Подождите Рудковский. У Вас оружие с собой?
Да, с собой.
Оставьте его здесь. Передайте его Привезенцеву на хранение. Не хочу, чтобы у Вас появилось желание проявить лишнюю неконтролируемую активность и геройство. Нам не нужны осложнения, тем более, что на борту люди, дети. Не надо пока оружия. Ваша задача установить контакт с экипажем, выяснить обстановку на борту, вернуться и доложить нам.
Все понял, ответил я. И вытащив пистолет из внутреннего кармана куртки передал Привезенцеву, добавив при этом с усмешкой Смотри не потеряй.
Вздохнув полной грудью, я развернулся и уверенной походкой направился в сторону стоящего самолета ТУ-154, который понуро и одиноко стоял на аэродроме. Возле самолета суетились техники и механики, и согласно плана должен был подъехать т/заправщик, в котором должны были быть сотрудники группы захвата. Вопрос о штурме самолета теперь зависел от меня. «Нужно сделать все хорошо!!! У меня должно все получиться», думал я так, подходя все ближе и ближе к злополучному самолету. Уже подойдя к передней стойке шасси, прислушался к своему «внутреннему голосу», но он почему-то молчал, почувствовал, что сильно волнуюсь и по всему телу «пробежали мурашки». Осмотрев технический люк, понял, что здесь нужна отвертка. Открыл ящик с инструментами, нашел подходящую отвертку. Поднялся к лючку. Попытался отверткой открутить один из винтов, но..но ничего не получилось руки тряслись, и я никак не мог попасть в щель винта. Да! Я впервые сильно волновался и никак не мог себя успокоить. Неужели это страх!Возможно?! Нужно, нужно было все-таки граммов 100200 водки выпить, как предлагал мне Привезенцев. Не послушал, дурак, умного совета, теперь сиди здесь сиднем, думал я так, сидя на колесе шасси.
Успокоиться! Успокоиться! Вот что мне было необходимо сейчас. Но это спокойствие как-то само по себе не приходило. Время шло, а я находился в каком-то ступоре. И тут вдруг меня как будто «током ударило» и заговорил мой «внутренний голос»:
«Ты здесь сидишь, а там люди под угрозой смерти! Женщины, дети! Твоей информации ждут руководители! От тебя сейчас зависит все! Вставай и открывай этот лючок! Не сиди, действуй!» И наступило какое-то душевное спокойствие и обычная уверенность в себе.
Когда последний винт был открыт и лючок положен на бетонку возле шасси, как мне показалось, наступила какая-то зловещая тишина. Я присел на колесо и глубоко вздохнул четыре раза, собираясь с духом. Затем встал и просунул голову в лючок. Когда моя голова оказалась в салоне самолета, я, услышал, как кто-то вскрикнул. Это была одна из стюардесс. Я повернулся в ее сторону и увидел ее перепуганное лицо.
Не кричи, свои, спокойным голосом ответил я на ее немой вопрос и тут же продолжил, Ну, что там в пассажирском салоне.
Дело в том, что лючок находился между кабиной пи- лотов и пассажирским салоном, местом, где находятся стюардессы, и я попал именно сюда.
Все пока спокойно, чуть заикаясь от волнения ответила мне стюардесса.
Как тебя зовут?
Наталья Николаевна, то есть Наташа, сбивчиво ответила она.
Меня Саша. Я из уголовного розыска, для того, чтобы выяснить обстановку. Доложи экипажу, что представитель правоохранительных органов на борту. Приподнимаясь на руках, я влез внутрь салона самолета. Из-за штор в это время появилась еще одна стюардесса. Она рассказала, что пассажиры ведут себя спокойно. По согласованию с командиром самолета она сообщила пассажирам, что самолет по техническим причинам вынужден был приземлиться в Ростове-на-Дону. Никакой паники на борту нет. Предполагаемые террористы тоже ведут себя спокойно.
Я могу их показать. Они как раз находятся в первом салоне, если смотреть с этого места, с правой стороны, 5-й ряд, бойко говорила вторая стюардесса.
