Не жареная, а живая. Она была зеленого цвета.
Так. Кажется, теперь мне надо подробно рассказать про папу. Ведь вы с ним еще не знакомы.
Люблю, когда из людей дует свежий ветер! В смысле вдохновенных, окрыленных, увлеченных людей люблю. Мой папа как раз из таких. Многие думают, что он чудик. А вообще-то он страховой агент. Он страхует людей! Он может застраховать любого! И от чего угодно! От пожара, от наводнения или, наоборот, от засухи, от ограбления, от землетрясения, от потери ключей от дачи, от того, что вам на голову упадет кирпич, от паралича, от нападения хулиганов, от облысения и выпадения зубов, от крушения поезда, от попадания молнии в дерево, под которым вы стоите, от укуса клеща или кенгуру и даже от смерти! Единственное, от чего мой папа не сможет вас застраховать, это от несчастной любви.
От любви не страхуются, часто повторяет папа, от любви теряют голову! (А бабушка считает, что от любви деградируют.)
Еще он любит повторять, что Вселенная изобильна.
Не ждите чуда, чудите сами! говорит мой папа. И Вселенная вам в этом поможет!
Сам он недавно потерял голову от любви к библиотекарше. Но об этом мы с бабушкой предпочитаем напряженно молчать.
Кроме того, что папа очень занят на работе, он всерьез озабочен будущим нашей планеты. Он «зеленый» или, в трех словах, защитник окружающей среды. Но не обычный, как я или бабушка (мы никогда не мусорим на природе, всегда сдаем пластик и макулатуру в прием и, уходя, тушим свет), а воинствующий. Кстати, использованные батарейки мы с бабушкой относим в супермаркет. Там у них прозрачная корзина для этого стоит.
Так вот, быть воинствующим зеленым в нашем маленьком городе дело непростое. Потому что в нашем городе традиционно мусор разбрасывают все от мала до велика. И я не знаю ни одного жителя города (кроме нас с бабушкой), который бы сдавал макулатуру. Поэтому дел у папы всегда невпроворот.
Возьмем, к примеру, дыры, часто говорит папа. Ты в курсе, что в озоновом слое Земли есть дыры? Так вот, еще тридцать лет назад их общая площадь составляла пятнадцать миллионов квадратных метров. А сейчас уже тридцать! Тридцать, ты понимаешь весь космический ужас этого числа? Совсем скоро наш озоновый слой превратится в дуршлаг, это приведет к глобальному потеплению, и я не могу с этим мириться!
После таких заявлений папа обычно громко хлопает входной дверью и уходит из дома. А мы с бабушкой ждем его к ужину. Но бывает, что и к ужину папа не возвращается. Что он делает и где ночует при этом, мы не знаем. И позвонить библиотекарше нам неудобно. А больше некому, ведь папа единственный зеленый в городе.
Но вернемся к нашим баранам. То есть курицам.
Это что курица? спросила бабушка. А кто ее будет убивать и ощипывать?
Никто ее не будет убивать, сказал папа. Это подарок Вилке на день рождения. Домашний питомец, понятно?
Непонятно, сказала бабушка.
А я сказала:
Но я хотела кота!
Котов на птицефабрике не было, заявил папа и полез в холодильник. Мы будем завтракать? Я сегодня жутко голодный!
Ты что, украл ее с птицефабрики? удивилась я.
Не украл, а спас.
А почему она вся зеленая?
Я покрасил ее из аэрозоля. Случайно. Я им там все покрасил, а курица просто под струю попала. Как мы ее назовем?
Я посмотрела на бедную курицу. Она сидела в коробке, вжавшись в стенку, и тряслась.
Почему она не вылезает? Цып-цып-цып, я поманила курицу пальцем.
У нее агорафобия боязнь открытого пространства, заявил папа, откусывая кусок от батона. Они там знаешь в каких условиях живут? Только представь: всю жизнь это бедное создание провело в клетке не больше нашего телевизора! И вот результат, он красноречиво уставился на дрожащую курицу.
Я посмотрела на телевизор. Он у нас от старой дедушкиной машины малюсенький. Просто его никто, кроме бабушки, все равно не смотрит (она каждый день следит за политической картиной мира, особенно ее интересует Ближний Восток). Я представила себе мою бедную, бедную курицу в этом крошечном телевизоре. Ужас.
