Неужели? спрашиваю. Нет ничего проще. Это когда берут чуточку
Но мамуля велела мне придержать язык.
Сонк говорит, вы умеете, продолжал Енси. А я сидел и листал этот журнал, картинки смотрел. Пришла мне в голову хорошая мысль. Спору нет, всякий знает, что колдун может находиться в двух местах сразу. А может он находиться сразу в трех местах?
Где два, там и три, сказала мамуля. Да только никаких колдунов нет. Точь-в-точь как эта самая хваленая наука, о которой кругом твердят. Все досужие люди из головы выдумывают. На самом деле так не бывает.
Так вот, заключил Енси, откладывая журнал, где двое или трое, там и целое скопище. Кстати, сколько всего народу на Земле?
Два миллиарда двести пятьдесят миллионов девятьсот пятьдесят девять тысяч девятьсот шешнадцать, говорю.
Тогда
Стойте, говорю, теперь два миллиарда двести пятьдесят миллионов девятьсот пятьдесят девять тысяч девятьсот семнадцать. Славный ребеночек, оторва.
Мальчик или девочка? полюбопытствовала мамуля.
Мальчик, говорю.
Так пусть я окажусь сразу в двух миллиардах и скольких-то там еще местах сразу. Мне бы хоть на полминутки. Я не жадный. Да и хватит этого.
Хватит на что? поинтересовалась мамуля.
Енси хитренько посмотрел на меня исподлобья.
Есть у меня забота, ответил он. Хочу разыскать того малого. Только вот беда: не знаю, можно ли его теперь найти. Времени уж прошло порядком. Но мне это позарез нужно. Мне земля пухом не будет, если я не рассчитаюсь со всеми долгами, а я тридцать лет как хожу у того малого в должниках. Надо снять с души грех.
Это страсть как благородно с вашей стороны, сосед, похвалила мамуля.
Енси шмыгнул носом и высморкался в рукав.
Тяжкая будет работа, сказал он. Уж очень долго я ее откладывал на потом. Я-то собирался при случае отправить восьмерых моих ребят на поиски того малого, так что, сами понимаете, я вконец расстроился, когда эти никудышники вдруг сгинули ни с того ни с сего. Как мне теперь искать того малого?
Мамуля с озабоченным видом пододвинула Енси кувшин.
Ух ты! сказал он, отхлебнув здоровенную порцию. На вкус прямо адов огонь. Ух ты!
Налил себе по новой, перевел дух и хмуро глянул на мамулю.
Если человек хочет спилить дерево, а сосед сломал его пилу, то сосед, я полагаю, должен отдать ему взамен свою. Разве не так?
Конечно так, согласилась мамуля. Только у нас нет восьми сыновей, которых можно было бы отдать взамен.
У вас есть кое-что получше, сказал Енси. Злая черная магия, вот что у вас есть. Я не говорю ни да ни нет. Дело ваше. Но по-моему, раз уж вы убили этих бездельников и теперь все мои планы летят кувырком, вы должны хоть как-то мне помочь. Пусть я только найду того малого и рассчитаюсь с ним, больше мне ничего не надо. Так вот, разве не святая правда, что вы можете размножить меня, превратить в целую толпу моих двойников?
Да, наверно, правда, подтвердила мамуля.
А разве не правда, что вы можете устроить, чтобы каждый из этих прохвостов двигался так быстро, что увидел бы всех людей во всем мире?
Это пустяк, говорю.
Уж тогда бы, сказал Енси, я бы запросто разыскал того малого и выдал бы ему все, что причитается. Он шмыгнул носом. Я честный человек. Не хочу помирать, пока не расплачусь с долгами. Черт меня побери, если я согласен гореть в преисподней, как вы, грешники.
Да полно, сморщилась мамуля. Пожалуй, сосед, мы вас выручим, если вы это так близко к сердцу принимаете. Да, сэр, мы все сделаем так, как вам хочется.
Енси заметно приободрился.
Ей-богу? спросил он. Честное слово? Поклянитесь.
Мамуля как-то странно на него посмотрела, но Енси снова вытащил платок, так что нервы у нее не выдержали и она дала торжественную клятву. Енси повеселел.
А долго надо произносить заклинание? спрашивает.
Никаких заклинаний, говорю. Я же объяснял, нужен только металлолом да умывальник. Это недолго.
Я скоро вернусь.
Енси хихикнул и выбежал, хохоча уже во всю глотку. Во дворе он захотел пнуть ногой цыпленка, промазал и захохотал пуще прежнего. Видно, хорошо у него стало на душе.
