К слову, именно так она его и называла.
Дырявые джинсы, футболка с принтом вверх поднятого среднего пальца и бейсболка козырьком назад, из-под которой торчали светлые, слегка вьющиеся на концах волосы. Полина знала, какие они мягкие на ощупь. Совершенно не мужские, не жесткие. Ей нравилось зарываться в них пальцами и перебирать, замечая, как ее молодой человек от удовольствия прикрывает глаза точно ленивый сытый кот.
От внезапных нахлынувших ощущений, свело низ живота. Томно и приятно потянуло, разливаясь истомой по всему телу. И эта была еще одна реакция на Алексея Воронцова, к которой девушке хотелось привыкнуть навсегда и сделать её традицией.
Невозможно привлекательный!
Смертельно и опасно обаятельный оболтус, умеющий ловко разруливать любую проблему. Полина не могла понять, как в одном человеке мог сочетаться уличный свой пацанчик и строгий начальник, держащий персонал в ежовых рукавицах. Но только персонал Полина по крайней мере надеялась на это, потому что она в его руках плавилась как самая настоящая восковая свеча. Сгорала, тлела, растекалась Настолько его ладони были нежными и острожными, настолько дарили неземные ласки, что, подумав об этом, у Полины зарумянились щеки.
Невероятно красивый.
Просто крышу сносило от того, насколько Полины вросла в Воронцова за столь короткое время. Всеми волосками и атомами, каждым миллиметром дыхания. Девушка не могла им налюбоваться. Внутри порхало так, что кончики пальцев на ногах поджимались.
давай, работай. Отбой, Леша убрал телефон в карман и задумчиво посмотрел в окно.
Полина подобралась, поправила синюю классическую юбку чуть выше коленей, расстегнула верхнюю пуговичку белой блузы, но смутившись, застегнула обратно. Закинув сумочку на плечо, сделала шаг в сторону Алексея, сосредоточенно выглядывающего во внутренний двор института.
Ее он почувствовал на инстинктивном уровне. Резко обернулся и уставился на девушку. От проникновенного взгляда Полина затормозила и растянула губы в улыбке. Воронцов развернулся всем корпусом, пробежался по телу своей девушки ревниво-оценивающе, оставляя микроожоги, задержался пару секунд на голых коленях и лениво улыбнулся. Его довольный вид красноречиво дал девушке понять, что ему нравится увиденное.
Лёша нешироко расставил ноги и развел руки в стороны. Не сомневаясь, Полина сорвалась с места и с негромким визгом нырнула в любимые объятия. Воронцов закружил девушку, обхватив под ягодицы. Юбка непристойно задралась, а сумочка упала с плеча. Макеева вцепилась в крепкие плечи руками и откинула голову, озорно хохоча.
Воронцов улыбался тоже.
Легкая, невесомая зефирка таяла в его руках, а он кайфовал от этого ощущения. Жадно сжимал ягодицы, поглаживая большими пальцами искусно сотканную кожу. Сходил с ума и завидовал самому себе.
Опустил девушку на пол, прижимая тесно и не оставляя между ними ни миллиметра. Очертил лицо Полины голодным взглядом. Он постоянно его чувствовал, этот безумный голод: без нее и рядом с ней еще сильнее. Ему было мало Полины. Он хотел ее себе всю и до конца, без условностей и предрассудков, установленных мамой его любимой.
Полинкин, соскучился, блин, Леша потерся своим носом о нос девушки. Полина зажмурилась и заулыбалась: широко и искренне.
Мы не виделись всего час, зарделась.
Не всего, а целый час, лизнул нос, потом в него же чмокнул под веселый смешок Полины. Ну? выжидательно кивнул.
Полина хитро сощурила глаза, а потом бросилась на шею:
Защитила на «отлично»! завизжала девушка.
Зефирка! вновь закружил. Моя отличница, Лёша, спустив девушку на уровень своего лица, начал покрывать щеки любимой мелкими острыми поцелуями. Я не сомневался, Полинкин!
