Он приветствовал их в дверях, вытянувшись по стойке «смирно».
Ага! А я все думал, будем ли мы иметь удовольствие познакомиться с новой заведующей?
Миновав простую приемную, Клара и Рита оказались в ярко освещенном хирургическом кабинете, расположенном в задней части дома. Три из четырех стен кабинета были скрыты деревянными шкафами от пола до потолка, и внутри на полках виднелось множество разнообразных баночек, бутылочек и коробочек. Царивший в кабинете запах нельзя было назвать неприятным; скорее он был какой-то сверхчистый. Доктор Кардью послушал Ритино сердце, посчитал пульс, проверил уши, заставил ее предварительно рассмешив высунуть язык и объявил:
Ну, с этой малышкой все в порядке. В физическом плане, я имею в виду. Рита не сводила с него глаз. Под ярким светом, горевшим в кабинете, стали как-то особенно заметны лиловые полукружья у нее под глазами.
И вдруг они услышали музыку печальную мелодию, которую кто-то мастерски исполнял на скрипке. Клара так и застыла. Такой игры ей никогда еще слышать не доводилось. Неведомый музыкант вызвал в ее душе целую бурю мыслей и чувств. В музыке Клара не особенно разбиралась, но даже ей было ясно: этот скрипач удивительно талантлив. Да и Рита, стиснув ей руку, прошептала:
Как красиво!
Извини, но у меня пациенты! крикнул доктор Кардью, подойдя к двери, ведущей в соседнюю комнату. Голос его звучал спокойно, хотя он, похоже, и был несколько раздражен подобным вмешательством музыки в медицинские дела. Видимо, это случалось довольно часто.
Звуки скрипки тут же умолкли настолько внезапно, словно скрипка тоже была раздражена и обижена этим окриком.
Это моя жена играет, пояснил доктор и, повернувшись к Рите, сказал: Видишь вон ту банку с засахаренным миндалем? Возьми одну штучку и ступай в сад, полюбуйся лягушками в пруду.
Рита, явно испытывая облегчение, сделала, как ей велели, и моментально выскользнула в сад, направившись прямиком к пруду, окаймленному рядами роскошных высоких деревьев. И буквально через несколько секунд в соседней комнате послышались чьи-то легкие шаги, и Клара увидела, как к Рите подошла высокая темноволосая женщина.
Понимаете, девочке так много пришлось пережить. И Клара поведала врачу все, что ей стало известно о Рите о гибели ее семьи во время бомбежки Лондона, об издевательствах родственников, приютивших сироту в Саутэнд-он-Си, о вечном страхе Риты перед побоями.
Клару поразило, до чего внимательно доктор выслушал ее рассказ. Она не привыкла, чтобы мужчины относились к ее словам с таким вниманием.
Она одержима идеей во что бы то ни стало найти свою мать, и я просто не знаю, как ее отвлечь, как переключить ее мысли. Или, может, и пробовать не стоит?
Ей придется просто пережить это. Самостоятельно, сказал доктор Кардью.
Не думаю, что это будет так уж легко.
Я и не говорю, что это будет легко. Он взял ручку и что-то записал. Это была поистине великолепная авторучка такой могла бы владеть Эмили Бронте. Он все свои соображения сразу записывает, одобрительно подумала Клара и спросила:
Но разве нельзя ей хоть чем-то помочь?
После этой страшной войны мы часто имеем дело с последствиями контузий. Это весьма распространенное явление. У Риты тоже явно была некая форма контузии, и теперь она страдает от ее последствий.
И как это лечить?
Доктор перестал писать и некоторое время смотрел в окно но не на Риту, а куда-то вдаль.
Боюсь, единого рецепта тут нет. Нужно время. И, возможно, понимание. Знаете, мисс Ньютон, я вам вот что скажу: я очень рад, что вы решили остаться. Клара закусила губу и промолчала. Я же видел, как вы пытались уехать. На нее он не смотрел, лишь внимательно изучал свою авторучку. И как вы поздним вечером тащились на станцию с чемоданом.
Ответить на это Кларе было нечего. Тикали часы. Издали доносился вой какого-то бытового механизма. За окном проехал автомобиль.
И еще я хотел вам сказать, что иметь сомнения это совершенно естественно.
Я спасибо вам.