Покажите мне их. Из-за штор, я надеюсь, они меня не увидят. Не нужно, чтобы они начали нервничать и суетиться.
Я отклонил полу шторы и стал рассматривать людей, сидящих в пятом ряду справа, так называемых террористов. Это были двое лиц армянской национальности, которые о чем-то переговаривались. Я постарался запомнить их приметы, чтобы при задержании не перепутать с другими пассажирами.
Ну что, а теперь к экипажу, повернулся я к стюардессам. Одна из них подошла к двери экипажа и условным сигналом постучала. Через некоторое время дверь открылась и в проеме двери показалась голова, скорей всего, второго пилота.
Я из уголовного розыска, мне нужно связаться с «землей» и доложить ситуацию. «Голова» что-то ответила и скрылась за дверью. Через несколько секунд дверь снова открылась и меня пропустили в кабину самолета. Поздоровавшись со всеми за руку, я представился, после чего обратился к командиру:
Как Вы считаете, может мы все решим без штурма. Мне показалось, что предполагаемые террористы ничего не заподозрили и потому может быть, подать трап и под видом предполагаемого осмотра самолета и его дозаправки отправить всех пассажиров в «отстойник» (место ожидания пассажиров), произвести там изоляцию предполагаемых террористов и их задержание.
Выслушав меня, командир экипажа согласился с моими доводами. По его глазам и глазам экипажа я понял, что они не хотели никакого штурма, который мог привести к непредсказуемым и неконтролируемым последствиям. Меня тут же связали с «землей», и я попросил руководителей правоохранительных органов связаться со мной. Через некоторое время на связь с самолетом вышел руководитель так называемого штаба (это был сотрудник КГБ), которому я доложил о ситуации на самолете и изложил свой план мероприятий по задержанию преступников.
Хорошо, мы обсудим Ваше предложение. Ждите. Ожидание длилось где-то 510 минут, но мне показалось, что вечность. Все это время в кабине экипажа было тихо. Через некоторое время молчание в эфире было нарушено:
Мы согласны с Вашим планом. Сейчас Вам подадут трап. Вы изнутри должны контролировать ситуацию. При выходе пассажиров из самолета будьте рядом с предполагаемыми террористами, чтобы указать их группе за- хвата, если что, окажите им помощь. «Брать» негодяев будем в отстойнике, попытайтесь их оттеснить под благовидным предлогом от остальных пассажиров. Чтобы избежать лишнего шума и непредсказуемости, группа захвата будет в форме сотрудников аэропорта, я думаю Вы их узнаете. Все, действуйте.
Тут же в кабине самолета я снял с себя «техничку» и остался в «гражданке». Как только подали трап, и пред- полагаемые террористы вышли из самолета, я тут же вы- шел из кабины самолета и присоединился к выходящим пассажирам. В это время к самолету уже приближался автобус для перевозки пассажиров к аэровокзалу. Приблизившись к предполагаемым террористам, я вместе с ними вошел в автобус. Став спиной к ним, я слышал, как они о чем-то между собой говорили на армянском языке. Вот мы и в отстойнике. Задержание произошло тихо, как говорят, без «шума, пыли и гама». «Сотрудники» аэропорта предложили некоторым пассажирам, в том числе и нашим «террористам» пройти в другое помещение, чтобы не создавать сутолоки, а там их уже ждали.
Осмотрев задержанных, мы ничего не обнаружили ни взрывчатки, ни что-либо похожего. Как выяснилось позже, это были обычные пассажиры, которые летели из Еревана в Москву в командировку.
Мы никакие не террористы, ответил один из них по имени Армен, мы представители завода едем в Москву в командировку. Ничего и никого мы не хотим взрывать, Вы это о чем? Вы ведь видите, что у нас ничего нет. Багажа у нас нет, только ручная кладь.
А кто из Вас говорил, что хорошо бы захватить самолет и улететь за границу.
Да не было этого, не было!, чуть не крича, отвечал Армен.
