Хватка мужчины ослабла, а затем он упал на пол, разливая под собой лужу крови.
Элизабет долго смотрела на свою жертву, но, почувствовав, как какое-то неприятное чувство засело в горле, отвела взгляд. Она огляделась, ожидая нового нападения, но в прихожей было пусто. Ди и Стэйси кое-как пытались закрепить на прежнем месте входную дверь. Девушки выглядели потрёпанными, но, кажется, без серьёзных травм.
Элизабет в последний раз обернулась на лежащего в алой луже мужчину, но перед глазами помутнело, и она поспешила уйти. На подкашивающихся ногах девушка поплелась наверх. Мышцы болели, каждый шаг давался с трудом, а левая стопа оставляла на паркете несколько капель крови.
Элизабет, что с твоей
Всё в порядке.
Гонимая мрачными мыслями и не менее мрачными ощущениями, девушка вошла в комнату наверху и, не найдя в себе силы переодеть сырую одежду, рухнула на жёсткую кровать. Откуда-то резко потянуло холодом, в окно ударил порыв ветра, так, что задрожало стекло. Тело сковало холодом, и Элизабет едва нашла силы натянуть на себя одеяло.
Она лежала, стараясь уснуть, но тысячи мыслей не давали ей покоя. Она чувствовала боль от того, что убила того полицейского почти физическую боль, как будто его страдания каким-то образом передались ей. Их ничего не связывало, но девушка чувствовала, будто, убив его, исчерпала остаток сил. Такого не было никогда, ни разу за все эти годы.
Она лежала, а перед глазами мелькали лица. Знакомые лица, лица тех, кого она любила, и тех, кого едва знала. Вот лицо мамы красивое и необычное, с яркими глазами зеленоватого оттенка и яркими веснушками по всему лицу. А вот лицо папы тонкое и смешное, с рыжей бородой и кудрявыми волосами, топорщащимися во все стороны. Оно было каким-то бледным, черты нечёткими, от того, что давно забылись в памяти.
А вот другое лицо оно принадлежало парню, которого Элизабет видела во сне и в видениях. Его лицо имело смелые черты, янтарные глаза смотрели прямо в душу, алый шрам пересекал висок и левый глаз. Длинная чёрная чёлка падала на лоб, немного прикрывая глаза такие удивительные, неземные. В них было столько тепла, что хватило бы, пожалуй, чтобы согреть все сердца в этом одиноком, холодном городе.
А потом перед внутренним взором вспыхнул огонь. Огромные языки пламени взметнулись ввысь, закрыв собой все лица, которые появлялись до него. Он затрещал и заискрился, чёрный дым заполонил собой всё, и Элизабет показалось, что она слышит зов о помощи
Девушка резко открыла глаза и села, отчаянно хватая ртом воздух. Ей мерещилось пламя, слышались крики, казалось, что она задыхается в едком дыме. Сердце выпрыгивало из груди, словно вырывалось из клетки.
«Чёрт»
Немного успокоившись, Элизабет вновь обессиленно упала на кровать. Она зарылась лицом в подушку, накрылась с головой одеялом, которое ничуть не согревало её, и попыталась закрыть глаза. Тело ломило от усталости, в голове шумело, но веки отказывались опускаться. Перед внутренним взором всё время вспыхивал огонь, уничтожающий всё и всех на своём пути.
Девушка провела час в пустых попытках заснуть. По телу распространялся жар, болело всё, что только могло болеть. Всюду мерещились силуэты, слышались голоса.
Кто здесь? хотела крикнуть она, но её голос прозвучал хрипло и беспомощно, почти беззвучно.
В отчаянье она села и стала рыться в тумбочке у кровати, в поисках снотворного, которое всегда там хранила. Она не пила его уже очень давно, поскольку работа обязывала даже во сне быть начеку, однако сейчас девушке было всё равно.
Рука коснулась двух баночек разного размера. Вытащив одну, девушка обнаружила упаковку снотворного, а вторая оказалась закупоренной бутылкой воды, непонятно с какого вообще года. Открыв пачку снотворного, Элизабет высыпала в ладонь несколько белых таблеток штук пять, или десять Перед глазами двоилось, в голове шумело так, что было абсолютно безразлично. Закинув таблетки в рот, она запила их водой и упала на подушку.
От таблеток голоса в голове постепенно утихли, на смену им пришла долгожданная тишина. А через несколько минут в животе поселилась острая боль, тут же сменившаяся чёрным забытьём.
* * *
Чистый снег искрился в воздухе, укрывая своим полотном все деревья в этом волшебном еловом лесу. Это была самая снежная зима, которую я помнила. И, безусловно, самая красивая. Я скакала по нетронутому снегу, собирая на себя все снежинки, падающие с утреннего неба. Позади плелись мои друзья собрание лентяев, как я их называла три парня и две девчонки.
