Кавалерийские полки, прибывшие с Кубани в пешем строю, были сведены в кавалерийскую дивизию, на командных должностях которой оказалось 4 ингерманландца: начальник дивизии генерал Барбович, командир Сводно-гвардейского полка Генштаба полковник Ряснянский, командир 5-го, переименованного позже в 1-й кавалерийский полк295, полковник Тихонравов и командир пешего полка (несколько позже сформированного) полковник Пальшау. Первоначально полки кавалерийской дивизии несли сторожевую службу вдоль Сиваша, постепенно пополняясь людьми, лошадьми и вооружением. К началу майского наступления большая часть эскадронов была уже посажена на коней.
К концу мая части Русской армии пополнились, отдохнули, и генерал Врангель решил двинуться из Крыма на север, ставя своей первой задачей разгром красных, запиравших выходы из Крыма, и овладение Северной Таврией.
Ингерманландцы, в составе кавалерийской дивизии, были подведены к Перекопу для развития успеха после прорыва укрепленной позиции красных нашей пехотой и артиллерией.
25 мая 1920 года пехота, после артиллерийской подготовки, прорвала позицию у Перекопа, и конница ринулась в прорыв. Ингерманландцы в конном строю атаковали латышскую бригаду у деревни Чаплинки, разбили ее и овладели селением. В этой атаке было ранено 9 гусарских офицеров.
2-го вновь конная атака на пехоту красных и взятие деревни Перво-Константиновки. С 29-го по 31 мая происходили встречные бои у деревни Натальинки и конная атака на конницу красных.
С 31 мая по 7 июня шло преследование отходивших за Днепр красных и выход к Днепру. С 7-го по 18 июня ингерманландцы участвовали в активной обороне участка Чокрак Эристовка Хохгейм, а затем вновь вели бои у Токмака, 20-го приняли участие в разгроме конной группы Жлобы, а 24-го были переброшены в составе дивизии к Каховке, для ликвидации прорыва красных, что и было удачно исполнено после упорных боев в течение целой недели. В июле ингерманландцы участвовали в боях под Теребем, Гольбштатом, участвовали в лихой атаке на бригаду красных коммунаров Урала. Во второй половине июля принимали участие в разгроме Александровской группы красных и во взятии города Орехова. Войдя в состав Конного корпуса генерала Бабиева, ингерманландцы вели бои при переброске конницы вдоль фронта для заполнения прорывов, участвовали в Заднепровской операции в район Никополя, когда коннице пришлось переправиться через Днепр, переходить через многоверстные плавни и драться, имея их в тылу. Во время этой операции был убит командир Конного корпуса генерал Бабиев296, и в командование корпусом вступил генерал Барбович. Под его командой корпусу, в августе и сентябре, пришлось вести почти ежедневные бои в районе между Мелитополем и Каховкой. В это время Польша заключила мир с Советским правительством, и части Красной армии, в частности конная армия Буденного, были переброшены против Русской армии генерала Врангеля, превосходя ее численностью почти в десять раз. Красные повели наступление с нескольких сторон, сдавливая Русскую армию к перешейку.
Ингерманландцам в конце сентября пришлось драться в районе прорыва у Грушевки, а после прорыва у Каховки конной армии Буденного наш конный корпус, между 16-м и 23 октября, столкнулся с ее частями к северу от Чонгарского моста.
Видя невозможность удержаться в Северной Таврии, генерал Врангель приказал армии отойти в Крым, заняв позиции к югу от Сиваша у Чонгарского моста и у Перекопа. Неожиданно ударили сильные морозы, и Сиваш замерз, что дало возможность красным перейти через него, и 29 октября в районе Юшунских позиций и у Карповой Балки, ночью, пехота красных обошла Перекопский перешеек, и нашей коннице пришлось выдержать с ней ночной бой, а на следующий день всей армии было приказано отходить к портам для эвакуации из Крыма. При отходе сильно пострадал пеший полк под командой полковника Пальшау, и он сам был убит. Дивизион ингерманландцев отошел в составе Конного корпуса на Ялту, где погрузился на пароход «Крым». Запасная часть дивизиона под командой полковника Гурского погрузилась в Феодосии.
