За размышлениями я не заметил, как вновь заснул. Но не раньше, чем стих гром, и комната перестала озаряться вспышками надоедливых молний.
Неожиданно мне приснился Сергей. После их гибели первые пару месяцев ребята часто приходили ко мне во снах, словно продолжали захаживать в гости. Они выглядели удивительно жизнерадостными. И поразительно живыми. Такими яркими я не помнил их и в реальности.
В этом сне я нес какой-то большой черный портфель и вдруг увидел Сергея. Рядом с ним гуляли его сыновья, которых в действительности у моего друга никогда не было. Парни были чрезвычайно радостные. Улыбался и сам Сергей.
Как дела? спросил я.
Во сне тоже было лето. И чувствовалось жаркое тепло лучей солнца.
Все хорошо, он улыбнулся.
Я повертел головой в разные стороны.
А где же Света?
Мы едем за ней, он указал на свою машину ту самую, превратившуюся в месиво после столкновения с фурой. На крыше возвышался спортивный велосипед.
Удачи сказал я.
И пошел к себе домой. Потом остановился, оглянулся. Они уже уехали. На деревьях пели какие-то дивные пестрые птицы. На душе мне неожиданно стало хорошо. Пусть все было очередным сновидением, некой пеленой фантазии. Но это же состояние сохранилось утром по пробуждении.
Я открыл приложение с фотографиями на телефоне и нашел одну из последних фоток Сергея и Светы.
Как же я скучаю по вам ребята, с тоской, пусть и светлой, подумал я. Где бы вы сейчас не были там, если вы меня видите и слышите, знайте, мне вас очень не хватает здесь.
Хорошее послевкусие сна быстро развеялось, стоило зазвонить телефону.
Звонила Даша, мой литературный агент.
Ты спишь? она обходилась без лишних сантиментов. Ни «привет», ни «здравствуй». Лишняя трата времени. Тем более созваниваемся мы почти каждый день и такое чувство, что не расстаемся. Удивительно, что она до сих пор не стала моей любовницей, учитывая наше общее дело, одинаковый возраст и то, что оба мы безнадежно холосты.
Я устало глянул на часы.
По-прежнему середина мая. Девять тридцать утра. И я по-прежнему не выспался. Что за треклятая неспокойная ночь? Ладно хоть убийства не снились или маньяки, и на том, как говорится, слава небесам.
Я не сплю, раз говорю. Или ты думаешь во сне у меня происходит раздвоение личности?
Это вновь стало бы интересной художественной фишечкой, язвительно заметила Даша, намекая на мой предыдущий роман «Два незнакомца», где центральной темой сюжета стало раздвоение личности главного героя. Виктория, причитав опус до конца, устало выдохнула: «опять эта банальная детективная психиатрия с раздвоениями личностями». Тогда мне казалось, что еще неопубликованный роман буквально искупали в жиже дерьма, оставшегося после больных дизентерией.
Ты что хотела? Я бы не прочь еще поспать. Писатели рано не встают.
Девять тридцать утра для меня несусветная рань. День кажется ничтожным, если я не высыпаюсь. Или же отвратительным, если вынужден встать часов в восемь или семь. Ненавижу раннее утро. Утро для меня часов двенадцать дня, в то время как настоящая ночь начинается только после двух ночи.
Я звоню напомнить, что у тебя скоро срок сдачи книги. И еще на днях я хочу организовать тебе визит на какое-нибудь радио, чтобы ты отрекламировал свою последнюю книгу.
В своем недавнем прошлом, во времена мимолетной, но бурной юности, Даша работала маркетологом. Когда Анна Орехова опубликовала свой первый детективный роман «Барселона. Под звуки смерти»3, я купил книгу и подарил ее Даше. Главная героиня романа, после аварии потерявшая слух, как раз работала маркетологом. Мой литагент с большим удовольствием прочитала ее и потом еще долго говорила, что в книге хорошо отражена атмосфера работы маркетолога.
