Неужели до тебя не доходит, Хота? Нас же теперь стало так много! он невольно опять повысил голос. Нам ведь сейчас можно не бояться ничего, ага? Понимаешь, совсем ничего и никого! Ни суда, ни полиции, ни даже федералов, никого! А у нас море бабок и власть. Власть, сечёшь? Твою мать, Хавьер, ты ведь да. Хорошо. Ладно. Да, я всё понимаю. Конечно, мы можем поговорить с тобой попозже
Парень нажал на отбой и яростно выругался, борясь с желанием, как последняя истеричка, запустить телефоном о стену тот явно не выдержал бы такого обращения, да и Кейр точно знал, что спустя пять минут начнет чувствовать себя как полный идиот, если настолько поддастся эмоциям. Словно отзываясь на его мысли, всё ещё зажатая во взмокшей ладони пластинка мобильного коротко зажужжала. Кейр присел на край промятой несвежей постели, растирая ушибленный мизинец правой ноги о жёсткий серый палас, и угрюмо посмотрел на экран.
Стикер. Фея Динь-Динь из мультика, сидящая на камешке, грустно подперев рукой щёку. «Не спится ей, значит, хоть и суббота» А ведь у них там в Европе сейчас была страшная рань когда Кейр только что прыгал домой, на горизонте над Лигурийским морем ещё только-только занимался рассвет
Как и всегда, при виде знакомой аватарки по телу словно прокатилась невидимая тёплая ласковая волна, на некоторое время даже слегка примирившая его с паршивым самочувствием и общим мрачным расположением духа. Это всё были, конечно, просто глупости, но Кейру каждый раз отчего-то было жутко приятно оттого, что светлячок о нём вспоминает.
Сопротивляться парень бросил где-то в самом начале. В конце концов, всё это их общение оно же Кейра совершенно ни к чему не обязывало, ведь правда? Он ведь не собирался с этой Вереной, скажем там, встречаться и всякое такое. И он ещё ни разу, между прочим, даже не написал ей первым. И девчонка никогда в жизни не узнает, что всё это время беседовала с тем самым тули-па, который её полгода назад чуть было не прикончил чёрт, спасибо звёздам, что не прикончил Ну то есть ни-шуур, разумеется, враги, никто с этим не спорит. Но, с другой-то стороны (рассуждал Кейр), простая логика ведь подсказывает, что враг это всё-таки тот, кто может тебе навредить, разве нет? Ну вот и какой вред, спрашивается, ему может быть от светлячка? Воин из неё откровенно аховый
Кейр осознавал, конечно же, как рискует. Он прекрасно понимал, что Тео подобные умозаключения вовсе не пришлись бы по вкусу и это было ещё очень, очень, очень мягко сказано. Но думать об этом совсем не хотелось. Как в народе говорят, если живёшь не по правилам просто живи с осторожностью. В конце концов, старшим тули-па совершенно неоткуда было узнать, что Кейр уже полгода как переписывается с одной из ни-шуур по крайней мере, парень сильно на это надеялся.
Он подошёл к распахнутому настежь окну и хмуро посмотрел на улицу, с которой всё громче доносились задорные и, судя по всему, уже не очень трезвые выкрики. На расчерченной лимонно-жёлтыми квадратами парковке во дворе тусовались два парня лет восемнадцати в бесформенных серых хламидах. Лицо одного из них прикрывала чёрная рогатая маска, у другого оно было сплошь покрыто блестящей чёрной краской.
Кейр усмехнулся. Развлекаются смертные Тренируются перед завтрашним карнавалом фриков в Гринвич-Виллидж, не иначе. Вот интересно, если бы ему пришло вдруг в голову завтра принять зверя и махнуть к ним туда, на Шестую авеню, кто-нибудь бы вообще обратил на него внимание? А если бы он Вельза с собой взял?
Парень представил себе лопоухого в окружении разодетой в костюмы супергероев малышни, которая размахивает пластмассовыми ведёрками в виде опрокинутых тыкв, требуя сладостей, и даже развеселился.
Мобильник снова тихонько загудел.
«Что ты делаешь, когда тебе тухло, а?»
