Цель оправдывает средства, рассмеялся я.
Вы говорите как иезуит, сказала она и тоже засмеялась.
ГЛАВА II
Я обнаружил, что отец приготовил для меня выдающееся задание. Чтобы объяснить характер работы, которую он теперь хотел мне поручить во имя церкви и отечества, необходимо предварить его слова упоминанием некоего исторического эпизода, на котором строилось все предполагаемое предприятие. Я изложу этот эпизод своими словами.
Русский царь Иван по прозвищу Грозный оставил после себя двух сыновей: Федора, который взошел на трон, и Дмитрия, сводного брата нового царя, ставшего наследным принцем, или царевичем, как его называют русские. Однако, несмотря на то что царь Федор носил титул главы Московской империи, реальная власть находилась в руках Бориса Годунова, богатого и могущественного боярина, вельможи, который еще при Иване Грозном имел голос в государственных делах. Этот Годунов служил, как известно, новому царю до поры довольно преданно, но, когда маленькому царевичу Дмитрию минуло девять лет, он перестал демонстрировать дружеские чувства. Ссылаясь на то, что мать Дмитрия Мария Нагая была седьмой женой Ивана, тогда как православная церковь признает только четыре законных брака, Годунов постарался опровергнуть права Дмитрия на наследование, объявив незаконнорожденным сына седьмой жены, которая как бы и не жена.
Но попытки Годунова отстранить принца от трона оказались тщетными, ибо, если московиты и не имеют иных добродетелей в этом мире, одна у них точно есть: они преданы династии Рюрика, точно псы своим хозяевам. Они ничуть не поверили рассказам Годунова о незаконном наследнике. Мальчик был царевичем и должен был остаться царевичем, пусть даже тысяча Борисов Годуновых утверждала бы обратное. Если Иван мог жениться четырежды, так почему бы не семь раз?
Самое большее, что Годунов мог сделать против нежелательного наследника, это задумать переселение его вместе с его матерью в город Углич, где был царский дворец, подходящий для их проживания. Теперь не остается сомнений в том, что с самого начала козней против маленького Дмитрия Годунов стремился лишить московитов наследника трона, чтобы, когда придет время, самому занять место после нынешнего царя, слабовольного, неспособного Федора, служившего лишь носовым украшением государственного корабля, тогда как Годунов был его капитаном и рулевым в одном лице.
Поэтому для всех, кто изучал этот вопрос, не стало сюрпризом то, что вскоре после переезда в Углич Дмитрия с матерью ужасная весть пришла в Москву. Маленький царевич Дмитрий был жестоко убит прямо средь бела дня во время игры с товарищами. Убийцу никто не видел: он появился из ниоткуда и таинственным образом исчез.
Было сказано, что вскоре после обеда, когда мать и ее приближенные по московскому обычаю отдыхали после трапезы, маленький царевич играл с четырьмя своими сверстниками во дворе, няньки и мамка присматривали за детьми. Женщины не сводили глаз с играющих. Даже когда царевич в процессе игры забежал за угол и на мгновение исчез из виду, за ним тотчас бросились вдогонку. Однако именно в этот момент и случилась трагедия. Дмитрий был найден в луже крови с зияющей раной в горле. Остальные дети в ужасе разбежались, убийцы нигде не было видно.
Услышав страшную весть, прибежала обезумевшая от горя мать убитого царевича. Вместе со своими людьми она жестоко избила нянек, мамку и всех, кто попался под руку. Она рыдала и голосила над телом своего дитя, словно блаженная. Во дворце забили в набат, угличане хлынули в ворота, не понимая, что им теперь делать, и среди других пришел Битяговский, агент правителя Годунова. Едва увидев этого человека, Мария Нагая указала на него пальцем и закричала: «Вот убийца!»
Для угличан этого было достаточно. Они тотчас напали на Битяговского и его родственников, находившихся поблизости, и порезали их на куски.