Я заверил Дашу, что работа идет полным ходом, и против интервью ничего не имею. Возражать было бы небезопасно. Затем, попрощавшись с ней, сделал себе небольшой завтрак, запустил на планшете очередную серию сериала «Что сказал покойник», который я пересматривал спустя почти двадцать лет, и решил насладиться спокойствием, а затем подготовиться к лекции.
Что греха таить, студенты меня любили. Для них я был свой. Во мне не замечали той спесивости, которая присутствовала у многих преподавателей, в том числе с нашей кафедры и, в первую очередь, у молодых. Стоило им получить тот зыбкий статус препода высшего учебного заведения, да еще одного из самых престижных вузов нашего федерального округа, то над головой у них будто являлась невидимая корона. Ее ограненные шипы, как и глаза новоиспеченных академиков, величаво взирали на молодые студенческие лица. Некоторые попросту взирали на студентов, как на засохшие какашки. Я же на всю эту помпезность высшего, мать его, учебного заведения плевал с высокой колокольни.
Майский Екатеринбург тонул в мареве аномальной весенней жары. Центр города, непривычно пустой в этот час, вместе с прохожими, автомобилистами, вереницами всевозможного транспорта дружно изнывали от пекла. Казалось, сами тротуары раскалены так, что поставь на них кастрюльку с водой, она мгновенно начнет закипать. В такую погоду хотелось оставаться в двух местах в собственной квартире, где даже без кондиционера было всегда прохладно (слава несолнечной стороне дома!), или в машине, где как раз благодаря кондиционеру оставалась комфортная температура.
Войдя в аудиторию и переведя дух, я глянул на студентов, зачарованно смотревших на меня. Каким качеством должен обладать хороший преподаватель? Таким, чтобы его лекции ждали с нетерпением, а не устало вздыхали, стоило ему появиться в аудитории.
Выдохнул, собрался с мыслями.
Сегодняшняя наша тема становление иронического детектива в российской детективной литературе.
А про себя подумал ну надо же, я в стенах государственного университета с почти столетней историей, названного в честь великого Горького, рассказываю на курсе русской литературы о детективах Калининой и Донцовой.
Во время лекции я обратил внимание на последний ряд парт. Там вместе с остальными девицами сидела какая-то незнакомая девушка. Она была одета в строгий черный костюм и очки в толстой черной оправе. У нее были явно длинные волосы, темные и шелковистые, которые она забрала изящной заколкой в пучок на голове.
Не студентка, подумал я. Однозначно. Мои молодые слушатели так не одеваются. Но кто же это? Наверное, очередной корреспондент. Хотя вряд ли. С чего им идти на лекцию. Да и не похожа она на акулу пера, жаждущую взять интервью у писателя-детективщика. Скорей, агент. Возможно какое-нибудь модное диджитал-издательство хочет перекупить права на мои произведения или предложить опубликовать новый роман в электронной версии сначала у них, так сказать, эксклюзивно.
Однако все предположения оказались ошибочны.
Лекция закончилась, студенты рьяно заспешили к выходу, а я стал собирать разложенные бумаги с планом лекции и списком литературы, одновременно проверяя пришедшие уведомления на телефон. Незнакомка с последнего ряда медленно подошла ко мне. Она дожидалась, пока аудитория не опустеет полностью, и мы с ней останемся вдвоем. Я нагло не подавал виду, что мне есть до нее какое-то дело, а ее это, казалось, нисколько не заботило.
Здравствуйте, Роман, подойдя, произнесла она хорошо поставленным, твердым голосом.
Я равнодушно глянул на нее и отвернулся к телефону. Мои наглость и хамство бывают безграничны.
Ну, рассказывайте. Кто вы такая и чего хотите?
Она хмыкнула, совершенно не удивившись моей грубоватой реакции.
Значит, вы поняли, что я не случайно потерявшаяся на лекциях студентка?
