Я кивнула, надеясь, что она воспримет мой кивок как благодарность, но она вышла из ванной и моего кивка то ли не заметила, то ли не придала ему значения.
Ей придется стирать мою одежду, потому что иначе мне будет нечего надеть
Мы стали беженцами. Наш дом. Наша работа. Наш банк. Наши друзья. Все было разрушено падением Метеорита.
И если бы Натаниэль не был ученым-ракетостроителем и Паркер отчаянно не нуждался в нем, то где бы мы сейчас оказались?
Я с грустью думала о тех, кто погиб, как мистер Голдман.
А что станет со всеми сотнями и сотнями тысяч выживших, оказавшихся жертвами разрушений?
* * *
Моему выходу из ванной предшествовало вырвавшееся из-за двери облако пара. В одолженной фланелевой пижаме я прокралась по коридору. Брюки были в самую пору, поскольку ноги у меня длинные, но рукава свисали до самых кончиков пальцев. Рукава я завернула на ходу, чувствуя, как бесчисленные порезы на моих пальцах цепляются за мягкую ткань.
В голове было ощущение абсолютной пустоты. Полагаю, я все еще находилась в шоке, чего и следовало ожидать. Но по крайней мере, дрожь в конечностях прекратилась, хотя мир вокруг воспринимался мною словно через пелену.
В гостиной работал телевизор с приглушенным звуком. Стул миссис Линдхольм был придвинут почти к самому экрану, и она, наклонившись вперед, напряженно вслушивалась в сообщения программы новостей. С мерцающего черно-белого экрана смотрел Эдвард Р. Марроу, он сидел за столом, крутя в руке сигарету, и рассказывал о событиях нынешнего дня:
По последним данным, общее число погибших в результате сегодняшнего падения метеорита составило семьдесят тысяч, хотя ожидается, что цифра эта в ближайшее время будет уточнена, после чего, несомненно, выяснится, что реальное количество жертв значительно больше. Сообщается, что без крова остались как минимум пятьсот тысяч человек в штатах Мэриленд, Делавэр, Пенсильвания, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Вирджиния, а также в Канаде и на всем Восточном побережье вплоть до самой Флориды. Сейчас вы видите снимки, сделанные с самолета примерно через пять часов после катастрофы. К сожалению, то, на что вы смотрите, дамы и господа, когда-то было столицей нашей страны.
На экране появилась пузырящаяся, словно гейзер, лужа воды. Камера развернулась, обнажая горизонт, и масштаб изображения стал полностью ясным.
Оказалось, что граница темной почвы представляет собой кольцо выжженной земли диаметром в сотни миль, и берега Чесапикского залива не просто затопило все побережье перестало существовать. Вокруг простиралось лишь бурное море.
От воды интенсивно шел пар.
Я непроизвольно выдохнула, будто меня ударили в живот.
Миссис Линдхольм повернулась на стуле. Немедленно скрыла собственные страхи и горе. Превратилась в отменную хозяйку.
Слава богу! Вы, похоже, чувствуете себя лучше.
Я Да Я сделала шаг к телевизору.
На Восточном побережье объявлено чрезвычайное положение. Армия, Военно-морской флот, Военно-воздушные силы и Красный Крест мобилизованы и оказывают максимально возможную помощь нуждающимся в том беженцам.
Камера переключилась на кадры с места, где сотрудники гуманитарных организаций собирают беженцев. На заднем плане рядом со своей матерью ковыляла маленькая девочка с ужасными ожогами на руках. Должно быть, Метеорит упал как раз во время утренней перемены.
А я-то думала, что все, что накрутила себе, будет хуже реальности. Оказалось, что я ошиблась и реальность выглядит куда ужаснее, чем любые из моих домыслов.
Миссис Линдхольм решительно выключила телевизор и обратилась ко мне:
Достаточно негатива. Вам он сейчас категорически противопоказан. То, что вам сейчас необходимо, это плотный ужин.
Не хочу быть для вас обузой.
Чепуха. Я бы не позволила Юджину привести вас, если бы изначально сочла обузой. Она встала, заткнула носовой платок за пояс юбки и продолжила говорить: Пойдемте на кухню. Там найдется что-нибудь из еды для вас.