1 ноября пароходы, переполненные эвакуировавшимися войсками, отошли от берегов Крыма. Взоры всех были обращены на удаляющиеся берега родины. На «Крыме» трубачи одного из полков заиграли русский гимн, как бы прощаясь им с родной землей и как залог верности ей в будущем. Столетиями служил Родине наш родной полк и покидал ее после жестокой трехлетней Гражданской войны, во время которой понес не меньшие потери, чем в Великую войну. За проявленную доблесть Ингерманландский дивизион был представлен к Николаевским трубам (получил).
За бой 26 мая штабс-ротмистр Яновский получил орден Святого Николая Чудотворца.
Простояв две недели на рейде Константинополя, остатки Русской Армии высадились у турецкого городка Галлиполи и разбили лагерь в Долине Роз и Смерти. Ингерманландский дивизион вошел в 1-й кавалерийский полк, сведенный из 1-й бригады; командиром полка был назначен Генштаба полковник Попов297, а полковник Тихонравов старшим штаб-офицером полка. Наравне с прочими частями Русской армии ингерманландцы перенесли все тяготы галлиполийского сидения, не потеряв ни бодрости духа, ни желания во всякое время вновь сразиться с красными захватчиками нашей Родины. Во время пребывания в Галлиполи генерал Врангель, по ходатайству офицеров-ингерманландцев, принял форму полка и разрешил включить себя в списки ингерманландцев.
В конце августа 1921 года генералу Врангелю удалось выхлопотать прием на службу в пограничную стражу королевства Югославии наших кавалерийских и части казачьих полков. 1 сентября полки Кавалерийской дивизии под командой генерал-лейтенанта Барбовича погрузились на пароход и отплыли в Салоники, а оттуда по железной дороге прибыли на пограничную югославянскую станцию Джевджели, где наши полки были встречены представителями военных властей Югославии и пограничной стражи. Здесь части оставались несколько дней, живя почти все под открытым небом, пока происходило распределение полков по частям пограничной стражи. Ингерманландцы получили участок вдоль греческой границы от Джевджели до города Битоля. Пограничная стража, созданная по русскому образцу, была смешанная русско-сербская. Начальниками были сербские офицеры, а при них в качестве «инспекторов» русские старшие офицеры. Младшие же офицеры попали на солдатское положение и носили сербскую солдатскую форму. Участок границы, где стояли ингерманландцы, был дик, сильно пересечен, горист и мало населен. Жить пришлось в примитивных условиях, а служба в горах была трудна.
Через год пограничная стража была уничтожена и заменена чисто сербской финансовой стражей, гораздо малочисленнее первой, так как финансы Югославии не позволяли иметь такие многочисленные пограничные войска.
Кавалерийским частям предложено было стать на государственные работы. Ингерманландский дивизион был направлен на постройку шоссе между городами Вальево и Лозница.
В мае 1923 года Ингерманландский дивизион был вторично поставлен на пограничную службу вдоль болгарской границы, в район местечка Крчова-Паланки, так как через эту границу проникали из Болгарии в Македонию четники. На этой службе дивизион оставался до января 1924 года, когда по политическим соображениям русские были сняты с пограничной службы. С болгарской границы дивизион был снова направлен на работы по постройке шоссе Велес Штип Кочане, которую закончил в апреле 1927 года. Общественных работ дивизиону больше предоставлено не было, и ингерманландцам пришлось каждому в отдельности искать работу и лично устраивать свою жизнь. Перед роспуском дивизиона было создано, для поддержания связи между чинами, полковое объединение с древним девизом полка «Тобою гордые в потомках». Большинство офицеров и гусар осело в Югославии, часть переехала в другие страны Европы, главным образом во Францию и Бельгию, поддерживая, по силе возможности, между собою связь и где только возможно собираясь группами в день полкового праздника 27 ноября (ст. ст.).
