Рейчел Стюарт
Самый чувственный год
Rachael Stewart
My Year with the Billionaire
My Year with the Billionaire
© 2022 by Rachael Stewart
«Самый чувственный год»
© «Центрполиграф», 2023
© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2023
* * *
Пролог
Эдвард
Я знаю, что мне не следует так смотреть. Нужно идти и притворяться, будто ничего не видел. Но я не могу отвести взгляда.
Саммер Эванс, новая приемная дочь моей бабушки, идет купаться. Я понимаю, что сейчас жарко, даже душно, но купаться В озере? По моим подсчетам, я уже двадцать лет каждое лето провожу в замке и ни разу не отважился окунуть в озеро даже пальцы ног, не то чтобы нырнуть с головой.
Впрочем, не стоит удивляться. Я повидал многих приемных детей бабушки и готов ко всему. Но эта!
Она моложе меня, но своими действиями выделяется из толпы. И я в восторге. Она грациозно рассекает воду, и страх, что мне, возможно, придется нырять и спасать ее, ослабевает. Я приближаюсь к кромке воды, наблюдая, как солнце переливается в ряби, исходящей от озера, и испытываю дикое желание присоединиться к Саммер.
Но я же не дикарь, в конце концов.
Она поворачивается. Ее ярко-голубые глаза сталкиваются с моими. Мое сердце учащенно бьется в груди, не в силах успокоиться. Выражение лица Саммер проясняется, движения становятся спокойными, и она расплывается в широчайшей улыбке.
Ты, должно быть, Эдвард?
Этот голос разносится над озером. Ее акцент трудно определить. Он не совсем шотландский, но и не совсем английский. Что-то среднее.
Это так. Я откашливаюсь, мой голос звучит странно сдавленно. Бабушка послала меня передать тебе, что ужин будет готов через полчаса.
Полчаса. Поняла.
Я переминаюсь с ноги на ногу, чувствую на себе ее взгляд и, кажется, не могу найти в себе сил уйти, хотя и сделал все, что мне велели, и должен уйти. А я вместо этого спрашиваю:
У тебя есть полотенце? Могу принести.
Она смеется и подплывает ближе. Я делаю шаг назад.
Ты ведь не пойдешь в замок, оставляя за собой лужи?
Не волнуйся, солнце довольно быстро высушит меня.
Она тянется к перекладинам импровизированной лестницы на краю причала, и я понимаю, что она собирается выйти. В таком прозрачном топе она с таким же успехом могла бы быть голой. Я поворачиваюсь, стягиваю с плеч свитер, желая предложить ей хоть что-то, лишь бы не видеть больше чем следует.
Возьми.
Я даже не поворачиваюсь, а мозг уже рисует картинку, которую видеть не хочу. Ее одежда, облегающая каждый изгиб. Ее яркая улыбка, глаза, полные искр.
Как же много времени я провел за учебой, даже забыл, что за пределами университетского общежития существует иная жизнь! Потому-то и реагирую сейчас столь бурно.
Приезд сюда должен был стать перерывом от той скучной жизни, способом выпустить пар. Похоже, все получится.
Ты настоящий джентльмен, рассмеялась она, беря свитер.
Стараюсь.
Я по-прежнему не поворачиваюсь, лишь прислушиваюсь к тому, как на деревянный настил падают капли воды. И представляю. Вот она встряхивает головой с короткими светлыми волосами. Вот отжимает промокшую рубашку. Маленькая капелька попадает мне на руку и стекает вниз, а вслед за ней по руке бегут мурашки.
Ты вечно будешь так стоять?
Что? Я поворачиваюсь к ней. Что за дела, я дал тебе свитер не для того, чтобы ты садилась на него.
О, прости. Она смотрит на свитер, поднимает взгляд на меня. Ты хочешь его забрать?
Мои губы сами собой растягиваются в первой за долгое время искренней улыбке.
Я не сразу могу закончить предложение. Нет. Не хочу.
Хорошо. Она снова улыбается. Солнце освещает ее от макушки до пят, капли воды оставляют блестящие дорожки на ее обнаженной коже.
Я вновь перевожу взгляд на ее лицо. Она глубоко вздыхает, хотя ведет себя так, словно ей на все наплевать. Как говорит моя мама, бабушкины приемные дети приходят с таким багажом, что его хватит на то, чтобы потопить корабль.
