Но Аглая Рудольфовна бросает на меня укоризненный взгляд, и я закрываю рот на засов.
Ты знаешь, как я тебя люблю, сынок Киваю: с этим не поспоришь. Но мое сердце не будет спокойно, когда я буду там. Она показывает вытянутым указательным пальцем вверх. И буду знать, что оставила тебя одного.
Кажется, я догадываюсь в чем дело.
Кто о тебе позаботится, милый? Пф-ф, конечно, мне же три года! Как я могу умереть, так и не узнав, что нашлась та, которая станет тебе опорой?
Понятно.
Уже несколько лет ба меня сватает: за внучек подруг, за случайных дев, вырезая из газет колонки с объявлениями «Желаю познакомиться». У нее какой-то необъяснимый пунктик срочности моей женитьбы. Но дело в том, что я убежденный, хронический холостяк, и этот статус меня полностью устраивает. У меня полно друзей, наглядно ставших примером, как через несколько счастливых лет после штампа в паспорте вся любовь заканчивалась разбитыми вдребезги тарелками и сердцами друг друга. Да что далеко ходить: вот мой лучший друг Саня! Его брак мне казался нерушимым, но даже он сейчас трещит по швам.
Поэтому нет, сто тысяч раз нет, по крайней мере, в ближайшие лет сорок!
Моногамия не для меня. Я не смогу принадлежать одной женщине, я слишком люблю их всех: свободных, раскрепощенных, дерзких, готовых дарить и получать удовольствие. Пока у вас отношения в горизонтальной плоскости и ты находишься у нее в списке «потенциальных женихов», она готова на всё! Но как только на ее пальчике начинает блистать камешек, мясорубка мозга обеспечена на годы. Поэтому еще раз нет!
Ба, ну зачем мне кто-то? У меня есть ты, целую руку Рудольфовне.
Не подлизывайся. Меня скоро не станет, и ты останешься один.
Бабуль, ну хватит, а? Ну реально надоело! Ты будешь жить долго и счастливо, уж я об этом позабочусь.
Вмиг рука ба безжизненно выпадает из моей ладони и свисает с кровати. Грудная клетка Аглаи Рудольфовны замирает, а глаза закатываются за веки.
Вздыхаю. Как она это каждый раз проворачивает без понятия.
Ладно. Что ты хочешь?
Ба шустро подбирается и смотрит на меня взглядом победителя.
Илюша, я записала нас на сеанс к ясновидящей, ошарашивает меня она.
Ты что сделала?! подскакиваю со стула. Ты в своем уме?!
Что-то мне подсказывает, что нет.
Не хами! Ба резко поднимается и садится, высверливая во мне дыру размером с каньон.
Хожу по комнате, как узник карцера.
Всякий бред я слышал от Рудольфовны, но, чтобы такое?! Уму непостижимо!
Она сильная. Потомственная гадалка в седьмом поколении, невозмутимо сообщает ба.
Пф-ф, это меняет дело! всплёскиваю руками. Была бы в шестом, я б еще задумался, а раз в седьмом однозначно сильная! иронизирую я.
Не хами, Илья! грозно рокочет ба.
Увидеть правнуков, я уже поняла, мне не посчастливится на этом свете. Дай хотя бы узнать будут ли они вообще, а там и помереть можно спокойно. Агнесса Марковна уже к ней ходила. Хвалила.
Ах, Агнесса Марковна! Эта, как бы помягче сказать, блаженная?!
Прости, ба, а с чем ходила Агнесса Марковна? уточняю я.
С коммунальными платежами! возмущенно отвечает Рудольфовна. Ее водоканал обсчитал, будь они прокляты, так Белладонна провела обряд, и этим же вечером у Агнессы в сумочке обнаружились украденные буржуями 537 рублей. Говорю ж, она сильная, поднимает вверх указательный палец на манер «во как».
Это жесть! Просто треш! Я не сплю, раз слышу эту несусветную ересь?!
А сколько взяла с нее ваша сильная Белладонна?
У нее нет тарифов. Берет, сколько дадут.
И сколько дала Агнесса Марковна? наседаю на ба.
Рудольфовна нервно хватает стакан с водой и делает глоток, понимая, к чему я веду.
Ну я жду. Складываю руки на гуди.
Ба бегает глазами по комнате.
Кажется, три тысячи мямлит Аглая Рудольфовна. Я не помню уже.