Воронцов ни на секунду не сомневался в том, что его умная, ответственная девочка защитит диплом на пятерку, это настолько само собой разумеющееся, как постоянное желание целовать эту девушку.
А я жутко нервничала, Макеева, хохоча, стянула с парня кепку, взъерошив волосы пальцами. В помещении мальчикам нельзя, натянула бейсболку на себя.
Так я давно не мальчик, Полинкин! толкнулся вперёд бедрами и подцепил зубами нижнюю губку девушки, слегка прикусив и издав алчный низкий стон. Тебе идет, кивнул на кепку.
Балбес! шикнула. Леш, мы в институте, испуганно уставилась на Воронцова. Ты разве не знаешь, как себя здесь вести? нахмурила брови и кротко поцеловала парня в губы.
Неа! Ммм, провел языком за розовым молочным ушком. Полина выгнулась, бессовестно подставляя чувствительное местечко. С Лешей она становилась беспечно-безрассудной, при этом краснея до кончиков волос. Ничего не знаю, Полинкин. Я практически не учился в институте. Приходил только на экзамены, весело прошептал на ушко.
Как это? Макеева отстранилась и удивленно уставилась на парня.
Я ж красаучег, шутливо подмигнул и подцепил пальцами верхнюю пуговку блузки. Оглянулся воровато по сторонам и, убедившись, что в коридоре безлюдно, по-хозяйски проник под кофточку под округленные глаза девушки. Зефирка, не могу, огладил грудь, спрятанную в белый гладкий бюстгальтер. Полина съёжилась и попыталась свести руки на груди. Поехали ко мне.
Лёша, прошипела девушка, с ума сошел? Вытащи немедленно! ругалась шепотом девушка, боясь нарушить тишину университетских стен, за которыми в данный момент вовсю шла защита дипломов ее однокурсников.
Звучит двусмысленно, Полинкин, усмехнулся, замечая, как смущается его скромняшка-девушка. Но послушно отстранился, понимая, как нервничает его нежная застенчивая зефирка. Взял теплую ладошку в свою руку. Погнали, потянул к выходу.
Леш, подожди, затормозила Полина. Давай Кристину подождем? Она сразу после меня защищается, состроила невинные умоляющие глазки. Я ей обещала.
Бляяя
Леша! возмутилась Полина. Иногда Воронцов позволял себе грубо выругаться, с чем старался бороться. При такой неженке, как его девушка, делать этого не хотелось, да и совестно было. С ней он хотел быть лучшей версией себя. И у него получалось. Но иногда грубость вылетала неконтролируемо. Вот как сейчас.
Прости, Зефир, провел по волосам. Тебе не кажется, что твоей Кристины слишком много?
Как только они с Полей собирались куда-нибудь сходить вдвоем, Полина тащила с собой подругу, ссылаясь на то, что она тоскует. Воронцову в свою очередь приходилось брать Гризманна. Две недели назад Алексей жестко пресёк попытки Гордеевой навязать им свое общество вновь.
Полина сдвинула брови и поджала губы.
Тебе не нравится она, да? обиженно прошептала.
Она мне никак, Полин. Я приехал к тебе и за тобой. И хочу забрать свою девушку без третьего лишнего, понимаешь, малыш?
Леш, подняла свои светло-карие глаза. Я обещала, что подожду. Ну пожалуйста.
Полина чувствовала вину перед Кристиной. Подруга на днях высказала ей, что они потерялись. И Макеева действительно скучала по Гордеевой, ощущая, что предает подругу своим невниманием. Когда у нее появился Леша, все свое свободное время девушка посвящала ему, на что Кристина огорчалась, припоминая о том, что до Воронцова она приглашала подругу с собой.
Ладно, смирился Воронцов и громко выдохнул. Подкинем ее до дома, а потом ты вся моя, Зефир. М? Леша поиграл бровями и соблазнительно провел языком по верхним зубам. Ты помнишь на счет сегодня? взял девушку за руку и потянул к окну. Приткнулся на подоконник и усадил Полину на колено.
Леш, я не уверена, что мама меня отпустит, потупила взгляд и выгнулась дугой, потому что горячая огромная ладонь любимого парня прошлась по спине оглаживающе и расслабляюще.
