Ты тоже будешь? уточняет он, почесав щеку.
Да. Соскреби со сковороды, что сможешь, тарелок нет, тоскливо говорит она, закрывая глаза и прислушиваясь к пению птиц. Или помой себе сам тарелку, я не знаю, делай что хочешь, безучастно добавляет она.
Виктор послушно отскребает лопаткой омлет и ест прямо со сковороды.
Ему хочется съязвить по поводу вкуса еды, но он этого не делает. Последнее время он стал всё чаще задумываться о распаде их семьи, это немного пугало.
Потом собирайся, напоминает она, когда птицы перестают петь. Женщина закрывает окно и с сожалением смотрит на сына, когда тот хрустит горелым. Извини, робко произносит она, но смущённой не выглядит.
Всё в порядке, честно, заверяет он, а сам едва не морщится от горечи во рту. А куда собираться?
Мы едем в Лондон.
Серьёзно?
Виктор строит кислую мину и, расправившись со скудным завтраком, отряхивает и так чистые руки.
Раньше ему нравился Лондон, нравилось читать про него, изучать. Виктор мечтал жить в Лондоне, но когда местное жюри забраковало его проект, ему разонравился этот город. Он почти возненавидел то, что ранее так горячо любил.
Что нам там делать? голос Виктора не выдаёт волнения. Вероятно, по той причине, что он и не волновался. Ему было просто всё равно, но даже, наверное, с негативным оттенком, потому что он не любил делать лишние движения и беспорядочно метаться.
Как обычно. Ты же знаешь, в Брайтоне нет такой посуды, какая есть в Лондоне. Там есть один хороший магазинчик, где продаются разные красивые сервизы, неторопливо объяснила женщина с живым блеском в глазах, который появился у неё впервые за утро.
Ты упахиваешься на работе, денег всё меньше, у нас кризис, и при этом ты предлагаешь нам смотаться в Лондон за сервизом? Мы внезапно стали миллионерами, а ты мне даже не сказала? едко ответил он, тут же ругая себя за резкие слова. Мама хоть начала выглядеть живой, когда заговорила о посуде, не то что до этого.
Да, почему бы нам и не съездить, пожимает плечами женщина, не усмотрев в вопросах сына грубое и пренебрежительное отношение к себе.
Нам скоро станет нечего есть, мама, а ты хочешь организовать такую поездку. Нерационально, Виктор качает головой и скрещивает костлявые руки на груди.
У меня в планах то, что ты вот-вот выйдешь на работу.
Да, но
Ты закончил престижный университет. Тебе что-то мешает работать? Как по мне, так наоборот.
Я собирался снова не успевает закончить Виктор, как миссис Элфорд перебивает его:
Вернёмся из Лондона в Брайтон, и тогда ты у меня начнёшь работать, сынок, тоном, не терпящим возражений, заявила она. Мне нужен сервиз. Последнее время у меня упадок сил, хоть что-то должно меня развеселить.
Хорошо, но ты отдаёшь себе отчёт в том, что мы просто выкинем деньги на ветер? При том, что мы могли бы потратить эти средства более полезно.
Я уже сказала мне нужна какая-то мотивация, чтобы дальше работать. Собирайся, мы отправляемся завтра же.
«Должно быть, у неё уже началось старческое слабоумие», мрачно подумал Виктор, складывая свои вещи в старую, местами потёртую сумку.
Парня и так не радовала предстоящая поездка, а когда оказалось, что это путешествие по большому счёту было бесполезно, он вообще словно потускнел. Они два дня гуляли по Лондону, полюбовались Темзой, а посуду так и не купили, потому что в заветном магазинчике в последние дни был наплыв клиентов, в связи с чем там подняли цены.
Его всегда злила нерациональность, бесполезность и пустая трата времени. Он ненавидел всё то, что было сделано зря, а понимание, что поездка в Лондон лишь оттягивает достижение его целей, просто приводила Виктора в бешенство.
Если сам Лондон внешне хоть как-то привлекателен, то люди в этом городе просто наиотвратительнейшие.