В первую же минуту. Вам надо было одеться поскромнее. Одежда красивая, только она выдает в вас человека совершенно иного круга. Вы забыли, что пришли на лекцию к автору детективов. Я такие нестыковки вижу сразу. Плюс ко всему вас выделяет чересчур внимательный взгляд.
А разве все остальные студенты настолько невнимательны?
Не совсем. Они в большей степени рассеяны. И выглядят свободнее, чувствуя себя в своей тарелке. А вот для вас окружающая обстановка не слишком типична.
Желая выдержать хотя бы малейшие приличия, я вернул свой взгляд к ее фигуре.
Вы агент, я прав?
Агент секретной службы, улыбнулась она.
Не понял?
Я следователь отдела убийств екатеринбургской полиции. Александра Молотова.
И добавила:
Теперь будем знакомы.
Она сказала это так, словно была ледоколом, врезавшимся в ненавистный ледник. Я, не сдержавшись, присвистнул.
Чем же обязан?
Александра повернулась к двери, открытой в коридор, откуда звучал несмолкаемый гогот студентов.
Нас здесь не побеспокоят?
Не должны. Если в этой аудитории и должны быть занятия, думаю, сюда бы уже нагрянули студенты.
Тогда давайте сядем.
Она закрыла дверь, обрубив все внешние звуки, и уселась на первый ряд. Я занял место около кафедры, внезапно почувствовав, как эта груда из дсп давит на меня. Мысленно проклянув все на свете, я решил взять инициативу на себя.
Давайте развеем главный страх любого, к кому обращается следователь меня в чем-то подозревают?
Молотова отрицательно качнула головой, не сводя с меня глаз словно с мишени. Я заметно расслабился. Хотя чего мне бояться? Ничего противозаконного я не совершал. Скорость и то не превышаю.
Уже хорошо. И вам не нужны мои показания?
Нет.
Тогда я на седьмом небе от счастья.
А вам есть чего бояться?
Знаете, нашу великую поговорку? Не виноват, да виноват будешь.
Следователь хмыкнула и сцепила руки в замок. Видно невооруженным взглядом обиделась, закрылась, злится.
Хорошо же вы думаете о полиции.
Сухая статистика, не более того. Так зачем я вам нужен?
Вам знакомо название «Мне давно хотелось убить»?
Я думал меньше секунды.
Если отбросить, что это не чье-то заветное и потаенное желание, смею припомнить такой роман у Анны Даниловой.
Помните, о чем он?
Это один из первых романов ее цикла о частном детективе Юлии Земцовой и маньяке, которого она собирается вычислить. Написан во второй половине девяностых.
Молотова удовлетворенно кивнула. Странно, но следователь даже не достала блокнота или телефона, чтобы вести какие-нибудь записи.
Тогда следующий вопрос. Знакомо ли вам следующее название «Никто не заплачет»?
Интересно, мы сейчас что будем перебирать все знаковые произведения авторов российских детективов? Признаться честно, я устал, хочу есть и скорей оказаться дома. А следователь села и смотрит на меня как на подозреваемого в серийных убийствах, а вовсе никак на безобидного литератора.
Разумеется и оно знакомо. Роман Полины Дашковой о жуткой московской банде грабителей, убивавших всех, к кому они вламывались ночью. Я его включил не только в лучшие романы, написанные писательницей, но и в обязательный список моего курса.
Могу узнать почему?
Ну, начнем с того, что он блестяще и увлекательно написан. Во-вторых, там великолепный главный антагонист. Один из лучших злодеев российской детективной литературы с хорошо прописанной личной историей становления преступника.
Я призадумался.
Да, пожалуй, Сквозняк один из лучших злодеев вообще всей мировой остросюжетной литературы. Плюс ко всему, в романе прекрасно показано, какая чудовищная хрень творилась в нашей стране в девяностые годы. Криминал, невинные люди, страдающие от произвола распоясавшихся бандитов, бессилие следственных органов.
Александра скептически сморщила лицо.