И потом, на вас возложена такая огромная ответственность. Многим из этих детей довелось пережить немало горя и страданий. Так что для них очень важно, чтобы кто-то надежный оказался с ними рядом, шагал с ними в ногу, давал им ощущение некого постоянства и правильности жизни, позволял участвовать в новых великих свершениях; это очень важно не только для детей из «Шиллинг Грейндж», но и для всего нашего города.
Клара заметила, что Рита теперь стоит рядом с той высокой, невероятно тонкой и гибкой женщиной с черными как смоль волосами.
Доктор Кардью, заметив, куда она смотрит, встал и, распахнув створки высокого французского окна, жестом предложил Кларе тоже пройти в сад. Клара так и сделала, чувствуя себя при этом ужасно. Ей, конечно же, следовало все ему рассказать. Объяснить, что через месяц она уезжает, а не принимать от него это «посвящение в рыцари» точно букет цветов, предназначенный для кого-то другого. Но сил, чтобы признаться, она в себе не находила.
Перешагнув через низенький подоконник, Клара оказалась в небольшом дворике-патио, вымощенном серой каменной плиткой, где стояла клетка с кроликами, перед которой на корточках сидели Рита и темноволосая жена доктора.
Миссис Кардью встала, подняла в приветствии руку, но вдруг уронила ее, словно пожалев об этом жесте. У нее было совершенно необычное лицо очень высокие скулы и потрясающие темно-фиолетовые или синие глаза; и вообще она выглядела, как звезда кино или, по крайней мере, как некая звезда, принадлежащая к миру пятизвездочных отелей и роскошных ресторанов. И тут вдруг Клара заметила, что из-под закатанного рукава у нее выглядывает синяя татуировка, сделанная на предплечье ряд каких-то цифр и похожая на старую болячку или на шрам от ожога. Татуировка невольно притягивала взгляд. И женщина, заметив реакцию Клары, посмотрела на нее в упор. Их взгляды пересеклись как раз над сереньким ушастым кроликом, которого прижимала к груди Рита.
Простите, что помешала, почему-то шепотом извинилась Клара.
Миссис Кардью тут же отвела глаза, а Рита заявила:
Я хочу кролика! И со счастливой улыбкой зарылась лицом в пушистый мех. Можно мне тоже такого кролика? А? Ну, пожалуйста!
СИРОТСКИЙ ДОМ «ШИЛЛИНГ ГРЕЙНДЖ»
ОТЧЕТ 2
Тереза Серафина Картер
Дата рождения:
13 июля 1938 г.
Происхождение:
Мать Терри, Патрисия Картер, погибла во время Лондонского блица вместе с Бернадетт, крошечной сестренкой Терри, в мае 1941 года. Терри в этот момент с ними не жила. Ее мать, видимо, собиралась эвакуировать всю семью куда-нибудь в сельскую местность, чтобы они могли снова жить там все вместе, но отложила переезд из-за неких дел в Лондоне. Вскоре после случившегося Терри перевели из Уэльса, куда она была эвакуирована, в один из детских домов Норфолка. Отца своего Терри практически не знала похоже, он был солдатом-контрактником и погиб в 1943 году во время военной операции в Египте.
Здоровье/внешность
Мочится в постель раза два в неделю. Предпочитает шорты юбкам, пижамы ночным рубашкам и настаивает на коротких стрижках. Последнее, впрочем, вполне разумно, потому что среди детей весьма распространен педикулез.
Еда:
Ветчина. Сыр на поджаренном хлебе. Попкорн. Черный кофе. У Терри удивительно взрослые вкусы.
Хобби:
Не уверена, что у нее есть хобби.
Другое:
Оказываясь с кем-то наедине, Терри ведет себя вполне дружелюбно и живо, но при большом скоплении народа, особенно в толпе, словно вся съеживается.
Глава пятая
«Шиллинг Грейндж», мастерская мистера Дилани и адвокатская контора «Робинсон, Брауни и Уайт» все это находилось на нижнем конце Верхнего шоссе. Железнодорожная станция и отель «Лавендер Армз» расположились на его верхнем конце. А посредине были разные магазины, в том числе мясная лавка и булочная, а также почта. Далее простирались поля, которые Клару и привлекали, и заставляли нервничать, потому что она твердо знала: где поля, там и коровы, а где коровы, там и грязь, и навоз. К сожалению, в сельской местности так было повсюду среди красот природы повсеместно возникали всякие неприятные вещи. С другой стороны, Клара любила полевые цветы и деревья не меньше, чем людей, а простор полей просто обожала, но в Лондоне у нее не было возможности к этому простору привыкнуть.