Виктор считал, что в Брайтоне люди другие. Более приветливые, что ли Отзывчивые, открытые. Это не означало, что в Брайтоне люди добрые и дружелюбные, просто в сравнении с лондонцами брайтонцы казались такими. А так-то, если не знать, что в столице ещё хуже, брайтонцы выглядели абсолютными ханжами; но Виктор не осуждал их за это, поскольку знал, что и он сам далеко не эталон благочестивости и добродушия. Особенно после того, как зарезал своего бывшего одногруппника.
Зная, что лондонцы все однотипные, Виктор на каждую поездку в этот город ставил себе цель найти там хоть одного интересного человека. Неважно, чем будет выделяться этот человек. Главное, чтобы выделялся. Главное, чтобы этот человек был
И Виктор, к счастью для себя, нашёл такого человека. Вернее, такую. Это была девочка с ярко-рыжими, почти красными, да притом ещё и кудрявыми волосами. У неё были веснушки, которые, кажется, назывались конопушками, но чем бы это ни было, выглядело это совершенно удивительно. А самым потрясающим в ней были глаза. Нет, даже не цвет радужки, который у неё, в общем-то, был немного скучноват для такой-то интересной особы. Взгляд этой девочки совершенно поразил Виктора. Это, скорее, была уже девушка, однако из-за своего невысокого роста она вполне смотрелась по-детски.
Её взгляд был печален и полон боли, но одновременно безучастен и равнодушен ко всему. Она выглядела опустошённой и разбитой, когда шла, склонив голову, пока её за руку дёргала за собой немолодая женщина, судя по всему, её мать. Девушка-девочка грустно шагала в сопровождении этой женщины, высокого мужчины в шляпе и девочки-блондинки помладше, её сестры, кажется. Мужчина молчал, серьёзно вглядываясь в светофор, а женщина увлечённо читала нотации старшей дочери, которая морщилась от капелек дождя, попадавших ей на нос и щёки, поджимала губы и с тоской рассматривала прохожих. Младшая выглядела совершенно беззаботно: она пялилась на людей и улыбалась всем подряд.
Однажды Виктор и рыжеволосая встретились глазами. Та грустно окинула его взглядом с ног до головы, а потом невесело улыбнулась. Им обоим нужно было переходить дорогу, а зелёный свет всё никак не хотел загораться. Виктор кивнул ей в ответ, а потом вопросительно указал взглядом на тех, рядом с кем стояла она. Рыжеволосая снова поджала губы. Это показалось Виктору чрезвычайно забавным, но он не улыбнулся. Она опустила взгляд и шмыгнула носом. Когда девушка подняла голову и опять посмотрела на Виктора, они вновь встретились взглядом, потому что парень не мог отвести от неё глаз. Девочка печально вглядывалась Виктору в лицо, словно пытаясь прочитать по его выражению какие-либо эмоции, но, похоже, парень показался ей холодным и чёрствым, поэтому она отвернулась от него, вздёрнув нос. Наблюдая это, Виктор улыбнулся краешком губ, провожая девочку взглядом, когда она, хлюпая по лужам в своих сапожках, стала переходить дорогу со своей семьёй.
Глава II
Они вернулись в Брайтон. Никому от этой поездки не стало лучше: ни маме, которую Лондон своей энергетикой только сильнее вымотал, ни тем более Виктору, который всё путешествие злился на то, что он теряет время зря.
Нам просто необходимо выйти на прогулку, твёрдо говорит она, разбирая сумки. Ну, как, разбирая, просто раскидывая вещи в разные стороны, после этого зачем-то снова собирая их в одну кучу.
Виктор со вздохом закрывает лицо руками. Нерациональность единственная черта характера матери, которой не было у него. Из-за этого они нередко не сходились во мнениях.
Мы же только что приехали из отпуска, аргументирует он без капли жалости.
Что? Из отпуска?! почти вскрикивает миссис Элфорд. Ты называешь это «отпуском»? Да там постоянно лил дождь, посуду я не купила, за проезд берут много, гостиницы дорогие! Это не отпуск! Мне сегодня же нужно выйти на прогулку!
У нас тоже часто дождь, да и цены не прям уж низкие.