Да, но все книги определенного времени так или иначе отражают суть времени, о котором написаны. Девяностые тяжелое время и большинство произведений, опубликованных в те годы, так или иначе несут на себе отпечаток происходящего.
Я кивнул. Мы что, планируем спорить об особенностях литературы?
Кто-то в большой степени, кто-то в меньшей. В обозначенном вами романе, на мой взгляд, это сделано лучше, чем других, только и всего.
Про себя еще подумал банальный субъектив, ничего личного. По сути, любой преподаватель любого спецкурса составляет список тех произведений, которые нравятся именно ему. Я вот никогда не понимал, с какой стати в ряд обязательных списков курсов зарубежной литературы попадало малоизвестное и совершенно проходное произведение Шатобриана? Или почему в списках по литературе XX века у Умберто Эко всюду пихают то самое «Имя розы», хотя все прочие его романы в разы гениальнее. «Имя розы» для меня обыкновенный детектив, задуманный при весьма садистском желании автора убить монаха.
Я размышлял о премудростях мировой литературы а Александра, на удивление, молчала, периодически бросая на меня мимолетный взгляд. То ли обдумывала что-то, то ли высчитывала в уме, как дальше продолжить разговор. Я же по-прежнему демонстрировал полное равнодушие. Встань она сейчас и уйди, я лишь пожму плечами и с чувством выполненного долга отправлюсь домой есть и отдыхать, вскоре позабыв о ее визите.
Наконец, собеседница собралась с мыслями.
Могу я рассчитывать на то, что сказанное мной, останется в этих стенах?
И у стен бывают уши.
Она внезапно помрачнела.
Я серьезно.
Опачки, шутить мы не любим. Что ж возможно, все на самом деле настолько серьезно, что мой юмор, перемешенный с нагловатым равнодушием, неуместен.
В таком случае, можете.
Произошло два убийства. В каждом случае около трупа нашли карточки. Догадываетесь, что там было написано?
Я догадывался. В одной было написано «Мне давно хотелось убить», в другой «Никто не заплачет».
И я был безмерно счастлив, что оба произведения написаны не мной.
Глава 3
Хроника гнусных времен4
Давайте по порядку, сказал я после небольшого молчания, повисшего в нашей аудитории. У вас два убийства. Вы считаете, что они связаны, так?
Она кивнула.
И их объединили в одно дело?
Нет. Убийство, по правде говоря, лично у меня одно. С карточкой «Мне давно хотелось убить». Об убийстве с карточкой «Никто не заплачет» мне рассказал мой коллега из Казани. Оно произошло там. Я запрашивала сводку по похожим происшествиям, после обнаружения первого трупа, и мне любезно сообщили об еще одном таком случае.
М-да, подумал я про себя. Это все весьма хреново.
Убитые как-то связаны?
Нет. Два совершенно разных человека, не знакомых друг с другом. Мне удалось навести справки. Единственное, что их объединяет оставленные возле тел карточки с названиями книг.
Следовательно, убийства до сих пор не считают серией?
Именно. Их объединила я, а не следствие.
Она слегка самодовольно улыбнулась, а у меня настал черед удивляться обстоятельствам. Сколько не писал я криминальных романов, каждый раз узнавал совершенно удивительные и нелогичные истории о работе следственных органов.
Почему?
Александра пожала плечами.
Такие дела не всегда торопятся объединять в одно дело. Дело в том, что может иметь место банальное совпадение. Это раз. Два бывает, что может работать подражатель. Прочел где-нибудь в интернете о странном убийстве с карточкой, и решил сымитировать почерк убийцы. Такое бывает сплошь и рядом. Но самое главное, жертвы никак не связаны друг с другом, даже не были знакомы. Жили в разных городах
Она грустно вздохнула.
Только я уверена на все сто процентов, что это самая настоящая серия. И этими двумя убийствами она не ограничится.
Хотите сказать, что у нас, вернее у вас, появился маньяк, который убивает и будет убивать, оставляя возле трупов карточки с названиями известных детективных романов?