Нет, потому что постой, чтобы испачкаться, нужно приложить усилия?
Конечно. Нужно тщательно вываляться в грязи.
А зачем, во имя Гармонии, это делать?
Чтобы научиться мыслить, как грязь, ответил Уэйн.
Чтобы Мама улыбнулась. Ох, Уэйн. Золотце ты мое.
Спасибо, ответил он. Почему ты мне раньше про этого Неисправимого Барма не рассказывала? Раз он такой знаменитый, не стоило ли с него начать?
Ты был еще мал для таких историй, ответила она, садясь обратно. Она, прямо скажем, страшновата.
О-о-о-о Уэйн заерзал, предвкушая отличный рассказ.
И кто его победил? Законник?
Алломант Джек.
Серьезно? Этот? простонал Уэйн.
Он же тебе нравился.
Как и всем ребятам. Джек был интересным и необычным и за последний год раскрыл кучу запутанных дел. По крайней мере, если верить Дагу.
Джек всегда ловит преступников, пожаловался Уэйн. Хоть бы одного пристрелил.
В этот раз все иначе, сказала Ма, запуская ложку в кашу. Он прекрасно знал, насколько мерзок Неисправимый Барм. Прирожденный убийца. Даже пособники Барма, Гуд Душегуб и Джо Облом, были в десять раз хуже любого бандита в Дикоземье.
В десять раз?! изумился Уэйн.
Угу.
Ничего себе! Это ж почти вдвое!
Мама на миг нахмурилась, но затем снова наклонилась и продолжила:
Они ограбили зарплатный фонд. Похитили не только сбережения элендельских богатеев, но и зарплаты простых граждан.
Говнюки! воскликнул Уэйн.
Уэйн!
Ну ладно! Просто старые какахи!
Мама снова задумалась.
Послушай ты вообще знаешь, что означает слово «говнюк»?
Это большая неприятная какашка, от которой тебе крайне хотелось бы избавиться, но никак не получается.
И кто тебе это сказал?
Даг.
Ну разумеется. В общем, Алломант Джек не мог стерпеть такое обращение с простыми работягами Дикоземья. Одно дело быть бандитом, другое красть деньги, идущие на благо города. К несчастью, Неисправимый Барм прекрасно ориентировался на местности. Он уехал в самый труднодоступный район Дикоземья и оставил подельников сторожить ключевые точки на подходе. Но Джек был наихрабрейшим человеком. И сильнейшим.
Если храбрее и сильнее его никого не было, почему он подался в законники? спросил Уэйн. Мог ведь бандитом стать, и никто бы его не остановил!
Сынок, а что, по-твоему, труднее? спросила Ма. Совершать справедливые поступки или несправедливые?
Справедливые.
Тогда кто станет сильнее? Тот, кто ищет легких путей, или тот, кто выбирает трудный?
О. Он кивнул. Ну да. Да, теперь ему все стало понятно.
Ма придвинула фонарь поближе, и ее лицо заблестело в отблесках пламени.
Первым испытанием на пути Джека стала река Человек, широкая водная преграда на границе бывших земель колоссов. Ее воды мчались со скоростью поезда, и нигде в мире нет другой такой быстрой реки. А еще в ней множество скал. На другом берегу устроил засаду на законников Гуд Душегуб. С его острым глазом и крепкой рукой он мог подстрелить кобчика с расстояния трехсот шагов.
А зачем? удивился Уэйн. Лучше ниже копчика стрелять, больнее будет.
Сынок, кобчик это птица такая, объяснила Ма.
Ну и что сделал Джек? спросил Уэйн. Подкрался к нему? Как-то это не по-законнически. Никогда не слышал, чтобы они к кому-то подкрадывались. Джек тоже наверняка не стал.
Ну Ма задумалась.
Уэйн взволнованно вцепился в одеяло.
Джек стрелял еще лучше, прошептала она. Когда Гуд Душегуб прицелился в него, Джек выстрелил быстрее через реку.
И как Гуд погиб? также шепотом спросил Уэйн.
От пули, сынок.
Прямо в глаз?
Наверное.
То есть Гуд прицелился, Джек тоже, но Джек успел выстрелить первым и попал Гуду прямо в глазюку! Так, Ма?
Угу.
И его башка разлетелась, словно какой-нибудь фрукт с плотной и хрустящей кожурой, внутри которого склизкая мякоть. Как-то так?
Именно.
Блин, Ма, произнес Уэйн. Мерзость какая. Ты уверена, что мне стоит такое слушать?
