Дмитрий Павлович Он стоял тогда без шапки, с растрепанными седыми волосами около своего автомобильчика, держа в руке телефон. Лицо было растерянное, а в голосе звучало раздраженние и даже отчаяние, когда он обратился к Тасе:
Девушка, вы, наверное, хорошо в телефонах разбираетесь? Не поможете мне?
Пожилой мужчина пояснил, что по ошибке удалил приложение. Не то это были «Одноклассники», не то почта.
Конечно, Тася помогла, справилась за пять минут и поймала благодарный взгляд.
Спасибо. Не побеспокоил бы вас, но у меня компьютера сейчас нет, только телефон. Без него не могу получать никаких сообщений. А должно прийти важное для меня письмо. Спасибо огромное, девушка!
Ну что вы, пустяки! Обращайтесь, если что-то понадобится.
Она пошла к дому, а Кунгурцев шел следом. Он очень удивился, что Тася зашла в ту же дверь, что и он.
Как, разве вы здесь живете?
Тася улыбнулась. Какими рассеянными могут быть люди! Сама она не раз видела этого старика. Он напоминал ей дядю Колю из далекого детства. Да, именно тогда она и подумала об этом.
Сейчас Тасины мысли тоже изменили направление: она перенеслась во двор старого деревянного дома в Перми в те далекие времена, когда еще даже не ходила в школу. Почему-то вспомнились сразу и запахи: сирени, мокрого дерева, влажной земли
Глава 7. Как дядя Коля
В детском саду Тася никогда не скучала. Но в последнее лето перед школой ее забрали из садика насовсем. В июле они всей семьей собирались ехать к морю, а пока Тася оставалась дома с бабушкой. Детей во дворе, кроме нее не было. Бабушка всегда занята то на кухне, то на огороде. Что же делать ребенку? Девочка слонялась у дома, изучая каждый уголок двора и сада, переиграла во все игрушки и игры, какие знала,
Кроме их большого двухэтажного дома здесь стоял еще старый барак. С двух его концов находились квартиры, и в ближней к ним жил старик, которого во дворе не любили. Смутно припомнились какие-то споры то ли из-за грядок, то ли из-за неубранных стружек, так как дядя Коля всегда столярничал. Наверное, он находился на пенсии, потому что не уходил на работу, как другие. Сколько Тася себя помнила, он всегда что-то строгал и мастерил около своего крыльца. Вероятно, подрабатывал, изготавливая для продажи стулья и табуретки, стойки для умывальников и полочки. Несмотря на неприветливость старика, соседи у него что-то заказывали иногда тоже. Так, мама Таси заказала маленькую парту, чтобы дочь, когда пойдет в школу, делала за ней уроки.
Раньше девочка держалась от старика подальше. Но когда мама объясняла ему про парту, подошла вместе с ней поближе. А потом и в другие дни стала к деду подходить: как-никак это ей вещь делали! Она осмелела до того, что стала задавать вопросы: «А это что?» «А то зачем?» «А что сейчас делать будете?» К ее удивлению, старик не сердился и отвечал. А однажды согласился на ее просьбу и дал немного построгать. Правда, из этого ничего не вышло. У дяди Коли нож и рубанок входили в дерево так легко, словно перед ним была не доска, а свежая буханка. У Таси же ни то, ни другое даже с места не сдвинулось.
Силу в руках иметь надо, пояснил дядя Коля. А у тебя руки слабы, маленькая ты еще.
В другой раз Тася вспомнила про деревянную лошадку из садика и спросила:
А вы коней делать можете?
Дядя Коля усмехнулся:
Не пробовал.
Но дня через три сам подозвал ее и подарил чудесную лошадку. Она была меньше садиковской и без колес. Но преимущество ее было в том, что это была ее собственная игрушка! Тася перекатала на ней кукол, извела пачку карандашей, раскрашивая лошадь во все цвета радуги; соорудила в саду для нее стойло, словом несколько дней была очень занята. А когда наскучило играть, снова вернулась к дяде Коле. И, преодолев смущение, попросила лодочку. Дядя Коля снова не отказал. Лодка плавала в старой ванне, в которую соседи наливали заранее воду для полива. Тася воображала, что это море, куда они должны были вот-вот поехать.