Бляя запнулся и выдохнул громко сквозь зубы. Никак не привыкну к тому, что мне нужно отпрашивать свою девушку на свидание.
А больше и не выгорит, Воронцов, Макеева весело посмотрела на Лешу. Мама тебе не доверяет, хмыкнула и уткнулась парню в плечо.
Лёшины плечи затряслись в приступе беззвучного смеха.
В последний раз, когда Воронцов отпрашивал Полину на свидание, он вернул девушку лишь под утро. Под глубокое утро. Растрепанную, румяную, со следами полос от однодневной мужской щетины на скулах и огромным кричащим засосом на шее прямо под подбородком.
Татьяна Борисовна тогда осыпала парня проклятиями, а дочь обозвала бессовестной девкой.
А мы Гризманна на нее натравим, проговорил в ароматную макушку. Глубоко потянул любимый ванильный запах волос.
Макеева задумалась и расхохоталась снова.
Вспомнила, как несколько дней Воронцов уламывал Татьяну Борисовну отпустить Полину на картинг. Бесполезно. Ни цветы не помогли, ни билет в партер на спектакль немецкого режиссера-постановщика, стоимостью чуть дешевле его почки. Ничего.
А на третий день Воронцов притащил с собой в качестве тяжёлой артиллерии Роберта. Парень настолько впечатлил женщину знаниями в области истории Древнего Египта, что строгая училка истории Татьяна Борисовна поплыла под эрудированностью Гризманна и вручила парням дочь со словами: «Проследи за ней, Роберт». Он произвел на нее колоссальное впечатление: умного, ответственного, положительного молодого человека, который, по мнению Татьяны Борисовны, однозначно подходил ее дочери, а не этот, вахлак недалекий. Леха У него и имя было простецкое. Мещанское. А Роберт звучало кричаще, интеллигентно, представительно.
Не знаю, Леш, печально опустила голову Макеева. С ней сложно договориться.
Воронцов не знал от слова совсем, что происходило за дверьми квартиры его девушки. Мать Полины бесновалась. Запрещала всякое общение с Алексеем, угрожала, истерила, плакала
Полинкин, малыш, Лёша прихватил подбородок и поднял лицо девушки, стянув с нее свою кепку и заставляя смотреть на себя. Сегодня твой праздник. Ты окончила институт. Защитила дипломную на «отлично». Мы обязаны это отметить, прикоснулся нежно к губам. Я тебя заберу. Скоро, прошептал прямо в сладкий рот, обжигая горячим шепотом.
Это как, Леш? удивленно округлила глаза девушка.
Я сдала! молодые люди одновременно обернулись на радостный вопль. Сдала!
Кристина хлопнула дверью и ринулась к друзьям. Подлетела к улыбающейся подруге, бросилась на шею.
Поздравляю! радовалась Полина. Пять? с надеждой спросила.
Смеешься, Макеева? прыснула Гордеева. Нафига она мне нужна? Четыре! довольная собой сообщила Кристина. Привет, Лёш, голос Гордеевой опал и стал робким. Поздравишь?
Глава 7.
Наши дни
Пойти с тобой? Роберт помог Полине выбраться из машины и неуверенно заглянул в глаза.
То, что девушка провела в его обществе вечер, еще не позволяло парню чувствовать себя расслабленно с ней. Он не совсем понимал, как себя можно вести, о чем говорить и что ему было позволительно. Гризманн дико боялся спугнуть момент, когда Полина стала чуть более откровенной и разговорчивой. И тот факт, что она поделилась с ним прошлым субботним вечером причиной своего возвращения в город, для Роберта значило достаточно, чтобы постепенно начать прибавлять обороты.
Думаю, что не стоит. Подождешь нас здесь? Полина же выглядела уверенней.
Это Роберта потряхивало от одного только понимания, что теперь в салоне его тачки кружит запах девушки, от которой сносило башку. А Макеевой было ровно на Гризманна, и он это с прискорбием, но понимал и собирался исправить. Всеми, черт возьми, силами и способами.
