем забирало уже не на шутку:
А вдруг мы попадем в аварию? «любезно» скалился Карасу.
Ты, что же, боишься умереть? плевался в ответ фальшивой учтивостью Мизучи. Если вдруг надумаешь помирать, то без стеснения можешь обращаться ко мне в любое удобное для тебя время.
Кураями пошёл пятнами.
И за что же вы меня убьёте, брат?
Дракон пристально глянул Князю в глаза и холодно процедил:
Попробуй только протянуть свои руки к Уре это будет достаточным поводом для твоего убийства!
Князя непроизвольно передёрнуло. Буквально на секунду, но он увидел: глаза Мизучи-сана изменили цвет, став глубокими, темно-синими, словно морская бездна. Но видение исчезло так же быстро, как и появилось. И не успел Кураями придумать хоть какой-нибудь достойный ответ Фугеши-старшему, как в их разговор вклинилась Юусей:
Значит так, деловито заговорила она, едем сначала в зоопарк, а потом где-нибудь пообедаем. Братик, ты слышишь?..
Слышу, Яра, улыбнулся сестре Мизучи. От былой его враждебности не осталось и следа. В зоопарк, так в зоопарк. Вперед!
***
Всю прогулку Карасу был чернее тучи. Его до дрожи бесили Мизучи и Кагура! Эти двое без конца подтрунивали друг над дружкой, и каждая их новая шутка норовила перерасти в стихийное бедствие. Также Князя выводил из себя и Нацума, не отходящий от Фугеши-младшей ни на шаг; Рыцарь буквально порхал вокруг Юусей и, чуть что, сломя голову нёсся выполнять любую её прихоть! Что уж там, даже молчаливый Ушига и тот действовал Кураями на нервы своим показным безразличием. Хороши телохранители: один ходит с постной миной, словно бы не он, а его охраняют, другой и вовсе больше за понравившуюся девчонку волнуется, чем за порученного ему Князя!
Но ублюдочный Мизучи был вне конкуренции! Кураями просто не знал, как реагировать на эту его угрозу. Что это вообще было?! Да Князь и сам бы переломал руки-ноги любому, кто вздумает протянуть их к Кагуре! Стоп. С каких это пор Фугеши-старшая стала так важна, что Князь готов за неё рвать глотки обидчикам и незадачливым воздыхателям? Она же ему не сестра или какая-нибудь там возлюбленная Да что вообще за чертовщина-то творится?!
К вечеру молодежь утомилась и засела в кафе. Карасу вконец надоело наблюдать за приторной «гармонией», и он как раз выдумывал причину для своего бегства, как, вдруг, Дайджи обратился к Юйсей:
А почему вы с братом совсем не похожи?
Князь с удивлением глянул на телохранителя. Сам факт того, что Дайджи снизошел до разговора с простолюдинкой, был необычен, ведь за всю сегодняшнюю прогулку Рыцарь не проронил ни звука (впрочем, как и сам Карасу). Но Князь хотя бы не относился к семейству Фугеши, как к черни. Ушига же даже и не скрывал своего брезгливого отношения к «примитивной категории существ». А тут вдруг соблаговолил задать личный вопрос?.. И тут только Князь задумался над сутью самого вопроса: он поглядел на сестёр и брата Фугеши и Кураями обдало холодом. Девушки и Мизучи внешне были совершенно различны! Ну, разве что самую малость, едва заметные черты, да манера держаться А так
Юусей, изумлённо взглянула на Ушигу, затем посмотрела на родичей, словно бы проверяя подлинность слов парня, и принялась объяснять. Тон её был обыденным и даже скучающим, видно не впервой ей приходилось рассказывать подробности трагедии семьи Фугеши.
Мы не совсем родные. Мы кузены. Мать Мизучи и наш папа родные брат и сестра. А наши отцы были лучшими друзьями. С детства мы жили все вместе, в родовом доме, но несколько лет назад родители брата и наша мама погибли в автокатастрофе. Отец усыновил Мизучи
Вот, значит, как! Выходит, Кагура тоже рано осталась без матери. Может, поэтому Князя так тянет к ней?..
-3-
Наутро пошёл дождь. Воздух посвежел.
Князь проснулся в хорошем расположении духа и даже сам удивился этому. Мысли о возвращении в сумеречный дворец как-то сами собой ушли, уступив место необъяснимому восторгу. Нарак искренне радовался дождю! Любовь к нему передалась Карасу от матери. По крайней мере так говорил Тёмный Император. Нет, сегодня определенно случится что-то особенное! Князь был совершенно точно в этом уверен.
Эта необъяснимая радость и вера в чудо преследовали Кураями от порога отеля до самой школы, но открыв дверь класса, он буквально остолбенел: Кагура сидела за своей партой и так же, как прежде, рассеянно глядела в окно. «Это ли и есть то самое долгожданное чудо?» успел подумать Князь и вдруг сам себе улыбнулся. Хорошо, что никто, кроме прилежного Ушиги, не мог этого увидеть, а на мнение нудного телохранителя Карасу было наплевать!
