По периметру стояли четыре кровати, на стенах висели флаги Палестины, в углу находился вытянутый деревянный шкаф, рядом узкий стеллаж с книгами. Теплый солнечный свет создавал уют и выгодно выделял комнату Амира из общего фона темной и серой квартиры.
Хозяин гостеприимно предложил нам располагаться на кроватях, а сам удалился. Мы рассматривали жилище и делились впечатлениями. Вскоре он появился с большим круглым блюдом, на котором был омлет с помидорами. Амир передвинул небольшой стол на центр комнаты и поставил на него блюдо, затем сходил на кухню и вернулся с булками ароматного свежего хлеба. Мы с аппетитом смотрели на еду, но не притрагивались к ней, ожидая вилки. Амир с беспокойством поинтересовался, почему не едим, может, мы мусульмане (в эти дни шел Рамадан)? Я ответил, что мы ждем приборы. Тогда он улыбнулся и сказал:
Приборов нет, мы едим руками.
Он отломил кусок хлеба и зачерпнул им омлет, показывая нам пример. Я почувствовал себя позером или особой голубых кровей, словно не ел никогда руками, не питался в путешествиях в дешевых захолустных забегаловках, а трапезничал лишь приборами из золота.
Вечером, когда спала беспощадная жара, мы вышли в город. Теплый ветерок гладил волосы, шелестели листья пальм, у массивных стен старой крепости сидели старики в белых нарядах и провожали нас пристальными взглядами.
Здесь особо ничего интересного нет, надо ехать в другие города, там красиво. Я с вами не могу. Учеба, говорил Амир, водя нас вдоль стены древнего города.
Было тепло, и аутентично. «Мы в Африке, надо же», думал я.
Мягко опустилась темная ночь. Амир привел нас в сирийский ресторан. Там он поздоровался с официантом поцелуем в щеку и представил нас как друзей из России.
О-о-о, Раша! воскликнул человек арабской внешности и широко улыбнулся.
Амир что-то заказывал, приговаривая: «вам понравится». Вскоре официант принес мясо с рисом и овощами, поставил тарелки на стол, пожелал приятного аппетита и неожиданно сказал, что я похож на Путина.
Помнится, однажды на рынке в Турции продавец в порыве яростного желания продать мне ковер сказал, что я похож на Брэда Питта. Я задумался: «Путин после Брэда Питта это падение или рост?».
После основного блюда нам подали фирменный марокканский чай. В прозрачном стакане с мутной янтарной жидкостью плавали листья мяты. Я настороженно сделал глоток, и стрела чайного амура пронзила мое сердце. Я влюбился в этот напиток мгновенно и бесповоротно. Маслянистый чай с насыщенным глубоким вкусом сладкой мяты, разливаясь по телу, согревал душевно, наполнял силами и одновременно успокаивал. С того самого момента ни дня в Марокко не проходило без этого магического напитка.
Мы возвращались домой по широкой улице с мерцающими витринами магазинов. Встречались люди в современной европейской одежде и тут же в национальных костюмах и мусульманском одеянии. Я опять подумал: «Неужели я действительно в Африке?». Стройные изогнутые пальмы покачивались на ветру, будто бы кивая мне в знак согласия.
Степа с Катей быстро уснули, а я еще немного пообщался на кухне с Амиром. Он улыбался и говорил, что утром начнется наше путешествие по Марокко и мы увидим много удивительного. А затем сказал уже другой, серьезной интонацией, как напутствие перед дорогой:
Я научу тебя двум самым важным марокканским словам. Запомни, а лучше запиши: «ишхаль» и «бзэф». Первое переводится как «сколько», а второе «много». Марокко это один большой рынок, здесь нужно уметь торговаться, пояснил Амир, иначе в Марокко не выжить».
Я кивнул в знак благодарности и записал в заметки телефона ценные слова.
