С каждым днем цепи становятся все тяжелее. После моего срыва прошло три ночи. Приступ ярости не прогнал Азраэля, как и мое молчание с тех пор. Он навещает меня несколько раз в день, приносит чай, кровь или книги и рассказывает всякую ерунду, которая происходит при дворе. Испытываю почти физическую боль, глядя, как он старается преодолеть дистанцию между нами. Ждет от меня малейшего знака, но я не могу его дать. Так будет лучше. Однажды Аз поймет. Возможно, уже понимает, просто не хочет признавать. Наверное, более здравым поступком было бы поговорить с ним. Объяснить, почему он должен меня отпустить. Не только в физическом смысле. Ему надо по-настоящему меня отпустить. Однако он все равно примется отрицать мою правоту, а я не хочу вступать в дискуссию. Для нее у меня самой еще не хватит сил. Азраэль первый мужчина, которого я полюбила. Отпустить его невероятно трудно, пусть и разумно. Когда он заходит в покои, у меня сжимается горло. Я скучаю по нему. Скучаю по тому, что происходило между нами. И вместе с тем дико злюсь на то, что для меня это до сих пор так много значит. Мысль, что это никогда больше не повторится, ужаснее воспоминаний о случившемся в пещере. Я его потеряла. Мы никогда больше не сможем поцеловаться, прикоснуться друг к другу и тем более заняться любовью, а платонические отношения его наверняка не интересуют. Во всяком случае, не на длительное время. Рано или поздно он это осознает и обратится к другим женщинам, а я не смогу его упрекнуть, но это разобьет мое больше не бьющееся сердце.
Возможно, я это заслужила. У меня не получилось спасти Малакая. Брат умер без меня, пока я искала чертовы сокровища. Мы с мамой разошлись, поссорившись, а потом она внезапно умерла. Я была не лучшей дочерью, хотя она очень сильно меня любила. Я самоуверенна и упряма. Отсутствие у меня настоящих друзей целиком и полностью моя вина. Подтянув колени к груди, я обхватываю их руками и жалею саму себя. Эти мысли ужасны, и прежняя я никогда бы не подумала ни о чем подобном. Прежняя я была сильной, а не такой жалкой личностью. Только вот я не могу справиться с резкими скачками эмоций. Они просто накатывают без предупреждения. Неудивительно, что с меня не снимают цепи. По холодному лицу текут слезы. Я стираю их, пока они опять не превратились в лед, и душу накрывает отчаяние. Если не найду Корону пепла, стану угрозой и обузой в равной степени и для людей, и для бессмертных.
Трясусь всем телом и снова возвращаюсь в пещеру. На меня смотрит душа Малакая. Он не желал забирать меня с собой. Не захотел, чтобы я была с ним. Естественно. Я бросила брата, и в наказание тоже останусь одна. Если не отыщу корону или если трансмутация не удастся, мне придется прятаться до конца своей бессмертной жизни. Сколько я смогу контролировать эту страшную потребность? Сколько времени пройдет, пока я окончательно не сломаюсь? С каждым днем я чувствую себя все более хрупкой. Раньше мы с Кимми часто играли в дженгу. Башня была стабильна, пока отдельные деревяшки прочно лежали в ее основании. Вытащи слишком много брусков и она рассыплется. Осталось отобрать у меня одну крошечную деталь, и тогда я развалюсь окончательно.
Открывается дверь, и входит Кимми в сопровождении Гора. Я быстро прячу книжку под подушкой. Над чем-то смеясь, они ничего не замечают. Волосы Кимми аккуратно заплетены, что не мешает паре прядок то тут, то там завиваться. Джамила, вторая по старшинству дочь Саиды, разрешила моей кузине брать свою одежду. Плавные изгибы особенно хорошо смотрятся в мягких штанах и рубашках джиннов, и хотя эти вещи пестрят разными оттенками, они не идут ни в какое сравнение с кошмарными платьями в цветочек, которые покупала ей тетя Фиона. В этом месте Кимми расцветает подобно редкому цветку, который слишком долго стоял в темном углу. Я не могу не обращать внимания на томные взгляды Гора, как и мой нос не в силах игнорировать исходящий от него сладковатый аромат парфюма, который предпочитают местные девушки. Кузина либо его не улавливает, либо ее это не беспокоит. В последнее мне верится с трудом. Только вот спросить об этом никак не удается, поскольку Гор всегда сопровождает ее. К сожалению, с каждым днем и она становится для меня все более чужой. Азраэль наврал, вампир меняется не только после того, как начинает охотиться. Пусть я еще и не убила человека, перемены уже происходят. Прямо посреди моей жизни вырастает невидимая стена. На одной стороне нахожусь я, а на другой все, что прежде было мне дорого.
