Мисс Бриджес? Это Клара. Нет, все-таки вы непременно должны поставить нам телефон!
Голос мисс Бриджес звучал как-то невнятно.
Вы только поэтому звоните, Клара? Видите ли, мы сейчас страшно заняты серьезные проблемы с кладбищами. Не может ли ваш вопрос немного подождать?
Нет, подумала Клара, не может!
Мисс Бриджес, вы уже нашли мне замену?
Мисс Бриджес откашлялась.
Мы настолько перегружены ра
Потому что, видите ли
Черт побери! Связь, похоже, снова прервалась. Но вскоре телефон почему-то снова включился, причем самостоятельно, и мисс Бриджес восторженно завопила в трубку, хотя Клара и двух слов ей сказать не успела.
Вот-это-ты-молодец-моя-девочка! Я так знала! Так вы остаетесь с нами, Клара?
Да, мисс Бриджес. Если только не слишком поздно.
И она почувствовала, как мисс Бриджес улыбается на том конце провода.
Никогда не бывает слишком поздно, Клара. Добро пожаловать обратно.
* * *
Чтобы отпраздновать «возвращение» Клары, они все высыпали в сад, а потом сыграли партию в раундерз[12]. Даже Рита встала с постели и присоединилась к ним. А Питер сказал Морин: «Значит, все-таки выиграл я, гони мои денежки обратно», но Морин ответила: «Отвянь! Не радуйся раньше времени, и во весь голос прибавила: Все равно она вскоре передумает. Она и осталась-то только из-за своей любовной истории, к нам это никакого отношения не имеет».
Клара заметила, что миссис Гаррард прогуливается вдоль их садовой ограды, явно что-то вынюхивая, и, имея полную возможность «вышибить» Алекса, нарочно промахнулась, так что вся ее команда неодобрительно завыла и застонала. А потом они вернулись в дом и стали пить молоко с крекерами, и Клара учила их чокаться стаканами «ТИХОНЬКО, Барри, осторожней, ради бога!» и вскоре все улеглись спать.
Сама Клара в ту ночь спала сном младенца. Возможно, из-за того, что набегалась, а может, из-за того, что Рита, бедняжка, после всех своих мучений спала спокойно благослови ее, Господи! или просто потому, что после стольких недель неуверенности и сомнений хорошо было прийти к окончательному решению. И, похоже, решение это оказалось правильным.
Клара обнаружила, что уже задумывается о том, как расскажет все Джулиану. Решение она, разумеется, приняла отнюдь не только из-за «любовной истории», хотя и это тоже помогло. У нее будет еще много свиданий с Джулианом, много посещений кондитерских и ресторанов, а может быть, и что-то большее. Стоит позволить себе хоть немного романтики, это вовсе не преступление. И кто знает, куда это может ее привести?
Утром Клара, распахнув окно, с наслаждением вдохнула свежего деревенского воздуха. Она уже начинала любить этот исторический городок, его средневековые здания, сады и булыжные мостовые, ей было приятно сознавать, сколь много поколений людей успело здесь смениться за минувшие века и сколь многие представители этих поколений были свидетелями эпохи Тюдоров. И ощущение этой неразрывной связи настоящего с прошлым отчего-то согревало Кларе душу и, пожалуй, внушало надежду, что когда-нибудь и она сможет почувствовать себя одним из маленьких звеньев этой связи времен.
Она, наверное, впервые с тех пор, как ее отец вернулся в Лондон неизвестно откуда, так хорошо выспалась. И уж точно впервые с тех пор, как погиб Майкл, она встала с постели с улыбкой на лице и отчетливым ощущением того, что в ее жизни все еще возможно. Дети постепенно к ней привыкали. И она привыкала к ним.
Но, пожалуй, самым удивительным было ее ощущение уверенности в том, что она непременно со всем справится.
