Наступившим бездействием воспользовались французы. Три армии Моро, Макдональда и Жубера начали активные действия. Жубер планировал наступление на Мантую, о падении которой во Франции еще не знали. Французский главнокомандующий ожидал встретить слабый корпус противника. Но с высот Нови он увидел перед собой на обширной равнине всю союзную армию. Суворов ожидал атаки 3 августа, но, поскольку ее не последовало, он решил упредить неприятеля и, не теряя времени, атаковать самому.
После победы над армией Жубера и взятия Нови Суворов стал лагерем у Асти. Опять потянулись томительные дни бездействия. Небывалым почетом и вниманием был окружен Суворов в эти дни. Сардинский король, за взятие Турина пожаловавший ему крест Святого Маврикия и Лазаря, цепь ордена Святой Анунциаты, теперь возвел его в ранг великого маршала пьемонтских войск и гранда королевства с потомственным титулом принца и кузена короля. Узнав об этих почестях, император Павел писал Суворову: «Через сие вы и мне войдете в родство, быв единожды приняты в одну царскую фамилию, потому что владетельные особы между собой все почитаются роднею». Павел предписал также «верноподданным присоединить в молитвах имя Суворова к имени его» и приказал войскам армии и флота (указ от 6 сентября 1799) «воздать Суворову царские почести согласно уставу, даже в Высочайшем присутствии». Город Турин поднес Суворову золотую шпагу, усыпанную драгоценными камнями, с благодарственной надписью. Лагерь при Асти был переполнен иностранцами, которые дожидались свидания с полководцем. В театрах произносились в его честь стихи, за обедами даже в частных домах пили за его здоровье. Изображения Суворова, медали в его честь имели широкое распространение в Европе, особенно в Англии. Лишь венский двор проявлял необыкновенную холодность по отношению к фельдмаршалу.
Наконец было принято решение о Швейцарском походе. Время было упущено, поэтому Суворов распустил слух о выступлении не ранее 20 сентября. Но уже к 10 сентября все приготовления были окончены. Суворов отправил отдельные корпуса в обход Сент-Готарда. Однако вскоре у него возникли опасения, что французы держат на перевале только слабый заслон, и корпуса встретятся с их главными силами. 13 сентября русские двинулись на перевал. Две стремительные атаки, воодушевленные личным присутствием фельдмаршала и великого князя Константина Павловича, были отбиты с большими потерями для русских. Суворов хотел овладеть Сент-Готардом непременно до вечера, поэтому в 4 часа дня повел войска на третий штурм высот. В тот же момент на снежных высотах над левым флангом французов появились войска Багратиона. Победа была на стороне русской армии. 14 сентября русская армия овладела Чертовым мостом, а 16-го войска начали подъем. В ночь с 23 на 24 сентября армия Суворова вступила в свой последний швейцарский переход. По Зенфталю, через Энги, Эльм и снежный хребет Рингенкопф (Паниксер) шел путь Суворова. Путь оказался еще труднее, чем переход через Росшток. Без дорог карабкались войска по обледенелым скатам, бросив все тяжести и потеряв почти всех лошадей.
10 октября Суворов получил официальное уведомление о разрыве Павла с Австрией. Рескрипт императора предписывал не обращать внимания на предложение австрийцев и малыми переходами, не утомляя войска, идти к русским границам. 12 октября император Франц пожаловал Суворову орден Марии Терезии Большого Креста. Но никакие награды теперь не могли изменить положение.
Высочайшим указом от 29 октября 1799 г. в воздаяние заслуг, оказанных в Швейцарском походе, Суворову было даровано звание «генералиссимуса всех российских войск» высшая степень почестей. 15 ноября были окончены необходимые приготовления и Суворов выступил из Аугсбурга. Но в первых числах декабря поход был остановлен в Богемии переговорами и попыткой примирения между Павлом и Францем. Лишь 5 января 1800 г. генералиссимус получил рескрипт своего императора: «Обстоятельства требуют возвращения армии в свои границы, ибо виды венские те же, а во Франции перемена, которой оборота терпеливо и не изнуряя себя мне ожидать должно идите домой немедленно».