Далее началось официальное расследование, инициированное Годуновым. Расследование проводил боярин по имени Шуйский, позднее это имя будет у всех на устах. В результате расследования было объявлено, что Дмитрий не был убит; он упал на ножик, который держал в руке во время игры; ножик вонзился в горло, и рана вызвала немедленную смерть.
Две сотни угличан, обвиненных в расправе над Битяговским и его семьей, были казнены или понесли наказание. Мать царевича, причастная к убийству Битяговского, была сослана в отдаленный монастырь, где ей предстояло провести остаток жизни.
Все это случилось, сказал в завершение мой отец, около четырнадцати лет назад. За это время царь Федор умер бездетным. Есть основания предполагать, что Борис Годунов, избранный на царство после кончины Федора (ибо род Рюрика на том пресекся), был как-то причастен к его внезапной смерти.
К тому времени, о котором я веду рассказ, Борис Годунов правил в Москве уже четыре или пять лет.
Запомните все это очень тщательно, сказал мой отец. Многое зависит от того, насколько точно вы будете знать события, о которых я вам рассказал.
Если так, ответил я, расскажите мне все еще раз с самого начала.
Отец повторил свой рассказ, и я задал ему множество вопросов, чтобы удостовериться, что я правильно запомнил историю.
Наконец, я задал вопрос, который не давал мне покоя.
А теперь, отец, скажите, почему я должен был услышать эту московскую историю, как это связано со мной или с тем заданием, которое вы намерены мне поручить?
Я скажу вам, очень серьезно ответил отец. Этот маленький царевич Дмитрий, якобы, убитый четырнадцать лет назад в Угличе, мертв не более, чем вы и я; он все еще жив, и еще сыграет, я уверен, важную роль в делах, которые
Погодите, отец! прервал я его в полном изумлении. Как такое возможно? Разве не было явно и окончательно установлено, что Дмитрий мертв? Ваш рассказ такой подробный, такой убедительный. Даже если, как вы говорите, царевич жив, как он, или кто-либо другой разубедит целый народ, который добрых четырнадцать лет верил в его гибель?
Московиты, ответил отец, особенный народ в этом отношении, они по-прежнему сохраняют любовь и верность роду Рюрика, хотя все Рюриковичи только и делали, что попирали эту любовь и преданность. Вы увидите, что эта привязанность, пережившая столетия варварства, без труда преодолеет столь незначительное препятствие, как четырнадцать лет скорбного убеждения в том, что последний Рюрикович мертв. Стоит только ему восстать из могилы, и вы увидите, как радостно его встретят.
Но верно ли, что он и впрямь восстал из могилы? спросил я в замешательстве и сомнениях.
Очень даже верно. Похоже, был некий Симон, доктор маленького царевича в Угличе, которого Годунов угрозами втянул в заговор с целью убийства ребенка. Но этот Симон был предан царскому роду и, притворяясь, что следует греховным замыслам Годунова, он в последний момент все переиграл и подменил юного царевича мальчиком-рабом. Мальчик, одетый в одежду царевича, был убит вместо него, тогда как сам царевич был увезен в безопасное место.
Но мать узнала бы своего сына, возразил я.
Мать знала о заговоре и о контр-заговоре и сыграла свою роль. Неужели вы не понимаете, что таким образом ее сын остался жив, а если бы она заявила, что погиб не ее сын, Дмитрию пришлось бы жить под страхом очередных козней Годунова!
Путь так, хотя, признаюсь вам, отец, я все еще не до конца убежден, но какое отношение эта кровавая история имеет к нам? Что нам до России, ее царей, бояр-убийц и их распрей?
А вот что. Дмитрий, избежавший гнева Годунова, был вывезен в убежище в Польшу. Здесь он тайно воспитывался. Ему привили любовь к нашим религиозным устоям, в тысячу раз более важным для вас и для меня, ибо мы любим нашу святую церковь и с радостью отдадим нашу энергию, да что там, нашу жизнь ради служения ей. Его также научили любить ее, быть ее детищем, как и мы, и ненавидеть еретические утверждения о том, что может существовать иная церковь, отличная от нашей святой католической и апостольской, воплощения самого Христа на земле.