К концу сентября в воздухе все чаще чувствовалось холодное дыхание осени; даже в ясные дни, когда Клара выглядывала из окна, ей не казалось, что на улице тепло. Дети каждый день приносили домой охапки осенних листьев и раскладывали их на столе так кошки приносят в хозяйский дом пойманную мышь, и Клара просто не знала, что ей делать с такой кучей листьев. Да она и сама-то до сих пор не поняла, что она здесь, в «Шиллинг Грейндж», делает, хотя со дня ее приезда сюда прошло уже целых двадцать четыре дня. И чем дольше она жила здесь, тем меньше уверенности испытывала насчет чего бы то ни было.
Дети постепенно к ней привыкали, но по-прежнему легко пугались и нервничали, особенно если делали ошибки. Например, когда Билли, споткнувшись, нечаянно опрокинул кувшин с молоком, он тут же принес Кларе шлепанцы, чтобы она его побила; а когда Пег упала, налетев на него, она сразу протянула Кларе свою ручонку ладошкой вверх для заслуженного наказания. Но со временем дети вроде бы начали понимать, что наказывать их Клара не собирается во всяком случае, наказывать так, как это делали монахини, и она очень надеялась, что тот, кто придет ей на смену, наказывать детей тоже не будет.
А если будет?
* * *
Где-то в конце месяца Клара вышла прогуляться с Терри по Верхнему шоссе и вдруг обнаружила, что Терри пропала. Рядом ее не было, и Клара, развернувшись, помчалась назад; миновав три или четыре лавки, она увидела Терри. Девочка стояла перед витриной цветочного магазина и просто глаз от нее не могла отвести, а пальцы судорожно прижала к стеклу. Терри вообще была ужасная копуша. Алекс как-то сказал, что ее часто наказывают в школе за опоздания.
Вдруг дверь магазина со звоном распахнулась, и на пороге возникла та женщина с белыми, обесцвеченными волосами. Миссис Гаррард.
Что ж вы за ним не смотрите!
За кем, простите?
Этот мальчик задышал мне всю витрину!
Во-первых, это девочка, а во-вторых, она всего лишь любуется вашими подсолнухами.
Миссис Гаррард покачала головой:
У меня от него просто мороз по коже.
Ей понравились цветы, только и всего.
Вот пусть и любуется цветами где-нибудь в другом месте. Отойдите, пожалуйста!
Идем. Клара схватила Терри за руку и повела прочь. Похоже, на Терри эта отвратительная сцена никак не сказалась, но сложно утверждать наверняка.
Ну до чего противная особа! не выдержала Клара, оставив позади еще несколько магазинов.
Какие у нее чудные цветы! вздохнула Терри. Кажется, будто они с тобой поздороваться хотят.
* * *
Мисс Бриджес оказалась занята недавно на местном кладбище из-за дождей произошло затопление, и проверять работу Клары прислали миссис Харрингтон. Миссис Харрингтон тоже отчасти занималась детскими вопросами, а отчасти «социальным патронажем».
Клара выставляла на крыльцо бутылки из-под молока, когда перед ней возникла некая шумливая молодая женщина с рыжими волосами, забранными под сетку, и слишком яркой помадой на губах. Миссис Харрингтон.
Спасибо, что приехали начала было Клара, но миссис Харрингтон вдруг захлопала руками по бедрам, точно раненая птица, и воскликнула:
Кого это я там вижу? Уж не мистера ли Дилани?
Голос у нее оказался неожиданно шикарный. Сочный, как сказала бы Джуди.
Айвор в пальто и в шляпе как раз выходил из мастерской. В таком виде, невольно подумала Клара, он и впрямь похож на героя какого-нибудь черно-белого фильма. В нем определенно было нечто от вспыльчивого Хэмфри Богарта.
Неужели это мистер Дилани, наш бравый обойщик мебели?