Спешу тебя огорчить, но ваша Белладонна Какая пошлятина! Не сильная, а хитрая. Мошенница, одним словом. Она облапошила твою Марковну в три счета.
Ба вздрагивает, как от удара током.
Красота в глазах смотрящего, Илюшенька, обиженно констатирует она.
С этим не спорю, но
Это сейчас к чему было? уточняю.
Ты видишь во всем алчность и меркантильность. Не все люди такие. Есть те, кто приносит добро.
И это, безусловно, ваша Белладонна? усмехаюсь.
Да! Она излучает свет, дает людям надежду, исцеляет перечисляет ба.
И обдирает стариков! Хороша, ничего не скажешь! Н-да, кажется, Марковна хорошо промыла бабушке мозг, а той, в свою очередь, ясновидящая-деньги-мошенница.
Окей, неожиданно для себя соглашаюсь. Давай сходим к твоей ясновидящей. И я докажу Аглае Рудольфовне, что все маги, гадалки и прочая нечисть настоящие шарлатаны. А заодно и повеселюсь. Когда у нас прием?
Не прием, а сеанс, воодушевляется ба. Завтра в 9 утра.
Что?! Во сколько?!
Ты издеваешься?! хмурюсь. Сегодня пятница и я планировал как минимум вернуться под утро, да еще и не один.
У Белладонны очень плотный график, пожимает плечами ба.
Ну еще бы! Бабки со старух грести лопатой дело нехитрое!
Ладно. Завтра за тобой заеду. Это все? смотрю на время.
Всё. Ужинать будешь?
У меня дела. Некогда, ба. Спасибо.
Помогаю Рудольфовне подняться, чтобы она меня проводила. Обуваюсь, подхватываю брошенное пальто.
Давай, бабуль, до завтра! Если что звони, берусь за дверную ручку.
А товар? спохватывается она.
Во! А еще жалуется на память!
Лезу в карман пальто и извлекаю два смятых лотерейных билета. Уже лет десять я неизменно снабжаю ее этой мурой. Бабуля надеется срубить джек-пот и оплатить мне ипотеку, которую я уже давным-давно погасил. Но именно об этом Аглая Рудольфовна предпочитает все время забывать.
Глава 4. Степан Васильевич
Степан Васильич, я дома. Закрываю за собой входную дверь и устало припадаю к ней спиной. Моя поясница отваливается, а ноги гудят так, что разгоняют дрожь по всему телу.
Прикрываю глаза, мечтая поскорее оказаться в постели. У меня нет сил принимать душ, поэтому решаю сделать это после сна. Я всю ночь проскакала в баре, который с вечера пятницы по субботу, по обыкновению, забит до потолка.
Сбрасываю реанимированные суперклеем кроссовки и поднимаю голову на звук открывающейся межкомнатной двери.
Доброе утро.
Проигнорировав мое приветствие, Степан Васильич лениво шествует ко мне, потягивая свое тощее тельце.
Спал, засранец!
Он подходит ближе и тычет свою наглую черную морду в пакет, обнюхивая его содержимое.
Нет там ничего. Кроме униформы, которую я прихватила постирать. А, чтобы было, сегодня придется поработать, укоризненно смотрю на кота.
Мя! недовольно бросает Степан Васильич и делает хвост трубой, показывая протест.
В смысле? Знаете, что? Я не могу пахать за двоих! Прошу заметить, что жрете, пардон, кушаете вы, Степан Васильич, поболее моего. Поэтому отрабатывайте харчи, резонно констатирую.
Мя!
Вот именно! В девять придет новая клиентка. Работаем по отработанной схеме. А сейчас я спать. Разбудите меня Смотрю на время в телефоне, показывающее пять утра. В восемь.
Черный обормот, передернув лапой, походкой короля следует к двери своей комнаты и захлопывает её так, что картина с изображением почившей хозяйки квартиры съезжает с гвоздя на бок.
Громко выдыхаю и плюхаюсь, не раздеваясь, на проваленный допотопный диван. Он жутко неудобный, и спать на нем сравнимо с деревянной шконкой. В моей полуторке есть целая комната, в которой стоит кровать, двуспальная и, возможно, удобная. Но не сплю я на ней по двум причинам: во-первых, комнату целиком оккупировал Степан Васильевич, и на ней спит он, а, во-вторых, я бы все равно не смогла на ней отдыхать, зная, что три года назад на этой кровати умерла хозяйка квартиры Белла Мироновна, чей портрет висит в прихожей.
