Агидель Штольц
Морговой
Данное произведение является фантазией автора и не претендует на историческую достоверность
Россия, г. Волен
27 декабря
Ледяной ветер кружил крупные хлопья снега над крышей морга. Вьюга выла, играя в проводах, а раскачивающийся фонарь над крыльцом отрывисто скулил от холода. Столбик термометра стремительно опускался вниз. К вечеру он достиг минус двадцати четырех градусов, а стекла покрылись витиеватыми узорами. Здесь, на холме, где стояло одноэтажное здание морга, было холоднее, чем внизу. Зато открывался невероятно красивый вид на город, простирающийся до самого горизонта. Снег валил с шести утра до двух часов. Потом выглянуло солнце, а спустя час небо снова заволокло и маленькие кусачие снежинки стали предвестниками грандиозного снегопада. И растворился Волен в белизне снежного марева.
В теплом кабинете электронные часы отсчитывали время. Они показывали «16:16», а густые сумерки уже окутали город. Новогодняя гирлянда неспешно мигала на стене в коридоре. По радио из кабинета врачей доносилась негромкая песенка: «Если бы не было зимы, а все время лето».
Вскрытий сегодня было мало, и сотрудники разбрелись кто куда. Врачи засели в кабинетах, корпея над экспертизами. В лаборантской кипела своя работа. Забава и Любица, хихикая, усердно вырезали снежинки из бумаги. Пожилая лаборантка, которую звали Аксинья Гордеевна, степенно печатала результаты анализов, согнувшись в три погибели и близоруко щуря глаза за толстыми стеклами очков. Она каждый раз сверяла напечатанное ею с листком в чуть подрагивающих руках, и по привычке колотила морщинистыми пальцами по клавиатуре, забывая, что это не печатная машинка.
Старший лаборант отделения Вера Федоровна шуршала мишурой и «дождиком» на складе, перебирая коробки со стеклянными елочными игрушками.
Марьяна наблюдала, как санитары Гриша и Дорофей собирают искусственную елку. За процессом следил их заведующий Горан Немилович, похожий на огромного медведя, заприметившего улей. Сунув по-царски лапищи в карманы синей хирургички, он умудрялся хмурить брови и улыбаться одновременно. По характеру был строг, но справедлив. Его побаивались, но уважали. Высокий лоб заведующего поблескивал в свете гирлянды, а его хозяин подтрунивал над санитарами. Дорофей балансировал на скрипучей стремянке, которую заботливо поддерживал Гриша. За его правым ухом приютилась неизменная сигаретка.
Из тесной кладовки, именуемой гордо «склад», послышался стук и приглушенное кряхтение Веры Федоровны:
Что б тебя, так твою растак! Все не слава богу
Марьян, подай-ка верхушку, попросил Дорофей со стремянки. На его голове красовалась шапка-ушанка, «уши» которой топорщились в разные стороны. Девушка извлекла из коробки последнюю деталь и подала Дорофею.
Решили, кто дежурит тридцать первого? Спросил Горан Немилович раскатистым басом.
Я дежурю, отозвался сверху Дорофей, тряхнув «ушками» с распущенными завязками. Заведующий удовлетворенно кивнул. В этот момент раздался пронизывающий звон из зала приема трупов.
Твою ма покачнулся на лестнице Дорофей, ухватившись обеими руками за лестницу, Гриша, чтоб тебя, держи крепче!
Извини, виновато прогудел тот.
Прими, распорядился заведующий, обратившись к Марьяне. Кивнув в ответ, она толкнула ближайшую дверь, ведущую в секционный зал. Там, стоя у стола, Рагнар поспешно зашивал последний труп. Увидев уверенно идущую к помещению девушку, где стояли холодильники, спросил:
Примешь?
Да.
Спасибо! Обрадовался он и включил душ, чтобы обмыть тело.
В Бюро судебно-медицинской экспертизы, работа была отлажена, как швейцарские часы. Весь медперсонал строго знал свои обязанности. Лаборанты работали в регистратуре, проводили опознания, ассистировали на вскрытиях, принимали трупы, проводили гистологическую вырезку и делали много другой работы.
