В любую, коротко отвечал Змай.
А в удава можешь?
Могу.
Давай ты превратишься в удава, а я с тобой сражусь!
Нет, Йока Йелен. Маленького удава ты, чего доброго, задушишь. А большой, чего доброго, задушит тебя.
Ну Змай! Это же здорово! Йока снова пригнулся, выходя из-под удара.
Ничего здорового в этом нет. Я серьезно. Змея существо безмозглое. Я не хочу напугать тебя до икоты. Несильный, казалось бы, толчок в грудь опрокинул Йоку на траву, и Змай тут же взгромоздился сверху, одной рукой прижимая Йоку к земле за шею.
Йока молотил его руку кулаками (потому что не дотягивался даже до плеча), пытался пнуть ногой, извивался и хохотал, но высвободиться не мог. Он не сразу увидел Важана, стоявшего на краю спортивной площадки и наблюдавшего за их возней, Змай заметил его первым.
Профессор, ты так на нас смотришь, как будто чем-то удивлен, сказал Змай с усмешкой, но Йоку не выпустил. У Йоки же от хохота слезы выступили на глазах настолько положение казалось ему забавным и неправильным.
Я в первый раз увидел, как Йелен смеется, изрек Важан.
Это странно, профессор, потому как дети должны смеяться. Змай наконец сделал вид, что Йока сам освободился из захвата, но обмануть Йоку было трудно.
Ты поддался мне нарочно! возмущенно закричал тот, все еще смеясь.
Ничего подобного, ответил Змай, поднимаясь. Ты превзойдешь меня в искусстве единоборства очень быстро. Не правда ли, профессор, приятно иметь дело с учеником, который превзойдет учителя?
Еще интересней иметь дело с учеником, который уже превосходит учителя проворчал Важан себе под нос и добавил: Йелен, завтра ты можешь спать хоть до полудня. Потому что следующую ночь тебе придется провести на ногах.
А не выпить ли нам вина, профессор, и не посидеть ли этим чудным майским вечером под звездным небом?
Я распоряжусь, коротко ответил Важан и направился в особняк.
Ох уж эти аристократы, покачал головой Змай. Нет чтобы принести из подвала бутылочку вина и попросту развести костер в яблоневом саду, у ручейка.
Он говорил тихо, но профессор услышал его и оглянулся:
Ничто не мешает тебе тем временем развести костер.
Истинным аристократам и боги служат мальчиками на побегушках. Пошли, Йока Йелен, разведем костер. Когда-нибудь я сочиню сказку о профессоре и в первых строках напишу: этому человеку служили Вечный Бродяга и его Охранитель.
Как ни странно, Важан вернулся один, с бутылкой вина, без бокалов и с узелком, в котором принес куски жареного фазана. Костер к тому времени только-только разгорался, и профессор первым тяжело опустился на траву, разворачивая узелок.
Садись, Йелен. Подозреваю, вина ты не захочешь, но из вежливости предложу.
Пей, Йока Йелен, не ломайся, тут же отозвался Змай. Вино не стоит пить, когда тебя хотят обвести вокруг пальца.
А если я не уверен в том, что меня не хотят обвести вокруг пальца? спросил Йока и посмотрел на Важана.
Молодец, Йелен. Мне бы не хотелось, чтобы ты думал, будто я стараюсь обманом привлечь тебя на свою сторону. Я умею быть убедительным, но не буду тебя ни в чем убеждать. Мы все ведем себя так, будто все уже решено, будто ты на нашей стороне и действуешь заодно с нами. На самом деле это неверно. Мы ничего не знаем ни о тебе, ни о твоем решении, ни о том, что ты думаешь о нас. Все, чему я тебя учу, пригодится тебе в любом случае, можешь не беспокоиться. Но у тебя было почти десять дней на то, чтобы привести свои мысли и чувства в порядок, и я хочу вернуться к начатому разговору.
На этот раз Йока почему-то не волновался может быть, Важан был прав и чувства пришли в порядок за эти несколько дней? Он спокойно сел возле костра так, чтобы смотреть профессору в лицо, и невозмутимо потянулся к бутылке с вином.