Ночью, лежа на узкой скрипучей кровати, я смотрел в темный потолок и думал: «Я дома у палестинца, которого увидел сегодня впервые; на соседних койках мои попутчики, с которыми мы знакомы всего несколько часов; но всех этих людей я уже считаю своими и они мне уже дороги. Удивительные вещи происходят в путешествиях». С этими мыслями я отдался в объятия ночи и провалился в пелену глубокого сна.
Ледяная костлявая рука схватила меня за плечо и начала трясти. Я в испуге открыл глаза. Передо мной стоял раздражающе бодрый Степа и улыбался.
Пора ехать, дорога длинная, произнес он серьезным тоном начальника.
Рассветные лучи пробивались через щель в шторах, рисуя золотые полосы на стенах. Я вынырнул из-под теплого одеяла, сел на кровать и коснулся голыми ступнями холодного пола. Бодрящее средство. Мы собрали вещи, простились с сонным Амиром, поблагодарив за гостеприимство. Он меня вновь обнял, но уже без поцелуя, и сказал:
Давай, брат! На связи.
Утренние улицы, отдававшие ночной прохладой, пустовали. Лишь редкие дворники размахивали метлами в синих тенях зданий, стирая признаки шумной ночи. В воздухе пахло апельсинами и сыростью. Прямая широкая дорога вела нас из столицы страны к первой точке на карте пленительному и романтичному городу небесно-голубого цвета Шефшауэну. Воображение рисовало красочные картинки, а в груди возникло чувство трепета перед встречей с чем-то удивительным. Старенький пыльный Peugeot вез нас на встречу с новым городом.
Луга сменялись лесистой местностью. Пальмы чередовались с плантациями апельсинов. Оранжевые плоды покачивались на ветках деревьев и валялись на земле под ними. Можно было остановиться и нарвать себе фруктов прямо с дерева. Но мы законопослушно купили их у продавца на обочине дороги. В Марокко апельсины гораздо более сладкие, чем те, которые продаются у нас в магазинах. Здесь они сочные, мясистые, и главное, висят прямо перед тобой стоит лишь протянуть руку и просто сорвать.
Дорога начала вилять и подниматься вверх, на горизонте выросли холмы и горы. В пейзаже прибавилось растительности, а воздух стал свежее. Мы приближались к Шефшауэну. Степа все так же вел машину, смотрел по сторонам и восклицал:
Как красиво! Как красиво!
Шефшауэн
В низине, между горных склонов, поросших кудрявой зеленью, появился волшебный город. Россыпь голубых прямоугольников расползалась в стороны и карабкалась из низины по горным склонам вверх. Чем ближе мы подъезжали, тем ярче проявлялись небесные оттенки Шефшауэна. Он казался нереальным, красочной декорацией для волшебной сказки.
Едва переступив черту города, я сразу проникся его очарованием: словно после жаркого изнурительного дня, разбежавшись, самозабвенно нырнул в морскую пучину.
Яркое солнце, касаясь голубых домов, дверей, ступеней, придавало насыщенности и легкого волшебного свечения пейзажу, укрывая город небесным флером. Столько синих оттенков в моей жизни не было никогда (даже когда я два дня красил дедушкин забор). Кое-где цвет имел просветы (краску там явно экономили), а где-то в сине-голубой были выкрашены даже полы. Улочки Шефшауэна погружали в атмосферу волшебной сказки.
Город был основам евреями, вынужденными бежать из Испании. По одной из версий, они начали красить свои дома в синие и голубые оттенки, как цвет неба, который напоминал им о Боге. По другой, этот цвет символиризовал мир и терпимость, после того как этот город принял многочисленные волны беженцев.
Особый трепет в моем сердце вызвали двери. Я давно заметил, что они имеют для меня какой-то магический смысл: привлекают и манят, словно символ новых дорог и больших открытий. А марокканские двери это произведение искусства.
Когда первые впечатления улеглись в сознании, начала проявляться и другая реалистичная сторона туристического городка. Местные в Шефшауэне жили по своим законам.