Санитары принимали, вскрывали, зашивали, бальзамировали, переодевали и гримировали трупы. Это было их поприще.
Врачи судебно-медицинские эксперты исследовали тела, писали заключения, ходили в суды и на допросы, ездили на конференции и придумывали поручения лаборантам.
В столь отлаженной работе была заслуга заведующего. Как настоящий хозяин, Горан Немилович всего за год создал полноценное, почти ни в чем не нуждающееся отделение. Он всегда готов был встать грудью на защиту каждого сотрудника, если возникали проблемы. А на провинившегося потом орал так, что черти вскакивали в аду и ничего не понимая, носились в панике, сталкиваясь рогатыми лбами.
В коридоре морга, у кабинетов, стоял мягкий диван для дежурантов, а на стене висел телевизор. В кухне располагались холодильник, микроволновка и электрическая плита. Каждый день на холм приезжала машина и привозила горячие обеды. Также, имелись стиральная машина и душевая кабина.
Жили они, не тужили. Работа кипела. Все готовились к предстоящему новому году.
Машина трупоперевозки тарахтела у ворот, а труповоз Трофим Магарычев, по прозвищу Магарыч, приплясывал в бледном круге качающегося на ветру фонаря. Марьяна распахнула ворота и ледяной ветер швырнул ей в лицо горсть снежинок.
Здорова! Поднял руку Троша. Принимай. Марьяна подкатила дребезжащую по неровно выложенной плитке каталку и спросила:
Что там?
Убийство. Сожитель зарезал, она откинула черный пакет и увидела рыжеволосую худую женщину, из груди которой торчала рукоять столового ножа. Вся одежда в подсохшей крови поди разбери одна там рана или несколько.
Праздничное настроение, гирлянды, снежинки на окнах и мишура сильно контрастировали с рабочей атмосферой. Но никто из сотрудников этого не замечал в силу привычки.
Глянув на стеклянные глаза женщины, попутно описывая одежду в журнал, Марья задумалась. Могла ли подумать эта женщина несколько часов назад, что нового года уже не увидит? В холодильнике у нее, скорее всего, припасены все ингредиенты для оливье. Традиционно она говорит своему сожителю, чтобы тот ничего не трогал это на новый год! Она знает, в каком платье будет встречать праздник, какое основное блюдо подаст на стол. Что будет пить и какое желание загадает во время боя курантов. Скажи ей кто-нибудь несколько часов назад, что 31-го она будет не за столом, а в скованной льдом земле, она бы наверно пришла в ужас.
Смерть никогда не бывает вовремя, но совершенно точно знает, когда самое не время.
«Да какое тебе до этого дело?» одернула себя Марья, поймав незваные мысли: Просто выполняй свою работу».
Подписав и надев на труп бумажные самоклеящиеся бирки, она приняла от Троши толстую стопку документов. Сразу видно следователь старался, описывал все подробности в протоколе. Поздравив Марью с наступающим, Троша прыгнул в машину на пассажирское сиденье, и умчался в лютую зиму вместе с напарником. А Марьяна несколько секунд любовалась сверкающим полотном снега под фонарем прежде чем заперла ворота.
Горан Немилович уже стоял в верхней одежде и раздавал распоряжения. Гриша с Дорофеем дружно кивали и улыбались. В конце Дорофей даже козырнул.
Ну, я поехал, заключил заведующий, заприметив Марью, чего там? Опять переохлад?
Нет, убийство.
О, праздники начинаются прокомментировал Дорофей.
Для некоторых они и не заканчивались, изрек Гриша и принялся собирать лестницу.
Я поехал, коротко кинул заведующий. Раздался писк магнитного замка, снег со скрипом захрустел за окнами, постепенно отдаляясь. Начался праздник непослушания. Кто-то включил радио погромче. После новостей о предстоящих снегопадах и сильных морозах, загремела музыка. Гриша умудрился запутаться и порезаться о «дождик», проклял того, кто изобрел «эту бесполезную хреновину» и кое-как разложил украшение на ветки. Марьяна с Забавой и Любицей бережно развешивали игрушки, обсуждая, кто как встретит праздник. На складе чертыхался Дорофей, что-то свалил и получил взбучку от Веры Федоровны.