Во время Второй мировой войны отдельные ингерманландцы встали в ряды славного Русского Корпуса, сформированного в Сербии в 1941 году, и Российской Освободительной Армии генерала Власова для продолжения борьбы с коммунистами. В рядах этих антибольшевистских русских формирований ингерманландцы понесли потери убитыми и ранеными. По окончании войны, в 1945 году, немногим уцелевшим ингерманландцам пришлось пройти через мытарства беженских лагерей и всякого рода комиссий и нередко, как и другим белым воинам, быть под угрозой выдачи красным на расправу. С начавшимся расселением беженцев из Германии и Австрии разъехались по всему земному шару и ингерманландцы, переживая общие всем нам русским тяготы изгнания, но с любовью вспоминая свой родной полк, гордясь своей принадлежностью к нему, его былой славой и доблестью в боях и красотой в мирное время, молитвенно вспоминая память убитых и умерших однополчан.
Ю. Слезкин298
ИНГЕРМАНЛАНДСКИЙ ГУСАРСКИЙ ПОЛК В ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ299
К началу февраля 1918 года развал бывшей Императорской русской армии достиг своей кульминационной точки, захватив даже дольше других устоявшие кавалерийские части. Из 10-го гусарского Ингерманландского полка, находившегося в то время в Киевской губернии, начали «самоопределяться» и выделяться поляки, грузины и «украинцы». Остальные же гусары, забрав своих лошадей и винтовки, стали группами и поодиночке расходиться по домам. Тогда одна группа офицеров полка во главе с командиром полка полковником Синегубом (б. одесский улан), взяв полковой штандарт, направилась по железной дороге в город Чугуев (стоянка полка в мирное время).
Другая же группа из 12 офицеров (в числе которых находился и пишущий эти строки) двинулась походным порядком (верхом) на город Елисаветград, намереваясь из него пробиваться на Дон в Добровольческую армию. Но, сделав всего лишь четыре перехода, на рассвете 4 февраля 1918 года подверглась внезапному нападению большой банды солдат-дезертиров и крестьян, которыми предводительствовал однорукий матрос. Во время схватки один из офицеров (корнет Науменко) был убит, 3 офицера тяжело ранены, а остальные схвачены и лишь только чудом спаслись от самосуда.
С началом лета 1918 года офицеры Ингерманландского гусарского полка начали постепенно съезжаться в город Чугуев, где к тому времени еще сохранилось полковое собрание, офицерские квартиры и кое-какое полковое имущество. Чугуев (как и вся Украина) находился тогда под германской оккупацией, и там намечалось формирование «украинской» кавалерийской дивизии. Но офицеры полка старались уклониться от этого формирования, имея целью пробраться в Добровольческую армию, которая находилась в это время на Дону.
В начале августа 1918 года первая группа офицеров полка, в составе ротмистров М.И. Тихонравова, П.П. Васецкого, Ю.А. Слезкина, штабс-ротмистра Ю.В. Яновского и корнета П.П. Лопырева, получив документы и прогонные деньги в секретном бюро Добровольческой армии в Харькове у Генерального штаба полковника Штейфона300 (будущий генерал и командир Русского Корпуса301), устроилась в поезд, направлявшийся к границе Донской области. С собой было решено взять полковую святыню старый Петровский штандарт. Задача изъятия штандарта была возложена на штабс-ротмистра Яновского. При содействии полкового священника, отца Василия Копецкого, штабс-ротмистр Яновский проник ночью в полковую церковь, где находился штандарт, и, сняв его с древка, скрытно вынес из церкви.
Соблюдая все меры предосторожности и скрывая цель своего путешествия, офицеры в конце концов добрались до первой пограничной станции Донской области и, наконец, вздохнули с облегчением, когда увидели на перроне станции бравых рослых донских жандармов с погонами на плечах. В Новочеркасске находилась Ставка генерала Деникина, возглавлявшего после смерти генерала Корнилова Добровольческую армию. В штабе генерала Деникина ингерманландцы встретили своего однополчанина Генерального штаба полковника С.Н. Ряснянского, участника 1-го Кубанского похода, от которого узнали о прибытии в Добровольческую армию генерала барона Врангеля, назначенного начальником 1-й конной (Кубанской) дивизии, расположенной на Кубани.