Кейр подавил непроизвольную ухмылку. «Читаешь мысли, мотылёчек. Я ныряю в Цитадель и пытаюсь голыми руками замочить кого-нибудь из низших, кто пострахолюднее Вильфа вот, например, подобное всегда успокаивает, когда он бесится меня иногда тоже».
Нет, этого она точно не оценит.
Было слышно, как в отдалении гулко простучали колёса проезжающего поезда. Кейр задумался и рассеянно повертел телефон в пальцах, глядя, как покачиваются от слабого ветра запылённые оконные жалюзи.
«Смотря по какой причине».
Верена посмотрела на мерно раскачивающиеся шторы на приоткрытом окне, из-за которого доносился ровный гул пробуждающегося города, и поджала под себя ноги, укрывая их одеялом.
«Вот ты знаешь, какую фразу вечно приписывают Наполеону? Нужно сперва ввязаться в драку, а там видно будет»
С улицы заметно тянуло осенней сыростью, и, наверное, в комнате сейчас было довольно холодно, но холод с тех пор, как Верена впервые приняла зверя, абсолютно перестал её тревожить она и одеяло-то на себя натягивала ночью скорее по привычке, а вовсе не потому, что хотела согреться. Алекс, впрочем, говорил, что в этом нет совершенно ничего особенного, и сразу пускался в пространные объяснения насчёт изменяющейся материи и прочих хитрых штук, но Верену всё это, сказать по правде, интересовало довольно слабо. Ну да, перестала она со временем чувствовать дискомфорт от холода, ну, раны стали заживать неправдоподобно быстро, как в дешёвом кино, чего уж теперь на фоне всего остального, случившегося с ней за последний год, было бы совсем уж странно ещё и этим обстоятельствам как-то специально удивляться
Девушка рассеянно погладила ладонью пушистый серый плед и снова пробежалась большим пальцем по клавиатуре телефона.
«Так вот, считай, что я однажды ввязалась в драку. Теперь вроде как расхлёбываю последствия»
Пользователь пишет сообщение. Пользователь удалил сообщение.
Верена вздохнула, встала, натянула розовые пижамные штаны и, подхватив телефон, босиком прошлёпала в ванную. Сердито смахнула с раковины несколько длинных чёрных волосков. Минус жизни с соседями места общего пользования всегда выглядят как в каком-нибудь общежитии. И когда уже она только приучит Луизу по-человечески убираться за собой после душа?
Верена ещё раз мельком глянула на экран мобильного. Пользователь пишет пользователь удалил сообщение.
Девушка выдавила на щётку полоску зубной пасты. Щётка слабо зажужжала и тут же отключилась. «Вот ведь, кто только делает эти аккумуляторы, спрашивается, если они разряжаются за одну ночь?» Верена подняла глаза на заклеенное переводными картинками зеркало. Лицо было болезненно-бледным, под глазами выступили тёмные круги. Ну и видок, прости господи. В гроб краше кладут Ей вообще удастся уже хоть когда-нибудь нормально выспаться, или это теперь всегда так будет? Вот тули-па, как Пуля говорила, вроде как вообще почти никогда не спят. Знать бы, как это у них выходит Но у кого ж тут спросишь, не у кого.
Она снова посмотрела на экран.
Пользователь удалил сообщение. Что же он там такое формулирует, интересно?
Девушка успела почистить зубы, дойти до кухни и включить похожий на маленький аквариум пузатый стеклянный кофейник, когда лежащий на исцарапанной деревянной столешнице телефон, наконец, снова зажужжал.
«Это ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ПЛОХАЯ стратегия, Верена. Особенно если ты не уверена в своих силах».
