Вам пришлось бежать и менять документы «из-за каких-то сволочей»? Из-за каких? я сузил глаза, чтобы видеть только лицо Алики.
Мышцы напряжены, болят от натуги, а расслабиться не могу. Значит, Веснин заранее позаботился о документах, и свалил. Вот только почему? Не меня же он испугался, я тогда никем был. Да, помню, как в участок ворвался, и орал, что убью его, но мы даже не разговаривали. Я был не в себе, и в то время я не был для него угрозой.
Я просто был в бешенстве, и хотел убить эту тварь. И убил бы, выйди тогда Веснин из кабинета. Убил, и плевал бы на последствия в виде тюрьмы.
Я истерить начала, проситься к бабушке, и папа рассказал мне все. Он, знаешь, хоть и с тяжелым характером, но хороший человек. Честный. Работал много, тяжело, и посадил кого-то из «неприкасаемых». Вроде, парня какого-то, который над девчонкой поиздевался. Этого парня другие заключенные побили, а потом явился к отцу в кабинет покровитель этого заключенного, большой человек.
Покровитель, повторил я, чуть ли не рыча.
Она ведь про моего брата сейчас говорит! Который «поиздевался» над девчонкой!
Вроде как пришел замять дело, кивнула Алика. Тот парень с дочкой богатого папаши встречался, она не поверила, что он мог изнасиловать и убить, плюс этого подлеца немного в камере побили, и у моего папы проблемы начались. Якобы превышение полномочий, грозились не только тюрьмой, но и нашими с мамой жизнями и здоровьем. А папа-то в чем виноват? В том, что свою работу выполнял?
Конечно, он ни в чем не виноват. Святой человек, прошипел я. То есть, у «насильника» была девушка из богатых, ее отец пришел разбираться, и виноватым выставили твоего папу?
Тварь! Поймал первого попавшегося парня, даже не стал искать эту дуру, которая просто загуляла. Лишь бы поскорее дело «раскрыть». Радует, что не все в нашей стране такие, как Веснин. Но и таких достаточно. И мой брат не единственная жертва. Дела, которые Веснин вел, я потом изучал. Сколько же он людей погубил!
Но про то, что Яна за моего брата вступилась, я и не знал. Егор встречался с девочкой-мажоркой, я помню ее. И в больнице Янка сидела с ним. При мне ее охрана и утащила, когда сообщили, что если Егор выживет, что не факт, то останется тяжелым инвалидом.
Больше она не появлялась. Ни брат, ни я не осудили.
Да, все так и было. Мы уехали, сначала в деревню, потом в Рио перебрались. Мама умерла, когда мне восемнадцать исполнилось, судорогой ногу свело, когда плавала, Алика сжала виски пальцами. А год назад папа пропал. Просто исчез. И ни полиция, никто не смог никаких следов найти. Я искала, что только не делала, а потом вот. Вернулась. Может, папа здесь где-то? Папин знакомый, с которым он работал, помог паспорт получить на мое настоящее имя, уладил вопросы с недвижимостью. С бабушкой я успела попрощаться, уже в больнице ее нашла. Она меня узнала, хотя сначала думала, что я ей мерещусь, и все про какого-то мужчину рассказывала, который за ней ухаживал, Алика произнесла это горько. Наверное, один из соседей, нужно узнать, и поблагодарить. Родные бросили, а чужой человек помогал.
Как же взбесил меня этот рассказ о святом Владимире Веснине! Алика ведь не дура. Да, молоденькая, явно общения ей не хватало, опыта, но неужели несостыковки сама не замечает? Вгляделся в ее грустное лицо, и понял нет. Не замечает. Её как отец научил думать о нём, так она и продолжает думать.
Марат, у тебя ведь есть связи, и можешь не давать мне деньги, но помоги в другом! Пожалуйста! Помоги найти моего папу. Мне кажется, что он здесь, у нас, и с ним что-то плохое случилось. А у меня только папа и остался, больше никого нет. Ты поможешь мне? взмолилась девушка.
Я чуть в голос не расхохотался. Черт, ну какая же ирония! Недолго и такому атеисту, как я, в Бога поверить только он может так шутить.
Помочь Алике найти Владимира Веснина?
Я помогу тебе. Твоего отца я найду, где бы он ни был. Обещаю.
Спасибо, прошептала Алика, встала со стула, и опустилась на мои колени.