Как насчет партии в шахматы? Кузина приподнимает игральную доску.
Кроме меня, она победила уже всех при дворе, и теперь никто не хочет с ней играть, информирует Гор. Так что хорошенько подумай, хочешь ли стать ее следующей жертвой.
Кимберли тыкает его локтем в бок:
Тебе я поддалась.
Ложь. Просто я лучше тебя.
Ты меня отвлек. На ее щеках появляется румянец. Я требую реванш.
Ты его получишь. Ничего, если мы тут побудем? обращается он ко мне.
Чувствуйте себя как дома.
А я-то думала, за перепалкой эти двое про меня уже забыли. Они садятся за стол у окна на максимальном расстоянии от меня. Пару мгновений я за ними наблюдаю. Кимми расставляет фигуры на доске, а бог разливает чай по стаканам. Она не может оставаться здесь вечно. В общем и целом, кузина делает это лишь ради меня. Однако ей нужно вернуться к старой жизни и продолжить с того момента, из которого я выдернула ее с этими чертовыми поисками сокровищ. Кимми надо написать дипломную работу, она хотела найти отдельную квартиру, танцевать, целоваться с парнями
«Этого она делать не будет», прерывает мои мысли негромкое рычание.
«Конечно, будет. Она молода. Это часть молодости».
У Гора дергается кадык, когда он двигает своего коня.
Глупый ход, ругается Кимми. Сосредоточься.
С ухмылкой на лице она сбивает фигуру с доски.
«Она ведь еще ни разу не целовалась, а ей хочется. Так что позволь ей получать удовольствие. Смертные девушки ее возраста должны набраться опыта», продолжаю провокацию я.
«Она еще ни разу не целовалась?»
Очевидно, до Гора дошло только это, поскольку его голос прозвучал так возмущенно, будто я сказала, что она совершила убийство. Разглядывая свои руки, я решаю еще немножко развлечься. В конце концов, нечасто мне тут предоставляется повод.
«Она девственница, идиот. Хотя, думаю, ненадолго. Вида упоминала, что по меньшей мере три воина-призрака проявляют к ней интерес. Будь я на ее месте, выбрала бы одного из них. У них больше опыта, чем у тупоголовых смертных парней, которые дома взяли бы дело в свои руки. Гор бледнеет. Вероятно, я зашла слишком далеко. Она твоя подруга, может, дашь совет, кто ей больше подойдет. Ты ведь лучше разбираешься в мужчинах», тем не менее вновь подначиваю я.
Гор угрюмо молчит и делает два неверных хода подряд.
Когда ты настолько упрощаешь задачу, это не доставляет никакого удовольствия. Мне что, пустить тебя в свою голову, чтобы ты видел, какие ходы я бы сделала на твоем месте? возмущается Кимберли. О чем ты думаешь?
Вот это я могу тебе сказать. Бог откашливается. Завтра я перенесу тебя в Хайклер. Она тихо ахает, но он не обращает внимания. С Тарис все в порядке, а нам пора сосредоточиться на предстоящих столкновениях. У меня больше не будет времени тебя развлекать.
Развлекать меня? хмурится кузина. Что ты имеешь в виду? Тебе не нужно меня развлекать. Это я о тебе заботилась, если ты забыл.
К счастью, мои глаза снова в порядке, и тебе пора отправляться домой. Я очень тебе благодарен.
Скрестив руки на груди, Кимми откидывается на спинку стула. Игра забыта.
Благодарен, значит. Как любезно с твоей стороны. Только я остаюсь. Мне тут нравится.
Ты будешь делать то, что я скажу, командует Гор. Мы продолжим заботиться о Тарис. Ты выполнила свою задачу, пора уходить.