Итак, Йелен, продолжил профессор, когда Йока отхлебнул из бутылки несколько глотков, мы остановились на том, что ты Вечный Бродяга. Ты человек, появления которого мрачуны ждали несколько столетий. Которого несколько столетий ждал Исподний мир. Что ты скажешь мне как мрачуну и Змаю как богу Исподнего мира? Я не требую готового решения. Мне интересно, что ты думаешь об этом.
Если бы об этом спросил Змай, Йока не задумываясь ответил бы «не знаю». Но Важану так ответить было нельзя: неловко как-то, несерьезно И прежде чем что-то сказать, Йока еще раз хлебнул из бутылки чтобы попросту оттянуть время.
Что произойдет, если Откровение Танграуса сбудется? спросил он наконец. Кроме того, что погаснут солнечные камни?
Я бы поставил вопрос по-другому: что произойдет, если Вечный Бродяга прорвет границу миров?
Хорошо, что произойдет, если прорвется граница миров?
Рухнет свод, спокойно ответил профессор. Впрочем, он и без этого рано или поздно рухнет. Но его энергия хлынет не только в Обитаемый мир, но и в Исподний. И чем шире будет прорыв, тем быстрей энергии миров придут в равновесие, тем меньше будет жертв и разрушений.
А почему погаснут солнечные камни и рухнет свод?
Потому что вначале в Исподний мир пойдет энергия чудотворов. И те поля, которые сегодня создаются аккумуляторными подстанциями, станут в одночасье в несколько раз слабей. Исподний мир просто высосет их. Граница миров держит эти поля, как пальцы тетиву натянутого лука. Я достаточно понятно объяснил?
После пятимерных пространств и их измерений вполне, профессор, ответил Йока вызывающе.
Змай, до этого молчавший, расхохотался.
Ты всегда был не в меру дерзок, Йелен, фыркнул Важан, но беззлобно, скорей довольно.
Профессор, давай поставим еще одну точку над «i», предложил Змай.
Поставь, проворчал Важан, посмотрев на него снизу вверх, но так снисходительно, будто и Змай был его учеником.
Йока Йелен, чудотворы предлагают другой выход из ситуации. Они считают, что Вечный Бродяга может сбрасывать в Исподний мир большие энергии, это ослабит давление на свод и оттянет его падение.
На сколько? тут же спросил Йока.
Максимум на время твоей жизни.
А минимум?
А минимума никто не знает, Йелен, вмешался профессор. И завтра ночью я попробую его определить.
Йока хлебнул из бутылки снова и сказал, стараясь выглядеть как можно старше:
Я пока ничего не могу сказать. Я не готов принять на себя такую ответственность.
Тебе надо решить лишь одно: на чьей ты стороне, пожал плечами Важан.
Нет. Мне надо решить совсем другое.
Он прав, профессор. Змай пошевелил хворост в костре. Это мы давно решили за него. А ведь никто на самом деле не знает, какой путь лучше. Во всяком случае, с точки зрения Йоки Йелена. Я выбрал путь, лучший для Исподнего мира, ты для мрачунов, Инда Хладан для чудотворов. А Йока Йелен что должен выбрать?
Но ты же не сомневаешься в своей правоте? спросил у Змая Важан.
Я не сомневаюсь в том, что для Исподнего мира лучшим выходом будет прорыв границы миров. И Йока Йелен, кончай хлебать вино. Ты выпил больше полбутылки, а нас тут трое, между прочим.
* * *
В газетах появились все фотографии с рисунками на валунах, кроме одной той, на которой Инда Хладан держал в руках ребенка. Думская пресс-служба насчитала в общей сложности около восьми базовых версий случившегося, выдвинутых газетчиками, всего же версий было не меньше сорока. История в считанные часы вышла на международный уровень, и если в Славлене об этом писали утренние газеты, то в Натане и Годендроппе дневные, а в Афране и Ламиктандрии вечерние.