Благодарю, только и пробормотала я. Отказываться от еды было бы невежливо.
Мои босые ноги холодил линолеумный пол кухни. Стены с белоснежными подвесными шкафами были выкрашены в мятно-зеленый цвет.
Интересно, убралась ли она после того, как ей сообщили, что здесь появлюсь я, или в стенах ее дома всегда царит столь идеальный порядок?
Она открыла холодильник, и я заподозрила последнее, поскольку вся еда там была в одинакового размера разноцветных пластиковых контейнерах. Должно быть, у нее был друг (или подруга), который продавал такие.
Как насчет сэндвича с ветчиной и сыром? спросила меня она.
Может, просто с сыром?
После такого дня, что вам выпал? Несомненно, вам нужен белок.
Мама говорила, что всегда лучше поскорее расставить точки над «i», следуя ее наставлению, я заявила:
Я и мой муж евреи. Мы не ортодоксы, но свинины тем не менее не едим.
Она приподняла брови.
В самом деле? Что ж Взглянув на вас, никогда бы не догадалась.
Я была гостем в ее доме, и идти мне было некуда, а она исходила из самых благих побуждений. В общем, я сглотнула и, улыбнувшись, сказала:
Просто сыр с хлебом для меня сейчас были бы в самый раз.
А как насчет еще и тунца?
Звучит более чем заманчиво.
Она вытащила из холодильника бледно-розовый контейнер.
У Юджина на обед всегда тунец, так что кусочек-другой непременно найдется.
Помочь вам чем-нибудь?
Просто сядьте. За первым последовал еще один контейнер, на этот раз зеленый. Было бы труднее растолковать вам, где что находится, чем просто извлечь то, что требуется.
На стене у холодильника висел настенный телефон тускло-коричневого цвета. Меня словно ударили по затылку кирпичом, и причиной тому было чувство вины.
Могу ли я Позволите ли вы мне сделать междугородний звонок Я замолчала, поскольку понятия не имела, когда смогу его оплатить.
Конечно же. Мне выйти?
Нет. Вовсе ни к чему, сказала я, но слова мои были ложью. Разумеется, мне отчаянно хотелось уединения.
Она положила сэндвичи на стойку и указала на телефон.
Линия армейская, выделенная, так что вас не подслушают. Это одно из многочисленных преимуществ пребывания в доме майора. Надеюсь, согласны со мной?
Я послушно кивнула и подошла к телефону, желая, чтобы он был в другой комнате или чтобы изначально мне все-таки хватило смелости сказать ей правду. После того как я набрала номер, то снова услышала проклятый сигнал «занято». Мне удалось не выругаться. Ну Во всяком случае, не вслух.
Я попробовала еще раз, и тут вдруг пошли длинные гудки.
Я, почти лишившись сил, прислонилась к стене. С каждым гудком я молилась:
«Пожалуйста, пусть они сейчас будут дома. Пожалуйста, пусть они окажутся дома. Пожалуйста»
Алло? Векслер слушает, голос моего брата был спокойным и деловитым.
Мой же голос оказался надтреснутым:
Гершель? Это Элма.
Последовал прерывистый вздох, а затем лишь треск междугородней линии.
Гершель?
Я никогда прежде не слышала, чтобы мой брат рыдал. Даже когда он рассек себе колено до кости. Тем временем на заднем плане Дорис, его жена, задала какой-то вопрос вероятнее всего: «Что случилось?»
Элма. Неужели Неужели ты жива! Хвала Господу. Ты жива! Он вновь приблизил губы к микрофону, и его голос стало слышно вполне отчетливо. Мы видели новости. Что?.. Как насчет мамы и папы?
Их с нами больше нет. Я прижала руку к глазам и прислонилась лбом к стене. Позади меня миссис Линдхольм делала бутерброды совершенно бесшумно. Следующие слова мне пришлось из горла выдавить: Нас с Натаниэлем в городе тогда не было, а мама и папа находились дома или где-то поблизости.
Его дыхание сотрясало мое ухо. После паузы послышалось:
Но вы с Натаниэлем живы.
Да, живы. А ты знаешь Как дела в Чарлстоне?