Теперь мне стало ясно, к чему вел отец. Пришло время этому царевичу заявить о своих правах на московский трон. Для этого ему потребуется помощь. Польша может заинтересоваться его судьбой, судьбой русского царя, воспитанного в католической вере и способного привести к истинной вере весь русский народ!
Это была дерзкая затея, ее масштаб захватывал воображение, едва проникнув в него.
И мне предстоит вразумить поляков и внушить им, что во имя святой матери церкви стоит помочь этому претенденту взойти на престол Рюриковичей, тихо проговорил я. Теперь мне вся понятно. А что говорит об этом его преосвященство?
Всем заправляет исключительно святой нунций. Ему одному известна вся история, которую я вам поведал, ему, мне и вам.
А королю?
Король вступит в игру позднее. Его величество крайне осторожен в политических делах и не столь глубоко предан делу святой церкви, как вы и я. Его величество услышит это историю, лишь когда мы уже сделаем полдела. Когда король увидит, что народ Польши, как и русский народ, поддерживает своего царевича, а они, несомненно, очень скоро его поддержат, он будет рад придать веса этому предприятию.
Скажите, отец, сказал я после некоторой паузы, во время которой я собирался с мыслями, вы полностью и безоговорочно уверены в том, что этот юноша в самом деле царевич, которым он представляется?
Отец как будто слегка поморщился.
Если его преосвященство удовлетворен, то отчего бы нам не последовать за ним? сказал он.
Это верно, пробормотал я.
Мы должны думать о конечной цели об обращении всей России. Это ли не славный подарок нашей святой церкви! Думайте об этом, сын мой!
Я думаю об этом. Несомненно, его преосвященство действует с полным знанием дела и полной уверенностью.
Ха! Какая разница, с помощью каких инструментов мы добьемся столь славного результата? Да если бы даже нунций был вполовину менее уверен, что этот человек и есть Дмитрий, я с радостью поддержал бы его ради такой великолепной цели. В чем дело? Неужели вы сомневаетесь? Тогда вам следует сперва обрести уверенность в себе, или, если вы утратили присутствие духа, откажитесь от миссии, которую я вам готов поручить. Глупец! Разве цель не оправдывает любые средства?
Я сделаю все, что от меня требуется, отец, сказал я. Не бойтесь, вы не услышите никаких возражений с моей стороны.
Вот это речь моего сына! радостно воскликнул он. Для вашего спокойствия я скажу, что существует много надежных доказательств в пользу личности этого юноши. Как только вы с ними ознакомитесь, вы будете полностью уверены, не переживайте!
ГЛАВА III
Отец познакомил меня с молодым человеком, героем чудесной истории, которую он мне поведал. Дмитрий, как я буду отныне именовать его в своих записках, жил в тот момент в доме папского нунция без какого-либо звания и положения, права его едва ли отличались от прав прислуги. Номинально он служил писцом при его преосвященстве.
Несмотря на скромное платье, в котором он явился передо мной, несмотря также на отсутствие полной уверенности в правдивости отцовского рассказа, вопреки его собственной вере в личность русского царевича, который по всем историческим документам был убит за четырнадцать лет до этого, несмотря на все это, едва увидев этого молодого человека, я позабыл все свои сомнения и с тех пор считал его именно тем, кем представил мне его мой отец.
Я низко поклонился ему, приветствовал его как более знатного, обращался к нему ваше высочество и в своем смирении даже преклонил колено и поцеловал его руку.
Встаньте, сказал он. Вы сын графа Земского, моего доброго друга, и вы, несомненно, знакомы с моей историей. Что ж, я уверен, мы с вами тоже станем добрыми друзьями.
Я намерен служить вам, ваше высочество, и делать все, что в моих силах, отвечал я.