Правда, море в реальности оказалось намного больше и красивей не только ванны, но даже реки Камы. Сколько Тася ни вглядывалась в даль, другого берега моря так и не увидела.
Они уехали в Евпаторию через пару недель. Но сначала заехали к маминой сестре в Ростов-на-Дону. Затем с ней и ее ребятишками к морю. А позже тетя забрала Тасю к себе, так как дети на море успели подружиться и разлучаться ни за что не хотели. И только перед самой школой отец привез Тасю домой, и она пришла к бабушке.
Войдя во двор, девочка сразу увидела замок на квартире дяди Коли. Но это не удивило ее: он часто уезжал на рынок продавать свои изделия. На то, что во дворе было непривычно чисто, Тася не обратила внимания. И только на следующий день она забеспокоилась. Ей так хотелось рассказать дяде Коле о том, какое оно, настоящее море!
А дядя Коля где? потянула она за фартук бабушку.
Та поглядела на нее и отвернулась.
Бабуль? Тася дернула посильней, думая, что бабушка не слышит, и хотела повторить вопрос, но делать этого не пришлось. Бабушка вздохнула, закручинилась и сказала то, чего Тася совсем не ожидала:
Дядя Коля умер, сердце отказало. Его похоронили на той неделе.
Это было непонятно и страшно. Как это отказало сердце? Оно, оказывается, может отказать. Как бабушка или мама отказывают ей иногда в просьбах. Тася бродила по двору, поглядывая на закрытый дом. Неужели в нем так никогда и не распахнутся окна? Казалось, сердце отказало ему тоже: дом умер и уже не оживет.
Но в сентябре туда въехали другие жильцы, перестроили его, перекрасили, и домик обрел вторую жизнь. Без дяди Коли, на которого так походил убитый Кунгурцев.
Глава 8. О прошлом и настоящем
Когда Тася вспоминала историю со старым столяром, она думала, что Кунгурцев не только внешне походил на него даже характеры стариков были схожи. Внешняя сухость и нелюдимость скрывали доброе сердце. А, может быть, сходство наблюдалось даже в судьбе? Сколько Тася ни старалась, не могла припомнить, чтобы дядю Колю кто-нибудь навещал или приезжал к нему в гости. Он жил, как и Кунгурцев, один. И, возможно, это сходство поспособствовало тому, что, когда они оказались у двери Кунгурцева и старик пригласил ее войти, она согласилась.
Да, так и было! Они стояли на лестничной площадке. Дмитрий Павлович говорил, что в старом доме, где он раньше жил, все друг друга знали и как-то общались, а в этом доме он не знает совсем никого.
Вот и повод познакомиться! заметила Тася.
Да, конечно, вдруг засуетился он. Что ж это я вас здесь держу? Дмитрий Павлович Кунгурцев.
Он раскланялся.
Прошу зайти на чаек!
И распахнул перед нею дверь.
А меня Тася зовут, она шагнула за порог и с любопытством огляделась.
Если бы следователь или кто-то другой попросил ее описать квартиру убитого, она сказала бы, что поразило ее прежде всего сочетание в ней, казалось бы, несовместимых вещей старых и современных, дорогих и дешевых. Например, в прихожей стоял модный, с рисунком на дверях, шкаф, а в зале несколько старых книжных шкафчиков, помнивших, наверное, времена Хрущева. Кухню украшал вполне приличный гарнитур, правда, давно не мытый, зато у стола примостился узкий обшарпанный диванчик, покрытый линялым покрывалом.
В кабинете Дмитрия Павловича она заметила дубовый письменный стол настоящий раритет. А на полу в коридорчике лежали самодельные коврики, какие доводилось ей видеть только в деревне. Рулон с огромным ковром тоже существовал, но стоял засунутым за шкаф. С него уныло свисал серый пиджак.
Тася поискала глазами жену Дмитрия Павловича, но не нашла.
