Вот именно, кивнул Гэм. Соломон Пил, так звали того мальчика. Он был примерно твоих лет. И роста почти такого же. Вообще, он был вылитый ты, поначалу. Под конец-то он больше напоминал высосанную кость. Ну и был уже мертвый, понятное дело. А потом его прах унесло ветром! Если ты прислушаешься, то и сейчас сможешь услышать, как он плачет откуда-то с той стороны, потому что его использовали для волшебства и теперь он попал на нематериальную сторону мира. Верно я говорю, ребята?
Чтобы доказать его правоту, бритоголовый мальчик поднес ладонь ко рту, сделав вид, будто хочет почесать верхнюю губу, и украдкой издал тихий, жалобный, стонущий звук. Это заставило палтуса расплакаться пуще прежнего.
Некоторым людям ничего не втолковать, сокрушенно произнес Гэм. Ты что, не слышал, что я говорил?
Кончай, Гэм. Оставь его в покое.
И что же за кара мне грозит, малыш Тривз, а? Ты защекочешь меня до смерти?
Натан замолчал но замолчал и Гэм, принявшись вместо этого мерить Натана взглядом.
Посвист кнута Поставщика и громыхание окованных железом колес по булыжнику сливались в медленный, но устойчивый ритм. Лишь когда Гэм рассмотрел Натана с головы до ног, а повозка завернула прочь от берега, он заговорил вновь:
Ты подумал о моем предложении?
Нет, ответил Натан.
В смысле, ты о нем не подумал? Или подумал и твой ответ отрицательный?
Да, ответил Натан.
Гэм задумался, нахмурив брови, потом сдался:
Ну ладно, тебе же хуже. Если ты не любишь деньги, в таком случае я мало чем могу тебе помочь.
Деньги я могу заработать и без тебя.
Как? Ловлей палтусов в Цирке? В этом нет будущего, даже если ты наловчишься таскать оттуда руконогов, когда только пожелаешь.
Натан пронзительно взглянул на Гэма:
Откуда ты знаешь?
Тот сдвинул брови:
У меня свои источники. Если на то пошло, те же самые, от которых я узнал, что ты сегодня будешь здесь. Кроме того, кожевник не дурак выпить. Полпинты джина и у него развязывается язык. В трущобах трудно хранить секреты, тебе следовало бы это знать Как бы там ни было, дело не в этом. Основа основ: если ты выбрасываешь на рынок слишком много товара, он дешевеет. Так что вскорости ты будешь целыми днями сидеть по шею в Грязи, выуживая палтусов за медяк, а в трущобах все будут ходить в коже. В этом нет будущего.
Натан вздохнул:
Все равно мой ответ нет.
Хорошо! Не вступай в мою банду, если не хочешь. Как будто это меня сильно волнует
Услышав эти последние слова, другие мальчишки встрепенулись.
Я хочу вступить в твою банду! сказал один.
И я!
И я!
Гэм отмахнулся от них, поведя ладонью в воздухе:
Не смешите мои подмышки. Какая мне надобность в таких, как вы? Никогда не видел такого сборища тонкоруких, жидконогих коротышек Плюс еще один жирдяй.
Жирдяю не понравилось это высказывание.
А он тебе зачем? спросил он, одним глотком расправившись с тем, чем был набит его рот, и цыкая языком через дырки в зубах. Что у него есть такого, чего нет у меня?
Гэм подмигнул Натану, и тот замотал головой.
Не смей! прошипел он.
Что ты, что ты! отозвался Гэм, широко разводя руками, словно хлебный вор перед мировым судьей. Потом его облик мгновенно, как по щелчку, переменился: он глянул исподлобья, здоровый глаз превратился в щелочку, губы растянулись в жесткой улыбке. А впрочем Почему бы мне и не посметь? Видите ли, малыш Натан знает одну полезную штуку
Гэм, заткнись!
Очень ловкую штуку, которой он научился у своего папочки
Гэм!
Слушай, Натти, если бы ты присоединился к нашей маленькой труппе, у меня бы был резон хранить твои секреты, как если бы ты был моим братом. Но если ты отказываешься зачем мне это? И, пожалуй, я знаю парочку торговцев мальчишками, которым не помешает такая информация.
Ты хочешь меня продать?