Пошел черт по сковородкам! Слазь, тебе говорят, нет там его.
В ту же секунду со склада показалась голова Дорофея с густым клоком паутины на ушанке. Он победоносно поднял над головой пыльного пластикового Деда Мороза:
Нашел! И через пару минут неизменные персонажи русского фольклора красовались под елью Дед Мороз в голубой шубе и его внучка Снегурочка.
28 декабря
Работы за сутки набралось немало. Два переохлаждения, алкогольное отравление, две аварии, одно убийство, да еще больница взялась «выписывать» из травматологии и нейрохирургии. Но только сотрудники моргов, полиции и скорой помощи знали, что все это только разминка.
Отделение морга оживленно работало с раннего утра. Хотелось поскорее закончить со вскрытиями. Дороги замело, и снегоуборочные машины заполонили город, мешая и без того плотному движению. А столбик термометра опустился еще на пять градусов. Такие низкие температуры не были характерны для этой части страны, но все же подобное иногда случалось. В секции, где велись вскрытия, было довольно прохладно, центральное отопление не справлялось. В кабинетах дополнительно включили обогреватели и у каждого рабочего места дымились чашки с горячим чаем.
Здание морга было очень старым и много лет стояло заброшенным. Над крышей возвышался кирпичный дымоход, но печью, вмурованной в стену, давно никто не пользовался. Эхо прошлого в виде каменных столов, печатных машинок, ржавеющих на складе и прочих раритетных вещей, досталось в наследство. Как оказалось, здание оборудовали под морг много лет назад, но почему-то так и не запустили. И в первый же год работы пришлось списать кучу морально устаревшей мебели и техники. Но столы так и остались, как напоминание.
Марьяна взяла фотоаппарат, и перекинув ремешок через голову, пошла в секционный зал, прихватив пару перчаток и масштабную линейку. Трупы уже лежали на столах, готовые к фотосессии. В зале стоял неизменный металлический запах. Он прочно въелся в стены и сразу бил в нос, стоило только переступить порог. Даже если санитары тщательно все вымыли. Даже если с дезрастворами. У каждого секционного стола располагались столы с компьютерами, накрытые черными пакетами. Перед работой лаборант отбрасывал пакет в сторону, а по окончании снова накрывал. На столах лежали деревянные бруски, служившие подголовниками. К каждому секционному столу была подведена вода и оборудован душ для омовения тел после вскрытия. А над столами нависали, прикрученные к потолку, бестеневые лампы.
Как отдежурил? Спросила Марья вошедшего в зал Дорофея. Тот подключил в розетку дрель с закрепленной на конце циркулярной пилой и установил защитный экран у головы трупа.
Глаз не сомкнул. Все везут и везут. Еще морговой словно взбесился. То стучит, то бормочет, то каталки туда-сюда переставляет, то на кухне чем-то шуршит. Никакого спасу нет.
Кто? Переспросила она, обернувшись оглянувшись через плечо.
Морговой, повторил он.
Это кто? Снова спросила Марьяна, укладывая линейку так, чтобы она лежала аккурат вдоль раны на лбу трупа, и прицелилась объективом.
Ну, вот есть же в домах домовые. А у нас морговой. Еду ворует. Топает громко, вздыхает над ухом, коль стоит глаз сомкнуть. Он на дежурстве у Гришки все печенье съел. С тобой такого не случалось? Марья отрицательно покачала головой, откладывая фотоаппарат и попутно размышляя, взяла ли комплект средств индивидуальной защиты из предсекционной или нет. Гришка вчера случайно его фотку сделал, когда все разошлись. Показать? Обрадовался он и не дожидаясь согласия, сказал, включая дрель, сейчас, только башку распилю. Я мигом! Зал наполнился визгом дрели и запахом паленой кости. С внутренней стороны прозрачного пластикового экрана полетели брызги. Дорофей по кругу распилил череп и выключил дрель. Наступила относительная тишина и словно из недр земли раздался звук, похожий на протяжный мучительный стон. Марья с Дорофеем переглянулись.
