Вел я себя смирно, ни в какие скандалы, драки и скверные истории не попадал. Стал много читать, очень много. Причем как художественную литературу, так и научно-просветительскую, отдавая этому все свободное время. В глубине души очень надеялся на досрочное освобождение. Все изменилось в четвертой тюрьме, в которую я попал в начале шестого года своего заключения. Она находится в пустыне. Начальника тюрьмы был необычайно жесток, несмотря на то, что постоянно сыпал цитатами из Библии, за что его за глаза прозвали Пастором. Нет, он не избивал заключенных, а приказывал это делать другим иногда охранникам, но чаще всего заключенным. Я не понравился ему сразу, не понимаю почему. Меня несколько раз били, я много раз попадал в карцер сырой каменный мешок размером метра на метр. Но однажды я услышал, как заключенные говорили о том, что Пастор перевелся в эту тюрьму потому, что ненавидит дождь. Я обменял часы единственную память о прошлой жизни на блок спичечных коробок, обернул его целлофаном и надежно спрятал в мастерской, где мы работали. Стал доставать по несколько спичек и тереть ими правое ухо. Пошли бесконечные дожди. И мне стало полегче: в дождь Пастор не лютовал, приходил только на утреннее построение, и меня никто не трогал.
Прошло две недели. Ухо жутко болело и кровоточило. Это заметил кто-то из заключенных и сообщил тюремному врачу. Тот назначил мне лечение. Невероятно, но по его ухмылке я понял: он обо всем догадался, сообразил, что причиной аномальной погоды являюсь я. Но Пастору не донес.
Месяц я лечил свое ухо, и стояла сухая, жаркая погода. За это время был один раз избит и дважды попадал в карцер. Поэтому твердо решил: буду терпеть любую боль, но дождь не прекратится до тех пор, пока не смоет Пастора. Так и получилось. Уже на третьей неделе произошло то, о чем тайно мечтало большинство заключенных. Пастор, набравшись виски, вышел за пределы тюрьмы, сказав охранникам, что идет ругаться с Богом и требовать от него прекратить дождь. Отправленные за ним через час люди нашли его мертвым он захлебнулся, упав лицом в огромную лужу.
Новый начальник тюрьмы, которого стали называть Интеллигентом, своему прозвищу соответствовал. Зверства, в том числе и по отношению ко мне, прекратились. Интеллигент заявил, что будет воспитывать заключенных не наказаниями, а трудом. Как именно, мы узнали очень скоро. Ну а я первым. Интеллигент пригласил меня. Могу дословно привести его монолог, настолько крепко он врезался в мою память:
Вы уже поняли, уважаемый Бенджамин, что я решил воспитывать заключенных трудом.
Я от такого обращения чуть не прослезился впервые за пять с лишним лет пребывания в тюрьмах меня назвали полным именем. А Интеллигент, не обращая на меня внимания, размашисто ходил по огромному кабинету и говорил:
Но как это сделать, ведь мы в пустыне, довольно далеко от настоящей цивилизации. Вот сейчас вы в мастерской изготавливаете железные табуреты, обтачиваете заготовки молотков, щипцов и так далее. Этот товар плохо продается. Можно делать что-то, что пользуется более высоким спросом. Да, шить одежду или выпускать какие-то интересные покупателю промышленные товары можно, но проблематично, сначала надо вложить серьезные деньги в покупку оборудования, затем обучить людей, найти рынки сбыта. Ну а если мы начнем это делать, то отнимем работу у жителей ближайших городков, что вызовет их неудовольствие. Да и товар, который мы можем выпускать, как я понял, не особо ждут за границами тюрьмы. У нас есть возделываемая земля, но ее слишком мало. А между тем цена на продовольствие с каждым годом растет. Вот на чем мы можем зарабатывать! Здесь, в жарком климате, можно снимать два, а по некоторым культурам три, а то и четыре урожая в год. Нужна только вода. Вода великая ценность в пустыне. Но где ее взять?