Гэм сплюнул на пол, слегка забрызгав башмаки жирдяя.
Конечно нет! Но я ведь не могу говорить за других, верно? В особенности за девчонок. В конце концов, они рискуют больше других если ты понимаешь, о чем я.
Бритоголовый мальчик энергично закивал, но Натан не обратил на него внимания.
Я не собираюсь вступать в твою банду!
Вот как? А как поживает твоя матушка, Натти? Все развлекает «благородных посетителей»? Гляньте-ка, он скрипит зубами! Да я же не критикую. В этом нет ее вины. Понятное дело, приходится как-то зарабатывать, учитывая, что твой старик уже ни на что не годится. Уверен, она даже благодарна, что к ней проявляют внимание, хоть, может, и не хочет этого признавать Верно я говорю, Натти? Смотри, жирдяй, видишь, как дергается мускул у него на скуле? Ни дать ни взять крышка на кипящем котле с похлебкой чем больше подбрасывают дров, тем сильнее она дребезжит Так как же ты с этим справляешься, Натти? Убираешься с глаз долой, когда кто-то стучит к вам в двери? Разумно. Зачем постоянно тыкаться в это носом? Если бы не такие мерзавцы, как я, тебе, может, даже удалось бы сделать вид, будто ничего особенного не происходит Ну уж прости!
Гэм, я тебя предупреждаю
А ведь она все еще недурна собой. Пожалуй, после того, как мы обстряпаем следующее дельце, я сам к ней постучусь Ага! Вы видели?
Они видели: в ночную тьму метнулась голубая искорка.
Что это было?
Ничего особенного, любопытные вы пройдохи. Они ничего не видели верно, Натти? Теперь Гэм говорил шепотом, словно остальные не могли его услышать. Это наш с тобой секрет, Нат Как бы мне хотелось переманить тебя к себе! Нам нужны такие парни, как ты.
Натан изо всех сил сдерживал Зуд, чтобы больше не просочилась ни одна капля.
Тебе-то что за дело? спросил он. Ты еще до завтрашнего утра поступишь на службу к Господину.
Это вряд ли. Последнюю пару раз он мне отказывал. И тебя тоже не возьмет. На улицах поговаривают, что он не любит конкуренции. Так что тебе придется-таки присоединиться к моей шайке: в нашем городе больше нечем заняться. Да и в любом случае всегда стоит немного расширить горизонты. Ты ведь никогда не бывал за пределами трущоб, верно? Могу тебя уверить, в мире есть и еще кое-что помимо дождя и мертвожизни.
Гэм откинулся на стенку клети, облизнул зубы и поднял брови. Он сложил руки на груди и вытянул ноги так, что сидевший напротив мальчик получил пинок в голень.
С глубоким вздохом Натан отвернулся от него.
Жирный парень заерзал, протискиваясь между двумя мальчиками по бокам от него, и наконец выбрался в проход посередине клети. Жирными пальцами он пригладил назад свои сальные волосы и кивнул двум другим мальчишкам, худым и костлявым. Они наклонились к нему. Он что-то им прошептал. Они сжали кулаки и, словно свора собак, двинулись к Натану.
Привет, сказал ему жирдяй.
Натан взглянул на Гэма, но тот делал вид, будто спит, надвинув кепку с козырьком себе на лицо. Натан опустил взгляд к ногам. Только не Зуд. Только не Чесать.
Жирдяй встал перед ним, окаймленный с обеих сторон тощими приятелями.
Я Кукушка, сообщил он. А это мои братья, Верняк и Облом.
Он улыбнулся, поцыкал зубами, потом улыбнулся еще раз.
Ну, не то чтобы братья, уточнил он, но мы все живем в одном гнезде, так что можно особо не заботиться о манерах.
Его нашли в куче нестираного белья, сообщил Верняк.
Заткнись!
обляпанного птичьим дерьмом.
Заткнись, я сказал! Не обращай внимания на этих двоих В общем, откуда бы мы ни взялись, нашему папаше мы до смерти надоели, так что, если Господин нас не примет, он засунет нас в мешок и утопит, бросив с пристани, словно котят.
Верняк?
Облом!
Так он и сделает. Поэтому мы хотим заключить с тобой джентльменское соглашение
Этот парень небось и не знает, что это такое.