Там всё это было за деньги, а тут бесплатно. В Лондоне, можно сказать, мы за каждую дождинку платили, и это при том, что я не заказывала такую погоду. И где здесь справедливость?
Виктор устало потирает переносицу и с некоторым изнеможением смотрит сначала на лежащие на полу и вывернутые наизнанку сумки, а потом переводит взгляд на мать, сидящую на коленях рядом с грудой одежды.
Разберём вещи и пойдём, решает он.
Тебя ещё на работу нужно устроить, добавляет миссис Элфорд.
Не беспокойся, с этим я уж как-то сам, заверяет Виктор без особого оптимизма.
Не слышу в твоём голосе уверенности, проницательно замечает женщина. Что так?
Тебе кажется, врёт он. Давай не тянуть, будем действовать оперативно.
К чему спешка? интересуется женщина, вопросительно глянув на сына. Она взбивает испорченные слишком агрессивной краской волосы и чешет скулу. Мы как будто на самолёт, Господи, опаздываем. Но, к счастью, это не так. К счастью, конечно, к счастью, Господи бормочет она вдруг, отрешённо заметавшись взглядом по всем предметам в комнате.
Иногда на тебя находит начинает Виктор, но тут же осекается, потому что толком понятия не имеет, что «находит» на его маму.
Он подходит ближе к ней и осторожно кладёт руку на худое плечо. Женщина выглядит зависшей, словно её поставили на паузу.
Иногда на тебя находит что-то, повторяет он. Не хочешь сходить к врачу? Тебе пропишут таблетки, будешь их принимать. Тогда ты почувствуешь себя лучше, вкрадчиво говорит Виктор, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более убедительно.
Ты считаешь меня больной? громко и гневно спрашивает женщина, резко подскочив и встав на ноги так быстро, насколько ей позволяли больные колени. Как невежливо, Виктор, отчитывает она сына. Со своей родной матерью так разговариваешь, совести нет совсем, видит Бог.
Я ничего такого и не сказал.
Он нервно пожимает плечами и засовывает руки в глубокие карманы джинсов, потёртых и немного дырявых на коленях. Джинсы испортились, когда Виктор упал со скейта. Об этом знал только он, так что все думали, что джинсы так и продавались в магазине с потёртостями и дырками. Выглядели они до сих пор неплохо, так что Виктора всё устраивало. Ну, почти.
И если сначала идея прогуляться по родному городу после нервной поездки показалась ему ещё более-менее приемлемой, то ближе к моменту, когда нужно было выходить из дома, он бы отдал всё за то, чтобы никуда сегодня не идти.
Виктор подошёл ближе к своему преподавателю. Тот сидел в сквере на скамье, читал пыльную газету и курил. Когда он заметил Виктора, то выкинул окурок и впечатал его подошвой в землю.
Немолодой мужчина складывает газету вчетверо и убирает в сторону. Краешки тонкой бумаги дрожат из-за слабого ветра.
Ну, здравствуй, Виктор, тепло улыбается преподаватель, выдыхая сизый дым. Какая приятная встреча. Не ожидал тебя здесь увидеть.
Здравствуйте, мистер Хамфри, приветливо отзывается Виктор, чуть склоняя голову в знак приветствия. Мужчина в ответ приподнимает свою шляпу. Я тоже рад Вас видеть. Нечасто можно случайно встретить знакомые лица.
Да ну, фыркает мистер Хамфри. Городок-то не такой уж большой, произносит он, покашливая. А ты присаживайся, родной мой, чего стоишь?
Мужчина похлопывает по месту рядом с собой на почти блестящей скамье. Казалось, что её только сегодня покрасили, настолько по-новому она выглядела. Виктор сначала даже побоялся садиться, но, приглядевшись, понял, что краска давно уж высохла.
Он садится возле бывшего преподавателя и застёгивает на себе худую куртку, больше смахивающую на ветровку.
И нужно было нам тащиться в этот сырой сквер? ворчит Виктор, пиная попадающиеся на дороге камушки.
Сквер отчего-то больше не радовал глаз. Откровенно говоря, не было желания гулять по нему и любоваться зеленью природы вокруг. Виктор не знал причины этому.