Князь прошёл к своему учебному месту. Дайджи привычно подставил ему кулак для приветствия. Второй телохранитель как всегда отсутствовал. Впрочем, Нацума ещё ни разу не приходил в школу к первому уроку, так что удивляться было нечему. Теперь же, надо думать, пока Юусей вновь не станет ходить на занятия, Рыцарь и вовсе плюнет на бессмысленную для него учебу.
Но Князя более заботило другое: почему Кагура в школе? Неужели по собственному желанию пренебрегла внеплановыми каникулами? Ради него?! Нарак весь извелся от любопытства. Да, собственно, это всё уже было и не важно. Главное, Ура здесь. Её присутствие словно бы создавало уют. По крайней мере, так было по личным ощущениям Князя.
Однако радость быстро пропала: одноклассница вновь делала вид, что не замечает его! И даже когда Князь нарочно громко стал раскладывать на своей парте учебные принадлежности, Фугеши не соизволила обернуться и поздороваться с ним, словно бы они вчера днём ни на какую прогулку вместе и не ездили.
В класс вошёл сенсей, и ученики, поспешно рассевшись по своим местам, разом смолкли. Математик фанатично любил свой предмет и нисколечко не жалел богатеньких деток. Он был уже совсем стариком, но за долгие годы преподавания не растерял ни профессиональной хватки, ни умения держать школьников в боголепном страхе перед своим предметом. И вот, в подтверждении того, что «математика царица наук!», и на носу выпускные экзамены, учитель затеял «срезовую» контрольную работу, желая получить от старшеклассников хоть сколько-нибудь сносные решения. Он разложил на своём столе листки с заданиями и стал зачитывать список класса. Воцарилась атмосфера фатализма перед неизбежностью злого рока: ученики обречённо подходили к учительскому столу, выбирали себе билеты и возвращались на места ещё более понурыми. Сенсей любил работать «по старинке», оттого совершенно не признавал ни тестирований, ни электронных тетрадей, приучая детей к чистописанию на обыкновенной писчей бумаге обыкновенными же ручками и грифельными карандашами.
Контрольная началась. Школьники корпели над заданиями. Кураями же мучился более тем, что совершенно не помнил, какова успеваемость Кагуры, и составит ли ей труда решить злосчастные уравнения. Одноклассница же, не поднимая головы, строчила что-то на своём листке, и даже не догадывалась, что сам Сумеречный Князь переживает за её успеваемость. В итоге, разозлившись на себя, Карасу всё же принялся за своё задание. Он неспешно выводил цифры и буквы, заботясь больше об изяществе написания работы, чем о решении. Тем более, что он просто не мог допустить ошибку гении не ошибаются! И вот, когда грифель карандаша вывел очередной изгиб геометрической функции на графике (Карасу не без удовольствия разглядывал аккуратную кривую), Ура поднялась со своего места, прихватив исписанные косым почерком листки, и направилась к учительскому столу.
Сенсей хмуро поглядел на рыжую девицу, явно ожидая от неё совершеннейшего провала. Одноклассники тоже недоумённо воззрились на Фугеши. Кагуру же нисколько не смущали многочисленные взгляды, она протянула листки с решениями учителю, коротко поклонилась ему:
Сенсей, могу я за оставшееся время сходить в учительскую? Мне к завучу надо
Учитель посмотрел сначала на ученицу, потом недоверчиво заглянул в её листки. По мере того, как тусклые стариковские глаза скользили по строчкам работы Фугеши, морщинистый рот его всё больше искривлялся, выражая крайнее изумление математика. Ура же, тем временем, самозабвенно отпрашивалась в учительскую:
Мне правда очень надо. Иначе эту работу могут не зачесть. Я вроде как на больничном должна быть, но классный руководитель вчера предупредил, что вы планируете сегодня контрольную, и я пришла. Так как, могу я уйти?..
Сенсей машинально кивнул, продолжая безотрывно глазеть на строки формул и ровные графики. Кагура поблагодарила его, вернулась к своей парте, сдвинула со стола в рюкзак школьные принадлежности и, сопровождаемая изумленными взглядами ребят, покинула класс.
Князь тоже глядел вслед Фугеши. Её одинокие шаги гулко разносились по пустому школьному коридору. Смешенное чувство восхищения и обиды заурчало где-то в желудке: не может быть, чтобы простая человеческая девчонка обскакала Князя в гениальности! Да, Кураями готов был признать необычность Кагуры, но никак не её превосходство.
Но больше всего задевало то, что не из-за него, Князя, Ура сегодня явилась в школу, а всего лишь из-за какой-то паршивой контрольной работы. Допуск к выпускным экзаменам вот что по-настоящему заботило Фугеши, а не его, Карасу, душевные терзания! Рука Князя сама собой принялась строчить математические решения, напрочь позабыв о былой хозяйской скрупулезности, и уже через пять минут Карасу вылетел в коридор, тоже прихватив с собой собранный рюкзак. Он желал отыскать Фугеши и во что бы то ни стало выяснить, как она осмелилась посрамить его, Кураями, перед другими простолюдинами, как посмела растоптать его честь благородного Нарака. И, самое главное, как Кагуре удалось «вкогтиться» Князю в душу? Да это же просто нелепо!