Интеллигент сел в свое кресло и немигающе уставился на меня:
А мы знаем, где взять эту великую ценность. Не так ли, уважаемый Бенджамин?
У меня сердце ухнуло куда-то вниз. Я вжался в кресло, на котором сидел, и только каким-то чудом не потерял сознание. А Интеллигент между тем рисовал радужную картину того, как расцветет пустыня в радиусе 50 километров от тюрьмы. Потом вытащил из ящика стола коробок, протянул мне одну спичку:
А теперь я попрошу вас, уважаемый Бенджамин, продемонстрировать свои способности.
Что мне оставалось делать? Я подчинился, слегка пошерудил спичкой в правом ухе и через полчаса закапал небольшой дождичек.
А сильнее можно?
Я поводил спичкой основательно и вскоре почти стихший дождь полил с новой силой.
Достаточно! довольно, как сытый кот, проурчал Интеллигент.
Все время эксперимента я сидел на кресле в середине кабинета, а начальник тюрьмы просматривал и иногда подписывал какие-то документы. Но вот он встал, подошел ко мне:
Ну что ж, уважаемый Бенджамин, давайте заключать сделку. Раз в неделю, а может, и немного чаще, вы будете вызывать дождь, который станет орошать посадки. Как я понял, от интенсивности расчесывания вашего уха зависит и сила дождя, и радиус его действия. Это хорошо. Вас я возьму в свои ординарцы, будете помогать мне вести документацию по развитию сельского хозяйства. Как я понимаю, вы человек грамотный, умеете стройно излагать мысли.
Он попал в самую точку: единственными предметами, которые я любил в школе, были английский язык и литература, а за письменные работы по ним мне всегда ставили самые высокие баллы. И еще я любил читать книги, потому что они помогали мне, затюканному пацану, уходить от кошмаров обыденной жизни. А в тюрьме чтение вообще стало моим главным занятием.
Интеллигент предупредил меня, чтобы о своем даре и о договоре я никогда никому не обмолвился ни словом. А дальше закипела работа. Интеллигент организовал (тайно, и даже я узнал об этом случайно и несколько лет спустя) взрыв, создавший достаточно большой проход в примыкающей к океану невысокой горной гряде. Потом пригласил какого-то третьесортного ученого, который за хорошее вознаграждение обосновал аномалию с дождями образовавшемся в горах проломе. Выглядело убедительно, так как часть площади диаметром в 50 километров накрывала этот горный хребет и доходила до берега океана.
Всего три года потребовалось Интеллигенту, чтобы освоить всю орошаемую, а точнее, поливаемую дождем площадь. Он развил бурную деятельность. Тюрьма стала поставлять свою сельхозпродукцию овощи и ягоды практически по всему побережью. Заключенные работали в поле с удовольствием, тем более что Интеллигент часть прибыли перечислял на их личные счета. На мой, кстати, тоже. Увидев сумму, которая показалась мне чересчур большой, я спросил, зачем он это делает. Ответ относился только ко мне:
Чтобы ты мог начать нормальную жизнь, когда выйдешь из тюрьмы. Если, конечно, не решишь остаться здесь.
Второе предложение было сказано как бы между прочим. Но я от него похолодел. Потому что понял: останусь в этой пустыне навсегда.
Но впечатление складывалось иное: Интеллигент разрешил мне раз в неделю ездить в расположенный в 70 километрах от тюрьмы городок, для чего давал тюремную легковую машину. Я познакомился с официанткой маленькой закусочной, женщиной скромной и несчастной. У нас завязался роман. Затем начальник позволил мне ездить на свидания два раза в неделю, более того, оставаться в городке с ночевкой.
Все изменилось, когда Интеллигент решил проверить, что будет, если я стану расчесывать спичкой в левом ухе. Поднялся ветер. На этом ему следовало бы успокоиться. Но он зачем-то решился на еще больший эксперимент. Мы сели в машину и поехали в местный аэропорт, где нас ждал небольшой самолет. Как только оказались внутри, Интеллигент предложил выпить. Я сразу уснул вероятно, в виски было подсыпано снотворное. А может, просто устал, потому что начал думать, что мне делать, чтобы после окончания срока покинуть эту тюрьму, выйти на свободу, отчего по ночам часто плохо спал и видел всякие кошмары.