Не ной, почти приказывает ему мама. Погуляем, потом пойдём. Мне нужна разгрузка.
Ты говорила, что Лондон твоя разгрузка.
Пытаешься упрекнуть меня в этом? Я отдохну, а затем приступлю к работе. Ты словно желаешь выжить меня из дома хочешь побольше проводить времени в своей комнате, но чтобы я тебя не отвлекала, да? Не получится.
Я не об этом, почти цедит Виктор. Он боковым зрением видит самого себя неподалёку, потом скашивает глаза, окончательно убедившись в том, что это правда он разговаривает сейчас на той скамье со своим собственным преподавателем. Парень берёт маму под локоть и ненавязчиво увлекает за собой. Здесь машины рядом, предлагаю сменить локацию, говорит уже тогда, когда сквер остаётся далеко позади.
Как вообще жизнь после университета? Чувствуешь себя взрослым? любопытствует мистер Хамфри, закидывая одну ногу на другую.
Жизнь задумывается Виктор. Ну, жизнь как жизнь. Ничего особенного. Чувствуется всё по-прежнему, ощущается практически как раньше. Скоро работу себе найду. А взрослым я чувствовал себя всегда. Никогда не считал себя ребёнком.
Мужчина приподнимает одну бровь.
Никогда не считал себя ребёнком? переспрашивает он. Да ну!
Сколько себя помню, у меня ни разу не было ощущения, что я малое дитя. Это почти во всём проявлялось.
Весьма занимательно, озвучивает свои мысли мистер Хамфри. А с ребятами у тебя как? Поддерживаешь с ними отношения?
У меня ни с кем не было особых отношений, качает головой Виктор, откидываясь на спинку скамьи.
А мне казалось, что у вас с Ханной что-то есть. Разве она не нравилась тебе? скрипуче удивляется преподаватель.
Нравилась, но, после того как обучение в университете закончилось, и мы с Ханной перестали видеться каждый день, я понял, что всё это было лишь мимолётной симпатией, объяснил Виктор безо всякого смущения или стеснения. Элфорд просто знал, что он последний человек, с которым разговаривает мистер Хамфри.
И когда ты уже найдёшь себе девушку? пробурчала миссис Элфорд. Я хочу увидеть твою свадьбу, я хочу внуков. Лучше не внуков, а внучек. Вот, точно, внучек, мечтательно произнесла она, шагая с сыном вдоль площади, уже далеко-далеко от сквера.
Мама, ещё рано. Мне только двадцать три, уклончиво ответил он.
Целых двадцать три, Виктор, целых, а не «только»! воскликнула она так, что все прохожие обернулись и смерили женщину неодобрительным взглядом.
Всё ещё впереди.
Ты хоть себе девочку присматриваешь? интересуется она снова достаточно громким голосом, и Виктор из-за этого уже начинает чувствовать себя немного неудобно. Он ощущает на себе колкие взгляды окружающих людей, но старается делать вид, что ему всё равно.
Мама, ты можешь говорить потише? Немножко потише, пожалуйста, просит Виктор хриплым голосом. Он не знал, была ли хрипотца последствием намоченных в луже кроссовок Или это просто курточка на нём была не по сезону.
Ты мне указываешь? возмущается миссис Элфорд, слегка отталкивая от себя сына. Голос, кстати, тише не стал. Как ты смеешь указывать своей родной матери, женщине, которая тебя вырастила? Знала бы, что всё так будет, отправила бы тебя прямо из роддома в дом малютки.
Виктор понятия не имел, шутка это или нет, поскольку знал, что иногда его мама может говорить подобное всерьёз.
Я не указываю, а прошу! нелепо оправдывается он, чувствуя подступающее волнение, но голос не повышает.
Жаль, что тебя нельзя поставить в угол, как это было раньше, сетует она.
Пройдёмся? предлагает Виктор, поднимаясь со скамьи. Он подаёт руку своему бывшему преподавателю, ожидая согласия.
Я не против размять затёкшие ноги, кивает мистер Хамфри перед тем, как встать с насиженного места. По забывчивости он оставляет газету, которая через несколько минут после их ухода улетает в неизвестном направлении, гонимая ветром.