Обвила мою шею руками, и всем телом прижалась. Дрожит, девочка. И жмется ко мне, а меня и самого трясет от того, что я услышал.
Спасибо тебе огромное, Марат, она улыбнулась мне, и снова взглянула своими невозможными глазищами мне прямо в душу.
И в первый раз в жизни я опустил глаза.
Глава 8
Впервые за долгое время мне спокойно. И не потому, что Марат обещал помочь. Может, просто успокоить меня решил, пожалел, потому и дал обещание.
Мне спокойно потому, что я рассказала, поделилась тем, что наболело. Далеко не всем, но не думаю, что Марату интересно было бы слушать, что за люди мои родители. Мама только лошадей любила, отец только маму. Характеры у обоих тяжелые, попросту невыносимые, и я либо в школе пропадала, либо на улице, пока с ними жила. А дома запиралась в своей комнате, чтобы скрыться от постоянных замечаний, что я не так сижу, не так выгляжу, и вообще вся не такая, как надо.
Затем Миша появился. Сын польских эмигрантов. Почти свой. Казалось, что любовь, и я с радостью сбежала к нему. Хотелось-то вообще уехать домой, но отец все твердил, что нам с нашими паспортами даже в Мексику нежелательно ехать.
Как только я поняла, что отца не найду, а Миша отказался мне помогать с поисками, я рискнула. Купила билет на самолет, и практически уверена была, что на границе меня задержат. Но этого не случилось. Прилетела, а где бабушкин дом забыла. Адрес школы своей помнила, а где жила с раннего детства это из памяти вышибло начисто.
До школы тогда доехала, и пошла от нее пешком. Ноги сами вспомнили дорогу, я с семи до одиннадцати лет по ней ходила. Пришла. Звонила, стучала в дверь, пока раздраженный сосед не вышел, и не рассказал про больницу.
Это был какой-то кошмар.
А сейчас мне великолепно. Выговорилась. И Марат он выслушал. И это камень с души.
Чувствую, как он напряжен. Челюсть сжата плотно, линии лица заострились неужели его так тронуло то, что со мной произошло?!
Завтра я пришлю своего человека. Ответишь на все вопросы про своего отца, вспомнишь все события, начиная с переезда. Что он тебе говорил, что ты слышала все это. И назовешь данные того, кто тебе помог здесь документы сделать паспорт, и на квартиру. Поняла?
Я все расскажу, закивала я. Это поможет? Я я мало знаю, на самом деле.
Остальные не знают вообще ничего. Ты ведь хочешь, чтобы твой отец нашелся? Марат впился в меня своими темными глазами, и дождался моего кивка. Тогда забудь про то, что ты мало знаешь, или что какая-то информация неважна. Расскажешь все, даже любимые блюда вспомнишь, которые твой отец предпочитал есть. Каждую мелочь.
Хорошо, хорошо, уткнулась ему в шею. Спасибо тебе! Меня, знаешь, никто слушать не желал. В Рио вообще пригрозили, что я под суд попаду, если мои слова про документы подтвердятся. Я и на это готова была бы пойти, но от меня отмахнулись. А папа у него сложный характер, очень деспотичный, но он хороший человек, и не заслужил всего этого. Если ты поможешь его отыскать, я навечно твоей должницей буду, и
Хватит об этом, перебил Марат.
Голос у него жесткий, рычащий. Он напряжен, и я тоже напряглась. Сжалась. Испугалась.
Странно, я не такая рохля ведь. На место могу поставить, осадить, а перед Маратом теряюсь, будто и правда «девочка».
Добавку налить?
Налей, ответил Марат, но руки с моей талии не убрал. Наоборот, крепче сжал их.
Тогда, может, отпустишь?
Марат отпустил не сразу. Повел ладонью от талии к попе, сжал мои ягодицы крепко, и я спрыгнула с его колен, ахнув. А он хрипло рассмеялся. Нервно, немного зло.
Наверное, на работе постоянные проблемы, вот и состояние у Марата такое. Папа еще хуже был срывался на нас с мамой, Марат хоть не орет. А то, что злится да и пусть злится, хотя от этого немного страшно.
Я тебе рассказала про свое имя, а тебя почему Маратом назвали? поставила перед ним тарелку, забрала мясо, и отправила его в микроволновку. Марат Соколовский это немного странно звучит. Имя не самое славянское.