Проснулся я в небольшом домике, стоявшем на возвышенности недалеко от океана. Интеллигент заставил меня тереть списками внутри сразу двух ушей. Через полчаса разыгрался ураган с сильным ливнем. Океан бушевал, ветер сорвал с домика крышу. К счастью, и мы, и машина остались невредимыми.
Интеллигент был напуган результатом этого эксперимента. Я прекрасно понимал причину его беспокойства. В разведывательном ведомстве или в другой аналогичной структуре могли обратить внимание на ураган, возникший из ничего, начать расследование и в конце концов выйти на нас. В общем-то, так и получилось. Через две недели я случайно услышал, как начальнику тюрьмы звонил его приятель и предупреждал, что к нам с проверкой должны приехать специалисты их Министерства обороны.
Я был слугой у Интеллигента. Но стать подопытным кроликом для военных мне совсем не хотелось. И в тот же день я бежал, предварительно сняв с карточки всю наличность, а также прихватив трехмесячную выручку тюрьмы от продажи своей продукции в итоге получилось более 500 тысяч долларов.
Я прекрасно понимал, что меня все равно найдут. Пытаться удрать за границу не стал, так как мне и там не спрятаться, а решил под конец своей свободной жизни хорошенько кутнуть. Украл документы у крепко загулявшего постояльца отеля, где провел первую ночь. Узнал, что в течение двух недель мне ничего не угрожает, так как господин, у которого я бессовестно позаимствовал документы, ежегодно в одно и то же время пребывает в двухнедельном запое.
На эти чужие документы я приобрел путевку на отдых, в это райское местечко. Завтра истекает предоставленный мне судьбой прощальный двухнедельный отпуск. Поэтому, молодой человек, уходите в свой домик так, чтобы никто не заметил, что мы встречались. А спецслужбам говорите, что вообще меня не видели. Я еще не принял решения, сдаваться мне, сопротивляться или покончить жизнь самоубийством. Перед отправкой сюда, на курорт, приобрел пистолет и даже русский автомат с большим количеством патронов. Конечно, не на свое имя. Когда имеешь деньги, у нас в стране все можешь купить инкогнито. Возможно, я просто тихо сбегу отсюда, пусть меня еще поищут. Я пока не решил, как буду действовать. Знаю одно: не хочу быть марионеткой в чужих руках. Прощайте!
Вот и весь рассказ, переведенный на русский язык Кагарлицким. А затем следовало небольшое пояснение Владимира Иосифовича. Он говорил, что на следующий день к нему действительно приходили крепкие ребята из одной серьезной конторы, интересовались соседом. Его ответу, что он вообще его не видел, кажется, поверили. По крайней мере, больше ни разу не побеспокоили. При таком раскладе я вообще стер бы запись. Почему Кагарлицкий это не сделал, а поступил ровно наоборот, отдав запись в чужие руки, я никак не могу понять. Впрочем, зачем мне понимать, ведь верно сказано, что чужая душа потемки. А логичное объяснение такое: своему собеседнику он не поверил, решив, что это просто какой-то пьяный бред мужика, беспробудно бухающего почти две недели. Возможно, да. А может, и нет. Сотрудники серьезной конторы пустяками заниматься не будут Похоже, Кагарлицкий все же поверил рассказу случайного собеседника, потому что сказал, что стал внимательно следить за погодой, вернее, за происходящими погодными аномалиями по всему миру.