Знаю из новостей, что на город обрушилось несколько цунами, но многие жители все же оттуда вовремя эвакуировались. После непродолжительной паузы он таки ответил на невысказанный мною вопрос: Ничего ни о бабушке, ни о ком-либо из тетушек не слышал.
Что ж Связь ныне никудышная, но надежда все же остается. Попробуем до них еще дозвониться.
Дорис что-то сказала, и голос Гершеля на мгновение стал приглушенным.
Что? Да Да, непременно спрошу.
Из них двоих его жена всегда оказывалась более организованной, и так было уже тогда, когда они только начали встречаться.
Я улыбнулась, представив себе список вопросов, который она, вероятно, составляла прямо сейчас. И мой брат эти вопросы принялся мне задавать:
Где ты? Тебе что-нибудь нужно? Ты не ранена?
Мы находимся вблизи базы Райт-Паттерсон в Огайо. Мы в доме Линдхольмов, которые приняли нас сегодня. Так что не волнуйся, обо мне заботятся. Я оглянулась через плечо. Миссис Линдхольм разрезала бутерброд на аккуратные четвертинки и обрезала корочку. На самом деле нам уже пора закругляться, поскольку я звоню по ее телефону.
Впредь звони мне за мой счет.
Завтра обязательно попытаюсь. Надеюсь, что линия не окажется занятой. Передай привет Дорис и детям.
Я повесила трубку и застыла, уткнувшись головой в стену, будто надеялась, что мятно-зеленая краска охладит мой лоб. Транс мой продолжался недолго.
Рядом скрипнул стул. Похоже, миссис Линдхольм села. Вспомнив, как папа всегда говорил, что манеры важны как для офицера, так и для леди, я собралась с силами и выпрямилась. Обратилась к миссис Линдхольм:
Спасибо. Мой брат был очень обеспокоен.
Ясное дело. Я бы тоже места себе не находила.
Она положила бутерброд на ярко-бирюзовую тарелку, а затем тарелку поместила точнехонько на середину салфетки, что лежала на столе максимально близко ко мне. Рядом с тарелкой оказался наполненный почти до краев запотевший стакан с водой.
Обычная кухня с тикающими часами на стене и едва слышно гудящим холодильником. И добрая женщина с бутербродами и салфетками. Все это казалось совершенно отделенным от мира, в котором я пребывала весь сегодняшний день.
Я села, а стул подо мной податливо заскрипел. Как меня и учили, положила салфетку на колени и взяла первую четверть сэндвича.
Мне повезло. Повезло в основном благодаря тому, что у нас был самолет и нам удалось вовремя унести ноги из опасной зоны.
Как вам мой сэндвич? послышалось вдруг рядом.
Оказалось, что четверть его я уже съела, даже не заметив. Я на секунду прислушалась к своим вкусовым рецепторам, явственно ощутила во рту устойчивый привкус не слишком свежей рыбы и подгнивших соленых огурцов.
Я улыбнулась своей хозяйке и уверено заявила:
Ваш сэндвич просто восхитителен!
5
НА ВЕНЕСУЭЛУ ОБРУШИЛОСЬ ЦУНАМИ
КАРАКАС, Венесуэла, 4 марта 1952 года (Агентство Ассошиэйтед Пресс)
Цунами, которое, несомненно, было вызвано падением у побережья Северной Америки метеорита, обрушилось на порт Ла Вела-де-Коро. Правительство сегодня сообщило, что порту нанесен значительный ущерб, а многие стоявшие у причала или на якоре суда были частично или полностью разрушены или вовсе выброшены на берег.
Кроме того, серьезно пострадали, оказались полностью уничтоженными или даже унесены цунами в море множество домов вдоль побережья. Количество жертв и пострадавших уточняется.
Очевидно, я заснула прямо на диване. Проснулась от прикосновения Натаниэля к своему лбу. Из кухни в темную гостиную проникал призрачный свет, падая на белую рубашку Натаниэля. Натаниэль был чист очевидно, недавно принял душ, и мне даже на мгновение показалось, что мне видится сон.
Привет! Он улыбнулся и бережно откинул прядь с моего лба. Останешься спать здесь или перейдешь со мной в спальню?