Иди же смастери ему машинку, пусть стоит наготове, сказала мамуля. Пошевеливайся.
Ладно, мамуля, говорю, а сам застыл на месте, думаю.
Мамуля взяла в руку метлу.
Знаешь, мамуля
Ну?
Нет, ничего.
Я увернулся от метлы и ушел, а сам все старался разобраться, что же меня грызет. Что-то грызло, а что, я никак не мог понять. Душа не лежала мастерить машинку, хотя ничего зазорного в ней не было. Я, однако, отошел за сарай и занялся делом. Минут десять потратил правда, не очень спешил. Потом вернулся домой с машинкой и сказал: «Готово». Папуля велел мне заткнуться.
Что ж, я уселся и стал разглядывать машинку, а на душе у меня кошки скребли. Загвоздка была в Енси. Наконец я заметил, что он позабыл свой журнал, и начал читать рассказ под картинкой думал, может, пойму что-нибудь. Как бы не так.
В рассказе описывались какие-то чудные горцы, они будто бы умели летать. Это-то не фокус, непонятно было, всерьез ли писатель все говорит или шутит. По-моему, люди и так смешные, незачем выводить их еще смешнее, чем в жизни.
Кроме того, к серьезным вещам надо относиться серьезно. По словам прохвессора, очень многие верят в эту самую науку и принимают ее всерьез. У него-то всегда глаза разгораются, стоит ему завести речь о науке. Одно хорошо было в рассказе: там не упоминались девчонки. От девчонок мне становилось как-то не по себе.
Толку от моих мыслей все равно не было, поэтому я спустился в подвал поиграть с малышом. Цистерна ему становится тесна. Он мне обрадовался. Замигал всеми четырьмя глазками по очереди. Хорошенький такой. Но что-то в том журнале я вычитал, и теперь оно не давало мне покоя.
По телу у меня мурашки бегали, как давным-давно в Лондоне, перед большим пожаром. Тогда еще многие вымерли от страшной болезни.
Тут я вспомнил, как дедуля рассказывал, что его точно так же кинуло в дрожь, перед тем как Атлантиду затопило. Правда, дедуля умеет предвидеть будущее, хоть в этом нет ничего хорошего, потому что оно то и дело меняется. Я еще не умею предвидеть. Для этого надо вырасти. Но я нутром чуял что-то неладное, пусть даже ничего пока не случилось.
Я совсем было решился разбудить дедулю, так встревожился. Но тут у себя над головой я услышал шум. Поднялся в кухню, а там Енси распивает кукурузный самогон (мамуля поднесла). Только я увидел старого хрыча, как у меня опять появилось дурное предчувствие.
Енси сказал: «Ух ты», поставил кувшин и спросил, готовы ли мы. Я показал на свою машинку и ответил, что вот она, как она ему нравится.
Только и всего? удивился Енси. А сатану вы не призовете?
Незачем, отрезал дядя Лес. И тебя одного хватит, галоша ты проспиртованная.
Енси был страшно доволен.
Уж я таков, откликнулся он. Скользкий, как галоша, и насквозь проспиртован. А как она действует?
Да просто делает из одного тебя много-много Енси, вот и все, ответил я.
До сих пор папуля сидел тихо, но тут он, должно быть, подключился к мозгу какого-нибудь прохвессора, потому что вдруг понес дикую чушь. Сам-то он длинных слов сроду не знал.
Я тоже век бы их не знал, от них даже самые простые вещи запутываются.
Человеческий организм, заговорил папуля важно-преважно, представляет собой электромагнитное устройство, мозг и тело испускают определенные лучи. Если изменить полярность на противоположную, то каждая ваша единица, Енси, автоматически притянется к каждому из ныне живущих людей, ибо противоположности притягиваются. Но прежде вы войдете в аппарат Сонка и вас раздробят
Но-но! взвыл Енси.
на базовые электронные матрицы, которые затем можно копировать до бесконечности, точно так же, как можно сделать миллионы идентичных копий одного и того же портрета негативы вместо позитивов. Поскольку для электромагнитных волн земные расстояния ничтожны, каждую копию мгновенно притянет каждый из остальных жителей Земли, продолжал папуля как заведенный. Но два тела не могут иметь одни и те же координаты в пространстве-времени, поэтому каждую Енси-копию отбросит на расстояние полуметра от каждого человека.
Енси беспокойно огляделся по сторонам.