Но ничего, она скоро освоится и начнет нести яйца, сказал папа.
Давай назовем ее Васей, предложила я в честь кота.
Никого мы называть не будем, и яйца тоже никто нести не будет, сказала бабушка.
Почему? хором спросили мы с папой.
Потому что ты сегодня же вернешь ее обратно. Я не хочу, чтобы мой единственный сын сел в тюрьму из-за какой-то несчастной курицы. И вообще, хватит кусочничать!
Вот именно что несчастной! взвизгнул папа, пряча за спину батон. Смотрите, сколько страха и тоски в ее маленьких круглых глазах!
Мы с бабушкой опять посмотрели на курицу.
А, делайте что хотите, вдруг услышала я волшебные бабушкины слова. Услышала и как будто пироженку съела. Только убирать вы за ней сами будете.
Мы будем! Мы будем! радостно закричали мы с папой. Ты не волнуйся.
Но я подумала, что как-то подозрительно быстро бабушка сдалась. Обычно-то она непоколебимая.
Потом мы все вместе, включая Васю, сели завтракать. В честь дня рождения бабушка напекла булочек и сварила малиновый компот. А еще она подарила мне свой старый бюстгальтер.
Вечером я пойду отмечать день рождения в кафе. Одна! Вернее, без папы с бабушкой, но с девочками! Первый раз в жизни! Завтра подробно про все напишу.
PS: Я все-таки прожгла бабушкины панталоны. Но она не ругалась (у меня ведь ДР), заштопала их, надела и пошла в магазин. Все надеется опять встретить Элвиса. Или Николу Теслу она верит, что он тоже жив и изобрел perpetuum mobile (вечный двигатель).
Воскресенье, 4 июня
Правдивый факт дня: бесподобное притягивает бесподобное.
Однажды папа мне сказал:
Если когда-нибудь ты полетишь на самолете, обязательно возьми с собой страуса.
Зачем? спросила я. Я уже привыкла, что папа у меня необыкновенный, но все равно он не перестает меня удивлять.
Это будет твоей гарантией. Понимаешь, Вилка, статистическая вероятность того, что твой самолет разобьется, весьма мала. Тебя скорей задавит машина или покусает бешеный пес, и все-таки такая вероятность существует.
Звучит ужасно, правда? Особенно из уст собственного папы. Но вы не забывайте, что он у меня страховой агент, а у них специфический юмор довольно черный. Или скорее коричневый. Коричневый юмор это когда все думают, что человек шутит, а вообще-то он говорит на полном серьезе.
Есть теория, на полном серьезе продолжил папа, что в разбившемся самолете загрузка всегда меньше, чем обычно на этом рейсе. Люди опаздывают, заболевают, теряют билеты или просто вдруг отказываются от поездки.
Правда, что ли?
Даже есть такая поговорка, радостно кивает папа. «Если самолёт забит, значит, точно долетит»! Но проверить это никак не получается, такие данные авиакомпании обычно не разглашают.
А при чем здесь страус?
При всем! папа воздевает палец к потолку. Вероятность того, что страус погибнет, разбившись на самолете, равна почти нулю. Так что всегда бери его с собой, не прогадаешь.
Но у меня нет страуса.
Да? рассеянно переспрашивает па-па и, надев вместо своей бабушкину шляпу, уходит на работу.
Еще несколько дней после того разговора я не могла спать. Мне все мерещилось что-то, мерещилось. В основном это были разбивающиеся самолеты и бешеные псы, кусающие меня за ногу. Бабушка пела мне на ночь колыбельные, которые не помогали, а потом вышибала меня медвежьей дозой детского снотворного. Неизвестно, как долго бы все это тянулось, если бы однажды папа с видом заговорщика не преподнес мне страуса. Он купил его в «Детском мире». В страуса была встроена погремушка, а на этикетке написано: «Детям от 0 лет». Мне было шесть, но все равно это помогло. Кстати, я вам обещала рассказать про день рождения, так что слушайте.
Это было ужасно. Просто тихий ужас, а не веселая вечеринка в кругу подруг. А все опять из-за Пашки. Математическая вероятность того, что он найдет нас в том кафе, была даже меньше, чем у страуса в самолете. Но вы просто не знаете Пашку! И я его, оказывается, тоже не знала.
