Недавно один из моих друзей, к которому я отношусь с большим уважением, сказал мне, что я лицемер, так как гораздо лучше говорю о дружбе, чем ее проявляю. Упрек был высказан после того, когда я не смог сделать усилие, чтобы позвонить нашему общему другу, которому оставалось жить считанные недели. Своим отступничеством я глубоко опечалил человека, который значил для меня очень много.
Конечно, были определенные обстоятельства (они всегда есть), почему я не сделал того, что должен был сделать; диапазон широк: от занятости, поездок, служения до стойкого отвращения к смерти, которое, вероятно, тянется со времен юности, когда мне пришлось пережить тяжелую утрату. Однако, даже учитывая обстоятельства, неспособность любить не может быть оправдана ничем. Как же я могу писать книгу о любви, если я, в лучшем случае немощно, в худшем лицемерно, опровергаю основное положение, которое я надеялся представить на ваше рассмотрение? Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, это мое страстное желание познать истину и возрастать, претворяя ее в жизнь, независимо от того, насколько я сам несовершенен в том, чему учу.
Точно так же я знаю, что я, как и любой верующий человек, в глубине своего естества страстно хочу познать любовь Бога и дать живительной воды тем, чья жажда подняла их над скукой самодовольства и оправданием эгоцентризма. И одна из первых дорог, ведущих к пониманию любви, это более ясное осознание того, насколько сам я не умею любить. Если это так, то я на верном пути. Я могу надеяться только на Его милость и благость.
Вторая причина, из-за которой я противился написанию этой книги, риск быть неверно понятым. Будет брошен вызов множеству заветных идей и понятий о любви и прощении. Мне не нравится мысль о нападении на представления, которые Бог использовал для того, чтобы внести значительные изменения, но тот факт, что определенные представления приводят к положительным результатам, еще не делает их истинными. Я знаю христиан, нашедших утешение в некоторых отрывках из Библии, значение которых было искажено до невозможности, или увидевших перспективу и обещания, которых просто не было в этом стихе, однако в результате такого понимания они нашли поддержку или пришли к осознанию своей вины. Такие вещи не оправдывают небрежного толкования библейского текста, но они говорят нам о том, что Бог может и хочет использовать все для достижения Своих целей.
Любой автор пишет, находясь под влиянием своей культуры. Никто из нас не свободен от этого влияния мы защищаем старые убеждения и отрицаем новые тенденции или совершенно наоборот. Я не исключение. Я не верю, что простить значит забыть прошлое и не придавать значения обиде, нанесенной в прошлом или присутствующей в настоящем. Поступить так (если это вообще возможно), было бы равносильно тому, что мы вычеркнули чью-то жизнь и работу Бога в середине нашего путешествия. Претворить в жизнь идею «простить и забыть» можно только через нежелание признавать очевидное, обман или притворство.
Многие, воспитанные на хорошо знакомой идее «прости и забудь», уже могут поставить под вопрос ценность этой книги. Мне остается только надеяться, что читатель будет читать дальше, а не заклеймит эту книгу как лжеучение.
Отношение «простить и забыть» содержит в себе некоторые важные истины о прощении, которые не могут быть, как и чистый младенец выплеснуты вместе с грязной водой. Это отношение должно научить нас необходимости навсегда отказаться от права пользоваться прошлой обидой для оправдания греха в настоящем. Но мы не должны притворяться, что в прошлом нам не причинили никакой боли. Я убежден, что мы можем помнить о прошлом ради благополучия нашего обидчика. Когда вы смотрите прямо в лицо обиде из прошлого, это приносит благо в ваши сегодняшние взаимоотношения с тем, кто причинил вам большое зло. Этот сложный вопрос необходимо рассмотреть.
С другой стороны, те, кто согласится с моим исходным утверждением о том, что нежелательно и невозможно забыть вред, нанесенный в прошлом, может быть, будут спорить с утверждением, что мы не сможем простить других прежде, чем не научимся сначала прощать себя и принимать свое несовершенство. Эти явления связаны между собой вы не научитесь любить других до тех пор, пока не научитесь любить себя. Подобный подход подразумевает, что вы сначала должны научиться заботиться о себе и только после этого вы будете способны позаботиться о других. Хотя это разумное приятие себя вытекает из Евангелия, исходное положение этой книги ничего общего не имеет с утверждением: «я прежде всего». Подобный эгоизм противоречит основному принципу Евангелия «направленности на других» и словам Господа Иисуса о том, что человек никогда не сбережет свою душу, если не потеряет ее (Мат. 10:39).
Девиз «позаботься о себе» привел многих к оправданию собственного эгоизма. Но однако подобный подход раскрыл множество важных проблем, касающихся традиционного понимания любви и прощения. По сути при таком подходе люди отказываются думать о таком подчиненном, основанном на почитании и желании помочь поведении, как любовь. Я больше не могу с этим соглашаться. Любовь это нечто гораздо большее, чем просто правильное поведение; на самом деле многие взаимоотношения настолько связаны чувством вины, страха и нужды, что подлинная любовь становится невозможной.