Обо всем, что Вы говорили со своим напарником, слышал пассажир, который сидел недалеко от Вас. Он слышал, как Вы сказали, что хотите захватить самолет, допытывался у армян сотрудник КГБ, Как Вы это можете объяснить?
Да никак, ответил Армен и задумался вдруг, а потом после некоторой паузы продолжил, вспомнил, когда сели в самолет, Гарик спросил у меня, а могут ли захватить самолет. Дело в том, что он впервые летел на самолете и всего боялся. Вот и все, что было. Никого и ничего мы захватывать не думали. В мыслях такого не было, закончил Армен.
Присутствуя при этом разговоре, меня вдруг осенило, а что если этот русский пассажир плохо понимает по-армянски и мог неправильно понять и перевести разговор двух армян. Когда и второй армянин был опрошен и препровожден в камеру для задержанных, я тут же высказал свои предположения руководству штаба.
Ну что, Рудковский, возможно в твоих предположениях есть рациональное зерно, ответил задумчиво один из руководителей штаба.
При опросе «паникера», как тут же мы обозвали нашего пассажира-осведомителя, выяснилось, что на самом деле он плохо знает армянский язык. Когда он подслушал разговор этих двух армян, ему показалось, что они хотят захватить самолет и что взрывчатка у них на себе. Услышав все это, он вынужден был проявить бдительность и сообщить все экипажу, что он и сделал.
А что, я что-то неправильно сделал? Мне что не нужно было ничего говорить? с удивлением спросил он у нас.
Нет, Вы все правильно сделали, ответил со вздохом сотрудник КГБ, но в следующий раз постарайтесь лучше переводить услышанное и лучше изучите язык. Спасибо за помощь. Вы свободны
Где-то через час самолет взлетел, а еще через час благополучно приземлился в Москве. Пассажиры так и не узнали, по каким таким техническим причинам в Ростове-на-Дону приземлился их самолет. И это правильно! Наши пассажиры должны быть уверены в безопасности Аэрофлота. Вот так закончилась эта «вынужденная посадка».
Оперативно-розыскные мероприятия по задержанию перевозчика наркотиков были проведены позже. Перевозчик был задержан и привлечен к уголовной ответственности. Но это уже совсем другая история.
Знакомство с будущим народным артистом России
15 апреля 1986 года я вместе с еще двумя другими сотрудниками уголовного розыска УВД РГИ (Ростгорисполкома) был направлен на месяц в Москву на ВКПК (Высшие курсы повышения квалификации) по линии наркомании. Утром самолетом Ростов-Москва мы вылетели в Москву, но до Москвы так и не долетели. В связи с плохой погодой в Москве туман и дождь, все аэропорты были закрыты и нас посадили в Ленинграде, в аэропорту «Пулково». Когда мы вышли из самолета и прошли в зал аэропорта, то увидели, что он переполнен, так как все самолеты, летевшие в Москву, сажали в Ленинграде. Как говорят в таких случаях в зале аэропорта «Пулково» было столько народу, что «яблоку негде было упасть». Все сидячие места были заняты, но мы успели в зале второго этажа занять два кресла, а так как нас было трое, то решили отдыхать по очереди. Я чувствовал себя отдохнувшим, подремал немного в самолете, поэтому пошел «гулять» и бодрствовать первым. Тем более, что это же был Ленинград, хоть аэропорт, но Ленинград, город в котором я жил, учился и который любил всей душой. Жаль, что проехать в город было нельзя, так как в любую минуту Москву могли «открыть» и нужно было идти на посадку, о чем нас предупредили еще в самолете. Можно было до Москвы добраться поездом или автобусом, что некоторые потом и сделали, но так как наш багаж был сдан и находился в самолете, то мы не могли «оторваться» от нашего самолета. Я гулял по аэровокзалу, затем возле аэропорта, дыша Питерским воздухом, а в «Пулково» все прибывали и прибывали самолеты. В зале аэропорта народ уже начал занимать и пол. Некоторые, расстелив газеты и журналы на полу аэровокзала, ложились тут же спать, подложив под голову свою ручную кладь.