Слыхал? спросила она, что это за звук? Я уже больше недели это слышу и никак не могу понять откуда он идет.
Пес его знает. Может ветер в проводах гудит? Вон вьюга какая, пожал плечами Дорофей, осторожно извлекая головной мозг. У ног трупа уже стоял железный столик, на котором врачи исследовали органы. Мозг соскользнул с ладони на металлическую поверхность, оставляя влажный след. Дорофей кивнул в сторону санитарской, стаскивая перчатки:
Пойдем.
Марья смотрела на фотографию в телефоне и молча размышляла, ища логическое объяснение. Конечно, на дежурстве она слышала кое-что, но утешала себя, что это чрезмерно богатое воображение и усталость. На фото, в дверном проеме, под самым потолком, завис силуэт человека с немаленькими бицепсами. На запястье что-то расплывалось, но она не могла никак понять, что это. Чем больше всматривалась в фото, тем больше силуэт казался смазанным и нечетким, только рука, отведенная в сторону, давала понять, что это человек.
Видишь, ткнул пальцем в экран Дорофей, будто на руке что-то есть. Мы сначала не поняли, громко поскреб он бритый затылок, а потом как поняли! Это же наручники! Помнишь нам «висельника» привозили, у него на руках были застегнуты наручники через левую ногу?
Помню. Я его тогда фотографировала.
Он на дежурстве у Гришки весь хлеб съел, на полном серьезе заявил Дорофей.
Ты же сказал печенье.
И печенье, Марьяна вздохнула.
Вы, батенька, путаетесь в показаниях.
Ну че ты придираешься, обиделся он, еще скажи, что ты мне не веришь. А еще на чердаке третий день что-то стучит. Мы проверяли, замок в порядке, там и брать то нечего, одни ржавые да сломанные каталки лежат. Она некоторое время выразительно на него смотрела.
Да верю я. Может, у нас просто воришка завелся? И, пожав плечами, добавила: Предлагаю подождать, пока он спирт пить начнет. Глядишь, вместо стука песни орать будет, вот тогда мы его возьмем тепленьким.
Эх, ты Скривился Дорофей, отбирая у нее телефон.
Дорофей! Послышался разгневанный голос, и Марья с санитаром дружно повернули головы. В дверном проеме стоял эксперт, полностью облаченный в защитный костюм. Он вызывающе подбоченился и вытаращил глаза. Почему труп еще не вскрыт? Я тут ночевать не собираюсь! Дорофей открыл было рот, но над их головами раздалось три оглушительных стука, словно кто-то со всей дури лупил съемным верхом каталки о крышу. Все дружно посмотрели вверх, а потом друг на друга.
Слыхала? Обрадовался Дорофей. Опять стучит! Эксперт закатил глаза, выругался, сокрушенно покачав головой, и потопал в секцию. Марья с Дорофеем потянулись следом.
***
Опять я вскрываю с Шалопаевым, простонала Любица, держа документы в руках, еще и неизвестного!
Лаборанты по очереди бросили на нее сочувственные взгляды. Вскрывать с Михрутом Шалопаевым было то еще удовольствие! Это знал каждый лаборант и каждый день молился, чтобы молодой врач достался не ему. Сам по себе Михрут был безобидным и добродушным. Но на редкость медлительным. А труп неизвестного навлекал вдобавок кучу работы в виде взятия вещдоков, словесного портрета, подробного описания наружной поверхности трупа а это дополнительное время, проведенное в холодном секционном зале.
Любица сморщила симпатичное личико в обрамлении светлых пушащихся кудряшек. Перекинула толстую косу через плечо и, причитая, обреченно побрела в секционную.
Горан Немилович старался делить трупы честно. Он радел за то, чтобы всем было комфортно работать друг с другом, и обычно от этого правила не отступал. У каждого эксперта был свой «эльф-любимчик», с которым они работали в паре. Но у Михрута своего любимчика не было и он ходил по рукам, безжалостно подгоняемый лаборантами, санитарами и другими экспертами. Столов в морге было всего три, а медлительность создавала очередь.