Например, многие люди не обращают внимания на вред, причиненный им, и называют это «прощением» других. В действительности причина, по которой они могут не обращать внимание на боль, страх вызвать конфликт. Если страх перед другими людьми становится скрытым мотивом для того, чтобы подставить другую щеку, это не может называться любовью или прощением других. Многие действия, которые выглядят очень духовно, в основе своей имеют страх, притворство или религиозность. Девиз «позаботься о себе» выглядит так, как будто в основе его лежит поведение любящего. Но в сердце такого человека не любовь, а забота о том, чтобы уберечь себя или других от боли, которую может принести открытая истина.
Обе упомянутые выше позиции имеют свои достоинства, но обе они не удовлетворяют меня. Первая преуменьшает боль, а вторая недооценивает жертву. Что-то не так в нашем понимании любви и прощения, если распространенные учения поддерживают или 1) лицемерное прощение грешника, основанное на отказе от очевидного и притворстве или 2) эгоистичное преобразование души, в основе которого в большей степени прощение самого себя, а не принятие Божьего прощения, и это противоречит Библии. Фраза «прости себя» реакция на часто встречающееся переживание: «не чувствую себя прощенным». И при этом забывается, что мы уже прощены, если мы приняли смерть и воскресение Христа как жертву, спасшую нас от праведного Божьего гнева.
Если оправдание по вере не спасло нас от презрения к самому себе и низкой самооценки, то что-то другое, чем предполагаемая неспособность простить себя, продолжает действовать в человеческой личности и нуждается в выявлении и покаянии. Самоутверждение, предназначенное для самовыражения и развития способности простить себя, только усугубит проблему. Я сознаю, что подобные высказывания идут вразрез с популярными утверждениями. Я надеюсь, что раздраженный читатель не отбросит эту книгу как еще один образчик самоуничижения, поддерживающий точку зрения о том, что люди должны быть «половиком, о который всем можно вытирать ноги».
Третья причина моего беспокойства при написании этой книги далека от проблемы непонимания. Это боязнь содействовать греху, который может спровоцировать людей на такие действия ради противостояния в любви, которые сильно ранят других. Я буду очень огорчен, если выяснится, что я открыл дверь разделению и желанию уязвить, которые ничего общего не имеют с долготерпением и потребностью покрыть множество грехов. Позвольте мне объяснить, что я имею в виду.
Недавно служение и доброе имя одного из моих друзей были запятнаны из-за «искреннего вмешательства» некоторых людей, которые действовали не с библейских позиций. Для обсуждения дел служения созвали собрание, которое превратилось в строгий допрос с массой упреков и обвинений. Мой друг в это время выздоравливал после тяжелой болезни, он только недавно выписался из больницы, где чуть было не расстался с жизнью из-за высокой токсичности какого-то сильнодействующего лекарства.
Разбирательство продолжалось из-за ответной реакции некоторых людей. По мере того как нападки усиливались, мой друг защищался все более активно. Ему были предъявлены глобальные обвинения в том, что он холоден, жесток, раздражителен, необщителен и недостаточно смирен, и он, подтверждая оценку своих обвинителей, все больше запутывался и становился все более агрессивным. Наконец, он не смог всего этого вынести и покинул собрание. Он сказал: «Я окончательно испортил дело; я не мог справиться с ненавистью по отношению к людям, которые еще несколько дней назад были на моей стороне, приходили ко мне и восторгались моим мужеством».
Он выразился не совсем верно. Он не испортил дело. Он в конце концов очень точно отреагировал на то, что было абсолютно неправильным в их нападках. Он сделал справедливый выбор и бежал от небиблейского вмешательства. Далеко не все конфликты, даже те которые представляются любящим вмешательством, необходимо терпеть.
Я лично знаком с некоторыми из его обвинителей. Они хорошие люди; у них есть мудрость и понимание. Однако они избрали заслуживающий сожаления способ обвинения и процедуры, которые нарушали указания, данные в 18-й главе Евангелия от Матфея, о том, как поступать с теми, кто совершил проступок. Мой друг не был абсолютно невиновен в том, что касается общения с людьми и принятия решений. Временами он бывал открытым и милым, а затем сдержанным и отчужденным. Он неоднократно говорил за глаза о своих сотрудниках с другими членами команды. Он мог совершить акт самопожертвования, но вскоре после этого жаловаться, что его использовали. Он был (и остается) нормальным грешником. Он также человек с необыкновенно добрым сердцем, желающий возрастать в мудрости и искренне заботящийся о благополучии других.