Хочешь присоединиться ко мне? Говоря это, она не смотрит на меня.
Я убеждаю себя, что мне лучше уйти. Но не хочу этого делать. Есть в ней некая непринужденность, дикая, раскрепощенная. Хочется побыть с ней еще какое-то время. Я присаживаюсь рядом, хотя мой разум велит мне обратное.
Было так трудно решиться, поддразнивает она.
Я снова улыбаюсь, напрягая мозг в поисках остроумного ответа. Обычно я не настолько глуп в общении с противоположным полом, просто никогда прежде не встречал такой девушки, как она.
Она отворачивается и, порывшись в своей кроссовке, достает сигарету.
Хочешь?
Я морщусь, магия момента меня немного отпускает.
Нет.
Да, сигарета была в кроссовке всего пару минут.
Я не против кроссовки.
А Она приподнимает бровь. Ты против курения. Это не принято в ваших высших кругах, да?
Я знаю, что она смеется надо мной, по ее глазам, когда она зажимает сигарету зубами и достает зажигалку.
Делай, как хочешь.
Она поджигает сигарету, я продолжаю наблюдать, очарованный, испытывающий отвращение и восторг одновременно.
Ты ведь знаешь, бабушка это не одобряет.
Какой у меня хриплый голос! И почему я не могу оторвать глаз от ее губ?
Она медленно затягивается и облизывает губы, чтобы помучить меня еще больше.
Не моя проблема.
Вызывающий огонь оживает в ее глазах, и я хмурюсь, не обращая внимания на то, что сквозь облегающую белую футболку могу видеть черный контур ее бюстгальтера.
Кто вообще носит черное под белым?
Тот, кто не любит подчиняться. Бунтарь. И видит бог, за эти годы бабушка повидала их немало. Похоже, Саммер не исключение.
Ты живешь под ее крышей, она присматривает за тобой, так что это и твоя проблема.
Она встречает мой пристальный взгляд, ее глаза скользят по мне, будто она впервые по-настоящему видит меня. Ее губы изгибаются.
Ты собираешься наказать меня?
Я сдерживаю проклятие. Она что, играет со мной? Или искренне флиртует?
Как бы то ни было, у меня нет ответа. Мое молчание заставляет ее тихо смеяться, потом она отворачивается и смотрит на воду.
Надолго ты здесь?
Мне понадобилось пару секунд, чтобы сформулировать ответ:
Разве бабушка не сказала?
Нет.
Она, томно вытягиваясь, откидывается на локти. По моим венам разливается жар. Я забываю, о чем мы говорили, и понимаю, что она поймала мой взгляд, когда я бесстыдно разглядывал ее. Краска заливает мои щеки, пульс зашкаливает.
А ее все это ничуть не волнует. Напротив, она наслаждается ситуацией. Ее смешок звучит очень кокетливо, а покусывание губ выглядит еще более кокетливо.
Я останусь до сентября, до нового семестра в университете.
Эдинбургский университет?
Я киваю. Она тихо присвистывает, снова окидывая меня пристальным взглядом. Ее пульс учащается, глаза темнеют. Мне знаком подобный взгляд. И я хочу действовать в соответствии с этим. Желание сжигает меня, несмотря на то, что я не должен пересекать эту черту, даже если она сама, вероятно, пересекала много раз. Она нарушает напряженное молчание.
Итак, у нас впереди целое лето вместе. Как весело.
Ты думаешь? Каждое слово дается мне с трудом.
А ты нет?
Ее глаза встречаются с моими. В моем сознании танцуют образы. Неправильные. Заманчивые. Сумасшедшие. Будто она проецирует на меня свое представление о веселье. Но ее и мое представление о веселье вовсе не одно и то же.
Хм, знаешь, мое пребывание здесь только что стало намного лучше.
И она с любопытством в глазах поворачивается ко мне. Я жду, пока она еще что-нибудь скажет, но она молчит. Ее голубые глаза притягивают меня все сильнее, пока я не перестаю дышать, вынужденный разрушить ее чары.
Что?
О, Эдвард, мы отлично поладим.
Думаешь?
Она игриво подмигивает мне, наклоняется ближе, ее голос становится хриплым шепотом.
Я знаю это.
Она прикусывает губу, ее взгляд падает на мои губы.