Верена присела на белый пластиковый табурет, глядя на поблёскивающую в свете круглой бумажной люстры десятилитровую кастрюлю тыквенного супа, которая со вчерашнего вечера стояла на кухонной плите. Кажется, у Луизиной однокурсницы сегодня вечером намечалась вечеринка в честь грядущего Хэллоуина, а Луиза никогда не шла в гости с пустыми руками. Верена покачала головой. Интересно, как она собирается тащить с собой это ведро? Неужели на велике? Впрочем, с Луизы станется
«Тебе в самом деле понадобилось целых пятнадцать минут, чтобы сформулировать эту оригинальную мысль?» Хохочущий смайлик. «Я-то думала, что сейчас увижу рассуждение минимум на сотню знаков на тему того, что со слабостями положено бороться, а то стыдно»
«Стыдно. Только до тех пор, пока ты их не осознаешь». Пауза. «Но вообще никогда не надо прыгать выше головы. Переоценишь свои силы, и тебя убьют. И хорошо ещё, если быстро убьют»
Верена поморщилась. Вот и Пуля ей тогда так же сказала
«Надо же, какой ты стал серьёзный».
«Опыт».
«Хочешь сказать, что знаешь, о чём говоришь?» Задумчивый смайлик.
Пауза. Пользователь пишет сообщение. Пользователь удалил сообщение.
«Просто пообещай мне, что не будешь больше ввязываться ни в какие драки, окей?»
Верена налила себе кофе и неодобрительно покосилась на батарею пустых молочных бутылок, громоздящуюся в углу кухни под окном. Надо уже будет дойти наконец до стекольного контейнера
«Сидеть дома, вязать носки, да?»
«Ну зачем сразу носки. Мало, что ли, в этом мире простых человеческих радостей?»
«Например?»
Стикер. Лежак с пёстрым зонтиком на пляже. Бокал шампанского на фоне фейерверка. Рожок мороженого с пятью разноцветными шариками.
Верена улыбнулась.
Стикер. Фея Динь-Динь с гигантским тортом на вытянутых ладонях.
«Ну вот, так тоже ничего».
«Приезжай как-нибудь». Подмигивающий смайлик. «Я не жадная, могу и с тобой поделиться»
* * *
Ночь странное время. Время снов и бессонницы, время бессознательного, время забвения. Часы, когда затухает разум, а в теле пробуждаются порой глубинные, звериные инстинкты. Колонель знал всё это ещё вчера ему казалось, что он давно и прочно с ночью на «ты».
То, чего боишься ночью, утром кажется глупым и по-детски бессмысленным. То, чего ты боялся днём, ночью может неожиданно воплотиться в реальность. Ночь время первобытного страха.
Время, когда приходят монстры
В первый раз в жизни, сидя в кабинете собственного дома, Колонель не ощущал ни покоя, ни защищённости лишь всё нарастающую дурностную тревогу. Отделанные ониксом стены кабинета вызывали у него ассоциации с какой-то гробницей, бронзовые узорные решётки на дубовых потолочных балках давили гнетущей тяжестью. Узоры на шерстяном напольном ковре вдруг начали напоминать мужчине то ли свившихся в клубки змей, то ли ещё каких-то червеобразных тварей, нерастопленный мраморный камин чью-то огромную разинутую пасть.
Колонель сжал пальцы на подлокотниках кожаного кресла, переводя взгляд с зеленоватого пасмурного полумрака за высоким окном на отражение позолоченного светильника в стеклянных дверцах книжного шкафа, и в очередной раз попытался выровнять дыхание, ощущая, как царапает горло горьковатый душный запах, исходящий от настольной сигарницы.
«Нельзя. Так просто нельзя. Надо, чёрт побери, оставаться рациональным»
Не доверять своим собственным воспоминаниям смысла не было навещавшие его существа, по крайней мере те, что разговаривали с ним, по зрелом размышлении никак не походили ни на голограммы, ни на плод воображения. Они говорили с Колонелем на его родном языке, но этот язык явно не был родным для них самих. Больше всего это напоминало разговор с людьми, использовавшими какую-то хитрую маскировку, более того, лишь с исполнителями, чего те сами даже не скрывали как они там себя называли? Талита или талипа? «Никогда ничего не слышал о подобной организации»
Прятаться от них сейчас было бессмысленно очевидно, что следующей мишенью при таком подходе сделается Вивьен в конце концов, Колонель прекрасно представлял себе, как работают подобные схемы.
И ещё они были достаточно уверены в себе, чтобы сообщить Колонелю, когда ему следует ожидать следующего визита явно понимая, что он усилит охрану и задействует все возможные системы оповещения.
Очевидная демонстрация силы.