Царевича в доме его преосвященства знали под именем Дмитрия Владецкого (в самом имени содержалась идея власти). Несмотря на скромное платье, это был привлекательный юноша, темноволосый, с темной бородкой, постриженной на французский манер, подвижный, изящного сложения и среднего роста. Главную особенность представляли его глаза, их взгляд был проницательным и острым, как у орла или ястреба. Манеры его казались величественны, даже аристократичны, так что я удивился, как ему удалось изображать слугу рядом с людьми, которые не знали, что на самом деле он им не ровня. В нем, положительно, ничего не было от слуги с самой первой нашей встречи.
Я наслышан о ваших талантах и многого жду от вашей службы, сказал он. Рад, что смогу воспользоваться вашими услугами. У вас будет великая и крайне важная задача. Вы станете голосом, который издаст первый шепот, подобно вечернему бризу вы будете летать с места на место, шевеля то листок, то травинку. Поначалу от вас не потребуется ничего больше. Никакой спешки. Шепот постепенно перерастет в ропот, а ропот в разговоры, споры. Затем внезапно раздастся крик, который разбудит всякого спящего поляка, казака, русского: «Царь восстал из могилы! Рюрикович жив! Долой убийцу-Годунова, занявшего священный трон Рюриковичей! Сын законного царя жив, он не умер! Освободите для него место, в каждом преданном сердце, каждом сердце, которое бьется во имя великого рода Рюрика! Ибо Дмитрий идет; цесарь, которого считали мертвым, жив!» Этот преданный крик, вы увидите, зазвучит все громче, пока не долетит с земли до небес, от Кракова до Москвы. Он заглушит все прочие звуки в России, ничто не сможет заставить его умолкнуть, пока он не стихнет под звон колоколов всех московских церквей во славу взошедшего на престол истинного государя Дмитрия Ивановича, Рюриковича, сына русского царя!
Красноречие этого человека увлекло меня. Полагаю, что в тот момент, когда он закончил свою речь, я был его безграничным и преданнейшим рабом и подданным в большей степени, чем когда-либо в последующее время. Его слова, его манера, его голос, взгляд его глаз, все это наполнило меня внезапным чувством привязанности и веры.
Ваша роль, добавил он, значительна и крайне важна. Повторю: вы запустите первый шепот, который преобразится позднее в праздничный перезвон колоколов в Москве. Вы бросите первый камушек, который запустит лавину возмездия и сбросит с престола убийцу и узурпатора Бориса Годунова! Вы понимаете это?
Ваше высочество, пробормотал я, это слишком большая честь для меня! Но дайте мне задание, расскажите мне, чего ждет от меня ваше высочество, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы исполнить вашу волю.
Хорошо, ответил он, внезапно оставив высокопарную манеру, в которой от только что говорил, и перейдя к серьезной беседе. У вас будет простая, но важная задача. Ступайте к своим полякам, к тем, кто поддается влиянию и сможет служить нашему делу. Вы поймете, что, хотя мои русские, вероятно, выйдут как один приветствовать сына законного царя Ивана, Борис Годунов, которому дорого его положение, несомненно, не уступит без борьбы. Поэтому поначалу мне не обойтись без поддержки поляков и казаков. Ваша задача подготовить польских панов и вельмож, которые, в свою очередь, когда придет время, поднимутся и призовут короля вмешаться в мое предприятие. Его величество склонен к некоторой вялости и вряд ли предпримет что-либо в мою пользу, если только его не подтолкнут к этому его собственные вассалы. Верно ли я понял со слов вашего отца, что вы нашли человека, который сможет выполнить такую же задачу среди казаков, как вы среди поляков?
Отрепьев, ваше высочество, несомненно, тот человек, о котором говорил мой отец. Хотя я не могу ручаться, что каждый будет служить вашему высочеству столь же преданно, как я, уверен, что Отрепьев пользуется влиянием среди казаков. Скорее всего он успешно справится с задачей, если сочтет вознаграждение соответствующим его усилиям.