15 января русская армия двинулась на родину. Суворов выехал вперед. Уже при выезде из Праги он чувствовал недомогание. Потрясения Швейцарского похода, когда его энергией жила вся русская армия, надломили слабое здоровье генералиссимуса. В Кракове пришлось остановиться и приняться за лечение. Немного поправившись, он в сопровождении С. Савракова и Розена с большим трудом добрался до Кобрина. Заботливый уход, старания местных врачей и лейб-медика Вейкарта, присланного императором Павлом, временно восстановили угасавшие силы Суворова и дали возможность продолжить путь.
В Петербурге ему готовилась торжественная встреча, в Нарве должны были встретить его придворные кареты, а в Гатчине флигель-адъютант с письмом от государя. Въезд в столицу должен был совершиться под неумолкающую пушечную пальбу и колокольные звоны, между рядов войск, расставленных на всем пути до Зимнего дворца.
Но Суворов был еще далеко до Петербурга, когда получил внезапную весть о новой опале. 20 марта был отдан выговор ему в приказах по армии «за то, что в походе имел при себе, вопреки уставу, по старому обычаю дежурного генерала». Павел не умел действовать полумерами. Торжественная встреча была отменена, и когда 23 апреля полуумирающий полководец въехал в Петербург, ему дано было знать, что государю неугодно его видеть. 25 апреля последовал приказ об отобрании у Суворова адъютантов. Суворов остановился в доме Хвостова, своего старинного приятеля, на Крюковом канале, и к нему никто не смел приезжать.
Приступы боли продолжали мучить Суворова. Два раза в день его навещал доктор Гриф, тогдашняя медицинская знаменитость Петербурга. Но «фликсена» (так Суворов называл свою болезнь, на самом деле старческий маразм, склероз) не поддавалась лечению. В минуты облегчения он продолжал заниматься изучением турецкого языка и беседовал с домашними о политических и военных делах. Но память с каждым днем изменяла ему: он сбивался в рассказах о последних походах, с трудом припоминал имена разбитых им французских генералов. Когда близость кончины Суворова стала несомненной, император Павел разрешил все-таки навещать его родным и знакомым. Растопчин передал умирающему генералиссимусу ордена, пожалованные французским королем-претендентом Людовиком XVIII.
С трудом удалось уговорить Суворова причаститься: он не хотел верить, что жизнь кончена. После принятия святых тайн он отдал последние распоряжения Вскоре началась агония, и 6 мая, во втором часу дня, Суворова не стало.
Похороны были назначены на 11-е, однако по приказанию Павла они были перенесены на 12 мая 1800 г. Отменив завещание Суворова, император приказал предать тело земле в Александро-Невской лавре.
Весть о кончине полководца была встречена в России с глубокой и неподдельной скорбью. Огромные толпы народа стекались к столице, чтобы проводить в последний путь генералиссимуса. На похоронах не было лишь придворных и сановников. Суворов продолжал оставаться в опале и после своей смерти. О его кончине не сообщили в приказе по войскам и в пароле. Воинские почести приказано было отдать рангом ниже, не как генералиссимусу, а как фельдмаршалу. Для проводов в последний путь и отдания последних почестей были отправлены простые армейские части. Гвардия не участвовала в похоронах. Сам император Павел во время погребения Суворова производил смотр гусар, лейб-казаков и аральских казаков, затем был на вахт-параде, после которого удалился во внутренние покои. Только в 6 часов вечера, когда траурная церемония была завершена, он выехал в город на обычную прогулку.
Суворов был похоронен в Нижней Благовещенской церкви, возле левого клироса. Лишь в 50-х годах на его могилу, которая до того была безымянной, положили плиту с краткой надгробной надписью Державина: «Здесь лежит Суворов».
