Есть сведения и о других гражданских, пойманных на нарушении пятьдесят седьмой статьи то есть предоставлявших информацию неприятелю. В архивах военно-полевых судов армии Севера сохранились записи о нескольких мирных жителях, арестованных за шпионаж, хотя некоторых из них отпустили, очевидно, за нехваткой доказательств. Однако это лишь небольшой процент тех, кто предоставлял сведения войскам мятежников. То же самое справедливо и в отношении сторонников Федерации, помогавших армии Севера. Записи конфедератских военно-полевых судов не сохранились, однако документы о военнопленных свидетельствуют, что начиная с первой битвы при Булл-Ран армия Юга задерживала гражданских, которые снабжали неприятеля информацией. В 1862 году в Атланте арестовали нескольких предполагаемых юнионистов; позднее их отпустили, и некоторые из них покинули город. Есть данные об очень небольшом количестве смертных приговоров, вынесенных за шпионаж. Однако ни южной армии, ни северной так и не удалось помешать мирным жителям поставлять сведения неприятелю108.
Гражданский персонал
В обеих армиях работали тысячи гражданских специалистов, что в целом было для XIX века характерно. Как говорилось в статье 60 Военного кодекса, все гражданские лица, трудоустроенные в армии, должны были соблюдать армейские правила. Вероятно, поскольку военные действия разворачивались на Юге, на стороне Конфедерации было задействовано больше гражданских, однако они работали в обеих армиях, и это могло дать толчок развитию местной экономики. Что касается рабов, то Конфедерация заставляла их работать на государство, при этом количество белых мирных жителей, сотрудничавших с Военным министерством Юга, по оценке одного исследователя, составляло не меньше 70 тысяч. Иногда правительство Конфедерации требовало, чтобы такие сотрудники принесли присягу, однако это не стало повсеместной практикой109.
В 1861 и 1862 годах в Конфедерации существовало множество рабочих вакансий. Портные шили военную форму, дубильщики выделывали кожу. Женщины тоже могли работать например, распоряжаться материальными ресурсами в госпитале, быть продавщицами или медсестрами. В южной армии понимали, что гражданское население может приносить немалую пользу. Министр флота Стивен Мэллори рекомендовал командующему верфи в Норфолке нанять столько гражданских механиков, сколько тому требовалось, чтобы «ускорить работу» по строительству броненосцев110.
Мирные жители заключали с армией Конфедерации договоры о поставке практически всех необходимых для ведения войны материалов. Такие контракты могли быть довольно выгодными. Разумеется, некоторыми поставщиками двигали экономические соображения, в то время как другие действовали из идейных убеждений, при этом не редкостью была и комбинация упомянутых факторов. Для заключения военных контрактов существовала строгая процедура, предназначенная для того, чтобы обеспечить низкие цены, сэкономить деньги и предотвратить мошенничество, однако во время войны ее, как и многие другие процедуры, удавалось обойти. Заключавшие контракты с армией Юга иногда проговаривались о том, что в правительстве Конфедерации царили фаворитизм и погоня за наживой111.
Армия мятежников могла оказаться непредсказуемым работодателем, мало заинтересованным в том, что требовалось обычному человеку. Кузнецу Джеймсу Ф. Брауну так и не вернули конфискованные солдатами инструменты; в компенсации ему тоже отказали. В случае необходимости белых мужчин заставляли работать на армию, не спрашивая, хотят они этого или нет. Во время Кампании на полуострове капитан Уильям У. Блэкфорд построил на реке Джеймс-Ривер понтонный мост для этого он силой завербовал более 500 рабочих, как черных, так и белых, которые на протяжении пяти дней работали круглые сутки до тех пор, пока мост не оказался готов. Они получали зарплату и бесплатную еду, однако элемент принуждения здесь очевиден. Некая миссис Колврик, белая жительница Луизианы, занималась стиркой в форте Ливингстон в течение года и не получала за это платы. Когда в апреле 1862 года войска мятежников покинули форт, у нее не осталось даже еды112.
Впрочем, такие гражданские работники тоже отличались своенравием и не всегда подчинялись дисциплине. Как и всегда во время войны, они соглашались на эту работу по разным причинам. Некоторым, конечно, хотелось поддержать Конфедерацию, но у других работников не было очевидных политических взглядов. Ко второй категории, например, относился мистер Роузуотер, сотрудник телеграфа, трудившийся на Конфедерацию до 1862 года, после чего он переехал в Вашингтон и был принят на работу в Военное министерство США. Некоторые молодые люди шли работать на государственные фабрики для того, чтобы их не забрали в армию. Несмотря на требования Военного кодекса, армии не всегда удавалось держать гражданских служащих под контролем: так, в первую же военную зиму луизианские плотники устроили забастовку, требуя повышения зарплаты. В 1863 году на Юге появилось собственное военное законодательство, однако в нем почти ничего не говорилось о защите гражданского персонала. При этом новый закон требовал, чтобы прачки и другие рабочие получали ежедневные пайки слишком поздно для миссис Колврик из Луизианы. Тем не менее в этом законе недвусмысленно повторялся тезис из Военного кодекса: все работники должны были подчиняться «военному управлению»113.