Я разделил их на четыре условных типа:
1) жаждущие денег за то, что попали к тебе на фотографию (порой даже случайно), показали дорогу (порой даже насильно) и даже просто так (не проявив фантазии, чтобы их заработать);
2) пытающиеся насильно продать тебе апельсиновый фреш, магнитик или ковер;
3) говорящие про чемпионат мира, узнав, что я из России (путешествие было в 2018 году, перед чемпионатом мира по футболу, куда исторически пробилась марокканская сборная), и дружественно предлагающие покурить гашиш;
4) занимающиеся своим делом и демонстративно делающие вид, что меня не существует.
Продавцы в порыве привлечь внимание, а впоследствии что-то продать, активно жестикулировали и обращались ко мне «май френд». Порой от них приходилось убегать и даже отбиваться.
Вдоволь насладившись открыточными видами города, мы задались вопросом пропитания. Как выяснилось еще перед путешествием, но уже после покупки билетов, в Марокко в этот период шел священный Рамадан для всего мусульманского мира. Рамадан великий пост, когда верующие не едят и не пьют от рассвета до заката. Поэтому все кафе в это время были закрыты, чтоб туристы тоже
страдали
Мы гуляли, созерцали, наслаждались, попутно пытаясь найти что-то съедобное. Сначала все было чудесно, но в какой-то момент веселая прогулка по красочному городу превратилась в поиски еды под палящим африканским солнцем. В каждом кафе официанты разводили руками и предлагали воду или фреш. Потому мой марокканский рацион в часы от завтрака в риаде[5] и примерно до 19:30, когда садилось солнце, был ограничен апельсинами, водой и хлебом. А хлеб в Марокко настолько вкусный, что даже тот факт, что он может продаваться с земли и перед продажей его потрогают грязными руками несколько марокканских человек, нисколько меня не смущал. К счастью, я не брезгливый. Солнце медленно клонилось к горизонту. Мы заранее решили, что оставаться в Шефшауэне не будем, а поедем ночевать в знаменитый Фес. Пора было говорить городу до свидания и отправляться в путь. Пока ребята укладывали вещи в машину, я стоял рядом и еще раз разглядывал голубую пучину Шефшауэна. В этот момент ко мне подошел мужчина, укутанный грязно-белыми изношенными тряпками. Он пробежался по мне оценивающим взглядом, подошел ближе, поздоровался и, придвинувшись почти вплотную, тихо произнес:
Мариванна?
Я отказался. Тогда, немного отойдя и вновь рассмотрев меня с ног до головы, он спросил:
Where are you from?
From Russia, ответил я.
A-a-a, I know, you want vodka! воскликнул он.
Я не нашел, что ему ответить, а просто развел руками, улыбнулся и сел в машину.
Мы вновь отправились в путь. Дорога, горы, пальмы, ослы, запряженные грузами, уставшие люди, провожающие взглядом машины. Рассудительный Степа вел машину и говорил нам:
Пока едем, ищите информацию о Фесе в интернете.
Мы же с Катей, будучи творческими авантюристами, не переживали о планировании будущего, смотрели по сторонам и фотографировали пейзаж.
Степа производил впечатление человека, которому нужен четкий план, и он не разделял наш с Катей взгляд на импровизационный формат путешествий. Такие люди важны в команде внося расчетливый рационализм в творческую среду, они балансируют всю конструкцию.
Вдруг на дороге возник человек в белой форме с полосатым жезлом в руках. Он появился резко и неожиданно, словно выпрыгнув из засады, и, интенсивно тряся жезл, приказывал остановиться. Подойдя, он чуть приподнял свои зеркальные очки, представился и попросил документы. А после заглянул в салон, заострив внимание на мне, сидящем на заднем сиденье. Затем он долго говорил Степе что-то про непристегнутый ремень и штраф. Мы же пытались сделать вид, что ничего не понимаем. Отпускать нас просто так никто не собирался, тогда я позвонил Амиру и попросил поговорить в надежде на то, что он решит проблему.