Эту полуторку в старой кирпичной хрущёвке я снимаю полтора года. Когда я увидела на Авито объявление, предлагающее квартиру для съема за цену, от которой мое настроение засияло ярче радуги, к тому же находящуюся вблизи от моего вуза, я не могла поверить своему счастью. В тот момент я впервые решила, что мне наконец-то улыбнулась удача.
Целая, практически двухкомнатная квартира!
Я прилетела на встречу с хозяевами на крыльях безмерного счастья. Меня встретили с виду приличные люди в возрасте женщина и мужчина. Они нахваливали, какая квартира теплая, не угловая, а соседи приличные. Словом, мечта!
«Так в чем же подвох, думала я, раз брали они за эту мечту по московским меркам копейки?».
В общем, к квартире прилагался кот. Черный старый кот, доставшийся им от бабули в наследство с жильем.
А история этого жилья такова: после смерти матери мужчины они с супругой решили квартиру сдавать. Но не с котом же? Конечно! Поэтому было утверждено отдать старого кошака в приют. На том и порешали, дело сделали! Нашли квартиросъемщиков и спокойно зажили недолго, правда, потому что через пару недель квартиранты бежали из дома с воплями, что по ночам кто-то скребётся в их дверь.
Оказалось, что Степан Васильич каким-то образом сбежал из приюта и вернулся домой, где он прожил с Беллой Мироновной всю свою жизнь (к слову, сколько лет коту, никто не знает). Мужчина рассказывал, что его мать, Белла Мироновна, подобрала этого кота, когда он уже был немолод, поэтому в слухи о том, что у кошек семь жизней, даже я патологический скептик поверила.
После того как квартиранты сбежали, хозяева нашли других, но их постигла та же участь, потому что куда бы ни завозили кота, он возвращался обратно и царапал дверь с устрашающими воплями.
Тогда было решено оставить кота и сдавать квартиру вместе с ним.
Мне этот рассказ показался забавным. Просто я скептик до мозга костей, и во всю мистическую лабуду не поверила. Тем более тогда, когда цена за съем квартиры была такой волшебной!
Таким образом, мы стали делить одну жилплощадь с котом на двоих. Первым делом Степан Васильевич отжал у меня комнату. Он сразу дал понять, кто в квартире хозяин. Честно, я и не претендовала, потому что в той комнате оставались сложенные вещи Беллы Мироновны, от которых веяло старьем и тяжелой аурой.
Мне досталась микроскопическая гостиная, служащая мне спальным местом и местом работы.
Полгода мы привыкали к друг другу и отвоёвывали территорию. Тогда мне стало казаться, что дух Беллы Мироновны реинкарнировал в кота и теперь она ревностно относится к тому, что в ее квартире поселился чужак и пользуется вещами. В итоге мы поговорили со Степаном Васильевичем по душам и пришли к консенсусу, который устраивал нас обоих. Клянусь, он умеет слушать и понимать! Когда я сказала, что, если он и дальше продолжит изводить меня своими выходками и выживать, я уйду, его отправят обратно в приют, там усыпят, а в квартиру пустят жить гастарбайтеров, но до этого сожгут всё барахло Беллы Мироновны.
На том и порешали: спальня его, гостиная моя, никто никому не мешает, но в дом обусловились мужиков и кошечек не водить.
Степан Васильич периодически где-то гуляет, уходя ночами через балкон, таким же макаром возвращается, и где шляется в это время, он мне не докладывает. Но одно нас все-таки объединяет: работа. Но об этом чуть позже.
Мя, мя, мя, мя, мя монотонно долбит в ухо.
Накрываюсь подушкой, но она уползает от меня, словно у нее есть ноги.
Не могу.
Я не могу разлепить глаза. Только же уснула. Какого водоотведения?!
Мя, мя, мя, мя
А-а-а-а-а!
Заткнись! Распахиваю глаза и встречаюсь нос к носу с черной небритой мордой. Твою ж пехоту!
Лизнув себе нос языком, Степан Васильич откидывается на бок и задирает ногу, вытягивая морду к мужским причиндалам.
О, нет! Степан Васильич, я приличная девушка. Не обязательно делать это при мне, брезгливо морщусь и вскакиваю. Это работает и заставляет мой мозг проснуться.
Вообще так он показывает, что хочет жрать. Я тоже хочу. Об этом сообщает мой булькающий желудок.