В армии Севера, где также работали белые южане, возникали проблемы аналогичного характера. Точное количество гражданского персонала неизвестно, поскольку каждый главный интендант осуществлял найм самостоятельно, и далеко не все офицеры вели записи. Джеймс Раслинг, один из интендантов, заявлял, что нанял «многие тысячи» южан. На территориях, занятых северянами, военные, как правило, требовали, чтобы перед началом работы гражданские специалисты принесли присягу Соединенным Штатам, и многие с готовностью на это соглашались. Корпус гражданских сотрудников был во всех смыслах очень пестрым. Вскоре после того как генерал Бенджамин Батлер прибыл в Новый Орлеан, он решил привести город в порядок и нанял для этого на работу примерно две тысячи местных жителей: американцев и иммигрантов, мужчин и женщин. Мало кто из гражданских работников, сотрудничавших с армией Севера, объяснял свои мотивы, однако среди них были горячие сторонники Федерации например, некая оставшаяся безымянной вдова, которая готовила и стирала для отряда янки, расположившегося неподалеку от Мемфиса. Были и те, кого не занимала идеология. Жительница Теннесси переоделась мужчиной и устроилась в армию возчиком; когда обман был раскрыт, ее уволили. Политикой она, похоже, не интересовалась114.
Возможно, отношения между таким персоналом и армией Севера складывались непросто, но и армии Юга в этом отношении было ничуть не легче. Живший неподалеку от Чаттануги Джон Спунер выяснил это на собственном горьком опыте. Уроженец Восточного Теннесси, в 1862 году он перебрался на новое место и согласился поставлять уголь и дрова в лагерь северян, расположенный неподалеку от его дома. Для выполнения этой задачи его снабдили всем необходимым: предоставили специальную печь, паек, одежду и инструменты для его рабочих. После чего армия внезапно разорвала контракт. Стороны разошлись в оценке того, что стало причиной такого решения. Спунер ссылался на «откровенный фаворитизм» капитана, который передал этот контракт кому-то другому. Интендант в ответ утверждал, что его не устраивало качество работы Спунера. В отместку тот отказался возвращать инструменты. После 1865 года Спунер попытался получить по невыполненному контракту деньги, но в этом ему было отказано115.
Другие мирные жители принимали участие в нелегальной экономической деятельности, которая всегда переживает расцвет во время войны. Между интендантами, банками и обывателями циркулировали поддельные деньги, и часто участники процесса прекрасно понимали, что расплачиваются фальшивыми купюрами. Люди без ярко выраженных политических убеждений могли заниматься нелегальной торговлей: так, один житель Теннесси тайком продавал виски солдатам Конфедерации. Экономическое выживание имело очень большое значение. Это видно на примере того, как соседи вступились за некоего мистера Хаджгинса, торговца из округа Миссисипи, Арканзас. Он продавал товары всем, кто был готов платить, и когда военные-южане конфисковали его имущество, соседи выступили в его защиту. По их словам, он был единственным торговцем в округе, держал политический нейтралитет, и община очень в нем нуждалась116.
Перемещения
Хотя после 1861 года обе армии стремились ограничить перемещения гражданских лиц, белое население Юга оставалось весьма мобильным. В августе 1861 года Военное министерство в Ричмонде начало запрашивать пропуска или паспорта у тех, кто хотел покинуть город; термины «пропуск» и «паспорт» были в этом случае синонимами. Сотрудники Военного министерства выдавали такие удостоверения тысячами, и за несколько лет эта практика распространилась и на другие города Юга. В процессе получения документов большинство путешественников должны были принести клятву верности Конфедерации, и им это не нравилось: с одной стороны, они жаловались на потерю времени, а с другой новые паспорта напоминали те пропуска, которые выдавались рабам до войны117.
Конфедератская паспортная система не отличалась большой эффективностью. Часто пропуска оформляли как придется: некоторые офицеры просто вырывали страницу из бухгалтерской книги. Некоторым гражданским удавалось раздобыть чистые бланки, которыми они делились с друзьями. Другие получали пропуска нечестным путем, хотя детали этого нам неизвестны. Паспорт могли выдать любые «военные власти», любой губернатор Юга, а иногда даже создавались так называемые паспортные комитеты один из них возник, например, в 1861 году в Нэшвилле, информация о его членах отсутствует. Иногда служащие выдавали пропуска, руководствуясь личными мотивами. Один офицер выдал паспорт молодой белой женщине по имени Кора Митчел, потому что пожалел ее. Паспорт нужно было предъявлять в городах и на железных дорогах, однако многие жили в деревне и путешествовали верхом, пешком или в экипаже, избегая тем самым контроля118.