Он в меня влюблен. Это я вчера окончательно поняла. Вернее, это мне Танюся сказала.
Мы сидели с ней и с Ирочкой в кафе. Без бабушки! Без папы! Даже не в кафе, а в настоящем ресторане. Я была в джинсах, в футболке с Билли Айлиш и накрашенная. Видела бы меня сейчас бабушка. Просто я до этого переоделась в туалете. Платье с бантом и гольфы сняла, а волосы распустила. Ухо у меня еще не прошло пульсировало, как после школьной дискотеки, но я решила не обращать на него внимания. В туалете висела всего одна лампочка, а по стенке полз таракан. Было сумрачно, как в каком-то триллере, и я не очень видела себя в зеркале. Красилась я на ощупь, но девочки все равно отпали, когда я вошла в зал. Танюся сказала, что я похожа на Беллу Хадид, а Ирочка что на инопланетянина. А двое мужчин за столиком у окна, когда меня увидели, сразу отвернулись и стали глядеть на улицу.
Сначала все было просто супер. Я разворачивала подарки, читала открытки, а девочки пели по-английски «С днем рождения тебя!». Танюся мне подарила рюкзак с Гарри Стайл-сом, а Ирочка блокнот и постер тоже с ним. Им обеим больше нравится Фогель, но тут я согласна с бабушкой: ему не хватает мужественности. Бабушка, конечно, немного по-другому сказала, с присущей ей прямотой:
Глиста в скафандре.
Но девочкам лучше про это не знать, а то они совсем перестанут с ней здороваться. Они ее и так уже избегают.
Ну и. Мы заказали алкогольные коктейли. Но вместо «Кровавой Мэри» официант принес нам клюквенный морс. На Танюсин резонный вопрос: «Вы что, перепутали заказ?», он ответил, что ничего он не перепутал, и долго смотрел сначала на Танюсю с Ирочкой, а потом на меня. Я испугалась, что сейчас он потребует у нас паспорт, и быстро перевела разговор на другую тему (все равно мне с антибиотиками нельзя). Я заказала сосиски! Обожаю сосиски с пюре из концентрата! Но бабушка лучше умрет, чем позволит мне это съесть. Однажды она рассказала историю, после которой я еще больше влюбилась в сосиски. Про драгоценный перстень. Когда бабушка была маленькой, она тоже очень их любила, в те стародавние времена сосиски считались в бабушкиной семье деликатесом. Однажды маленькая бабушка нашла в сосиске золотой перстень. Конечно, она сразу отдала его маме, моей прабабушке. Они продали его и купили квартиру в новостройке и диван (перстень оказался старинный и очень дорогой). Но с тех пор бабушка даже глядеть не может на сосиски, потому что кроме перстня, в той сосиске был еще палец. Причем мужской.
Ирочка заказала то же, что и я, а Танюся лобстера. Просто потому, что она у нас такая необычная. Увидела в меню лобстера и сразу соблазнилась. Я моментально вспотела. Я мысленно пересчитала деньги в кошельке и поняла, что на лобстера нам точно не хватит. Но как сказать об этом лучшей подруге, которую ты в первый раз в жизни пригласила в ресторан? Никак, особенно учитывая Танюсин сварливый характер и «тройку» по математике. Поэтому я решила ничего ей пока не говорить, а потом что-нибудь придумать.
Танюся носит две косички. Звучит мило и даже романтично, но на самом деле это делает ее похожей на викинга. Она у меня крупная. А Ирочка наоборот худющая, как палочник. Это такое насекомое, похожее на веточку от дерева. Сидит себе на деревянном стуле с интерьером почти слилась. Она мечтает стать моделью, поэтому почти не ест только в таких исключительных случаях, как сегодня. А на большой перемене сосет палочку от мороженого, которое я до этого съела.
Я сидела и рассматривала цветы в вазочке на столе. Танюся сказала, что они пластиковые, а я думала, что живые просто они завяли. Но Танюся настаивала на своем. Она даже понюхала цветочки и попробовала их жевать.
Точно пластиковые.