Николай Репнин
17341801
Репнин Николай Васильевич князь, генерал-фельдмаршал (1796). Один из виднейших деятелей Екатерининской эпохи, боевой генерал и удачливый дипломат. Участник русско-турецких войн 17681774 и 17871791 гг. Командуя отдельным корпусом, он воспрепятствовал переправе через Прут 36-тысячного турецкого войска, затем под знаменами П. Румянцева отличился в сражении при Рябой Могиле (1770), одержал победу в Мачинском сражении (1791). В 17631769 гг. посол в Польше, заключил Варшавский договор (1768). Участник русско-турецких войн и заключения мирных договоров в 1774 и 1791 гг.
Князь Н. В. Репнин был внуком генерал-фельдмаршала Никиты Ивановича и сыном генерал-фельдцейхмейстера Василия Никитовича Репниных. В 11 лет он был зачислен солдатом в лейб-гвардии Преображенский полк, в 14 лет сержантом участвовал в походе своего отца на Рейн. В 1749 г. произведен в прапорщики, через 2 года стал подпоручиком гвардии. Затем Николай Васильевич долго жил в Германии, где получил «дельное немецкое воспитание и образование», и в Париже, откуда его вернула в Россию императрица Елизавета, опасавшаяся, чтобы юноша не погиб «от разврата и распутства в этом Содоме».
Когда началась Семилетняя война против Пруссии, молодой офицер отправился волонтером в армию генерал-фельдмаршала С. Апраксина. Проявил храбрость в сражении при Грос-Егерсдорфе, при занятии Кенигсберга, во время осады Кюстрина, с 1758 г. капитан. В следующем году Репнин командирован к союзникам во Францию, где он служил в войсках маршала Контада. В 1760 г. полковник Репнин в составе корпуса графа З. Чернышева участвовал в занятии Берлина. В 1762 г. он произведен в генерал-майоры.
Николай Васильевич удачно совмещал военную и дипломатическую деятельность. В 1762 г. он был направлен Петром III в качестве полномочного министра в Пруссию, где познакомился с первым полководцем своего времени Фридрихом II и его армией. С 1763 г. Репнин по поручению Екатерины II являлся полномочным министром в Польше, фактически управлял там всеми делами при безвольном короле С. Понятовском. Его слова в сейме: «Такова воля императрицы» имели решающее значение.
Каким почетом он пользовался в Варшаве, видно из того, что в театре ожидали его приезда в то время, когда король уже сидел в ложе. Молва приписывала Репнину связь с красавицей графиней Изабеллой Чарторыской и отцовство в отношении ее сына Адама Чарторыского (впоследствии одного из руководителей польского восстания 1794 г.). Под давлением русского посла польский сейм в 1768 г. уравнял права православных и протестантов с католиками, однако это вскоре вызвало вооруженный мятеж конфедератов, подавленный Россией. За свою деятельность в Польше Николай Васильевич был награжден орденом Святого Александра Невского, чином генерал-поручика и денежным подарком в 50 тысяч рублей.
С началом русско-турецкой войны 17681774 гг. Репнин вернулся в Россию и добился направления в 1-ю армию князя А. Голицына. Командуя отдельным корпусом, он воспрепятствовал переправе через Прут 36-тысячного турецкого войска, затем под знаменами П. Румянцева отличился в сражении при Рябой Могиле (1770). В этом сражении действовавшие под его командованием Киевский, Архангелогородский, Ширванский мушкетерские полки и гренадерские батальоны, составив два каре, при поддержке конницы разгромили левый фланг турок. В сражении при Ларге Репнин вновь отличился и по представлению Румянцева был награжден орденом Святого Георгия 2-й степени «За пример мужества, служивший подчиненным к преодолению трудностей, к неустрашимости и одержанию победы».