Йера на несколько дней стал едва ли не самым известным человеком в Обитаемом мире, пресса осаждала не только здание Думы, но и его личный кабинет, здание суда, где он продолжал служить только номинально, и самое неприятное дом в Светлой Роще. Разогнать журналистов не удавалось даже полиции, они в прямом смысле лезли не только в двери, но и в окна. Йера доверял всей прислуге, кроме, пожалуй, новой няни, но, как ни убеждал себя в обратном, не мог положиться на Ясну. После того как она взглянула на карточку Мирны Гнесенки, ее состояние оставляло желать лучшего, и Сватан даже приглашал к ней своего коллегу из клиники доктора Грачена.
Слухи о пропаже Йоки просочились в прессу, и кое-где мелькали версии не о поступлении в престижную школу, а о том, что мрачуны взяли мальчика в заложники с целью помешать работе думской комиссии.
Йера еще во вторник вечером получил от Важана вторую телеграмму на этот раз приватную, присланную на домашний телеграф, о том, что Йока находится у него в доме и пока ему ничто не угрожает. Более того, профессор считает своим долгом позаботиться о том, чтобы мальчик получил аттестат о среднем образовании, для чего готов пригласить к нему учителей с хорошими рекомендациями и большим опытом преподавательской работы. Сура собрал вещи Йоки, которые были отправлены в усадьбу профессора, и Йера не сомневался в том, что Йока действительно находится под покровительством Важана. Сам этот факт лишь подтверждал: Йера не ошибся. И карточка Мирны Гнесенки не провокация мрачунов, и рисунки на валунах не подделка. Когда-то Инда принес в их с Ясной дом новорожденного Врага, возможно, и не подозревая об этом. И нервное расстройство Ясны не фантазия впечатлительной барышни, а женское чутье.
Теперь работу комиссии Йера старался направить в сторону выяснения личности получеловека, найденного в лесу, но то ли ему кто-то мешал, то ли сам он не был последовательным, только дело топталось на месте. Между тем невооруженным глазом было видно, что этому существу никак не четырнадцать лет. Впрочем, вероятный возраст Врага можно было изменить в сторону увеличения кто сказал, что он должен родиться в апреле четыреста тринадцатого года?
Йера пытался настаивать на том, что находка в лесу пока ничего не доказывает и не подтверждает, но от него отмахивались все и члены комиссии, и Председатель совета министров, и лидер социал-демократов. Всем без исключения нравился исход дела: думская комиссия обнаружила и скоро уничтожит Врага, для паники нет причин Обитаемый мир надежен, незыблем и светел. Правда никого не интересовала, нужна была лишь видимость правды.
Инда оказался прав: Йера не посмел даже заикнуться о том, что увидел своими глазами в собственной библиотеке: чудовище, пришедшее на защиту Врага, вовсе не убито чудотворами, а спокойно выполняет миссию, предначертанную Откровением Танграуса.
Йере казалось, что он единственный человек в этом мире, которого на самом деле заботит будущее этого мира, а не иллюзия его незыблемости. От отчаянья (а вовсе не по зрелом размышлении) он попытался пустить в газеты утку о том, что существо, найденное в лесу, лишь попытка мрачунов спрятать от людских глаз настоящего Врага. Ни одна газета не опубликовала этой анонимной статьи, а выступить в прессе с открытым заявлением Йера поостерегся: у него не было ни единого доказательства, кроме увиденной в библиотеке кобры, что и ребенок истолковал бы как видение, фантазию или фокус. И Йера бы, возможно, тоже посчитал это фокусом если бы не разбитое Сурой стекло на журнальном столике. Змея беспомощна на стекле, и оно было убрано нарочно, заранее. В отличие от чудотворов, Йера видел оборотную сторону «фокуса» и не сомневался «сказочник» на самом деле превратился в змею. Ни один здравомыслящий человек не захотел бы в это поверить, и Йера тоже искал бы рациональных, наукообразных пояснений, если бы не спокойствие Инды. Инда не сомневался в таком исходе разговора в библиотеке, не удивился, а словно с удовлетворением нашел в происшедшем подтверждение своих догадок.