Когда ты вернулся домо Как давно ты приехал? Я села и принялась разминать затекшую шею. На мне оказался накинутым вязаный шерстяной плед миссис Линдхольм.
Только что. Меня любезно сюда доставил майор Линдхольм. Натаниэль кивнул в сторону кухни. Сейчас он сэндвич себе там варганит.
А ты уже что-нибудь поел?
Он кивнул.
Нас всех на собрании накормили.
Натаниэль протянул мне руку и помог подняться на ноги. Все порезы и ушибы, полученные мною за день, немедленно дали о себе знать. Я принялась складывать плед, и мои руки тоже отозвались болью.
Не слишком ли рано было принимать еще одну таблетку аспирина?
Сколько сейчас времени? спросила я.
Почти полночь.
Если муж только-только возвратился, ситуация, следовательно, в самом деле не из лучших. В сумраке прочесть что-либо по выражению его лица было толком невозможно.
Майор Линдхольм на кухне поскреб ножом по тарелке. Я опустила сложенный вчетверо плед на диван.
Давай отправимся прямиком в спальню.
Я двинулась вперед, и он по тускло освещенному коридору последовал за мной в комнату, в которой нас поселила миссис Линдхольм. Комната принадлежала ее старшему сыну, Альфреду, сейчас учившемуся в Калифорнийском технологическом на инженера.
На стене здесь висел вымпел «Леопардов» очевидно, спортивной команды из его средней школы; на столе располагалась частично собранная из деталей конструктора модель; на книжной полке теснилась коллекция книг Жюля Верна наверное, такая же, что осталась и в моей детской комнате. Все остальное здесь было либо клетчатым, либо красным и появилось в этой комнате, как я подозревала, под непосредственным влиянием его матери.
Дверь закрылась, муж мой притянул меня в свои объятия, и я, прильнув к нему всем телом, прижалась щекой к его груди. Натаниэль положил подбородок мне на голову и провел руками по моим волосам. От него пахло незнакомым мятным мылом.
Ты принимал душ на базе?
Он кивнул, и его подбородок потерся о мой затылок.
Я заснул прямо за столом, отчего был сделан вынужденный перерыв. Я взбодрился холодным душем и больше уже на совещании не засыпал.
Отстранившись, я посмотрела на него снизу вверх. Тени вокруг его глаз, казалось, стали гораздо темнее, глубже.
Ублюдки! Отлично зная, через что он сегодня прошел, не давали ему отдохнуть!
Но домой тебя не отправили?
Предложили. Он сжал мои плечи, а затем отпустил меня и, расстегивая рубашку, побрел к кровати. Я сам отказался. Опасался, что если уйду, то полковник Паркер вытворит какую-нибудь глупость. К сожалению, он все еще это может.
Он придурок.
Натаниэль, перестав выпутываться из рубашки, произнес:
Ты вроде бы упомянула, что и прежде его знала.
На войне он был пилотом. Командовал эскадрильей и всеми фи-и-ибрами души ненавидел женщин, что летали на ЕГО, как он считал, самолетах. Ненавидел нас всех. Но каждую не обходил своим вниманием каждую без разбора лапал, а то и силком норовил затащить в постель.
Очевидно, произносить последние слова мне не стоило. Особенно сейчас, когда мой муж был чертовски измотан.
Он выпрямился так быстро, что я даже было подумала, что он разорвет свою рубашку.
Что?!
Успокаивая его, я воздела руки.
Со мной он подобного себе не позволял. И ни с одной из женщин моего отряда. Во всяком случае, после того, как я поговорила с папой. Я пожала плечами. Все же быть дочерью генерала временами полезно.
Он фыркнул и теперь спокойно снял с себя рубашку.
Теперь многое стало понятным. Его спину покрывали многочисленные ссадины и синяки. Уверен, что все же убедил его в том, что причиной катастрофы была не атомная бомба, но он вопреки моим стараниям теперь полагает, что метеорит был нацелен на нас русскими.
Они же даже еще планету не покинули.
Я указал на это. Он вздохнул. Хорошая новость заключается в том, что цепочка командования не столь глобально нарушена, как в том поначалу уверял нас полковник Паркер, и из Европы возвращается генерал Эйзенхауэр. Предполагается, он прибудет сюда уже завтра утром.