Рассказы дяди Вали
Эти четыре рассказа достались мне в наследство от моего дальнего родственника. Я даже объяснить не могу, кем он мне приходился, настолько в этом деле ничего не понимаю: все эти кумы, сватья, золовки и прочие для меня темный лес. Звали мы все этого родственника просто «дядя Валя», хотя звучит немного странно, имя-то, по красней мере мной, воспринимается как женское. Ну да ладно. Его жену зовут Зинаида Петровна. Дядя Валя работал в научно-исследовательском институте, руководил отделом, который потом стал отдельным малым предприятием. Зарабатывал, говорят, очень хорошо. По крайней мере, они с Зинаидой Петровной купили своим троим детям квартиры в нашем областном центре. А вот сам дядя Валя с женой жил в небольшом домике на маленьком участке, где они с удовольствием копались в земле. На участке еще стояла и часто топилась небольшая банька. Гаража не было, так как дядя Валя так и не обзавелся машиной и прав на управление автотранспортом не имел. Он помогал не только своим детям, но и всей родне. Мне, помню, на десятилетие подарил велосипед, по случаю окончания школы и поступления в вуз мопед (они тогда в моде были). Зинаида Петровна после смерти мужа еще долго жила в нашем городке. Родственники к ней часто заглядывали, а молодые, в том числе и я, зимой снег чистили, летом огород перекапывали. Потом дети все же уговорили ее переехать к ним, в областной центр. Когда я накануне ее отъезда зашел попрощаться и поболтать, она отдала мне эти рассказы, сказав: «Делай с ними что хочешь». Были они написаны очень давно, потому как бумага, по качеству уступающая современной, привычной нам «Снегурочке» и тому подобной, была желтой. Написанные, по-моему, еще чернильной авторучкой тексты местами выцвели до бледно-коричневого цвета. Я набрал эти рассказы и безо всяких изменений предлагаю читателям. Понимаю, что они не мои, но Зинаиде Петровне и ее сыновьям, с которыми мы по-прежнему дружим и по крайней мере пару раз в год встречаемся, я об этом сообщил. Они не возражали.
Гибель «Кор-при»
Корабль-разведчик с гордым, выбитым на всю длину вытянутого яйцевидного корпуса названием «Кор-при», что означало птицу, которая летает выше и дальше всех представителей этого рода крылатых тварей, не обладающих интеллектом расы эльверов, продолжал свой длительный полет. Он был покрыт толстым слоем специального вещества, которое не отражало излучений, известных в трех исследованных и уже колонизированных галактиках. Оно их поглощало, а умный мозг «Кор-при» анализировал полученные данные и давал экипажу рекомендации, как реагировать на эти плавающие в необозримом космосе флюиды солнц и планет, особенно на исходящие из некоторых из них искусственные сигналы, свидетельствующие, что там есть разумное начало. Это специальное вещество было нанесено не потому, что эльверы боялись прямого столкновения с представителями других рас и цивилизаций. Нет, они не сомневались в своем могуществе и превосходстве. Просто они были предусмотрительны, и не хотели, чтобы корабли-разведчики, вслед за которыми через непродолжительное время прилетят сначала военные и исследовательские суда, а затем огромные транспортники с тысячами мирных жителей, которым требовались новые земли, были обнаружены преждевременно. И такая тактика срабатывала, эльверы были всегда готовы к любому сценарию развития событий, раз за разом точно знали, что из себя представляет планета, на которой они планировали расселиться, часто потеснив, а иногда и полностью выдавив жившие на ней расы, обычно находящиеся на варварской стадии развития.
Гордая раса эльверов уже давно отказалась от искусственного сдерживания размножения, и население стремительно росло. Поэтому они отправили корабли-разведчики в уже четвертую галактику. Экипаж «Кор-при», состоящий из двух пилотов, гордился этой великой миссией. И точно так же, а может, даже больше он гордился своим кораблем. Их быстрая, хорошо вооруженная и невидимая вероятному противнику яйцеобразная машина умела очень многое. А главное, она была первой из огромного числа точно таких же галактических разведчиков. Поэтому ей дали красивое имя. На бортах остальных кораблей этого класса стояли только порядковые номера, напоминая волны бушующего океана священной родины эльверов планеты Гу-бар.