Вы забыли очертить магический пятиугольник, сказал он. В жизни не слыхал такого заклинания. Вы ведь вроде не собирались звать сатану?
То ли потому, что Енси и впрямь похож был на сатану, то ли еще по какой причине, но только невмоготу мне стало терпеть так скребло на душе. Разбудил я дедулю. Про себя, конечно, ну и малыш подсобил никто ничего не заметил. Тотчас же в мезонине что-то заколыхалось: это дедуля проснулся и приподнялся в постели. Я и глазом моргнуть не успел, как он давай нас распекать на все корки.
Брань-то слышали все, кроме Енси. Папуля бросил выпендриваться и закрыл рот.
Олухи царя небесного! гремел разъяренный дедуля. Тунеядцы! Да будет вам ведомо: мне снились дурные сны, и надлежит ли тому дивиться? В хорошенькую ты влип историю, Сонк. Чутья у тебя нет, что ли? Неужто не понял, что замышляет этот медоточивый проходимец? Берись-ка за ум, Сонк, да поскорее, а не то ты и после совершеннолетия останешься сосунком. Потом он прибавил что-то на санскрите. Дедуля прожил такой долгий век, что иногда путает языки.
Полно, дедуля, мысленно сказала мамуля, что такого натворил Сонк?
Все вы хороши! завопил дедуля. Как можно не сопоставить причину со следствием? Сонк, вспомни, что узрел ты в том бульварном журнальчике. С чего это Енси изменил намерения, когда чести в нем не больше, чем в старой сводне? Ты хочешь, чтобы мир обезлюдел раньше времени? Спроси-ка Енси, что у него в кармане штанов, черт бы тебя побрал!
Мистер Енси, спрашиваю, что у вас в кармане штанов?
А? Он запустил лапу в карман и вытащил оттуда здоровенный ржавый гаечный ключ. Ты об этом? Я его подобрал возле сарая. А у самого морда хитрая-прехитрая.
Зачем он вам? быстро спросила мамуля.
Енси нехорошо так на нас посмотрел.
Не стану скрывать, говорит. Я намерен трахнуть по макушке всех и каждого, до последнего человека в мире, и вы обещали мне помочь.
Господи помилуй, только и сказала мамуля.
Вот так! прыснул Енси. Когда вы меня заколдуете, я окажусь везде, где есть хоть кто-нибудь еще, и буду стоять у человека за спиной. Уж тут-то я наверняка расквитаюсь. Один человек непременно будет тот малый, что мне нужен, и он получит с меня должок.
Какой малый? спрашиваю. Про которого вы рассказывали? Которого встретили в Нью-Йорке? Я думал, вы ему деньги задолжали.
Ничего такого я не говорил, огрызнулся Енси. Долг есть долг, будь то деньги или затрещина. Пусть не воображает, что мне можно безнаказанно наступить на мозоль, тридцать там лет или не тридцать.
Он вам наступил на мозоль? удивился папуля. Только и всего?
Ну да. Я тогда надравшись был, но помню, что спустился по каким-то ступенькам под землю, а там поезда сновали в оба конца.
Вы были пьяны.
Это точно, согласился Енси. Не может же быть, что под землей и вправду ходят поезда! Но тот малый мне не приснился, и как он мне на мозоль наступил тоже, это ясно как божий день. До сих пор палец ноет. Ох и разозлился я тогда. Народу было столько, что с места не сдвинуться, и я даже не разглядел толком того малого, который наступил мне на ногу. Я было замахнулся палкой, но он был уже далеко. Так я и не знаю, какой он из себя. Может, он вообще женщина, но это не важно. Ни за что не помру, пока не уплачу все долги и не рассчитаюсь со всеми, кто поступал со мной по-свински. Я в жизни не спускал обидчику, а обижали меня почти все, знакомые и незнакомые.
Совсем взбеленился Енси. Он продолжал, не переводя духа:
Вот и я подумал, что все равно не знаю, кто мне наступил на мозоль, так уж лучше бить наверняка, никого не обойти, ни одного мужчины, ни одной женщины, ни одного ребенка.
Легче на поворотах, одернул я его. Тридцать лет назад нынешние дети еще не родились, и вы это сами знаете.
А мне все едино, буркнул Енси. Я вот думал-думал, и пришла мне в голову страшная мысль: вдруг тот малый взял да и помер? Тридцать лет срок немалый. Но потом я прикинул, что, даже если и помер, мог ведь он сначала жениться и обзавестись детьми. Если не суждено расквитаться с ним самим, я хоть с детьми его расквитаюсь. Грехи отцов это из Священного Писания. Дам разá всем людям мира тут уж не ошибусь.