Мы, пассажиры задержанных рейсов, гуляющие по аэропорту, уже начали узнавать друг друга. Шел пятый час нашего «сидения» в «Пулково». Никто не знал, когда откроют Москву, и потому многие стали в очередь в справочную, куда от безделья и скуки встал и я. Уже находясь в трех человеках от окошка справочной я увидел уставшую от одного и того же вопроса: «Когда будет вылет в Москву?» девушку (работницу аэропорта) и понял, что задавать этот вопрос банально и потому, оказавшись у заветного окошка, сказал, вспомнив песню Высоцкого:
Девушка, а я лечу туда, где принимают!
От этих слов всем, кто стоял рядом, стало весело, а девушка за окошком стала улыбаться. Мне показалось, что все, кто стоял за мной в очереди, разошлись. Отойдя от справочной, я неспешной походкой направился к центру зала, думая о чем-то своем и вдруг мне по плечу кто-то постучал. Я по- вернулся ивздрогнул, передо мной стояла огромная (как мне тогда показалась) фигура незнакомца, одетого в куртку
«аляску» и в одной руке держащего футляр со швейной машинкой, который с улыбкой на лице сказал мне, глядя мне прямо в глаза с высоты своего высокого роста:
А шутка Ваша мне понравилась.
Я понял, что он, как и я пассажир «застрявшего» рейса, от безделия и скуки гуляющий по аэропорту и, скорей всего, тоже стоял в очереди в справочную и слышал, что я говорил. И он тут же представился:
Меня зовут Сергей, я артист театра. Лечу в Москву.
Саша, как-то автоматически ответил я, лечу из Ростова-на-Дону в Москву.
И не найдя ничего подходящего, скорей всего от вол-нения, добавил:
А покажите мне свое удостоверение.
Сергей полез во внутренний карман куртки и показал мне свое удостоверение, где было написано, что он Сергей Степанченко является актером театра. В ответ я тоже представился, предъявив ему свое удостоверение:
Сотрудник уголовного розыска города Ростова-на- Дону Рудковский Александр.
Но это Сергея ничуть не смутило. И он продолжил:
Приглашен из Сызранского тетра драмы в Московский театр Ленинского комсомола «Ленком». Вот перевожу потихоньку имущество, и он указал на футляр со швейной машинкой.
Мест для сидения нет, продолжил Степанченко, вот от скуки и брожу, как и все, по зданию аэропорта. Скуки ради, как и ты наверное (перешел он сразу на «ты»), встал в очередь в справочную. Хорошо, что ты развеселил девчонку, а то ее совсем замучили одним и тем же вопросом
«Когда полетим в Москву? Когда полетим в Москву?», как-то смешно изобразил Сергей вопрошающих.
Да мне тоже стало жалко эту девушку, поэтому и решил хоть как-то разрядить обстановку, а потому и позволил себе так пошутить, ответил я.
И мы стали общаться с Сергеем, и чем больше мы разговаривали и узнавали друг друга, тем более мы понимали, что у нас с ним много общего. Нам было интересно это общение. Мы говорили обо всем о семье, о детях, о работе, о своем детстве, о том, что я бывший летчик и авиационный инженер сейчас работаю в уголовном розыске, о театре и актерах, о ролях Сергея в театре и т.д., и т.п. Сергей, как оказалось, в Москву переехал по приглашению самого Марка Захарова, режиссера и художественного руководителя театра «Ленком». Как большой любитель театра, я задавал много вопросов о театре, о театральной жизни, обо актерах.
Ведь уже тогда театр «Ленком» гремел на всю страну и был одним из ведущих театров. В труппе театра состояло много знаменитых и именитых актеров, таких как Леонов, Янковский, Казаков, Караченцов, Абдулов, Збруев, Проскурин и т.д. Чего только «стоила» рок-опера «Юнона и Авось» этого театра, которая с успехом идет до сих пор. Как театралу, мне было интересно знать все о театральной жизни этого театра, о жизни актеров, и потому я много задавал вопросов, а Сергей, как мог, мне отвечал и рассказывал.