Клянусь, я мог бы поцеловать ее
Я хочу, мое тело переполнено энергией, чтобы сделать именно это, но я не делаю.
Я хочу чего-то большего.
Я хочу узнать ее лучше.
Я хочу проникнуть под панцирь бунтарки и добраться до девушки под ним.
И на это у меня все лето.
Глава 1
Саммер
Ну же, давай, давай!
И Я барабаню пальцами по колену, мой взгляд прикован к сверкающим зеленым цифрам часам на приборной панели такси. Я опаздываю. Пробки бампер к бамперу, никто никуда не едет.
Здесь всегда так? С тех пор как я была в Эдинбурге, да и вообще в Великобритании, прошли годы. Все такое безумное.
Я привыкла к открытым пространствам, горам, пляжам и людям, которые ведут себя так, будто обладают всем временем мира и свободой, чтобы наслаждаться этим миром.
Но здесь все другое. Серый моросящий дождь, люди, перебегающие от одного здания к другому. В костюмах и ботинках. Скучные и ворчливые.
Мой взгляд возвращается к часам, и я закусываю губу.
Мне нужно было приехать месяц назад. Не сейчас, и не по просьбе мужчины, которого я даже не знаю, от имени единственной женщины, которую я когда-либо любила.
Моя приемная мать. Кэтрин.
Впрочем, и она меня любила. Правда, недостаточно, даже не дала мне шанса попрощаться с ней.
Я впиваюсь ногтями в ладони, в глазах ощущаю жжение.
Я знаю, почему она ничего мне не сказала.
Но от этого боль не становится меньше.
Кэтрин была мне самым близким человеком из всех, кого я когда-либо знала, а теперь ее нет.
Все дело во мне, только во мне.
Я пожимаю плечами. Не стоит тратить жизнь на грусть. Такая пустая трата. У нас только одна жизнь, и надо прожить ее на полную катушку. Правильно? Сделать как можно больше, посмотреть мир. Нет времени на остановки.
По крайней мере, я-то так вижу. Даже если из-за этого сейчас опаздываю.
Я наклоняюсь к водителю:
Долго еще?
Он пожимает плечами:
Десять минут. Или двадцать. Ремонт дорог по всему городу.
Я откидываюсь на спинку сиденья. Звучит клаксон какого-то автомобиля, потом еще один, и еще. Невозможно больше это выносить. Даже с багажом я могу идти быстрее, чем ехать по этим пробкам. Порывшись в сумке, я достаю несколько банкнот и сую их водителю, указывая на счетчик:
Этого хватит, да?
Он кивает, поворачивается, скептически оглядывает мой багаж:
Но
Ничего страшного, справлюсь.
Я открываю дверь и выбираюсь на улицу. Какое облегчение вновь оказаться на свежем воздухе! На одну короткую секунду я поднимаю лицо к дождю и глубоко вдыхаю, чувствуя себя свободной. Я слишком долго просидела взаперти в самолетах и общественном транспорте, а путешествие из Куала-Лумпура, казалось, длилось целую вечность, хотя прошло максимум двадцать четыре часа.
Желание зарегистрироваться в отеле и принять душ стало почти навязчивым. Для этого всего-то и нужно просто позвонить мистеру Макалистеру, попросить перенести встречу на завтра.
Ох, избегание.
Машина позади такси нетерпеливо сигналит. Я захлопываю дверь.
Да-да, хорошо.
Что не так с этим городом?
Закинув сумку за спину, я направилась в сторону офиса адвоката.
Может быть, следовало прилететь на день раньше, лучше подготовиться, физически и морально. С другой стороны, я не из тех, кто устраивает шоу. И Кэтрин уважала меня за это. Зачем меняться сейчас?
А что, если он там?
Я спотыкаюсь на тротуаре, зацепляюсь плечом за уличный фонарь и морщусь.
С чего бы ему находиться там, ворчу я себе под нос, поправляю сумку и ускоряю шаг.
Что бы ни хотел передать мистер Макалистер, из этого не обязательно следует, что Эдвард тоже собирается присутствовать, а если и собирается, то адвокату Кэтрин было бы нелишним упомянуть об этом в электронном письме. Пульс замирает, я стискиваю зубы. С тех пор как получила это письмо, я хожу по кругу, мне это надоело. Если он там, значит, там. Придется смириться. Мне тридцать восемь, я знаю себе цену и вполне готова к цивилизованному разговору в присутствии Эдварда.