Кураями догнал одноклассницу, когда та уже вышла из учительской, и поплёлся следом за ней. Нарак о многом хотел расспросить человеческую девчонку, но слова даже на мысленной репетиции получались какими-то нескладными, пожёванными. Сомнения и любопытство одолевали Сумеречного Князя.
Тем временем Ура поднялась по «чёрной» лестнице на крышу. А Князь так и остался топтаться на ступенях, никак не решаясь повернуть ручку двери. И, вдруг, до него донесся тонкий звук какого-то музыкального инструмента. Мелодия лилась ровно и уверенно, выдавая изрядное мастерство музыканта. Однако кроме Кагуры на крыше никого во время урока быть не могло, иначе бы девчонка не осмелилась туда пойти. Значит, играла она. Кураями прильнул ухом к двери, чтобы лучше расслышать игру, как вдруг на него обрушился удушающий мрак, и через секунду перед внутренним взором Князя возник совершенно неведомый ему Мир.
Белая беседка возвышалась посреди горного озера, словно островок изо льда. С берега к ней был перекинут узкий мосток с гнутыми перилами. Сочную траву на берегу, как россыпь драгоценных камней, украшали всевозможные цветы. Всюду кружили трескучие насекомые и певчие птицы.
Вот на тропе, ведущей к мостку, появился Нарак. Это был ныне правящий Император. Его одежды были черны, и только корона и перстень на левой руке, надетый прямо поверх перчатки, казались в свете Солнца кроваво-алыми. Лица Хангора, как всегда, видно не было из-за ниспадающего с рогатой короны непроницаемого полога извечного символа Хранителя Тёмных Миров.
Каждый шаг Императора или же касание его наряда земли выжигали дотла яркую растительность. оставляя за собой лишь мертвое, голое о́гнище. Но окружающий Мир был сильнее Смерти и Морока: умерщвлённые травы вмиг пускали новые стрелки листьев, наливались соком и раскрывали красочные бутоны.
Сумеречный владыка перешёл по мостку в беседку и сел на лавку. Рядом с ним оказалась молодая Дэва. В отличие от Нарака, она не пряталась от здешней природы, и одежды её были нарядными и открытыми. Снежно-белые косы, сложенные в высокую прическу и укрытые тончайшей золотой сеткой, говорили о том, что женщина была замужем; ярко-фиолетовые глаза Дэвы, как и вся она, лучились добротой и сердечной открытостью. И если бы не грубые письмена, покрывавшие всё тело Кипенной, то женщину вполне можно было бы принять за сказочную фею.
Перед Нараком и Дэвой, в люльке, спал ребенок мальчик. Император склонился над кроваткой и, отодвинув сетчатый балдахин, провёл пальцами по лбу и щекам ребенка.
Даже в этом облике он очень похож на тебя, улыбнулась Дэва.
Нарак взял руку женщины, заключил её между своими ладонями.
Я придумал, что мы можем сделать для сына. И не возражай! отрезал Сумеречный владыка. Защита от Морока и Света вот его жизнь! Индра согласен с моим решением. Он позволил нам создать родительский оберег
Дорогой, мы даже имени сыну ещё не дали. Как можно создать оберег безымянному ребенку?
Помнишь, ты же говорила, что имя само должно выбрать ребенка. Значит, пусть так и будет. Со временем судьба найдет его.
Император глядел на Дэву сквозь чёрный полог, но женщина всё равно видела и понимала его взгляд. Она знала: когда владыка принимал какое-либо решение, то обычно был непреклонен. Однако ей всегда оставлял право последнего слова и это было бесценно!
Я согласна, подумав, сказал Кипенная. Но давай поторопимся, я чувствую приближение грозы.
Сумеречный словно бы не расслышал её последних сов. Он отпустил руку любимой, снял с себя перстень и вложил его на ладонь Дэве, затем вынул из-за пазухи медальон девятиконечную звезду, и тоже отдал его Кипенной.
Подарок Равновесия, пояснил Император.
Дэва последовала примеру Сумеречного владыки: сняла с пальца старинное кольцо реликвию своего рода, и добавила его к остальным драгоценностям. Император не без усилия содрал с рук перчатки и вновь накрыл ладони женщины своими. Чешуйки, покрывающие тело Нарака, моментально вздыбились, испугавшись солнечных лучей. Дэва сейчас же попыталась закрыть собой ладони любимого, но тот не позволил.
Всё в порядке, уверил Император, просто следует поспешить.
Дэва и Нарак монотонно наговаривали охранительные заговоры своих родов; руки их опутал дым. Супругами они не были, но старинный ритуал соединял любовников крепче всякого свадебного обряда. Раздался хлопок. Мужчину и женщину отбросило друг от друга, а в кроватку, скользнув по балдахину, упало нечто тяжелое и блестящее. Оба родителя склонились над люлькой: чёрные птицы, сцепившись между собой когтями на крыльях, образовывали массивный браслет; в лапах каждая птица держала по белому лунному кресту старинному символу ночного светила.