Мне не хотелось с ней спорить, потому что я уже заметила тех парней. Их тоже было трое. Им было лет по восемнадцать, наверное, но они все равно пили морс. Они сидели совсем близко, метрах в двух и тоже нас заметили. Они стали периодически на нас поглядывать и улыбаться. Особенно улыбался один кудрявый, в очках. Он был похож на моего папу, а у нас с мамой вкусы одинаковые.
Сразу стало в кафе интересней! Даже потолок как будто порозовел, а увядшие цветы в вазочке воспряли духом. Ведь не сосиски же есть мы сюда пришли.
Мы с девочками по очереди сбегали в туалет посмотреться в зеркало и распределить парней. Мне сразу достался очкарик, а Танюся с Ирочкой никак не могли поделить между собой блондина. Но потом Ирочка сдалась. Мы вернулись за столик и завели светскую беседу, изящно попивая при этом морс. Беседовали мы, конечно, о погоде. Кроме погоды ничего больше не идет на ум, когда на тебя так смотрят из-за соседнего столика.
Сегодня жарко, сказала Танюся и стала грациозно обмахиваться меню. Душно просто невероятно!
Оно было в деревянной обложке, поэтому, если честно, выходило у нее не очень грациозно. Я все боялась, что Танюся случайно ударит по голове сидящую рядом Ирочку.
Кажется, скоро пойдет дождь, нараспев сказала Ирочка, и тут обе уставились на меня.
А на меня вдруг нашел ступор. Я понимала, что подруги и те парни за столиком ждут от меня чего-то. Потому что все вдруг разом замолчали. Чего-то такого! Необыкновенного, прекрасного и одновременно остроумного. И чтобы все это было про погоду. Но я молчала, и со мной молчал уже весь ресторан. Перестали греметь ножи, звякать бокалы, свистеть у чайников свистки на кухне, и даже бармен убавил громкость у телевизора. Все в предвкушении смотрели на меня.
Мммм, выдавила я наконец и уставилась в окошко, чтобы только не видеть лица подруг. И все это замершее вокруг меня тоже не видеть.
Вообще, я люблю смотреть в окна там все время разная картина. Например, в один день лужа, а в другой уже нет. Или вон зонтик с попугаем, как сейчас.
Зонтики как праздники на ножках, вдруг сказала я и опять посмотрела на того парня в очках. Интересно, я ему нравлюсь? Если честно, с трудом могу себе это представить. Я и себе-то нравлюсь только в исключительных случаях.
Его очки вдруг радостно сверкнули, вновь загремели ножи и бокалы, а наша беседа полилась рекой.
И вот, когда, казалось бы, все стало складываться прекрасно, когда кудрявый парень просто уже весь светился от счастья, глядя в мою сторону, появился он. Пашка. С той самой минуты все пошло кувырком.
Но вы про Пашку еще ничего не знаете.
Он сталкер. Но не потому, что он хорошо ориентируется на местности, а потому, что везде ходит за мной. Буквально по пятам. Стоит мне выйти из дома и я сразу на него натыкаюсь. В магазине, на улице, в трамвае, в поликлинике, в библиотеке. А однажды я встретила его в перинатальном центре, когда возила котлеты и сок двоюродной сестре. Пашка сидел в очереди на УЗИ, в плотном ряду беременных женщин. При этом он делал вид, словно здесь, в этой очереди, он сидит не первый день, тут он уже свой в доску. Он даже надел бахилы на кроссовки, а в руках крутил номерок из гардероба. Пашка притворялся, что не замечает меня. Якобы он увлечен беседой с женщиной в трико. Кажется, она была на девятом месяце беременности. Я встала в уголок и прислушалась. Пашка рассказывал о том, как правильно дышать во время родов. Мне надоело смотреть, как он пудрит несчастной мозги, я подошла к ним и сказала:
Пашка, хватит за мной следить.
И знаете, что он сделал? Знаете, что сделал этот несчастный Пашенций? Он претворился, что видит меня впервые! Я, было, возмутилась, но очередь сразу приняла его сторону мерзавец успел ее обаять. Беременные стали махать на меня руками и кричать «Кыш! Кыш!», словно я какая-нибудь курица. А одна беременная пригрозила мне полицией, а потом еще кулаком. В общем, мне пришлось ретироваться. Я даже котлеты от огорчения забыла передать.