Хорошо, пусть будет уговор. Уговор вот какой: если ты покажешь нам, как делать такие искры, мы не вышибем тебе зубы. Больше того, мы не сломаем тебе хребет.
Он может!
Он любит все ломать.
Вот именно. Я не собираюсь пойти ко дну с мокрой холстиной во рту, наевшись напоследок угольной пыли, только потому, что какой-то жабеныш знает волшебство и не хочет делиться. Мы все хотим жить, верно?
Верняк!
Точно!
Натан поднял взгляд от своих ботинок и посмотрел на троих ребят.
Вряд ли это то, чего вы действительно хотите чтобы это было внутри вас Это не какой-то трюк. Это не игра.
Он встал. Секунду назад это был просто маленький мальчик, почти ничего не значащий в мире, и вдруг он будто озарился чем-то изнутри: его глаза вспыхнули, волосы встали дыбом, словно спокойный влажный воздух вдруг налетел ураганом.
Вы хотите Искру? проговорил он, дрожа. Зуд клокотал внутри него, требуя, чтобы его Почесали.
Гэм приподнял козырек кепки.
Вы не сможете ее взять. Она принадлежит ему. Досталась по наследству, и теперь, по причине достижения им тринадцатилетнего возраста, у него пора расцвета. Верно я говорю, Натти? Нынче он вступает в свои права.
Берите, прошептал Натан.
Одно прикосновение и он Почешет. Лишь одно прикосновение
Натти
Ну, берите.
Кукушка придвинулся ближе протянул руку
Берите!
Эй, сзади, что там опять за галдеж?! Ну ладно, я вас предупреждал.
Повозка остановилась. Поставщик слез с козел и пошел назад. Зуд исчез, так и не дождавшись, чтобы его Почесали. Поставщик развязал веревку на дверце, сунул руку в клеть и зашарил внутри. Вот он ухватил чью-то лодыжку, первую попавшуюся, потащил на себя Наверное, это должен был быть Натан или Кукушка, но его жертвой оказался какой-то неизвестный светловолосый парень. От рывка он вылетел на мостовую, хватая ртом воздух, и приложился коленями и черепом о деревянную клеть.
Ах ты заплесневелая шкура! Ничего, сейчас мы тебя выдубим.
Поставщик обрушил свой кнут на неповинного паренька, хлеща его по щекам, по плечам; между купеческими мансардами защелкали звонкие хлопки. Три красных рубца мгновенно вспухли, проступив через въевшуюся грязь, тугие и яростно-багровые. Парень забился на земле, словно свежеоскопленная выдра. Поставщик перехватил кнут поудобнее и добавил три новых полосы поперек уже нанесенных, крестя ударами заливающегося слезами парнишку.
Тихо значит тихо! Хотите, чтобы у моих лошадок уши заболели от вашей болтовни? Думаете, им нравится слушать, что вы тут несете? А, пс-сы? Кнут хлестал снова и снова, по удару на каждый выдох. Им не интересно слушать ваше гавканье!
Парень упал на колени, и Поставщик шагнул к нему, чтобы довершить урок. Однако что-то внутри него о нет, не сострадание и не стыд, а всего лишь сердечный приступ заставило его схватиться за грудь. Он зашатался, переступая вперед и назад по кругу, словно ему вдруг вздумалось повальсировать. В конце концов он все же выровнял дыхание.
Ну нет, Поставщик, старина Твое время еще не пришло Он несколько раз врезал кулаком по собственным ребрам, задавая ритм сердцебиению. Этой старой помпе еще качать и качать!
Убедившись, что порядок восстановлен, он ухватил парня за руку, поднял с земли и швырнул обратно в клеть. Тот рухнул рядом с Натаном, лицом на доски пола, неподвижно уставившись перед собой широко раскрытыми глазами.
С ним же все в порядке, верняк? спросил Верняк.
Облом, отозвался Облом.
Натан помог пареньку усесться на место, и повозка двинулась дальше.
V
В нескольких ярдах за поставщицкими воротами лошади заартачились. Они вскидывали головы и грызли удила, в воздухе чувствовался едкий запах их пота. От ударов копыт раздавался звон, словно от колокольчика Поставщика, высокий и чистый. Они были на Стеклянной дороге.