Шаркаю в кухню, замечая, что на мне до сих пор надеты свитер и джинсы. Включаю чайник, и пока он подогревается, иду в ванную.
Степан Васильич, сколько раз можно говорить, чтобы вы поднимали крышку унитаза! злобно рычу, замечая желтые подтеки на ободке.
Наглый котяра ходит не в лоток, к которому я его бесполезно приучала, а в унитаз. Как у него это получается, я даже себе представить не могу. И не хочу.
Принимаю душ, решая голову не мыть. Парик будет лучше держаться на лощеных необъемных волосах.
Переодеваюсь в домашнее трико и футболку.
Степан Васильич сидит на кухне за столом и выжидающе следит за моими движениями.
Открываю холодильник и долго в него пялюсь.
Есть мышь. Будете? спрашиваю.
Мя?
Ну та, которая повесилась. В холодильнике, уточняю.
Потому что в нем пусто. Кроме заплесневелого куска чеддера и сливочного масла.
А что вы так возмущаетесь? Вы у нас кто? Кот? Ловить мышей ваша генетическая обязанность, а не борщи наворачивать. Вы зажрались, Степан Васильич! причитаю я.
Смотрю в хлебницу и искренне радуюсь, когда нахожу в ней булочку. Не первой свежести, но все-таки.
Нам нужны деньги, Степан Васильевич, за которые мы сможем купить продукты. Поэтому сегодня работаем.
Мя-я-у-у-у?
Чаевые? Вот же паразит! Знает, что по пятницам в баре хороший оброк, и не брезгует мне об этом напомнить. Чаевые я отдала Наташке. В счет прошлого долга: занимала у девчонки, когда мне срочно потребовались деньги на ветеринара. Между прочим, этому вшивому коту, который подавился костью и чуть не издох. Ваш должок, Степан Васильевич, укоризненно бросаю кошаре.
Мя, виновато накрывает лицо лапой.
То-то же! Так-с, что у нас есть? Открываю дверцы навесных шкафов.
Наливаю себе горячий чай, Степану Васильичу воды в миску. Делаю бутерброд с маслом и булкой для себя, а кошаку вскрываю консервную банку с килькой в томате, заныканную мною на черный день.
Так и завтракаем.
Когда на часах время стремится к половине девятого, оголтело несусь в ванную, чтобы нанести рабочий макияж. Надеваю парик, униформу и подготавливаю комнату. Убираю все ненужные вещи, распихивая по комодам, задергиваю темные шторы и достаю рабочие материалы. Осматриваю гостиную, когда раздается звонок в дверь.
По местам! бросаю коту и, делано нахмурив брови, иду открывать.
Глава 5. Потомственная гадалка в седьмом поколении
Что-то не торопится твоя Белладонна открывать, широко зевнув, изрекаю.
Привалившись к лестничным перилам, лениво разглядываю дверь: китайская дешевая поцарапанная «консервная банка», которую при желании можно вскрыть ножом. За такие бабки, которые она гребет, можно было и получше поставить. Или это спецом для таких, как моя ба и Агнесса Марковна, демонстрация скромного жилища? А сама, наверное, эта аферистка живет где-нибудь на Рублевке.
Не зуди! песочит ба.
Оглядываю Рудольфовну: приоделась, губы накрасила, сумочка в тон молочным сапогам, на бледно-голубое пальто брошь прицепила. Шляпки только с цветами не хватает, и точно была бы как Королева Елизавета.
Слышу звук проворачиваемого замка.
Подбираюсь.
Дверь со скрипом отворяется, встречая нас темнотой.
Смотрим с ба в пустоту.
Это, типа, нам открыли врата ада?
Входить или что?
ХоспАди?! Ба отшатывается и прикладывает ладонь к сердцу, когда неожиданно в проеме появляется мрачная фигура.
Женская.
Нет. Белладонна, представляется низким голосом. Входите.
Отворачивается и бесшумно скрывается в потемках квартиры.
Рудольфовна крестится, а я прыскаю в кулак.
Входим.
Закрываю за собой дверь и улавливаю сладкий запах арома-свечей. Удивительно, что не какими-нибудь дурманящих сознание трав.
На стене в узкой прихожей прибиты два крючка, и мы с моей спутницей решаем, что они для верхней одежды.
Бросив на меня настороженный взгляд, Рудольфовна опасливо шаркает в сторону комнаты, из которой исходит тусклое свечение. Иду следом за ба, прижимающей к груди сумку.