Когда же она спросила о ней? Конечно, не в этот визит. Ведь та могла выйти за покупками или еще куда-нибудь. Она спросила о жене, когда пришла сюда во второй или, может быть, в третий раз. Тогда уже Тася, действительно, удивилась, что не видит ее.
А Кунгурцев ответил Да, развел руками и сказал:
Мы уже давно не живем вместе.
И суетливо добавил:
Характерами не сошлись. Клавдия Васильевна (нет, Владимировна, кажется) хорошая женщина. Но привыкла все делать по-своему. А я, знаете, тоже к своему образу жизни привык. А вот с первой женой мы долго жили, двадцать лет. Сильно тосковал, когда она умерла.
О чем они еще говорили в тот, первый раз? Все посещения слились в ее памяти, очень трудно теперь отделить одно от другого. Нет, не помнится, чтобы Кунгурцев рассказывал о себе. Больше ее спрашивал: с кем живет, почему не замужем, где работает. А когда узнал, что Тася археограф, очень удивился и спросил:
Чем же вы занимаетесь?
Разным. Подборки материалов делаю для научных статей, описи документов разных. Оцифровкой занимаюсь. Комплектуем выставки и публикации
И не скучно вам в архиве работать? Такой молоденькой женщине с бумагами возиться?
Почему же скучно? Я очень люблю историю. Знаете, какие интересные документы иногда попадаются! Столько нового узнаешь!
Например?
Тася хитро улыбнулась:
Ну, как же? Ведь именно в архивах можно найти информацию о неизвестных сокровищах! Слышали вы, например, что в 1993 году украинский парламент сделал запрос в английский банк?
Дмитрий Павлович покачал головой.
Сделал! А знаете почему? По архивным данным выходило, что гетман Полуботка, умерший в Петропавловской крепости, завещал Украине золотой вклад. По легенде, его сын переправил в Англию двести тысяч золотых рублей в бочках и внес бессрочный вклад в Ост-Индскую компанию. Его могли получить только он сам, его наследники либо государство. Наследников не осталось. А вклад, как выяснилось, действительно существовал. Только маленький совсем каких-то десять тысяч голландских дукатов без процентов. Но где-то ведь хранится и остальное, правда? Чего вы улыбаетесь? Я ведь серьезно говорю.
Дмитрий Павлович, действительно, в первый раз за весь вечер заулыбался. Взгляд его, прежде растерянный и недовольный, стал внимательным и потеплел, щеки порозовели.
А знаете, какая война документов начинается, когда хотят историю переписать? Одни похищают, другие подменяют! Но только сами документы и могут восстановить истину. А еще генеалогический отдел есть у нас, куда за семейными раскопками обращаются. Можно восстановить историю своих предков, это модно сейчас.
Разве? Вот не подумал бы, что молодежь это интересует.
Молодежь разная бывает. Как сейчас, так и во все времена. Недавно мы женщине помогли нужный документ отыскать оказалось, что она дальняя родственница Пушкина. Представляете? А потом, это ведь не только интерес. Документы нужны для начисления пенсий и льгот, могут восстановить права на недвижимость
Сдаюсь, сдаюсь! Вы убедили меня! Дмитрий Павлович поднял руки. Я тоже историю люблю, всегда ею интересовался. Люблю старинную архитектуру, может быть, из-за того, что в Самарканде вырос.
Вы? Вы выросли в Самарканде? Как интересно! Я тоже архитектуру люблю. Расскажите о Самарканде.
Я вам не только рассказать, но и показать могу.
Он встал и прошел из кухни в зал, ввернулся с прекрасно иллюстрированной книгой о Самарканде в руках. Его бледные длинные пальцы слегка дрожали.
Хотите взглянуть?
Конечно!
Но взглянуть не пришлось. Зазвенел телефон. Это Лора спустилась к ней, а ее нет. Тася совсем забыла: они вместе собирались идти в бассейн. Пришлось попрощаться.
Заметив, что она огорчена, Кунгурцев сказал:
Да вы возьмите вы книжку с собой. На досуге полистаете, а потом занесете как-нибудь.
