Натан потыкал вилкой мясо.
Ешь давай. Нам скоро выходить.
XXV
Место, где работала сестра Присси («Афанасийский Храм»), располагалось на границе трущоб и Торгового конца: неподалеку от кожевенной мастерской, где Натан продал руконога, но не настолько близко, чтобы вонь из известковых ям отпугивала клиентов. Рядом находилась калитка (одна из тех, что всегда под постоянным присмотром охранников, которых можно дешево подкупить), так что посетители заведения могли одновременно сократить свои расходы и время, требуемое для похода в «Храм».
Гэм бывал здесь неоднократно, исполняя должность посыльного, но Натан видел это место впервые. Под буквами с названием заведения и его девизом Quincunque Vult (Гэм утверждал, что это значит «Каждый желающий») в нижних окнах можно было видеть развеселых девиц, не одетых практически ни во что, с вычерненными глазами, потягивающих напитки из высоких бокалов и разговаривающих с мужчинами в цилиндрах. В окнах второго этажа занавески были плотно задернуты.
Обожди пока, сказал ему Гэм. Что бы они там ни говорили, здесь не любят незнакомых людей.
Натан остановился на противоположной стороне дороги, а Гэм стремглав проскочил между лужами со стоячей водой и шмыгнул в дверь.
Девицы в окнах занимались в основном тем, что хихикали, а еще трогали разные детали на груди своих мужчин носовые платки, пуговицы; временами даже вытаскивали из-за жилета галстук и разглаживали его. Их ноги были тонкими, руки покрыты пупырышками. Через какое-то время то одна, то другая кивала своему мужчине, после чего они вдвоем исчезали в глубине здания. И с такой же частотой из глубины с деловитым видом появлялась другая девушка, вытирая руки и расправляя на себе узкие полоски шелка, служащие ей одеждой, в то время как мужчина, охваченный внезапным желанием поскорее уйти, опустошал свой кошелек возле стойки у выхода.
Мужчины шли двумя сплошными потоками один внутрь, другой наружу. Все они принадлежали к типу, Натану практически неведомому. Они определенно не походили на тот рабочий люд, среди которого он вырос. Они не были похожи на его отца. Они не были похожи даже на «благородных посетителей» его матери. Зато как две капли походили один на другого: шляпы и форменные сюртуки, аккуратные прически и отдаленно-профессиональная манера держаться. Они входили, имели короткий разговор с женщиной у стойки, затем следовала покупка напитков и представление девушек.
В одном из верхних окон затрепыхалась занавеска, и из-за нее показалась Присси. Она что-то кричала, хотя слов было не слышно; Натан мог только видеть ее гневную гримасу. Кто-то оттащил ее от окна, и там появилась другая девушка, очень похожая на Присси, но более крупная и более сердитая, а потом мелькнул и Гэм с воздетыми кверху ладонями и чрезвычайно убедительным лицом. Присси пыталась пробиться мимо него кажется, она собиралась наброситься на другую девушку с кулаками, но Гэм ухватил ее за талию и поднял в воздух, после чего занавеска снова задернулась.
Чувствуя, как в нем набухает Зуд, Натан подбежал к двери, но у него на пути оказались двое мужчин, выходивших с веселым смехом и болтовней, а затем еще один, который пробирался внутрь, опасливо оглядываясь. Безуспешно пытаясь их миновать, Натан вдруг заметил Гэма и Присси, выходящих из боковой двери. Присси была в ярости, а Гэм, насколько можно было понять, извинялся перед ней. Ее щеки были исполосованы черными слезами.
Натан застыл на месте. Он не стал подходить частично потому, что у этих двоих был серьезный разговор, но также и потому, что он уже видел прежде такие полосы на щеках своей матери. Гэм взял ладони Присси и сложил их вместе, но какое бы утешение он ни вкладывал в этот жест, Присси явно отказывалась поддаваться.
Гэм что-то буркнул ей; девушка повернулась и поглядела туда, где Натан стоял вначале. Гэм тоже взглянул в ту сторону. Не увидев его в ожидаемом месте, оба принялись оглядываться. Натан помахал им, и тогда Присси вытерла лицо и почти успокоилась; она даже попыталась улыбнуться, но у нее не очень-то получилось. Она отвернулась, а Гэм подошел к нему.