В комнате, наполненной сердитыми и обиженными друзьями, пошатываясь от переутомления и принятых лекарств, он чувствовал себя не лучшим образом. Никто бы не чувствовал себя хорошо в подобной ситуации. Один человек сказал ему, что к нему относятся с «дерзновенной любовью» для его же блага. И снова я не сомневаюсь в искренности и добрых намерениях его обвинителей, но есть что-то нелепое в событии, в котором я не хотел бы принимать участие. Его обвиняли в том, что он защищался на собрании и был жестким, и это для меня звучит также абсурдно, как и обвинение тонущего человека в том, что он ненадежен, когда судорожно бьет по воде, снова скрываясь под ней.
Что же такое происходит с нашим желанием быть честными и открытыми? Наши дни настолько полны лицемерия, притворства и обмана, что мы страстно желаем установить искренние отношения с другим человеком. Но прискорбный побочный продукт этого вполне обоснованного желания заключается в том, что когда мы обижены или раздражены, мы стремимся сообщить об этом другим людям. Очевидно, что здесь есть место для упреков, но не в качестве основания для построения или поддержания взаимоотношений любви. Мой друг был атакован, по крайней мере отчасти, из-за неверного использования или злоупотребления того, что я имел в виду, говоря о «дерзновенной любви». И я боюсь, что могу выпустить на волю такой стиль общения, который будет ранить других.
Дерзновенная любовь не бездумна и не жестока. Она не будет ранить другого ради вмешательства или желания поделиться своим мнением. Дерзновенная любовь бесстрашно откладывает в сторону наши личные дела и смиренно вступает в мир других людей, думая об их благополучии, соглашаясь пойти на риск и впустить в наши души чужую боль, чтобы стать жизнью для одних и смертью для других. Дерзновенная любовь к другому человеку, проявленная с силой Христа (Кол.1:8,9), никогда бы не породила разрушительного противостояния, навязанного моему другу.
Злоупотребления настоящей любовью может быть достаточно для того, чтобы заставить ранимое сердце навсегда испугаться любви, и он не сможет быть чем-то большим, чем просто милым и внимательным человеком. Хотя любовь и не требует меньшего, чем доброта, но она определенно нуждается в чем-то большем. Кажется, что любовь часто терпит крушение из-за нашей бесчувственности или недостатка мудрости, но это никогда не может служить причиной для того, чтобы не отважиться полюбить вновь. Это однако должно сделать нас осмотрительными и заставить взвешивать и обдумывать наши мотивы, выбор времени и отношение к другому человеку прежде, чем мы решим, как справиться с его или ее неприятностями. Однако никакое количество ограничений, объяснений и новых формулировок не удержит некоторых людей от того, чтобы взламывать вход в Царство с помощью насилия, выраженного словами. Я могу только надеяться и молиться о том, чтобы ограничить возможные злоупотребления.
Читатель может удивиться, как с моим чувством неадекватности, в котором я признался, беспокойством и опасениями, я все-таки хочу, чтобы эта книга увидела свет. Частично потому, что мне никогда не давал покоя вопрос, что это значит простить. Кроме того, я работал над этой книгой вместе с другом, с которым я дружу в течение двадцати пяти лет. Доктор Тремпер Логман 3-й и я познакомились на музыкальных занятиях в восьмом классе. И вскоре стали лучшими друзьями. Наша дружба продолжалась и углублялась во время учебы в старших классах, в колледже и в семинарии. В течение всего этого времени его спокойное, но неослабевающее стремление к Богу открыло дверь и моему обращению. Мы остаемся неразлучными друзьями.
Годы учебы Тремпера в Вестминстерской богословской семинарии, а затем в Йельском университете сделали его одним из выдающихся ученых-евангелистов, изучающих Ветхий Завет, ученым с мировым именем. Его сотрудничество при работе над книгой (особенно его вклад в написание пятой главы) дает читателю уникальную возможность увидеть, как библейские знания высочайшего уровня не только могут быть полезны при консультировании и воспитании учеников, но и совершенно необходимы, если образ мышления Царства должен быть внедрен в современную культуру. Участие Тремпера в этом проекте ни с чем не сравнимая для меня честь.
Дерзновенная любовь могущественная сила, влияющая на процесс изменений, который преобразует обоих: и того, кто любит, и того, кто принимает эту любовь. Дерзновенная любовь это дар, который ставит человека с ожесточившимся, полным гнева сердцем перед лицом спасительной доброты. Тремпер и я обладаем привилегией вдохновить вас на желание заглянуть в глаза Бога.
Часть I
Поле битвы сердце
Глава 1
Противоречивые чувства любви: что движет человеческим сердцем?
Отец Шерри ненавидел женщин. Каждый раз, когда она была с ним, ей приходилось выслушивать тирады о ее «фригидной мамаше» и его «лесбиянках»-покупательницах. Только она была его единственной «прелестной девочкой», и она с чувством вины несла на своих усталых плечах бремя его жестокости. Когда же, пробыв более двадцати лет его суррогатной супругой, она наконец высказала предположение, что его отношение к женщинам, в том числе и к ней, может ранить ее, его тщательно подобранные слова полоснули по ней как холодный кинжал: «Я думал ты заботишься обо мне. А ты всего лишь такая же дрянь, как и все остальные».