Тася очень обрадовалась. Она решила ознакомиться с книгой, а позже послушать рассказы самого Кунгурцева, и потому пришла к нему во второй раз, а потом в третий. И только зимой, после Нового года перестала его посещать. Сначала на праздники уехала к матери в Пермь, а позже гриппом заболела. Затем на работе случился аврал: срочно к публикации пришлось готовиться. И как-то замоталась совсем, забыла о Кунгурцеве. Конечно, вспоминала иногда. Но откладывала встречу на потом. Завтра, завтра И не навещала его почти два месяца! Что же случилось за это время с ним? Как он нажил врагов?
А ведь именно перед Новым годом он выглядел таким грустным! Сказал, что потерял дорого человека. Умерла женщина, которая когда-то была его первой любовью. Он долго ничего не знал о ней, а не так давно нашел в Интернете.
Вот так бывает, сказал он. Прожили жизнь врозь, ничего друг о друге не слышали, а когда нашли друг друга, оказалось, у нас столько общего! А теперь и этот человек ушел
Та женщина жила тоже где-то там, на юге. Кажется, в Ташкенте. Тася посочувствовала Кунгурцеву, но что она могла сделать? Приближался Новый год, она опять торопилась. Занесла ему тридцать первого пакет мандаринов и исчезла до марта.
Надо ли сказать следователю о Самарканде? Кунгурцев жил в этом городе очень давно. Но ей ли, работнику архива, не знать, как причудливо переплетаются иногда прошлое и настоящее?
Глава 9. Начало следствия
Баталин оглядел стол, заваленный кипой бумаг. Несколько дней после убийства Кунгурцева он занимался другими своими делами. Два из них, наконец, практически завершены, осталось передать их в прокуратуру. С третьим тоже проблем не должно возникнуть. Повздорили два пьяных мужика, один из которых приревновал свою жену к другому и пырнул его ножом. Пойманный через несколько дней этот собутыльник, прятавшийся у родни в далекой деревне, долго отпираться не стал: признался во всем. Дело больше не сулило неожиданностей, осталась лишь бумажная волокита, с которой он справится попутно. Теперь можно думать о последнем убийстве.
Конечно, это не означало, что следователь раньше о нем не думал. То и дело на его стол поступали новые материалы, с которыми он бегло знакомился, давая помощникам все новые поручения. Теперь предстояло вплотную разобраться, что там произошло.
Баталин не любил торопиться с выводами. Он принадлежал к породе людей, которые следуют формуле: «Порядок в вещах порядок в мыслях». Поэтому первое, что он сделал разложил кипу бумаг на столе в несколько аккуратных стопок. Так он делал всегда. Дома его письменный стол тоже содержался в образцовом порядке, где каждой бумажке отводилось заранее предназначенное место: в папке, вертикальной подставке для книг на столе либо в специальной коробке в шкафу.
Баталин навел бы подобный порядок во всей квартире (в этом плане он не очень был доволен женой). Но как это сделать, если домой возвращаешься только переночевать, да и то с частыми исключениями? Поэтому все пространство квартиры Вадим Макарович оставлял на откуп жене. Но уж что касается кабинета, тут он был непреклонен: ничего не переставлять и не перекладывать. Это правило жена соблюдала неукоснительно, потому что давно поняла: нарушать его себе дороже. Большее, что она могла предпринять в его отсутствие, протереть пыль и пол, оставляя вещи на прежних местах.
Зато пару раз в год, в те редкие дни, которые Баталин проводил дома, он делал генеральную уборку комнаты сам. Протирал все вещи и полки, перетряхивал коробки и ящики столов, мыл с порошком пол и, открыв окно, впускал в кабинет поток свежего воздуха. После чего с чувством удовлетворения ложился на диван, заложив руки под голову, и наслаждался чистотой с ее неповторимым запахом.
Сейчас следователь, перебирая бумаги, каждую подержал в руках, вспоминая, о чем там речь, и только потом клал в нужное место. Георгий Матвеевич Лопатин застал его за этим занятием.
А, Матвеич, садись, ну, что ты думаешь об этом?
Это вы о старике? Матвеич скосил глаза на стопку бумаг.