Хорошо, любую цифровую систему можно взломать. Вчера на радарах не осталось никаких следов, он проверял это сам
Что же это могло быть? Какое-нибудь психотронное излучение? Биологическая конвекция или о чём там ещё так любят рассуждать бульварные газетёнки?
«Бред, бред, бред! Тупик»
Колонель почувствовал, как по его спине сползает тонкая струйка пота.
Было слышно, как по стеклу окна с отчётливым стуком барабанят крошечные капельки дождя.
Мужчина мог бы поклясться, что он опустил глаза всего лишь на секунду а когда он снова взглянул на тяжёлую деревянную дверь кабинета, перед ней уже стоял ТОТ.
Огромный, покрытый чёрной шерстью, с то ли волчьей, то ли медвежьей головой на короткой шее и с чёрными немигающими глазами.
Убери оружие, брезгливо произнесла тварь, мельком глянув на зажатый в ладони Колонеля пистолет. Неужели в прошлый раз не настрелялся?
«Спокойно, судорожно напомнил себе мужчина. Главное, сохранять предельное спокойствие».
Я так понимаю, разговаривать мы будем не здесь? тихо спросил он, кладя пистолет на секретер и поднимаясь с кресла.
Волчеголовый, как ему показалось, одобрительно хмыкнул и распахнул дверь в коридор:
Вперёд, полковник.
Глава 4
Больше всего на свете Флинн любил две вещи: писать песни и летать.
Но если музыку он любил бескорыстно и трепетно, как рыцарь любит свою прекрасную даму, то к полётам относился как к земным женщинам из плоти и крови: как и полёты, отношения с женщинами давали ему ощущение полноты бытия, дразнили, привлекали своей непредсказуемостью. Плавные или стремительные, неторопливые или рискованные, утомительные или безудержно сумасшедшие («Знаешь, Флинн, что интересно. Ты ведь вроде бы даже и не кобель, со свойственной ей прямотой заметила однажды Фрейя после того, как он развёлся в четвёртый раз. Тебе просто скучно всё время находиться рядом с одной и той же. Постоянно нужно завоёвывать кого-нибудь нового»)
Впрочем, Фрейя всегда подкалывала его исключительно по-дружески. Её, в отличие от своих многочисленных фанаток, Флинн никогда в жизни даже не пытался соблазнить Фрейя была ему почти как сестра. Даже, пожалуй, ближе, чем трое родных сестёр Флинна, которые вечно хором сочувствовали по очереди всем его бывшим жёнам.
А Фрейя была давний боевой товарищ. Незаменимая скрипачка-самородок, душа и второй голос «Псов полуночи».
Свой первый спортивный самолёт серебристого стального красавца с удивительной скороподъёмностью и волшебным обзором из кабины Флинн купил после первого же их крупного стадионного тура по Европе. В детстве он всегда мечтал научиться летать. Лет в пять любил ещё представлять себе перед сном, что летает по-настоящему, сам, безо всякой техники. В двадцать лет, когда «Псы полуночи» только начали устраивать первые мировые турне, подсел на прыжки с тарзанки прыгал и со знаменитой швейцарской плотины в Тичино, и с моста в Инсбруке, и ещё с одного моста в Западном Кейпе. Прыгал даже с телебашни Макао в Китае. Фрейя качала головой и обзывала его адреналиновым наркоманом. А Флинну почему-то никогда не бывало по-настоящему страшно во время этих прыжков было просто очень хорошо.
И он старательно воплощал в жизнь свои детские мечты иначе зачем вообще было столько лет добиваться в жизни какого-то там успеха и заполненных под завязку стадионов?
Впрочем, справедливости ради, мерить успех степенью заполненности стадионов Флинн перестал уже довольно давно. Сочинять песни ему всегда нравилось больше, чем играть перед публикой, и сейчас, спустя три десятилетия после начала музыкальной карьеры, он был как никогда рад тому, что его продюсерский центр приносит хороший и стабильный доход, и можно, наконец, слегка остепениться и выступать только тогда и там, где ему самому захочется в любимых городах, в маленьких клубах, просто для души. И можно позволить себе всякие другие милые чудачества.