Да, брат, конечно! Давай, сейчас договорюсь, согласился Амир.
Амир сказал, что сейчас договорится! сообщил я ребятам.
Класс, хорошо, когда есть связи, ответила Катя.
Полицейский взял трубку, послышалась незнакомая речь. Затем он улыбнулся и протянул мне телефон.
Ну что, договорился? спросил я Амира.
Да, брат, вам нужно заплатить штраф! ответил он.
Я лишь тяжело вздохнул. Пришлось заплатить. Это был мой первый в жизни штраф.
В юности, вдохновленный американскими боевиками, я представлял, что если у меня и будут штрафы, то непременно выписанные за бунтарство. Я буду гнать на своей спортивной машине, превышая все допустимые пороги скорости, отрываясь от погони полицейских машин. После неистовой и продолжительной автомобильной дуэли им все же удастся преградить мне путь, задействовав десяток патрульных машин. Меня скрутят, уложив на капот. А после доставят в участок. Я буду сидеть с серьезным видом в компании проституток и татуированных качков. Меня вытащит красивая длинноногая блондинка, уплатив залог. Утром я выйду на свободу, надену очки и сяду в свою спортивную тачку. Я вдавлю педаль газа в пол и мы умчимся с этой самой красивой блондинкой в закат, оставив за собой клубы пыли.
Однако в реальности все обстояло совсем не так. Мой штраф две тысячи рублей за непристегнутый ремень на заднем сиденье. «Смотри, мама, я бунтарь».
Фес
Застарелые желтоватые строения с пологими крышами, занесенные песочной пылью пустыни, начали появляться по бокам дороги. Возникали торговые лавки с кожаными изделиями и цветастыми платками, по обочинам сновали люди с повозками и грузами на плечах, бегали резвые чумазые детишки. Пейзаж постепенно приобретал облик большого города. Фес приветствовал нас суетой, шумом и богатством бесчисленных товаров, которые продавались буквально везде.
Многие города Марокко имеют характерный цвет в зависимости от породы камня строений или красок, которыми покрыты здания и улицы. Фес же не выделялся красотой внешнего облика: он был желтовато-бежевого цвета, которому время придало грязные оттенки. Фес не имел парадной наружности, он брал другим самобытным очарованием и особой энергетикой, какую имеют города с большой историей.
Медина исторический город теснилась за высокими и мощными крепостными стенами, в которых зияли небольшие дыры, оставшиеся со времен создания этих самых стен. Рабочие всовывали массивные брусья в каркас стен и, используя их как строительные леса, возводили верхние ярусы. Отверстия, оставленные по сей день, напоминание об истории.
Желтоватые и бежевые строения города уходили ввысь на несколько этажей и располагались так тесно друг с другом, что порой между ними не могли разойтись даже два человека. Лабиринты медины были похожи один на другой, на первый взгляд, не имея заметных знаков отличия, за исключением широких улиц с торговыми лавками. Столь плотная застройка и массивная толщина стен не пропускали сигнал интернета, и телефонные карты и навигаторы там не работали. Любой турист с легкостью мог заблудиться в бесчисленных закоулках города. Местные работяги и дети быстро смекнули и начали зарабатывать на услугах пешего такси.
Мы оставили машину на стоянке перед стенами Медины и пошли извилистой тропой вслед за юрким мальчуганом. Вскоре его чумазая рука указала на большую железную дверь грязного кирпичного цвета, над которой криво висела еле заметная выцветшая вывеска с названием хостела.
«Таксист» получил вознаграждение и скрылся в лабиринтах. Степа отворил дверь. Мы вошли и попали в сказку.
Марокканские риады имеют характерную черту всю красоту они хранят внутри. Внешне обшарпанное и непривлекательное здание может таить внутри богатое убранство: стены с узорами ручной работы, пеструю замысловатую мозаику, бассейны, укрытые пальмовыми листьями, и даже фонтаны.