Армия северян использовала паспортную систему для того, чтобы контролировать на оккупированных территориях гражданское население, результат этого также был неоднозначным. С начала войны янки потребовали, чтобы все жители оккупированных территорий, собиравшиеся пересечь границы Федерации, обращались в военную полицию за пропусками. Многие так и поступали. Некоторые офицеры хотя далеко не все заставляли заявителей принести клятву верности Соединенным Штатам. Такая же непоследовательность царила и в Конфедерации. Если житель Юга хотел выехать на Север, он мог получить пропуск; иногда его заставляли принести присягу, иногда нет. Дружелюбно настроенный офицер мог разрешить гражданскому проехать на Север без пропуска: так случилось, например, с У. Г. Крантцем, мельником из Виргинии, который отправился в Федерацию, чтобы навестить мать119.
С самого начала войны федеральная паспортная система отличалась коррумпированностью, некомпетентностью и общей расхлябанностью. Жители Теннесси давали военным клеркам взятки (100 американских долларов за пропуск), а также подделывали пропуска и исправляли их текст, чтобы получить возможность путешествовать в пределах Конфедерации, заезжать на оккупированные янки территории Юга и отправляться на Север. Иногда для этого было достаточно устного разрешения. Так, в 1861 году Энн Фроубл и ее сестра Лиззи отправились к друзьям в Александрию, Виргиния, и не смогли получить разрешения на проезд обратно. Они попросили начальника военной полиции и двух других офицеров оформить им пропуска, но получили отказ. Несколько часов они просидели в Александрии в двуколке, пока солдат-янки не крикнул им: «Езжайте!» Это сошло за разрешение120.
Кроме того, многие белые американцы продолжали путешествовать из Федерации в Конфедерацию. После битвы за форт Самтер отношения между двумя регионами не были разорваны полностью, как это раньше предполагали историки. Перед поездкой на Юг северянину нужно было обратиться за пропуском в Государственный секретариат США. Многие путешественники сообщали, что цель их визита будет не политической посещение родственников. Однако паспорт выдавали далеко не всем. Те янки, которым не удавалось получить официальный пропуск, могли приобрести его у чиновников на черном рынке. Эта процедура применялась не всегда. Клара Джадд съездила из Теннесси в Миннесоту и обратно с тем, чтобы навестить родственников и попытаться найти работу. Она путешествовала то с пропуском, то без него, и как минимум один раз получила пропуск от друга. Невзирая на блокаду, европейцы тоже могли попасть на Юг и присоединиться к армии мятежников или получить работу в правительстве. Это значит, что обеим армиям приходилось иметь дело с тысячами путешественников, одни из которых как бы странствовали без цели, а другие имели четкий маршрут. В этом вечно меняющемся море новых лиц были и друзья, и враги, но главное оно не подчинялось ни одной армии121.
Заложники
Обе армии видели в мирных жителях еще один вид ресурсов потенциальных заложников. Зародившаяся в древние времена практика их захвата сохранилась почти до наших дней: ее запретили только в 1949 году с принятием Женевской конвенции. В прошлом военные брали заложников для того, чтобы заставить неприятеля выполнить договоренности, чтобы отомстить врагу или чтобы осуществить конкретные боевые замыслы. Иногда гражданские из альтруистических побуждений вызывались стать заложниками сами, но во время Гражданской войны в Америке заложников обычно брали силой. Их захват происходил по всей территории Юга, не только в пограничных регионах: это была рутинная практика, распространившаяся на многих мирных жителей. В Военном кодексе, ра́вно как в «Военном словаре» Генри Ли Скотта и в военных законах обеих армий, об обращении с заложниками не говорилось ни слова. Выпущенный в 1863 году армией Севера Кодекс Либера содержал по их поводу определенные инструкции. Однако на протяжении первых двух лет войны обе армии пользовались абсолютной свободой действий122.
Начало было положено в 1861 году, в первые же месяцы войны. Общее количество заложников неизвестно, однако оно достигало многих сотен, если не тысяч. Обе армии прибегали к практике их захвата для того, чтобы изменить поведение неприятеля. Власти Конфедерации прославились своим стремлением вычислить всех скрытых сторонников Федерации. Например, осенью 1861 года был арестован Харрисон Селф, фермер из Теннесси, который якобы поджег мост для того, чтобы помочь федеральной армии. Подполковник Рубен Арнольд предложил разрешить двум сыновьям Селфа записаться в армию Юга и оставить их отца в заложниках: это бы гарантировало их «хорошее поведение». При этом сам подполковник допускал, что Селф был невиновен. Офицеры-мятежники захватывали заложников в пограничных штатах одним из них стал врач, некий мистер Смит из Кентукки, и, если была такая возможность, в штатах Севера. Когда его войска располагались неподалеку от Винчестера, Виргиния, генерал Роберт Э. Ли предложил своему подчиненному взять в заложники чиновников-северян, чтобы обменять их на «наших собственных граждан», захваченных федералами123.