Клара молчала и только глазами хлопала. Сама она с Айвором так ни разу и не разговаривала после своего позорного возвращения с железнодорожной станции, хотя с тех пор прошел уже почти месяц, и сейчас ей тоже совсем не хотелось в подобной беседе участвовать. К сожалению, не замечать Айвора она попросту не имела возможности бóльшую часть дня дверь его мастерской была распахнута настежь, да и свет у него в доме горел до глубокой ночи, так что она не только постоянно его видела, но и чувствовала его присутствие. (Клара была совершенно убеждена, что он делает это нарочно, зная, что своим поведением действует ей на нервы.)
Послушайте, мне нужно заново диванные подушки набить! крикнула Айвору миссис Харрингтон и подмигнула Кларе. Когда я могла бы их вам привезти?
Да забрасывайте в любое время мастерская весь день открыта.
Ах, какое учтивое приглашение! чуть съязвила миссис Харрингтон.
И вы, Клара, тоже можете мне любое детское барахлишко приносить. Теперь Айвор обращался непосредственно к Кларе, хотя она упорно делала вид, будто его не замечает. Я ведь и раньше много чего для детишек из Грейнджа шил и чинил. Так что, если у вас что-то такое скопилось
Клара решила не отвечать. Попросту не обращать на его слова внимания и все. Надо же, каким он стал дружелюбным, стоило здесь появиться сотруднице Совета! Он, может, решил, что Клара теперь в Лавенхэме и останется? Ну, он-то ей уж точно не нужен. И все же ее задела столь вызывающая демонстрация фамильярных отношений между Айвором и миссис Харрингтон. Интересно, почему бы это?
Клара потащила миссис Харрингтон в дом, но та все никак не могла успокоиться:
Ну, прямо настоящий герой-любовник, верно? Я такого красавца не видела с тех пор, как американцы отсюда ушли. А ведь он и впрямь настоящий герой! Говорят, двадцать человек в Дюнкерке спас.
Кларе стало смешно. Двадцать человек? Как же! Военные подвиги, а также полученные на войне ранения, как известно, вечно преувеличивают раз в десять.
Она уже поставила на стол чашки и блюдца, но миссис Харрингтон все не умолкала.
Жаль, конечно, что он без руки, но я, например, с таким недостатком вполне примирилась бы, а вы? Шучу, шучу я ведь замужем! Но, боже мой, как хорош! Такие всегда заставляют держать себя в тонусе.
Клара предприняла некоторые усилия, чтобы направить разговор в нужное русло, но это оказалось нелегко. Миссис Харрингтон с куда большим интересом говорила о военных подвигах Айвора, об артрите своей матери, о любимых кушаньях своего супруга («он считает, что нет ничего лучше хорошей отбивной») и о том, что вскоре надеется завести ребенка («и тогда я скажу Совету графства Саффолк до свиданья!»), но только не о том, что имело отношение к маленьким обитателям «Шиллинг Грейндж».
Когда миссис Харрингтон ненадолго умолкла, чтобы выпить чаю, Клара решила воспользоваться моментом и стала расспрашивать ее, удалось ли Совету найти для ее детей каких-либо живых родственников или хотя потенциальных усыновителей. Ведь мисс Бриджес еще в свой первый визит сказала, что этим нужно заниматься в первую очередь, отложив все прочие дела.
Явно недовольная сменой темы, миссис Харрингтон вытащила из сумочки свернутый листок и подала ей. Клара обрадовалась:
Боже мой, значит, у Питера отыскался родной дядя! И он готов регулярно брать его к себе, чтобы установить с мальчиком первоначальный контакт!
Действительно прекрасная новость. Значит, у Питера есть родственники! Из всех детей Клара сразу выделила именно его, и веснушчатый Питер вскоре стал ее любимцем. (Она понимала, конечно, что в таком коллективе не следует «заводить любимчиков»; уже одно то, что такой «любимчик» у нее появился, свидетельствует о ее полной непригодности на роль заведующей детским домом.) Впрочем, она искренне обрадовалась тому, что у ее дорогого Питера вскоре, возможно, появится нормальная семья. Обидно только, что ей до сих пор никто не удосужился об этом сообщить.
А для Алекса никого не нашлось? Кларе казалось просто невероятным, что за таким обаятельным умницей, как Алекс, не выстраивается очередь потенциальных усыновителей.