Дорога, казалось, вырастала из булыжников мостовой, постепенно проявляясь из их серо-зеленых, в пятнах лишайника, боков; на протяжении нескольких футов она выравнивалась, становилась темнее, превращаясь в единую гладкую монолитную поверхность, словно где-то имелась литейная печь, способная расплавить вещество земли, придав ему зеркальный глянец. Черная тропа, подобная невероятно огромному куску черного янтаря, изгибалась идеальной плоской спиралью и уходила вбок и вверх над трущобами, огибая занятую городом гору и исчезая из виду, затем вновь появлялась с противоположной стороны, пересекала Торговый конец и опять пропадала; петля за петлей, она уходила все выше над Плезансом и парком на склоне горы, вплоть до ворот Особняка на самой вершине.
Мальчишки заерзали на своих сиденьях. Перед ними была работа Господина, звучавшая холодным звоном его магии.
Поставщик слез с козел, засунул свою трубку в карман пальто и прошел вперед, уже на ходу принимаясь оглаживать коренную лошадь. Он успокаивал и улещал ее, шептал ей ласковые слова и осыпал ее шею легкими поцелуями. Из-за пазухи он достал валяные пинетки, которыми принялся обтирать передние ноги лошади. Любой намек на Живую Грязь он удалял носовым платком, равно как и присосавшихся пиявок мертвожизни. Мало-помалу он дошел донизу и натянул пинетку поверх окованного железом копыта, затем повторил то же самое с другой ногой, неторопливо и ласково, пока обе лошади не оказались избавлены от неприятного, неестественного для них чувства ходьбы по стеклу. Лишь после этого они согласились двинуться дальше.
А вы там на что уставились, а? Приберегите свои гляделки для тех, кому они по нраву, коли такие найдутся!
Если по булыжной мостовой повозка грохотала, кренясь из стороны в сторону, то Стеклянная дорога была настолько гладкой, что город плавно скользил перед Натаном, словно специально предназначенный для его взгляда, как будто дорога была выстроена лишь для того, чтобы обеспечить им обзор, продемонстрировать мастерство Господина. Надо сказать, что двигались они довольно быстро: на дорожное полотно была наложена эманация, ускорявшая движение путников вопреки уклону, во имя интересов Господина.
Некоторые части города были Натану знакомы (разумеется, хаотическая россыпь трущоб, трубы Фактории, выдавливавшие струи дыма из горнов внутри, плоские серые пространства и складские помещения Пакгаузов), но было здесь и множество таких вещей, каких он никогда прежде не видел. По мере того как его дом оставался все дальше, а петли Стеклянной дороги вздымались все выше, перед ними представал квадрат изменчивой зелени, вытекавшей из склона горы, словно фабричный дым, которому так и не удалось рассеяться. Зелень была окаймлена высокой железной оградой, но колыхалась на ветру. В гуще мелькали древесные сучья, какие-то крылатые существа, что-то наподобие крыс с горделиво поднятыми меховыми хвостами. Еще глубже внизу виднелись залитые светом прогалины и голубая поверхность воды. Натан повернулся, разглядывая вид, но вскоре тот оказался закрыт бесконечным поворотом Стеклянной дороги и тут же затерялся в сумятице его памяти. Затем показались купеческие дома с цветными стеклами в окнах и острыми черепичными крышами. Между домами были улицы, освещенные желтыми фонарями, по которым ходили люди в перчатках, муфтах и кожаных колпаках.
Еще выше виднелась бронзовая филигранная арка, под которую уходила мощеная дорога. Эта дорога затем разделялась на множество других дорожек, которые также разделялись, разбегаясь и вновь соединяясь на пересечениях. В промежутках между дорожками стояли клетки, открытые к небу, но огороженные высокими стенами с окошками, за которыми были собраны странные звери, громадные, расквартированные попарно или семьями одного типа. Эти животные смирно бродили по отведенному им пространству, медленно и осторожно, сперва в одну сторону, потом в другую; они спокойно разглядывали купцов, которые в свою очередь разглядывали их.
Затем впереди показался Плезанс, где дома были настолько высоки, что крыш, казалось, можно было коснуться рукой огромные узорчатые флюгеры, громоотводы, горгульи на верхушках водосточных труб