Ну как, Нат, все в порядке?
У меня-то все в порядке, отозвался Натан. Что с Присси?
Гэм пожал плечами:
Понятия не имею. Девчонки, ты же понимаешь. Не беспокойся из-за нее. Если у нас сегодня все получится, ей больше никогда не придется возвращаться в это место.
XXVI
Гэм как ни в чем не бывало побрел через жижу в своих кожаных штанах, высоко поднимая колени; однако он не принес защитной одежды для Присси, а она не могла заставить себя лезть туда в обычной одежде. Бросив взгляд на Гэмову удаляющуюся спину, девушка тихо зашипела.
Натан смотрел на нее, на линию ее щеки. Она инстинктивно повернулась к нему, привлеченная тем неописуемым, нечувствительным трепетом на поверхности кожи, какой люди чувствуют, когда на них пристально смотрят. Ее глаза были стальными и злыми. Гэм обернулся, и они обменялись взглядами; потом она улыбнулась, и ее взгляд смягчился.
Натан, можно?..
Она подняла перед собой руки, расслабив кисти и склонив голову набок, словно собачонка, выпрашивающая подачку. Натан не сразу понял, чего она хочет, но потом Присси подняла одну ногу и слегка оттопырила нижнюю губу. Она имела в виду, что хочет оседлать его, словно лошадь.
Внезапно у него пересохло во рту.
Я веду себя ужасно, да? Понимаешь, мои чулки Я же не могу их испортить!
Конечно.
Конечно, чулки портить было нельзя. Натан подошел и встал перед ней, повернувшись спиной. Какое-то мгновение ему казалось, что она не хочет к нему прикасаться, но затем девушка обхватила его руками за шею и положила ногу ему на талию. В темноте ее белый чулок так блестел на фоне кожаного сапога, что Натану пришлось сглотнуть.
Ну же, давай. Она имела в виду, что он должен взять ее под колено и приподнять, чтобы она могла закинуть на него и вторую ногу.
Натан прижал ее ноги к своим бокам, продел под них руки и сцепил пальцы, невольно охнув: боль от крысиного укуса достреливала уже до локтя, и вес девушки на его руке не облегчал положение.
Что с тобой? спросила Присси.
Он покачал головой, упрямо выставил подбородок и медленно вошел в воду.
Сначала Присси сидела прямо, но потом положила голову ему на плечо, так что от ее теплого дыхания по его спине побежали мурашки.
Ну что, поехали?
Натан кивнул и понес ее над темной, шевелящейся массой. Гэма уже не было видно, но Натан слышал плеск его шагов впереди.
Берегись! крикнул им Гэм, не оборачиваясь. К вам «плывун»!
Натану не пришлось долго ждать, чтобы выяснить, что это значит. Присси на его спине пошевелилась и сильнее обхватила руками его шею, но Натан почти не обратил внимания, даже когда она плотно прижалась к нему и ее кожа скользнула по его коже.
По черной реке, сквозь тени, плыла какая-то масса. Плот из прутьев? Нет, что-то более плотное, более темное Непрозрачное. На секунду это можно было принять за охапку дубовых веток, на которую нанесло всякого мусора, но иллюзия быстро рассеялась.
На этот раз это была женщина: абсолютно голая, с раскинутыми в стороны руками и колышущимися вокруг головы, словно нимб, прядками седых волос. Ее тело было в синих пятнах, а белые, лишенные век глаза смотрели прямо вверх; рот был распахнут, как будто ее изумляло то, что она видела на потолке над собой, словно это зрелище заставило ее окаменеть. Выражение ее лица было настолько необычным и жутким, что Натан не сразу сумел отвести от него глаза, а когда сделал это, то моментально пожалел.
В чаше, образованной ее торчащими тазовыми костями, свили себе гнездо крысы. Пять или шесть черных крысенышей возились в углублении, их закрытые глаза выступали бугорками, а возле этих слепых извивающихся тварей возлежала жирная крыса-мать, чье молоко они сосали; ее густая шерсть лоснилась, словно палантин какой-нибудь богачки, а розовый бороздчатый хвост обвивался вокруг выводка, оберегая детенышей от наползающей мертвожизни, угрожавшей их задушить.