Дед воевал, командира взвода Маратом звали. Тот его из-под обстрела вытащил. Меня в честь дедова командира и назвали. И для всех моих братьев отец не просто красивые имена выбрал, а по дедовым рассказам с кем служил, с кем воевал, с кем дружил. В честь них и назвали.
У тебя много братьев?
Пять. Старший Егор, затем я, а остальные младшие: Игорь, Максим, Олег и Руслан.
Я завистливо вздохнула. Я-то одна у родителей. Может, в детстве это и хорошо единственной и неповторимой быть, но, когда все уходят, даже обняться не с кем. А был бы у меня брат, или сестра, может, я бы легче все, что произошло, перенесла.
Ты, я так понимаю, одна у родителей?
Одна, кивнула мрачно, и отставила тарелку с нетронутым, остывшим борщом.
Не хочу есть.
Мы сидели в молчании. Марат ел, я думала. С этим человеком мы из разных миров, я абсолютно Марата не понимаю. И не думаю, что хочу понимать. Мы даже пересечься не должны были.
Разные мы с ним. Во всем. Тот же секс он его любит, а я я бы хотела быть нелюбимой женой в гареме шейха. Чтобы меня кормили, одевали, и чтобы меня не трогали.
Идем, Марат отставил тарелку, и первым вышел из кухни.
Мою комнату он нашел безошибочно. Хотя есть и маленькая спаленка бабушки, но Марат, почему-то, прошел ее, и направился ко мне, будто бывал здесь неоднократно.
Включил свет, огляделся, и усмехнулся.
Что смешного? Небогато, но нормально здесь. Уютно.
Не спорю, не злись. Просто ожидал увидеть хм, ворох шмотья, пакетов с сумками, с бельем, бросил Марат.
Почему?
Потому что ты взяла деньги. Но квартиру менять не собираешься. Тряпок не купила. Деньги нужны только для того, чтобы отца искать?
Я смутилась. Кивнула.
А что, если Марат найдет моего папу? Тогда мой поступок будет вдвойне некрасивым забеременеть обманом, и уйти от него. Такая жуткая неблагодарность, но но я так и поступлю.
Купи платья, украшения, туфли. Не дешевку. Иногда будешь сопровождать меня. И деньги продолжишь получать.
Ладно.
Взгляд Марата потемнел. Я вздрогнула, живот прострелило от неприкрытой мужской похоти.
Он снова меня хочет.
Марат снял с меня халат, шелк упал к ногам, скользнув по бедрам.
Может, выключишь свет? я не узнала свой хриплый шепот.
Марат встал еще ближе, завел ладони мне за спину, и избавил от стягивавшего грудь бюстгальтера. Отбросил его, и лифчик упал на ноутбук.
Хочу видеть тебя. Садись, он надавил мне на плечи.
Я села на край кровати. Может, нужно лечь?
Марат быстро расправился со своей одеждой, я впервые увидела его обнаженным.
Он красив. Пожалуй, слишком мускулистый и крепкий. В фигуре нет изящества чистая сила. Широкие плечи, мощная грудь, крепкий торс, и сильные ноги. И возбужденный член.
Напротив моего лица.
Алика, позвал Марат.
Я подняла на него глаза. Мужчина обхватил мое лицо ладонями, на удивление нежно провел пальцами по щекам, по приоткрывшимся губам, и притянул меня к своему паху.
Он не стал говорить, что делать. Это понятно без слов.
Я положила ладонь на обжигающе-горячий плоский живот Марата, набралась смелости, и второй рукой обхватила его член.
А затем и губами.
Глава 9
Сжала ствол ладонью, но полностью обхватить не смогла. Языком прикоснулась к головке.
Приласкала ее, как мороженое. Попробовала на вкус.
Отказать Марату не смогла, не в том я положении, но думала думала, что это будет отвратительно. Миша однажды, напившись, принудил меня к минету, и чувствовала я себя так, будто об меня ноги вытерли.
Сейчас отвращения нет.
Есть смущение от взгляда Марата он внимательно, жадно следит за моими действиями. И я становлюсь смелее. Жестче двигаю рукой, и по-настоящему пробую его. На вкус, на ощупь, и глубже насаживаюсь головой.
Очень большой он для моего рта. Твердый, но бархатистый, увитый венами, и я боюсь сделать больно. Мягко обсасываю головку, давлю на ствол ртом, но не сильно. Рот наполняет мужской вкус не могу описать его, очень специфический, но не плохой.
Привыкла? хрипло спросил Марат.