Бетти, берегись! послышалось сзади. Я не успела обернуться, как кто-то набросился на меня и повалил в сугроб. Вскрикнув, я попыталась скинуть с себя этого кого-то и открыла глаза но тут же мне на голову откуда-то сверху обрушилась целая гора снега.
Ой. Кажется, не стоило кидать тебя в ёлку. Над самым ухом послышался знакомый бархатный голос, опалив щёку тёплым дыханием. Холодные ладони аккуратно обхватили моё лицо, стряхивая с него снег.
Да неужели? Ты всё время застигаешь меня врасплох! Откуда ты вообще выскочил? Ты ведь не выходишь из дома «в такую рань»! Открыв глаза, я увидела нависшего надо мной Тома. Его большие ослепительно-голубые глаза находились прямо напротив моих, в них плясали лукавые искорки.
Да вот, решил прогуляться. Я не знал, что ты выйдешь, усмехнулся Том, всё ещё не давая мне подняться.
Тем временем позади нас уже столпились друзья:
Ага. Названивал мне пол утра, узнавал, соберёмся ли мы сегодня погулять! Ещё до того, как Бэт позвонила мне и выгнала на улицу.
По голосу парня было не понятно, благодарен он или зол на меня за то, что утром я позвонила ему, как и остальным, и позвала гулять, чтобы отпраздновать первый день рождественских каникул и третий день снега. Сейчас и правда было достаточно рано, но всё же девять утра не критичное время для подъёма своей задницы с кровати.
Ну ладно, вы меня раскусили, рассмеялся Том, поднимаясь из сугроба. На самом деле, я всё знал и следил за вами из окна.
Мы как раз собирались зайти за ним, чтобы позвать гулять, но парень оказался хитрее.
Том протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Я ухватилась за его запястье, но, вместо того, чтобы принять помощь, рывком дёрнула парня на себя. От неожиданности он вскрикнул и грохнулся в сугроб рядом со мной.
Послышался смех друзей. Они вообще часто по-доброму смеялись над нами, говоря, что мы слишком жизнерадостная пара для этого мрачного городка. Я же, в целом, всегда ценила наш маленький город, хотя все и твердили, что здесь отвратительно, грязно и вообще город рушится от старости. А ещё все знали о проблемах с преступностью здесь в крошечном городе не было даже полицейского участка, а вот уголовников развелось немало. Но я давно перестала думать об этом, ведь за все пятнадцать лет, что я живу здесь, я ни разу не сталкивалась с криминалом, меня всегда окружали замечательные люди.
Наверное, верно говорят, «какой ты, такие и люди вокруг тебя».
Том начал вылезать из сугроба и задел головой еловую ветку, так что ему на голову свалилась новая порция снега. Когда он стряхнул снег с лица, я увидела в его глазах озорные искры и отпрыгнула раньше, чем он успел поймать меня. Вскочив, я со смехом помчалась вперёд, петляя между деревьев.
Обернувшись через несколько секунд, я не увидела Тома на прежнем месте, затем резко обернулась обратно и столкнулась с ним лицом к лицу. Что тут говорить, он умел подкрадываться незаметно. Парень стряхнул снег с моего пальто и волос. Я смотрела на него, а он смотрел на мои губы. Я вскрикнула, когда он вдруг схватил меня за талию и поднял в воздух, а затем закружил, казалось, с такой лёгкостью, будто я ничего не весила. Его голубые глаза были такими красивыми, что я не могла отвести от них взгляд. Они как будто поглощали, гипнотизировали.
Том опустил меня на землю и взглянул с какой-то особой нежностью. Его взгляд вновь опустился на мои губы. Когда он потянулся ко мне, я не отстранилась не могла сдвинуться с места. Его ладони мягко обхватили моё лицо, губы прижались к губам, но лишь на пару мгновений. Наши губы расстались, и мы вновь встретились глазами. Я медленно провела ладонями по его плечам, чувствуя, как он расслабляется под моими прикосновениями. А потом упёрлась ладонями ему в грудь и толкнула в сугроб. Том в который раз упал в снег, а я поскакала по тропинке.
Том был простым парнем, но с ним я могла веселиться и вести себя так, как взбредёт в голову, не боясь, что он подумает, будто я ненормальная. Он говорил мне, что быть счастливым естественно, и что другие, возможно, пока этого не приняли, поэтому не могут позволить себе вести себя так же.
И он был прав. Я всегда была жизнерадостной, и это было естественно для меня, хотя в моей жизни был период лишений и больших перемен. Да, об этом больно вспоминать, но всё осталось в прошлом. Как ни странно, время и правда лечит, или по крайней мере уменьшает боль. Сейчас всё было хорошо, и я не могла пожелать ничего более прекрасного, чем то, что имела на сегодняшний день любящую мать, преданных друзей, лучшего на свете парня, планы, амбиции, любовь ко всему и всем в этой жизни.