Мать повернула голову к Присси и Натану, глядя на них снизу и подергивая усиками, словно собиралась представиться. Впрочем, она так ничего и не сказала, не разразилась речью, как сделала бы какая-нибудь крыса из сказки. Вместо этого она погрузила голову внутрь трупа, на котором сидела, и после некоторой борьбы вернулась, держа в зубах изгрызенную трубочку плоти, извлеченную из живота мертвой женщины.
Натана едва не стошнило. Если бы он съел за завтраком больше мяса, сейчас оно оказалось бы снаружи, однако он уже успел его переварить. Присси крепче вцепилась в него, словно он пытался ее скинуть.
Эй, там, сзади, что у вас происходит? крикнул Гэм.
Натан не смог ему ответить.
Он едва меня не вывалил!
С какой стати?
Крыса одним глотком расправилась со своей трапезой (ее длинные передние зубы не годились на то, чтобы жевать, только отрывать куски) и опустила голову за новой порцией.
Да что с тобой такое? прошипела Присси. Смотри, ты так действительно меня уронишь!
Спроси лучше у него, что со мной такое.
У него я уже спрашивала.
На этот раз, когда голова крысы вновь показалась на свет, ее добыча отказалась отрываться от места, где была прикреплена. Крыса заметалась, потом встала на дыбы, так что крысеныши повисли на ней, мотаясь, словно козье вымя. Труп женщины качнулся в воде, как покачивается лодка, когда седоки ерзают на скамье. Натан сложился чуть ли не вдвое. Ленты Присси макнулись в жижу, а сама она съехала вперед.
Эй! Он сейчас меня сбросит!
Гэм прошлепал обратно к ним.
Ну, из-за чего у вас тут переполох?
Не знаю! Все было хорошо, а потом приплыла эта дохлая крошка, и его начало плющить.
Гэм понимающе кивнул:
Нат, в чем твоя проблема? Мы внезапно стали нервными? Слабый желудок? Утонченные чувства? Противно смотреть, я правильно понимаю? Вид смерти оскорбляет твое зрение, да? Сперва тебя напугал призрак, теперь это А ты лучше подумай, какой день сегодня был у Присси!
Гэм протянул руки, взял Натана за лицо и подтащил к себе, глядя ему в глаза.
Или, может быть, ты просто не любишь крыс? Паразитов? Что ж, эту проблему легко решить.
Гэм отпустил Натаново лицо, прошагал к трупу, ухватил его за локоть и колено и перевернул, так что женщина погрузилась лицом в воду. Мертвоживые уклейки (те, что были способны есть) ринулись в предвкушении легкой добычи, и крысе-матери пришлось спасаться вплавь, сражаясь за свою жизнь.
Ну вот! С глаз долой из сердца вон. А теперь возьми себя в руки! Ты ведешь себя так, словно трупа никогда не видел. Или крысы. Неужели ты окажешься пустышкой, Натан? Неужели мне придется отозвать твое членство в шайке? Пойдем, у нас много работы!
XXVII
Верхний конец лестницы качался, словно флейта заклинателя змей, ударяясь и скребя обо что-то, пока не встретил достаточно ровный кусок стены, на который смог опереться.
Быстрее, Гэм, я сейчас соскользну!
Натан придвинулся вперед, чтобы Присси смогла поставить ноги на первую перекладину над поверхностью воды. Она рванулась прежде, чем он занял удобную позицию, схватилась за что-то в темноте над его головой, вдавила каблук в ямку между его плечом и ключицей И вот ее больше нет, она пропала где-то наверху, словно он был всего лишь удобной опорой для ее ноги.
Ты следующий.
Но как? Натан смотрел вниз на свои сапоги, скользкие и блестящие от жижи.
Вместо объяснения Гэм взялся за Натановы подтяжки и развел их в стороны.
Подержи-ка.
Натан повиновался, и тогда Гэм, словно отец своего ребенка, поднял его в воздух. Сапоги секунду постояли сами по себе, потом начали клониться набок, потом течение нашло в них вход, и они скользнули под воду. Гэм поставил Натана на ступеньку лестницы.
Лезь!