Могу на этом прекратить.
Еще чего! Как Джек перебрался через реку?
Перелетел, ответила Ма. Закончив есть, она отложила тарелку и взмахнула руками. С помощью алломантии. Джек умеет летать, разговаривает с птицами и ест камни.
Чего? Ест камни?
Угу. В общем, он перелетел через реку. Но следующее испытание было еще сложнее. Каньон Смерти.
О-о-о-о протянул Уэйн. Там, наверное, красиво.
С чего ты взял?
Если бы там было некрасиво, никто бы и не сунулся в место с таким названием. А если кто-то там побывал и дал ему название, значит там красиво.
Красиво, согласилась Ма. Каньон протянулся среди полуразрушенных скалистых шпилей, разноцветных, как будто их раскрасили вручную. Но это красивое место было смертоносным.
Еще бы, кивнул Уэйн. Это само собой разумеется.
Через каньон Джек перемахнуть не мог, потому что где-то там прятался второй бандит. Джо Облом. Он прекрасно владел пистолетами, летал, превращался в дракона и тоже ел камни. Если бы Джек попытался прокрасться мимо, Джо застрелил бы его в спину.
Умно, рассудил Уэйн. Стрелять в спину самое надежное, потому что противник не сможет выстрелить в ответ.
Верно, сказала Ма. Поэтому Джек этого не допустил. Он спустился в каньон а там кругом кишели змеи!
Охренеть!
Уэйн
Ну ладно, просто скучно обалдеть. Сколько там было змей?
Миллион.
Охренеть!
Но Джек был умен, продолжила Ма. Он прихватил с собой змеиный корм.
Миллион банок змеиного корма?
Нет, только одну. Змеи за нее передрались и почти перебили друг дружку. Осталась, само собой, только сильнейшая змея.
Само собой.
Джек уговорил ее укусить Джо Облома.
И Джо стал фиолетовым! воскликнул Уэйн. Кровь хлынула у него из ушей! Кости растаяли, и жидкий костный сок потек из носа! Он как будто сдулся и растекся лужей, шипя и булькая нечто несуразное, потому что зубы тоже растаяли!
Точно.
Блин, Ма. Твои истории просто обалденные.
Самое интересное еще впереди, тихо сказала она, наклоняясь на табуретке. Огонь в фонаре медленно затухал. А в самом конце тебя ждет сюрприз.
Какой сюрприз?
Когда Джек миновал каньон, в котором теперь воняло дохлыми змеями и растаявшими костями, то заметил последнее испытание: Одинокую Гору. Гигантское плато посреди абсолютно плоской равнины.
Так себе испытание, сказал Уэйн. Взял и взлетел на вершину, делов-то?
Он попытался, шепотом произнесла Ма. Но гора оказалась Неисправимым Бармом.
ЧТО?!
А вот. Барм объединил силы с колоссами с такими, что умели превращаться в громадных чудищ, а не нормальными вроде нашей старой госпожи Нок. Они показали ему, как превратиться в гигантское необъятное чудище. И когда Джек приземлился на горе, чудище проглотило его.
У Уэйна перехватило дух.
И тогда, начал он, оно разжевало его, перемалывая зубами кости, как
Нет, перебила Ма. Оно лишь попыталось его проглотить. Но Джек был не просто находчивым и хорошим стрелком. Он был еще и
Кем?
Большущей занозой в заднице.
Ма! Не ругайся!
В сказках можно, парировала мама. Так вот, Джек был той еще занозой. Творил добрые дела без устали. Помогал людям. Ставил палки в колеса плохишам. Постоянно что-то вынюхивал. Его хлебом не корми, дай испортить жизнь бандитам.
Поэтому, когда его проглотили, Джек растопырил руки и ноги и уперся ими, став Неисправимому Барму поперек горла. Чудище не смогло дышать. Такой туше нужно много воздуха, сам понимаешь. Так вот, Алломант Джек задушил Барма изнутри. А когда чудище рухнуло наземь, Джек выбежал наружу по его языку, как по ковровой дорожке, раскинутой перед каретой богача.
Ого.
Крутая история, Ма.
Она улыбнулась.
Ма, произнес Уэйн. Она ведь о шахте?
Ну, в некотором смысле мы все забираемся в пасть чудовищу. Поэтому может быть.
То есть ты как законник?
Любой может быть законником, ответила она, погасив фонарь.
Даже я?