Думу, думскую комиссию, общественность и прессу словно кто-то вычеркнул из списков посвященных, Йере казалось, что он зритель грандиозного спектакля, рассчитанного на миллионы зрителей, и никто из них не догадывается о том, что это спектакль. Вылезти на сцену и кричать о том, что происходящее лишь представление, клоунада, не было никакого смысла. И даже те, кто мог бы догадаться о разыгрываемом фарсе, не стали бы мешать его постановщикам. Йера был один против всех: против мрачунов, чудотворов, газетчиков, депутатов Думы, лидеров политических партий. Он вовсе не желал роли спасителя мира и роли шута на сцене разыгрываемого спектакля, но и закрыть глаза на происходящее не мог.
Йера испытывал свои реальные возможности, пытаясь направить работу комиссии в нужное русло, но натыкался на прочные стены, возведенные вокруг него и властью чудотворов, и косностью коллег. Он уже принял решение, хотя не отдавал себе отчета в том, что оно окончательно: люди должны знать, что происходит. Дума, а не закрытый клан чудотворов, должна управлять государством. И если для этого в жертву надо принести сына, Йера обязан это сделать. Потому что никто больше этого не сделает. Потому что он один против всех, и волей судьбы его сын противостоит этому миру.
И Йера начал свое расследование и свою войну против всех. Должность давала ему широкие полномочия (которые, как выяснилось, жестко контролировались чудотворами), но и в возведенных вокруг него стенах имелись бреши.
Йере удалось узнать имя старухи, изображенной на валунах, она действительно была казнена в конце апреля четыреста тринадцатого года, и в газетах того времени ее имя упоминалось наряду с именами других мрачуний, объявлявших Врагом своих новорожденных детей. Папку с фотографиями, вырезками из газет, архивными документами Йера носил с собой и никому не показывал он хотел собрать доказательства своей правоты. И одновременно подготовить общественность к открытому заявлению о реальном существовании Врага и чудовища, призванного его защищать.
Журналисты, что кружили вокруг Йеры подобно назойливым мухам, сослужили ему хорошую службу: в прессу удалось протащить слух о том, что сын судьи Йелена приемный ребенок. Видимо, чудотворы не сочли эту информацию угрожающей, а газеты преподнесли ее как штрих к портрету Йеры героя дня и любимца избирателей.
Информацию о Мирне Гнесенке словно нарочно стерли из всех архивов и старых газет. Даже на кладбище, где она была похоронена, кто-то безнадежно испортил ее портрет, выбитый на камне. Но Йере удалось раздобыть ее настоящую фотографию: она случайно обнаружилась в альбоме одной бывшей институтки однокурсницы Мирны. В самом же институте, в архиве с личными делами выпускниц, красовалась та фотография, которую опубликовали все газеты. Йера забрал личное дело на экспертизу, и она подтвердила: фото наклеено туда недавно, несколько дней (а не двадцать лет) назад. Результаты экспертизы тоже легли в его «секретную» папку.
И только на один вопрос Йера никак не мог найти ответа: почему чудотворы не стремятся уничтожить Врага? Для чего всеми силами скрывают его существование? Неужели из сомнительного желания и дальше слыть непобедимыми защитниками мира от любых внешних угроз? Этот мотив представлялся Йере неубедительным.
Между тем все газеты в один голос кричали об уничтожении «Врага», найденного в лесу, и Йере пришлось приложить немало усилий, чтобы несчастное существо оставили в живых, хотя бы до подтверждения того факта, что это действительно Враг. Чудотворы же постарались и уже на следующий день предоставили экспертное заключение о том, что обнаруженный «гомункул» обладает ярко выраженными способностями мрачуна.
2930 мая 427 года от н.э.с. Исподний мир
Выезд в замок Волче отсрочил на сутки ему надо было выспаться и хоть немного отдохнуть. И Спаска была бы рада провести с ним еще несколько дней вернуться на службу он должен был только к третьему числу, но ночь на тридцать первое мая была особенной: праздник добрых духов. Все колдуны в эту ночь выходили в межмирье, и добрые духи особенно щедро давали им силу Спаска ждала встречи с Вечным Бродягой.