Тот поднял голову, чтобы посмотреть, куда ему предстоит лезть, и увидел белизну чулок Присси. С внутренней части левого бедра змеилась прореха вверх, в темноту.
Словно услышав его взгляд, Присси зашипела и лягнула его сверху в голову:
И ты туда же!
Эй, осторожнее там, наверху! Я эту лестницу долго не продержу.
Натан обратил все свое внимание на перекладину перед носом, старательно удалив из поля зрения все оборки, ленточки, а также потертости и прорехи в нижнем белье Присси. Спустя немного времени над ними засияло нечто похожее на несколько лун со звездами, давая достаточно света, чтобы вокруг проступили контуры камней и заделанных известкой щелей. Затем его макушка натолкнулась на подошву башмака Присси.
И что теперь? спросила она вполголоса.
Там кто-нибудь есть? прошептал Натан.
Откуда я знаю?
Высунься в дыру.
Присси закусила губу и просунула голову сквозь ближайшую «луну».
Никого.
Тогда толкай.
Она нажала вверх, и внезапно их залил ослепительный свет, и то, что после темноты показалось сперва чашей небосвода, обрело более конкретные очертания: на месте неба проявились стены и потолок общего туалета. Присси не стала медлить, и Натан, внезапно осознав, что наверху могут оказаться люди, которые могут причинить ей вред, последовал ее примеру. Он поспешно вскарабкался вверх; Гэм только что не хватал его за пятки.
Вскоре все трое уже лежали, распластавшись на полу, среди крупных опилок и комков стружки со следами ног, оставивших полосы в разных направлениях. Гэм вернул крышку скамьи на место. Снаружи слышались крики, громыхание сковородок и отрывистые распоряжения.
Протрите себя опилками, скомандовал Гэм. Отсюда мы пойдем через кухню в подвале и дальше вверх, на первый этаж. Там все заняты подготовкой к празднику, так что никто не обратит внимания на слоняющихся оборванцев. Если кто-нибудь спросит мы случайные работники, нанятые ради мероприятия. Залезаем в кухонный лифт, поднимаемся в апартаменты хозяев, находим кабинет его светлости. Там лежат все его ценности плюс та штука, которую заказал наш клиент.
Что за штука? поинтересовалась Присси.
Не твое дело, что это за штука. Ты лучше думай о своем выкупе. Вы оба можете брать все, что приглянется. Ясно?
Они кивнули.
Тогда начинаем. Одна нога здесь, другая там; к ночи будем дома. Пара пустяков!
Однако парой пустяков дело не обошлось.
В тот же момент, как они вышли за дверь, их растащили в разные стороны: Гэмом завладел шеф-повар, Присси перехватил сомелье, а Натана младший повар. В любой кухонной бригаде имеется несколько трущобных оборванцев, которые в глазах остального персонала представляют собой практически пустое место, однако, какими бы они ни были согбенными и непритязательными, дурнопахнущими и отвратительными, на них всегда можно переложить любую грязную работу, требующую выполнения. Наших ребят приняли за представителей этой категории, и если от них воняло нужником, то в этом не было ничего столь уж необычного. В любом случае, это место было пропитано тысячей странных и незнакомых запахов готовящихся кушаний и ингредиентов, необходимых для их приготовления, среди которых порой встречаются и потроха или другие малоаппетитные продукты.
Младший повар ухватил Натана за воротник, так что верхняя пуговица врезалась в ложбинку между его ключицами, и протащил по низкому, напоминающему коридор сводчатому кирпичному погребу в другое помещение, такое же тесное и неопрятное.
Это надо выпотрошить.
На полу перед ним стояла жестяная ванна, в которой была навалена груда покрытых запекшейся кровью куриных тушек. Рядом валялся небольшой ножик.
Ну, чего ты ждешь? Хочешь, чтобы тебе заплатили? Тогда принимайся за работу!
Натан поднял нож. Это был огрызок, не длиннее его большого пальца, который точили столько раз, что остался лишь железный коготь, торчавший из вытертой деревянной рукоятки. Он переложил «огрызок» в правую руку (ту, которая не болела от крысиного укуса) и стиснул. Несмотря на всю свою гладкость, рукоятка лежала в его ладони совершенно твердо.