Следующий день тоже начался с хороших новостей, что лишний раз подтвердило правильность принятого ею решения. Они с Алексом возились в саду, когда у ворот Грейнджа затормозил весьма импозантного вида автомобиль, только что промчавшийся с верхнего края шоссе. За рулем сидел молодой мужчина в мягкой шляпе «федора». Потрясающий красавец. Клара подошла к воротам, чтобы поздороваться, и только тут поняла, что этот человек не так уж и молод, как можно было бы предположить по его лихой манере вождения и по модной шляпе пожалуй, лет тридцати пяти, а то и старше, но безусловно очень хорош собой. Оказалось, что он дядя Питера, его единственный оставшийся в живых родственник, а приехал он, чтобы познакомиться с мальчиком и на целый день взять его с собой. Но ведь это, возможно, первый шаг к усыновлению! обрадовалась Клара, поскольку мисс Бриджес и миссис Харрингтон уже успели внушить ей, что «старших детей почти невозможно пристроить» и это «практически все равно, что просить луну с неба».
Какая красивая машина! восхитилась Клара, заметив, что Айвор вышел из мастерской на улицу и наблюдает за ними.
Это «Астон Мартин», тут же пояснил Алекс, выглядывая у нее из-за спины.
Какой умный парнишка, похвалил его дядя Питера. Это он?
Клара рассмеялась.
Нет, это Алекс. А вашего зовут Питер Подождите, он через минуту спустится.
Жаль, что это не девочка, девочка вполне могла бы и по дому помочь. Он подмигнул Кларе, и та слегка покраснела, неприязненно подумав: лучше бы ты все-таки со мной не заигрывал! Стараясь скрыть смущение, она принялась оглаживать подол платья, и тут на пороге дома показался смущенный Питер.
В руках у него был мяч для игры в раундерз, и в целом он выглядел каким-то страшно неловким, чересчур длинноногим, и старенькие шорты были ему явно малы, и прядь волос прилипла к вспотевшему лбу
Мяч ты пока оставь, сказала Клара и забрала у него мяч. Питер сел в машину, и она помахала ему рукой на прощание, испытывая такую гордость, словно ее ребенок только что сделал свой первый шаг. Дядя Питера громко посигналил, отъезжая от ворот на соседей ему было явно наплевать, а Питер, обернувшись, все смотрел на Клару из заднего окошка, и его веснушчатое лицо показалось ей каким-то странно напряженным. Она тут же ободряюще ему закивала ничего, все будет хорошо, Питер! Одного возьмут но семеро-то останется.
Она и не заметила, как Айвор вернулся к себе в мастерскую.
Алекс, просунув пальцы ей в ладонь, с мечтательным видом вздохнул и сказал:
Хотелось бы и мне попасть в хорошую семью!
М-м-м, Питеру очень повезло. Клара ласково сжала его пальцы. Она не сомневалась, что уж Алекс-то у них долго не задержится. Когда-нибудь и твое время придет.
И вот ведь что удивительно, подумала она, когда это случится, она будет здесь и все увидит собственными глазами!
* * *
Когда Клара сообщила Джулиану, что остается, он, по его собственным словам, «просто в экстаз пришел», хотя, пожалуй, это выражение и показалось ей несколько чрезмерным. Он тут же сказал, что на ее счет у него имеется масса всевозможных планов, и то, как выразительно он приподнял одну бровь, глядя на нее, свидетельствовало о том, что его планы связаны не только с тем, чтобы куда-нибудь ее сводить. Клара, впрочем, из ложной скромности тут же отмахнулась от подобного предположения, а вслух сказала, что боится приобрести в Лавенхэме дурную репутацию. Джулиан рассмеялся: «В моем возрасте твоя дурная репутация это только лишний козырь!» Вообще-то, его возраст Клару и впрямь немного беспокоил; с другой стороны, ее отец был старше матери на двенадцать лет, что в целом воспринималось совершенно нормально. Куда менее нормальным было то, что она до сих пор не имела представления, много ли у Джулиана денег; хотя в глубине души подозревала, что и к его скрытности сумеет привыкнуть, если так будет нужно. Пока что они договорились, что в ее следующее свободное воскресенье пойдут в ресторан, и Джулиан сказал, что «пьян от одной мысли об этом».
* * *
Члены местного общества имени Джейн Тейлор каждые несколько месяцев непременно собирались в библиотеке Лавенхэма. Подобные встречи устраивались с 1912 года, и поклонники поэтессы ухитрились не растерять друг друга даже во время обеих мировых войн, чем весьма гордились. Вскоре должна была состояться очередная осенняя встреча, и мисс Бриджес предложила Кларе пойти туда с ней вместе. Клара, правда, никак не могла понять, как ей к этому предложению относиться: с сарказмом или без? Да и с какой стати, скажите на милость, мне вообще могло бы захотеться туда пойти? думала она.