Особенно ты. Она чмокнула его в лоб. Уэйн, ты можешь быть кем угодно. Хочешь, будь ветром, хочешь звездой. Всем, что угодно душе.
Это была строчка из стихотворения, которое ей нравилось. Уэйну тоже. Когда мама произносила эти слова, он верил ей. Как не поверить? Ма никогда не обманывала. Поэтому он поглубже зарылся в одеяло и задремал. В мире творилось много несправедливого, но и добрые дела тоже случались. Пока мама была рядом, ее истории имели смысл. Они были реальны.
А на следующий день в шахте снова случился обвал. И вечером Ма не вернулась домой.
Часть первая
1
Двадцать девять лет спустя
Мараси прежде не доводилось бывать в канализации, но та полностью оправдала ее наихудшие ожидания. Вонь стояла ужасная. Но хуже всего, что сапоги то и дело поскальзывались, отчего она замирала, опасаясь упасть в «грязь».
По крайней мере, она удосужилась надеть брюки и кожаные служебные сапоги до колен. Жаль, от запаха, ощущений и, к несчастью, звуков защиты не было. С каждым шагом в одной руке у Мараси карта, в другой винтовка ее сапоги отрывались от земли с оглушительным хлюпаньем. Самый гадкий звук, что ей доводилось слышать, не считая жалоб Уэйна.
Вакс никогда не таскал меня по канализации, ржавь ее разбери, пробормотал тот, поднимая повыше фонарь.
В Дикоземье есть канализация?
Не-а, признался Уэйн. Но Вакс таскал меня по пастбищам, а там воняет примерно так же. Зато пауков нет.
Наверняка есть, ответила Мараси, приближая карту к источнику света. Ты просто не заметил.
Наверное, проворчал он. Но здесь на каждом углу паутина. Глаза б мои ее не видели. Ну и, сама понимаешь, дерьмецо.
Хочешь обсудить? Мараси кивнула в сторону бокового тоннеля, и они направились туда.
Что? непонимающе спросил Уэйн.
Твое настроение.
Нормальное у меня настроение, ржавь его разбери, парировал он. Самое подходящее настроение, когда напарник тычет тебя носом в субстанцию, что обычно выходит с противоположного от носа конца.
А на прошлой неделе ты чего дулся? Когда мы парфюмерную лавку обыскивали?
Ох уж эти парфюмеры, ржавь бы их побрала! Уэйн прищурился. Мало ли что они прячут за своими ароматами. Не доверяю я людям, которые пахнут не по-людски.
То есть не по́том и алкоголем?
Не потом и дешевым алкоголем.
Уэйн, почему тебя так возмущает, что кто-то прихорашивается? Ты и сам постоянно шляпы меняешь, а вместе с ними и личины.
А мой запах при этом меняется?
Вроде нет.
Ладно, твоя взяла. Разложила все по полочкам. Тема закрыта.
Они переглянулись.
Думаешь, мне стоит воспользоваться духами, а? спросил Уэйн. Если я постоянно буду пахнуть потом и дешевым пойлом, меня ведь и раскрыть могут.
Ты безнадежен.
Что на самом деле безнадежно, парировал он, так это мои бедные туфли.
Надел бы сапоги, как я предлагала.
Нет у меня сапог, ответил Уэйн. Вакс спер.
Вакс украл твои сапоги? Серьезно?
Ну, они у него в шкафу. Вместо трех пар его самых роскошных туфель, которые невероятным образом, по чистой случайности оказались в моем шкафу. Он покосился на Мараси. Чего? Честный обмен. Мне очень нравились те сапоги.
Мараси улыбнулась. Они работали вместе почти шесть лет, с тех пор как Вакс подал в отставку после того, как нашлись Браслеты Скорби. Уэйна официально произвели в констебли, и он перестал быть просто «сочувствующим гражданином», действующим на грани дозволенного законом. Он даже форму иногда надевал. И
сапог Мараси снова соскользнул. Ржавь побери. Если она упадет, он до конца дней будет над ней смеяться. Но пройти здесь было лучшим решением. Строительство подземных железнодорожных тоннелей в самом разгаре, и два дня назад один подрывник представил занятный рапорт. Он не спешил начинать взрывные работы на следующем участке, потому что сейсмические данные указывали на прежде не отмеченную пещеру.
Эту область под Эленделем буквально испещряли древние пещеры. В этом же районе орудовала банда, которая то появлялась, то бесследно исчезала, словно у них было тайное скрытое логово.