Я не позволю диктовать себе условия. Со слезами на глазах Кимберли вскакивает. Зайду попозже, когда он уйдет, выпаливает она, уносясь в направлении выхода. С Харуном. И просто чтоб ты знал: ты худший шахматист во всем дворце. Даже младшая внучка Мириам играет лучше. Я развлекалась с тобой, только чтобы ты не опозорился, если малышка снова бросит тебе вызов.
Она громко хлопает дверью, отчего, кажется, сотрясается весь дворец. Хотя, возможно, я одна так сильно ощущаю вибрацию обострившимся восприятием.
Кто такой Харун, черт его побери? спрашивает Гор, пылая от ярости. Ты ведь нарочно это сделала, обвиняет он. Зачем?
Тебе не следует так легко поддаваться на провокации, пожимаю я плечами. Кроме того, ты принял правильное решение. Ей здесь не место. Такая жизнь лишь заставляет ее надеяться на то, чего у нее никогда не будет.
На него. Не знаю, понимает ли Гор намек, но сдвигает густые брови, после чего, не произнеся больше ни слова, как фыркающий бык, покидает комнату.
Отмахиваюсь от угрызений совести. Да, с моей стороны, конечно, некрасиво так заканчивать отношения между кузиной и Гором, но я все равно права. Пусть хотя бы она получит шанс на нормальное будущее.
Когда ближе к вечеру приходит Азраэль, по выражению лица я сразу догадываюсь, что он в курсе этого инцидента. Ангел.
Кимми заперлась у себя в комнате. Ты довольна? интересуется он, укоризненно глядя на меня и протягивая стаканчик с кровью.
Гор ее не заслуживает. Даже не отрицай, что он резвится с другими девушками, пока она питает напрасные надежды. Ее нужно вернуть домой. В Хайклере она будет в безопасности.
Ангел садится на край кровати.
Раньше ты сказала бы, что она должна сама решать, что считает правильным, а что нет.
Ну, раньше меня не убивал твой бывший лучший друг. Если с ней что-то случится, под рукой опять окажется вампир, который ее обратит? По-твоему, я желаю ей чего-то подобного?
Нет, не желаешь. Но так она хотя бы не умерла.
Ненавижу ангела за то, что он прав и при этом так спокоен. Почему не выскажет мне в лицо, в какую несносную тварь я превратилась?
Азраэль наклоняется ближе, и меня окутывает его аромат. Он намеренно меня мучает или испытывает мой самоконтроль?
Можешь сколько угодно злиться за меня, я не против, но не срывайся на своей кузине или на наших друзьях.
Это твои друзья. Его губы очень близко к моим. Что произойдет, если он меня сейчас поцелует? Хочет ли он этого? Выдержу ли я? Они уже давным-давно стали и твоими тоже. Азраэль отодвигается и просто кладет ладонь мне на щеку, большим пальцем поглаживая нижнюю губу. У него темнеют глаза, а у меня все сжимается в животе. Виной тому страсть или жажда крови, пока неясно. От его прикосновения кожа горит огнем, но я несколько секунд терплю. Потому что хочу этого. Мне нужно отлучиться на пару дней. Максимум на три. Необходимо поговорить с Тотом. Можно оставить тебя одну на это время? Я обещал, что буду рядом, и если нужен тебе
Не задумываясь, я кончиком языка облизываю его кожу. Зрачки Азраэля расширяются, а запах меняется, становится тяжелее, и сердцебиение ускоряется. Мы смотрим друг на друга. Мне хочется узнать, каков он на вкус. Совсем немножечко. Утолит ли крошечный укус мою тоску по нему? Будет ли свежая кровь отличаться от консервированной? Вкуснее ли ангельская кровь человеческой? Наверняка вкус у него гораздо лучше, если один запах настолько притягателен.
Опомнившись, резко отдергиваю голову.
Ты мне не нужен. Нельзя поддаваться желанию, иначе я окончательно утрачу контроль. Буду тянуть и тянуть его кровь, не в силах остановиться. Что я вообще творю? Можешь идти куда хочешь и оставаться там сколько хочешь. На последнем слове у меня ломается голос.