И один из них так удачно подвернулся.
Роберт позвонил Полине сегодня утром и предложил составить компанию за обедом. Ненавязчиво и деликатно. Так, между прочим. Гризманн умел деликатно.
Удивительно, но Полина его не отбрила, а также деликатно отказала, ссылаясь на то, что в это время ее мать выписывают из больницы. Гризманн долго не раздумывал, когда предложил помощь, а Полина не раздумывала, чтобы ее принять.
Ей было все равно, о чем подумает ее мать.
Ей давно уже плевать, что она скажет в принципе, как посмотрит и какие выводы сделает. Она неплохо провела время в субботу в обществе старого знакомого и ничего сверхъестественного не произошло. У Роберта была иная компания, люди, которых Полина не знала, и ее не знал тоже никто. Комфорт, которым окружил ее Гризманн, она приняла благодарно. Он не лез в душу, не засыпал вопросами, на которые не хотелось отвечать, и был предельно дружелюбен. Гризманн всегда был таким. Полина помнила. От него и раньше веяло стабильностью и штилем. И, наверное, не было ничего страшного в том, что девушка поделилась с ним личным и приняла помощь забрать Татьяну Борисовну из больницы.
Почему она не может принять помощь друга? Они же когда-то ладили. И неплохо. Не ругались и между ними не произошло того, что могло бы препятствовать их общению.
Кроме одного
Но эта причина не маячила на горизонте, и единственная мысль в голове девушки все-таки прошмыгнула: Роберт с давним другом действительно не общаются Почему?
Но этот вопрос был настолько скоротечным и стремительным, что быстро сотлел вместе с углями.
Без проблем, Гризманн опустил руки в передние карманы джинсов и мягко улыбнулся.
Полина благодарно кивнула и, повесив сумочку на плечо, двинулась в сторону офтальмологического отделения, но спустя несколько шагов обернулась.
Посмотрела на молодого человека. Не таясь, не стесняясь.
Обвела взглядом мужское лицо: ухоженное, четко и представительно оформленная борода, загорелая кожа. Спустилась ниже, заостряя внимание на широких плечах, обтянутых синей рубашкой. С длинными рукавами.
А на улице в обеденный час пекло. Марево запустило липкую испарину по телу.
Даже хлопковая майка на тонких лямках, заправленная в бриджи, приносила невыносимый дискомфорт и липла к коже. Как он терпит? Интересно, Роберт когда-нибудь нарушал правила? Установленные самим собой? Выходил за границы собственной дозволенности или всегда оставался верным себе? Какой он? Всегда обходительный и терпимый смог бы он залезть в городскую клумбу и нарвать букет из сальвии? А потом, схватив её за руку, бежать от охранника парка?
Роберт вопросительно выгнул бровь. Хотел спросить, что случилось и почему девушка вдруг так на него смотрит, но Полина отвернулась и ускоренно зашагала:
К черту! пробубнила, смотря себе под ноги.
Раздражение на саму себя накрыло медным тазом, по которому монотонно долбили воспоминания. Какого черта она об этом думает? Какого черта непрошенные флешбэки, похороненные в Питере, ураганом ворвались в голову и нахреначили в ней беспорядок? Указательными пальцами растёрла виски и завернула за выбеленный двухэтажный корпус. Как школьница забилась в заплёванный угол и полезла в сумочку за сигаретами.
Руки дрожали, отчего сигарета выпала из пальцев.
Зараза, прошипела Полина и растоптала ее подошвой абаркаса с ремешком на пятке.
В Северной столице пачки сигарет Полине хватало на несколько месяцев. В Калининграде она всего неделю, а половина уже скурена. Это плохо. Плохо настолько, что внутренний маячок сигнализирует о критике ее положения.
Сигареты, как местная седация, успокаивали Макеевой нервы. И если их в пачке оказалось мало, значит, нервничать девушка стало больше. Это очевидно, как и то, что как только Татьяна Борисовна перестанет нуждаться в ее физической помощи, она сразу вернется в Петербург.