Я морщусь, и мужчина, идущий мне навстречу, отходит в сторону. Должно быть, я выгляжу немного сумасшедшей. Интересно, женат ли Эдвард? Стал ли отцом? Успешен ли?
Нутром чувствую ответ. Мужчина, подобный ему, добрый, богатый, сексуальный абсолютная находка. Если он счастлив и успешен в жизни, то, возможно, будет признателен мне за то, что я ушла так, как ушла.
Я ускоряю шаг, игнорируя давящее чувство в груди оттого, что меня так-таки догнало мое прошлое.
Эдвард
Чарльз уже, наверное, сотый раз откашливается. Мои глаза сужаются, когда я вижу капли пота, выступающие у него на лбу. Он спешит вытереть их насухо, но я увидел достаточно, и от этого у меня выступает неприятный пот.
Чарльз воплощение хладнокровия, надежности, прагматизма. Вот почему моя бабушка выбрала его управлять юридическими делами своего поместья.
Он не только ее адвокат, но и самый близкий друг. Это обстоятельство лишь усиливает его беспокойство.
Он пытается улыбнуться мне, морщинки вокруг серых глаз за очками в проволочной оправе становятся глубже. Он выглядит так, словно вышел из тридцатых годов, его офис тоже. Но мне недосуг оценивать его одежду или декор. Я жду оглашения завещания бабушки.
Понятное дело, ему тяжело. Черт, это тяжело для нас обоих! Но чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше.
Плохо то, что мои родители не сочти нужным отказаться от путешествия, и потому присутствую только я.
Хотя стоп, должен быть еще кто-то. Чарльз утверждает, что нужно подождать. Но кого? На это Чарльз не дает ответа.
Все любопытнее и любопытнее, как сказала бы моя бабушка, обожающая Алису в Стране чудес.
Я не отвечаю на улыбку Чарльза, поправляю галстук и перевожу взгляд на часы. Этот кто-то опаздывает уже на двадцать минут.
У нас обоих дела, Чарльз. Я снова смотрю на адвоката, пытаясь говорить твердым тоном, потому что, честно говоря, заниматься мне особо нечем. Прошел месяц с тех пор, как умерла бабушка. Целый месяц. И ничто не может заполнить пустоту, оставшуюся после нее. Я пытался. Перепробовал все. Не понимаю, почему мы не можем покончить с этим прямо сейчас?
Я обещал твоей бабушке, что выполню все ее пожелания.
Если меня заставляют ждать кого-то, я заслуживаю знать хотя бы имя этого человека. Ну же, Чарльз, если только вам не удалось откопать какого-нибудь дальнего родственника, о котором никто никогда не слышал, и заявить, что Кэтрин полностью
Сожалею, что опоздала!
Запыхавшийся голос проникает через тяжелую дубовую дверь в кабинет Чарльза. Его секретарша распахивает дверь:
Мистер Макалистер, прибыла мисс Эванс.
Он вскакивает, вытирая ладони о брюки.
Спасибо, Трейси.
И шагает вперед, глядя на женщину, о которой я слышал, но еще не видел.
Мисс Эванс?
Что, черт возьми, происходит?!
Какой-то звоночек звенит глубоко в моем подсознании. Легкая хрипотца в этом женственном тоне. Не поддающийся идентификации акцент.
Я встаю и поворачиваюсь, чтобы поприветствовать гостью.
И земля уходит у меня из-под ног.
Зрение сужается при виде ее.
Саммер.
Этого не может быть!
Я заставляю себя выпрямиться, импульсивно разглаживаю галстук, не в силах верить собственным глазам. Сначала я замечаю копну светлых волос и кожу, слишком много открытой кожи для осенней Шотландии. И одежда настолько неподходящая, будто она зашла в благотворительный магазин и не обратила внимания ни на размер, ни на цвет. Ее ботинки так же поношены, как и сумка, вероятно, очень тяжелая.
Где, черт возьми, она, по ее мнению, находится?! Ее наряд больше подходит для прогулки по солнечным пляжам Бали, чем по улицам Эдинбурга в сырую и унылую осеннюю пору.
Неужели не понимает, какой сейчас сезон? Неужели ее не волнует, насколько неуместно она выглядит?
Хотя да, это же Саммер, которую никогда не заботило чье-либо мнение, кроме собственного.