Но в ту среду, на которую была назначена встреча, Клара оказалась совершенно свободна: все дела были переделаны, дети ушли в школу, ланч готов, белье постирано, в доме относительно чисто. И ей вдруг пришло в голову, что на это собрание можно было бы и сходить.
Она была удивлена, увидев, что в секции «Биографии и путешествия» уже расселись участники встречи; их оказалось не менее дюжины; там были и хозяин мясной лавки, и мистер и миссис Гаррард, и начальница почтового отделения, и даже жена доктора Кардью та самая великолепная дама, которую Клара видела с Ритой в саду при хирургической лечебнице. Стараясь держаться от Гаррардов подальше, Клара отыскала свободное место, уселась и, посмотрев на миссис Кардью, обнаружила, что та настолько тонка и хрупка, что в профиль ее почти не видно. К сожалению, ближайшим соседом Клары оказался Айвор Дилани.
А он-то что здесь делает? удивилась она.
Доклад делал библиотекарь, старый и какой-то пыльный человек в плохо сидевшем костюме. К тому же он страдал мучительным кашлем, и Клара решила, что все-таки зря сюда пришла. А уж когда докладчик объявил, что сегодня намерен основное внимание уделить не самой Джейн Тейлор, а ее старшей сестре Энн, она испытала еще большее разочарование и стала думать, как бы ей потихоньку, не привлекая к себе внимания, выбраться из библиотеки. Впрочем, Айвор бы все равно заметил и уйти она так и не решилась.
Энн Тейлор родилась в 1782 году и была вполне достойна своей знаменитой сестры: это была женщина практичная, умелая, талантливая и способная рискнуть чем угодно, но не позволить тогдашним условностям связать ее по рукам и ногам. Она вышла замуж за Джозефа Гилберта, человека весьма набожного, и завела большую семью, однако продолжала писать и стихи для детей, и мемуары, и памфлеты, и статьи для газет. Ее писательский труд служил для семьи существенной финансовой поддержкой, хотя в те времена считалось весьма необычным, чтобы замужняя женщина работала. Губы Клары тронула улыбка сочувствия. Теперь она была уже рада, что пришла: приятно было сознавать, что даже в консервативном Лавенхэме, который в некоторых отношениях оказался куда более консервативным, чем Лондон, все-таки замечают и ценят вклад женщин в общее дело.
Во время перерыва на чай Клара ринулась в уборную и постаралась максимально там задержаться, чтобы не столкнуться ни с Айвором, ни с Гаррардами.
Из второй половины доклада она узнала, что Энн Тейлор активно протестовала против рабовладения и страстно поддерживала зарождавшееся тогда движение аболиционистов.
А вот это мне слышать особенно приятно! вдруг громко сказала жена доктора, и все вокруг зашептались, выражая свое с ней согласие. А Клара с удовольствием подумала: Значит, она все-таки умеет разговаривать!
Странное дело, но Энн Тейлор оказалась еще и антисуфражисткой и считала, что давать женщинам право голосовать не следует. Возникла пауза.
А я не вижу тут ничего странного, снова заговорила миссис Кардью. Человек может быть прав в одном, но не прав в другом это совершенно естественно. Такова уж природа человеческого существа.
Это было максимальное количество слов, которые Клара когда-либо слышала от миссис Кардью, и все же она решила, что жена доктора ей нравится. И стоило ей так подумать, как Айвор повернулся к ней и улыбнулся.
Нет, этот человек попросту выводил ее из себя!
Присутствовавшие на заседании еще хлопали, когда миссис Кардью, собрав свои вещички, вышла из библиотеки, на ходу поздоровавшись с Айвором и Кларой. Тон у нее при этом был совершенно равнодушный.
К сожалению, Айвору было с Кларой по пути, так что они пошли рядом.
Никак не ожидал вас здесь увидеть, сказал он.
Клара тут же гордо выпрямилась хотя куда уж больше, она и так шла с абсолютно прямой спиной.
А почему бы мне было сюда и не прийти? Если Айвор намерен опять ее задирать, то и она ему спуску не даст.
Ну, мне казалось, что вы дождаться не можете, когда, наконец, получите возможность покинуть нашу тихую культурную заводь.
Интересно, с чего это он так решил?
Для меня культурная жизнь Лавенхэма никогда не была основной проблемой.