Хогбенам вы не дадите, заявила мамуля. Никто из нас не ездил в Нью-Йорк с тех пор, как вас еще на свете не было. То есть я хочу сказать, что мы там вообще не бывали. Так что нас вы сюда не впутывайте. А может, лучше возьмете миллион долларов? Или хотите стать молодым, или еще что-нибудь? Мы можем вам устроить, только откажитесь от своей злой затеи.
И не подумаю, ответил упрямый Енси. Вы дали честное слово, что поможете.
Мы не обязаны выполнять такое обещание, начала мамуля, но тут дедуля с мезонина вмешался.
Слово Хогбенов свято, сказал он. На том стоим. Надо выполнить то, что мы обещали этому психу. Но только то, что обещали, больше у нас нет перед ним никаких обязательств.
Ага! сказал я, смекнув, что к чему. В таком случае Мистер Енси, а что именно мы вам обещали, слово в слово?
Он повертел гаечный ключ у меня перед носом:
Вы превратите меня ровно в стольких людей, сколько жителей на Земле, и я встану рядом с каждым из них. Вы дали честное слово, что поможете мне. Не пытайтесь увильнуть.
Да я и не пытаюсь, говорю. Надо только внести ясность, чтобы вы были довольны и ничему не удивлялись. Но есть одно условие. Рост у вас будет такой, как у человека, с которым вы стоите рядом.
Чего?
Это я устрою запросто. Когда вы войдете в машинку, в мире появятся два миллиарда двести пятьдесят миллионов девятьсот пятьдесят девять тысяч девятьсот семнадцать Енси. Теперь представьте, что один из этих Енси очутится рядом с двухметровым верзилой. Это будет не очень-то приятно, как по-вашему?
Тогда пусть я буду трехметровым, говорит Енси.
Нет уж. Какого роста тот, кого навещает Енси, такого роста будет и сам этот Енси. Если вы навестили малыша ростом с полметра, в вас тоже будет только полметра. Надо по справедливости. Соглашайтесь, иначе все отменяется. И еще одно сила у вас будет такая же, как у вашего противника.
Он, видно, понял, что я не шучу. Прикинул на руке гаечный ключ.
Как я вернусь? спрашивает.
Это уж наша забота, говорю. Даю вам пять секунд. Хватит, чтобы опустить гаечный ключ, правда?
Маловато.
Если вы задержитесь, кто-нибудь успеет дать вам сдачи.
И верно. Сквозь корку грязи стало заметно, что Енси побледнел. Пяти секунд с лихвой хватит.
Значит, если мы это сделаем, вы будете довольны? Жаловаться не прибежите?
Он помахал гаечным ключом и засмеялся.
Ничего лучшего не надо, говорит. Ох и размозжу я им голову. Хе-хе-хе.
Ну, становитесь сюда, скомандовал я и показал, куда именно. Хотя погодите. Лучше я сам сперва попробую, выясню, все ли в исправности.
Мамуля хотела было возразить, но тут ни с того ни с сего в мезонине дедуля зашелся хохотом. Наверно, опять заглянул в будущее.
Я взял полено из ящика, что стоял у плиты, и подмигнул Енси.
Приготовьтесь, сказал я. Как только вернусь, вы в ту же минуту сюда войдете.
Я вошел в машинку, и она сработала как по маслу. Я и глазом моргнуть не успел, как меня расщепило на два миллиарда двести пятьдесят миллионов девятьсот пятьдесят девять тысяч девятьсот шешнадцать Сонков Хогбенов.
Одного, конечно, не хватило, потому что я пропустил Енси, и, конечно, Хогбены ни в одной переписи населения не значатся. Но вот я очутился перед всеми жителями всего мира, кроме семьи Хогбенов и самого Енси. Это был отчаянный поступок.
Никогда я не думал, что на свете столько разных физиономий! Я увидел людей всех цветов кожи, с бакенбардами и без, одетых и в чем мать родила, ужасно длинных и самых что ни на есть коротышек, да еще половину я увидел при свете солнца, а половину в темноте. У меня прямо голова кругом пошла.
В какой-то миг мне казалось, что я узнаю кое-кого из Пайпервилла, включая шерифа, но тот слился с дамой в бусах, которая целилась в кенгуру, а дама превратилась в мужчину, разодетого в пух и в прах, он толкал речугу где-то в огромном зале.