Черт, понял, что я неумеха.
Покачала головой, и мужчина вздрогнул. Вздохнул глубоко, и зарылся в мои волосы руками, убрал их к затылку, открывая доступ к своему взгляду. Велел:
Сильнее сжимай. Жестче.
Я усилила напор. Выпустила член изо рта, и провела от головки к основанию ладонью. Раз, второй, третий. Сжимая крепко, на грани, смачивая мужской орган.
И снова насадилась на него ртом, стараясь принять глубже. Он едва вмещается в меня, боюсь задеть зубами, и шире раскрываю рот. Марат не двигается, стоит.
И смотрит.
Почему он так смотрит на то, что я делаю, Боже?
Алика, если станет больно, останови меня. Ударь, оцарапай, поняла?
Я замычала, не особо понимая, о чем он.
Не понимала. Пока Марат не обхватил мою голову, и не двинулся сам. Медленно, но неотвратимо. Я испуганно застонала, сжалась он же не собирается? Или?
Сделал. Толкнулся мягко, но глубоко. До самого основания члена.
Я чувствую его горлом. Чувство непривычное, дикое. Мешает, и я сглатываю, пытаясь вытолкнуть его член, а Марат стонет, как от изысканной ласки. И выходит из моего рта, оставляя в нем лишь головку, чтобы снова медленно войти до самого конца.
Чертовски глубоко.
Горло дерет, оно горит. Я не могу перестать сглатывать, сокращаться, и этим, кажется, доставляю дикий кайф Марату. Свет яркий, он все также держит мою голову, и двигается сам подается бедрами, и меня притягивает своему паху навстречу.
Уже чуть быстрее, острее, больнее.
Горлу неприятно, и челюсть уже сводит. Но я не вырываюсь.
Я это странно. Должно унижать, но не унижает. Женщина не может получить удовольствие от минета? Но я, какой-то своей самой низменной частью той, о которой не принято ни говорить, ни думать, начинаю загораться. От запретности того, что происходит. От эгоизма Марата. От того, как напряжены его руки, как на них выступают вены.
От его жесткого лица, состоящего из острых линий.
От его темного взгляда, которого он не отрывает от моих губ.
От его члена в моем рту.
От вкуса.
От слюны, что начала стекать по подбородку на шею.
От того, что задыхаюсь. И позволяю с собой делать подобное, и кому незнакомцу!
Я сижу перед Маратом голая, ноги разведены, и между ними стоит мужчина. Жар несмелыми волнами омывает мое тело, мне правда жарко, а еще еще мне пусто. Дискомфортно там, внизу. И я чувствую, как увлажняюсь.
И от этого начинаю двигаться сама навстречу мужской похоти. Помогаю ему насаживать голову на его эрекцию, сглатываю сильнее, поддаваясь рефлексу. Марат уже не сдерживается, двигается хоть и аккуратно, но быстро. Сжимает мои волосы сильнее слезы на глазах выступают.
Я сейчас задохнусь.
Не могу дышать.
И мне нужно мне нужно что-то еще. А Марат словно обезумел. Аккуратность и толика нежности исчезла, сейчас передо мной эгоист, вдалбливающийся в мой рот.
Охренительно, слышу низкий шепот, Алика дааа потерпи еще немного, девочка
Не знаю, что больше доставляет ему удовольствия мои действия, или же то, что он видит. Кажется, наблюдает, не моргая. Взгляд порочный, пошлый, но я уже не смущаюсь.
Я и хочу, чтобы это прекратилось, и не хочу.
Хочу сжать свои ноги сильнее, но они разведены. Хочу, чтобы Марат ко мне прикоснулся. Хочу
Вместо всего этого я пытаюсь быть как можно более податливой. Окончательно расслабляюсь, а Марат рычит, и, вместо того чтобы ускориться, замедляется. Входит в мое горло в последний раз, и замирает, откидывая голову.
Выбора не остается. Рефлекс я сглатываю, и сглатываю, а затем чувствую, как сперма выстреливает в меня. Снова, и снова.
И еще раз.
А затем Марат аккуратно покидает мой рот, и я сразу же сжимаю ноги. Укрываюсь от его взгляда, вытираю подбородок.
Не поранил? выдохнул мужчина, сел рядом, и заставил меня повернуть к нему голову.
Нет.
Голос у меня хриплый, говорить больно, но это не было ужасно. Неожиданно, дико да, но не плохо.