Мне было пятнадцать, я была полна надежд и воодушевления. Это была долгая белая полоса моей жизни, которая, как и всё в этой жизни, была обречена когда-нибудь оборваться.
Гроза
Ослепительно-белый свет был первым, что врезалось в сознание. Она не хотела возвращаться, но что-то с силой тянуло её на землю. В голову впился пронзительный писк.
Веки показались невыносимо тяжёлыми, когда Элизабет попыталась приоткрыть глаза. Блики постепенно сложились в единую картину, и девушка увидела вокруг себя белые стены крошечной комнатки. Здесь было ярко слишком ярко для комнаты с малюсеньким окном, за которым не было ни намёка на солнечный свет. Она подняла взгляд над головой пищал прибор, из которого к запястью тянулась тонкая трубка, переходящая в воткнутую в вену иглу.
Резкая боль застучала в висках, когда сознание окончательно пробудилось, и девушка поняла, что находится в больнице. В голове зашумело, живот скрутило так, словно он завязывался в узел. Слабость и боль затуманивали разум, отключали сознание, от едкого больничного запаха подкатывала тошнота. Собственное тело стало ловушкой.
Шум в голове усиливался, и девушка не знала, куда от него деться. Комната по-прежнему была пуста и оглушала тишиной, нарушаемой лишь монотонным писком капельницы. Единственное окно было закрыто, так что ни грамм свежего воздуха не проникал в комнату.
В какой-то момент, девушке показалось, будто она задыхается. Сознание висело на волоске, слабость давила со всех сторон, не позволяя подняться.
«Я всего лишь хочу, чтобы всё это закончилось»
Она сорвала пластырь со своего запястья и вынула из вены иглу капельницы. Ничего не произошло, но через несколько минут наступила полная тишина исчез противный писк, стих шум в голове. Ушла боль, сковывающая тело. Мир потерял краски и погрузился в долгожданную темноту.
* * *
Удивительно всё-таки, как быстро меняются события. Вроде вчера ты был абсолютно счастлив, а сегодня думаешь, что жизнь окончена.
Последняя счастливая зима подошла к концу, наступила весна. Снег растаял очень быстро, с каждым днём становилось всё теплее. Тот день близился к ночи, за окном бушевала гроза. Это была первая гроза в новом году и, несомненно, одна из самых сильных, которые я видела. Резкие порывы ветра ломали ветви деревьев, проливной дождь заливал дороги. Я любила дождь, но всегда боялась грозы. Она была слишком громкой, слишком яркой, слишком непредсказуемой
Я лежала на ковре у кровати и пялилась в крошечный экран телефона, гадая, почему Том не отвечает на мои звонки. Может всему виной гроза, прерывающая связь? Или что-то случилось? Погода веяла нешуточно тревожной атмосферой. Страх за парня не давал покоя. Если бы мама была дома, она бы сказала, что я зря беспокоюсь она всегда так говорила и всегда оказывалась права. Но она уехала на свидание с каким-то новым мужчиной, сказав, что вернётся поздно. Я ещё не видела его, но знала, что его зовут Николас. После смерти отца прошло девять лет, и я видела, как тяжело было маме. Но она была очень сильной, поэтому быстро встала на ноги и сумела обеспечить нам вполне сносную жизнь.
Я привыкла жить вдвоём, и мне не хотелось видеть в доме кого-то постороннего, несмотря на всё моё дружелюбие. Было обидно осознавать, что мама хочет заменить кем-то отца, но я понимала, что если ей так будет лучше то и мне тоже. Я надеялась на это.
От мыслей отвлёк пронзительный телефонный звонок. Подняв телефон с пола, я с облегчением увидела высветившийся на экране номер Тома.
Я тоже не мог до тебя дозвониться. Ты не представляешь, как я волновался! Я выдохнула с облегчением, услышав бодрый голос парня. Погодка сегодня отличная, скажи?
Не то слово, усмехнулась я.
Прошёл, наверное, час с начала нашего разговора, а я всё не могла наслушаться его бархатным голосом. Все тревоги вмиг испарились, оставив лишь тёплое чувство любви и счастья.
Мы проговорили до полуночи, когда в трубке вдруг послышался громкий треск. Очень громкий треск, а за ним громовой раскат, заглушивший отчаянный крик Тома. Затем, в трубке раздался стук словно телефон упал на пол. И всё, что я слышала дальше это устрашающий треск и крики парня.
Том! Том, ответь, пожалуйста!
Но я так и не дождалась ответа. Схватив плащ и запрыгнув в сапоги, я выскочила за дверь и помчалась к дому, где жил Том с родителями и сестрой. Совсем не по-весеннему холодный ливень застилал взор, пригибал меня к земле, но я не бежала летела по лужам, пока не добралась до двухэтажного дома, находившегося в получасе ходьбы от моего, и путь до которого я только что преодолела за считанные минуты.