Аз понимающе улыбается и медленно встает, плотно прижав крылья к телу. Представ передо мной в былом великолепии, они окружают ангела мерцающим сиянием. В отличие от меня он уже полностью здоров. На коже снова золотистый загар, татуировки обвивают предплечья и шею. Я так и не выяснила, что они означают, а теперь уже поздно.
Ты больше не можешь сделать их невидимыми? спрашиваю и тут же сержусь на себя, ведь по-прежнему стремлюсь узнать о нем как можно больше.
Могу, но не хочу тратить ни секунды, чтобы их материализовать, если придется уносить тебя отсюда.
Мне грозит здесь какая-то опасность?
Этот мужчина меня просто убивает. Неужели он не может просто подумать о себе?
Нет. Просто предосторожность.
Скольжу взглядом по мышцам его пресса под облегающей футболкой и опускаюсь еще ниже. Мускулистые бедра обтягивают коричневые кожаные брюки, заправленные в сапоги. За поясом торчат два ножа. Очевидно, он явился сразу после тренировки. От сожаления о том, что мы потеряли и чего никогда друг о друге не узнаем, у меня сжимается горло. Хотя будь мы оба смелее, я бы сейчас лишилась гораздо большего. И скучала бы по нему гораздо сильнее.
Всего три дня, прерывает Азраэль мое чересчур пристальное разглядывание. Подняв голову, я замечаю, как тоненькие волоски на его шее встали дыбом. Я пойду к Тоту и заставлю его расколоться. Ему известно все возможное о Prima materia и трансмутации. Я туда иду лишь из-за этого, настойчиво произносит ангел, чтобы я поняла: он покидает меня, только чтобы помочь. Но что бы ни рассказал Тот, когда я вернусь, мы снимем с тебя цепи.
Тогда меня уже здесь не будет. На лице Азраэля настолько мрачное выражение, что я бы испугалась, не знай, ради чего он это делает. Он хочет прикасаться ко мне, не причиняя боли. Хочет целовать меня, трогать и заниматься со мной любовью. К счастью, он не умеет читать мысли, иначе выяснил бы, что я тоже этого желаю. Вероятно, даже сильнее, чем он. Хочу вновь почувствовать что-то, кроме ярости и страха.
Пока не пообещаешь, что мы все исправим, можешь не возвращаться. Это неправильное прощание, но если я позволю ангелу проявить ко мне еще больше любви, то сломаюсь.
Он колеблется, явно не желая покидать меня. Однако Азраэль должен. Он сам возложил на себя массу обязательств: перед друзьями, передо мной и, судя по всему, до сих пор перед Нейт. Они раздирают его на части, ведь ангел не может прыгнуть выше головы. Невольно я спрашиваю себя, как раньше могла считать его поверхностным эгоистом. Азраэль абсолютно не такой. Подобной маской он лишь защищается от новых ожиданий.
Мне очень жаль, что я не смог избавить тебя от этого.
Я знаю.
Азраэль говорит это не впервые. Еще несколько секунд, и я брошусь ему на грудь и начну умолять забрать меня отсюда. Прочь от любых обязательств. К сожалению, нельзя так с ним поступать.
Если бы я мог все исправить, я бы это сделал. Его теплый голос ласкает мою холодную кожу. Обещаю тебе, что попробую. Мы все попробуем.
Во взгляде Азраэля вспыхивает огонек, который я не могу интерпретировать. Снова склонившись, он целует мои волосы. Ангел не хочет меня оставлять, это чувствуется по его поцелую. По тому, как, не прикасаясь по-настоящему, он берет мое лицо в ладони. Я прекрасно понимаю это, ведь его тоска отражение моей собственной. Я очень редко позволяла себе демонстрировать слабость. И не стану начинать сейчас, хотя мне ничего не хочется сильнее, чем прильнуть к нему и позволить принимать все решения за меня. Однако этого делать нельзя.
Сделай мне одолжение, прошу Энолу.
Осталось мало времени, Азраэль отсутствует уже два дня. Будучи решительно настроенной поначалу, теперь я боюсь. Выйти за пределы дворца означает отказаться от защиты. Снаружи я буду зависеть исключительно от самой себя.