Мараси сверилась с картой. На ней красовались свежие пометки строителей и более старые надписи, указывавшие, что поблизости была некая аномалия, обнаруженная прокладчиками канализации много лет назад, и которую до сих пор никто толком не изучил.
Боюсь, Ме-Лаан собирается со мной расстаться, тихо проговорил Уэйн. Наверное, поэтому я в последнее время непривычно хмур и уныл.
С чего ты взял, что она хочет тебя бросить?
Так она сама сказала: «Уэйн, думаю, через пару недель мы с тобой расстанемся».
Как любезно с ее стороны.
Похоже, у нее новое задание от босса. Но все равно, пусть наши отношения развивались и не слишком бурно, так объявлять о расставании нельзя.
А как надо?
Кинуть что-нибудь парню в лоб, ответил Уэйн. Продать его шмотки. Сообщить всем друзьям, какой он болван.
Интересные же у тебя прежде были отношения.
Какие там интересные. Просто неудачные. Я посоветовался с Джемми Уоллс насчет того, что делать Ты ведь ее знаешь? Она завсегдатай в таверне.
Знаю, сказала Мараси. Репутация у нее так себе.
Что? возмутился Уэйн. Кто это вздумал на нее поклеп наводить? У Джемми идеальная репутация. Она лучше всех шлюх в районе делает
Упаси меня от таких подробностей. Спасибо.
«Так себе», усмехнувшись, повторил Уэйн. Мараси, я ей это передам. Она свою репутацию усердным трудом заработала. Расценки у нее в четыре раза выше, чем у остальных! Да уж, «так себе».
И что она сказала?
Сказала, что Ме-Лаан хотелось видеть от меня больше отдачи, ответил Уэйн. Но, думаю, тут Джемми ошиблась. Ме-Лаан не пудрит людям мозги. Говорит, что думает. Так что сама понимаешь.
Сочувствую, Уэйн, сказала Мараси, убрав карту под мышку и положив руку ему на плечо.
Я понимал, что это ненадолго. Знал это, ржавь разбери! Ей ведь, сколько там, тысяча лет?
Примерно на триста меньше, поправила Мараси.
А мне еще сорок не стукнуло, сказал Уэйн. А если принять во внимание мою моложавую внешность, то больше шестнадцати не дашь.
Еще про чувство юмора забыл.
Блин, точно, согласился он и вздохнул. В последнее время мне тяжеловато приходится. Вакс нос задирает, Ме-Лаан месяцами где-то болтается. Такое чувство, что никому я не нужен. Хоть здесь, в канализации, жить оставайся.
Не надо, ответила Мараси. Ты мой лучший напарник.
Единственный.
Единственный? А как же Горглен?
Ну нет. Он же не человек. У меня есть документ, подтверждающий, что он замаскированный жираф. Уэйн улыбнулся. Но спасибо, что интересуешься. Спасибо, что переживаешь.
Мараси кивнула и двинулась дальше. Когда она воображала себя великой сыщицей и законницей, такого и представить не могла. По крайней мере, пахнуть стало чуть лучше а может, она просто привыкла.
Она крайне обрадовалась, когда точно в отмеченном на карте месте обнаружила в стене старую металлическую дверь. Уэйн поднес фонарь, и не нужно быть сыщиком, чтобы понять: ею совсем недавно пользовались. Сбоку виднелись серебристые царапины, а ручку очистили от вездесущей слизи и паутины.
Те, кто прокладывал канализацию, обнаружили эту дверь и отметили ее как потенциально исторически ценный объект. Но их заметки затерялись в бюрократической волоките.
Ничего себе, произнес Уэйн, наклоняясь к двери рядом с ней. Первоклассное чутье, Мараси. Сколько старых отчетов пришлось перерыть, чтобы обнаружить это место?
И не сосчитать, ответила она. Кому скажи, сколько времени я провожу в архивах, не поверят.
Про такого рода изыскания в сказках и легендах стараются не упоминать.
А в Дикоземье вы этим занимались?
Ну, в некотором роде, ответил Уэйн. В Дикоземье под этим обычно подразумевается, что ты опускаешь какого-нибудь проходимца мордой в канаву и держишь, пока не сознается, что присвоил чье-то старое разрешение на добычу руды и все в таком духе. Плюс ругательства.
Мараси передала Уэйну винтовку, а сама осмотрела дверь. Уэйн был от этого не в восторге, но, по крайней мере, теперь его руки не дрожали, когда держали огнестрельное оружие. Мараси так ни разу и не видела его стреляющим, но он утверждал, что сможет, если понадобится.