Ну, и когда же вы уезжаете?
А я в итоге передумала и решила остаться!
Он посмотрел на нее, покачал головой, но ничего не сказал, продолжая недоверчиво трясти головой.
Знаете, наконец заговорил он, есть одна детская песенка по-моему, прямо про вас: Одна нога здесь, другая там, быстро скачем по верхам
Клара, рассердившись, решительно свернула в сторону. Ну что за идиот! Нет уж, хватит с нее, больше он ни одного шанса не получит! И вообще, где это сказано, что человек со всеми соседями ладить обязан?
* * *
Клара нарезала в саду цветов и поставила букеты в каждую комнату. Затем широко распахнула окна сестра Юнис явно была противницей проветривания и немного прибралась в доме, ей не хотелось, чтобы дети проводили свободное время исключительно за мытьем полов и отскребанием грязи.
Затем она обдумала, какие вопросы задаст сегодня детям во время трапез разумеется, это будут вопросы о самом насущном, например: «Чем вы сегодня занимались в школе?» или «Что вы собираетесь делать в воскресенье?». Когда она впервые попыталась задать такие вопросы, то сразу поняла, что застигла их врасплох; они даже рты раскрыли от изумления. Впрочем, вскоре они привыкли и стали отвечать весьма охотно.
Клара попыталась самостоятельно наладить радиоприемник, но у нее ничего не вышло, и тогда она позволила разбираться с приемником Билли и Барри. Как ни странно, приемник вскоре заработал, и программа «Детский час», как и надеялась Клара, стала у младших любимой.
Джуди подала ей идею превратить унылую кухню в художественную галерею. Здесь особенно проявились таланты Пег, которая нарисовала и звезды, и солнечные лучи, и тучи, и зонты. Клара, смеясь, говорила, что Пег, должно быть, бóльшую часть времени смотрит вверх.
Рита нарисовала множество человечков, похожих на картофелины, и сказала, что все это ее мама. Терри пообещала, что тоже что-нибудь нарисует, но попозже, поблагодарила и убежала в сад. Она мастерски умела откладывать «на потом» то, что ей делать не хотелось. Алекс честно сказал, что рисовать лучше не будет, если, конечно, Клара не возражает. «Спасибо, но мы и в школе на всякую такую ерунду достаточно много времени тратим».
А старших детей Клара и просить не стала. Билли и Барри подобные занятия были вообще не свойственны; они и за обедом-то усидеть с трудом ухитрялись и при малейшей возможности начинали хихикать, толкаться, а то и кататься по полу, где уж им было смирно сидеть и что-то там изображать с помощью карандаша или ручки. Морин в ответ на предложение Клары попросту презрительно усмехнулась бы она вообще на многое отвечала презрительной усмешкой. А Питер Питер, конечно, был очень милым мальчиком, только он, скорее всего, сразу сменял бы карандаши на сигареты, поскольку теперь курил постоянно и совершенно открыто.
Клара стерла с детских туалетных принадлежностей написанные на них номера и заменила их именами воспитанников. Так стало гораздо лучше. Затем она заставила каждого перемерить все башмаки, выбрать себе подходящую пару и на каждой такой паре написала имя соответствующего ребенка, чтобы никакой путаницы с башмаками и никакого обмена больше не было. К сожалению, вся обувь бедняге Питеру оказалась мала, а крошке Пег слишком велика. Неужели до сих пор никто этого не замечал? В субботу утром Клара отправилась со своим выводком на рынок, расположившийся возле железнодорожной станции, и каждому разрешила выбрать себе по одной паре обуви. Для этого ей пришлось вытащить из загашника те деньги, которые она отложила, чтобы купить новые игрушки и настольные игры, но обувь, разумеется, была важнее. Клара также направила в Совет еще одну просьбу по поводу покупки для детей на лето легких парусиновых туфель на резиновом ходу и курток, и, как ни странно, на этот раз решение Совета оказалось положительным, о чем ей и сообщила обрадованная мисс Бриджес. Когда Клара сказала детям, что им совершенно не обязательно носить в школу «дурацкие», по определению Морин, шапочки, сразу выдающие в них воспитанников «Шиллинг Грейндж», они страшно обрадовались (только Терри заявила, что ей нравится быть похожей на летучую мышку, и продолжала отвратительную шапку носить).