Разделил он и славу победителей битвы при Кагуле, внесшей окончательный перелом в ход войны. Впоследствии авангард Репнина без боя занял Измаил и заставил капитулировать Килию. Действуя решительно и жестко в сражениях, князь проявлял великодушие к побежденным и особенно к населению.
В 1771 г., получив под свое командование все войска, находившиеся в Валахии, Репнин разбил под Бухарестом 10-тысячное войско противника. После оставления русскими войсками Журжи он вызвал резкое неудовольствие главнокомандующего Румянцева, их отношения обострились, и, сославшись на расстроенное здоровье, Репнин отпросился из армии. Почти три года он провел в отпуске за границей, но в 1774 г. вновь вернулся в армию.
Участвовал во взятии Силистрии и в заключении Кючук-Кайнарджийского мира, текст которого, по поручению Румянцева, отвез в Петербург Екатерине II. По окончании кампании Николай Васильевич был произведен в генерал-аншефы, подполковники лейб-гвардии Измайловского полка, награжден крупной суммой денег.
В 17751776 гг. Репнин возглавлял русское посольство в Турции, где ему пришлось решать нелегкую задачу укрепления хрупкого мира между недавними врагами. По возвращении в Россию он недолго пожил в столице. Императрица настороженно отнеслась к слухам о его участии в планах возведения на престол ее сына Павла, а также о его связи с масонами. Репнин получил назначение генерал-губернатором в Смоленск.
Участие России в разрешении конфликта европейских стран вокруг Баварского наследства потребовало использования дипломатических и военных способностей Николая Васильевича. Во главе 30-тысячного корпуса он вступил в Бреславль и стал посредником при заключении Тешенского мира. Екатерина II пожаловала князю орден Святого Андрея Первозванного, австрийский и прусский монархи также не оставили его без наград.
В 1780 г. Репнин командовал наблюдательным корпусом в Умани, в следующем году стал генерал-губернатором Псковским, оставаясь и Смоленским. Получил очередные награды: орден Святого Владимира 1-й степени в день учреждения оного (1782), бриллиантовые знаки к ордену Святого Андрея Первозванного (1784). Не испытывая особого удовлетворения от административной деятельности, Николай Васильевич попросил разрешения поехать для отдыха за границу.
Новая война с Турцией вернула Репнина на боевое поприще. Он участвовал в осаде и взятии Очакова, командуя русскими войсками в Молдавии, одержал победу на Салче, запер противника в Измаиле, но по указанию главнокомандующего Г. Потемкина отошел от крепости (ее взятие Потемкин вскоре поручил Суворову). Летом 1791 г., во время отъезда Потемкина в Петербург, Репнин принял на себя обязанности главнокомандующего и решил действовать активно, вопреки инструкциям светлейшего князя. Узнав, что турецкий визирь концентрирует свои войска вблизи Мачина, Репнин двинул вперед свою армию и разбил противника в шестичасовом сражении. На левом фланге наибольший вклад в победу внес М. Кутузов. Русские потери в сражении составили 141 человек убитыми и 300 ранеными, несмотря на то что Репнину противостояло более чем 80-тысячное неприятельское войско. Ошеломленный поражением, визирь уже на следующий день прислал к Репнину в Галац парламентеров, подписавших предварительные условия мира.
После окончания войны Репнин недолгое время жил в своем подмосковном имении Воронцове, откуда императрица его вызвала, чтобы направить губернатором в Ригу, потом он губернаторствовал в Ревеле и Литве. Во время польского восстания 1794 г. князь был назначен предводительствовать над войсками в Польше и Литве. Но главными силами войск, двинувшихся на Варшаву, командовал Суворов. «Я уже не знаю, сам ли я командую или отдан под команду», жаловался Репнин императрице. Ссылаясь на прямые указания Екатерины и фельдмаршала Румянцева, Суворов довел дело до победы, минуя главнокомандующего.