Имя генерала Врангеля героя конной атаки под Каушеном в 1914 году было хорошо известно во всей коннице, и потому офицеров-ингерманландцев потянуло к нему. При содействии полковника Ряснянского им удалось получить назначение в дивизию генерала Врангеля, и они отправились в Екатеринодар, а оттуда, передвигаясь в тачанках от станицы до станицы, добрались до станицы Петропавловской, в которой был расположен штаб 1-й конной дивизии. Генерал Врангель очень приветливо принял прибывших, сказав, что у него ощущается недостаток в офицерах.
Высокий стройный молодой генерал Врангель, овеянный славой своих лихих конных атак, сразу произвел чарующее впечатление на ингерманландских офицеров, и это впечатление сохранилось до самого последнего дня его жизни. В своих частых задушевных беседах генерал Врангель высказал им свою заветную мысль создания в Добровольческой армии, наряду с казачьими, и нескольких полков регулярной кавалерии. (До того в Добрармии существовали только 1-й и 2-й конные полки, довольно пестрого состава). Генерал Врангель предложил ингерманландцам приступить к формированию своего полка при его дивизии, обещав для этого свое полное содействие. Генерал Врангель исполнил свое обещание и действительно оказал самую широкую помощь, давая разрешение на реквизицию в отбиваемых от красных станицах лошадей, седел и оружия и направляя к ингерманландцам всех прибывших к нему добровольцев не казаков.
Первоначально при дивизии был сформирован «разведывательный эскадрон 1-й конной дивизии», командиром которого назначен ротмистр Тихонравов. К этому времени стали прибывать в эскадрон и другие офицеры полка, вызванные письмами. Участвуя во всех боях 1-й конной дивизии и все время пополняясь, «разведывательный эскадрон» был развернут в дивизион, двухэскадронного состава, сохранив свое название «разведывательного». Командиром этого дивизиона был назначен ротмистр Тихонравов, а ротмистры Слезкин и Васецкий командирами 1-го и 2-го эскадронов. Свое первое «боевое крещение», будучи еще эскадроном, ингерманландцы получили под станицей Константиновской, за освобождение которой от красных казаки поднесли ротмистру Тихонравову звание «почетного казака станицы».
В дальнейшем дивизион участвовал во всех боях 1-й конной дивизии к югу от Кубани, под Армавиром, и, наконец, в составе конного корпуса генерала Врангеля принял участие во взятии Ставрополя, получив самостоятельную задачу: наступая со стороны женского монастыря, очистить от упорно сопротивлявшихся красных предместье города Ставрополя. После взятия Ставрополя депутация офицеров-ингерманландцев отправилась к генералу Деникину с ходатайством о получении дивизионом, насчитывавшим в это время около 200 шашек, при 12 кадровых офицеров-ингерманландцев и полковом штандарте, его старого исторического имени. Ходатайство это горячо поддержал генерал Врангель. Приказом Главнокомандующего Добровольческой армии от 30 октября 1918 года дивизион получил наименование «Ингерманландский гусарский дивизион».
Это возрождение родного, овеянного боевой славой старого полка, хотя бы и в масштабе отдельного дивизиона, было с ликованием и чувством глубокого удовлетворения воспринято офицерами-ингерманландцами! С этого дня Ингерманландский гусарский полк вновь стал на службу России! В ноябре 1918 года Ингерманландский гусарский дивизион был взят из конного корпуса генерала Врангеля и переброшен с Кубани в Таврию, к городу Мариуполю. С грустью расстались ингерманландцы со своим горячо любимым начальником, со стороны которого всегда видели столько внимания и готовности помочь. (Впоследствии, уже в Галлиполи, в ознаменование этой тесной связи с ингерманландцами, генерал Врангель дал свое согласие быть записанным в списки полка, и ему были поднесены погоны полка. Еще позже, уже в эмиграции, генерал Врангель записал в Полковое объединение Ингерманландского гусарского полка своего старшего сына.)