Дорогу до клиники он не запомнил. Вообще, все, что было потом, слилось в один неостановимый кошмар, мучительный горячечный сон. Собственно говоря, и эта поездка, погоня за какой-то призрачной надеждой, была лишь продолжением этого сна. Но он знал, что очнуться ему удастся только вместе с Еленой.
Наш самолет начинает снижение, объявил голос в динамиках. Просьба пристегнуть ремни.
Александр открыл глаза и посмотрел в иллюминатор. За стеклом тянулись широкие зеленые поля, блеснула под только что показавшимся утренним солнцем широкая лента реки. Посадка должен была быть через 20 минут.
4.
Турбины самолета выли, как ненормальные. Михаил спустился на летное поле, прищурившись от яркого утреннего солнца, посмотрел на уже знакомое ему здание аэропорта. Ну че, долетели вроде, выспался он в дороге, как младенец, теперь надо было изобразить бывалого гида в этих местах. Вспомнив о цели их поездки, он невольно, хмыкнул и пощипал себя за бороду. «Бред какой-то. Рванули за несколько тыщ километров от Москвы, чтобы спасти чувиху, оставшуюся там, в Москве. Логика на грани фантастики».
Он обернулся. Вслед за ним по трапу самолета спускался Александр.
Ну, надо теперь насчет транспорта договориться? обратился к нему Грушин. Не на перекладных же нам добираться, надо подрядить какого-нибудь местного аборигена.
Не надо, покачал головой Александр. Я обо всем договорился еще в Москве. Нас должен ждать минивэн на стоянке.
Миша только глазами захлопал, оторопев от такой предусмотрительности.
На стоянке и в самом деле обнаружился черный Ленд Крузер. Из него навстречу им вышел небольшого роста мужичок с желтоватым, морщинистым, похожим на пергаментную бумагу, лицом и раскосыми хитрыми глазами.
Ачай, представился он им.
Здорово. А-кофе у вас тут нет? схохмил Миша.
Тагильцев уже засовывал вещи в салон машины.
Ну ты предусмотрительный, бросил ему Миша. Может, ты и бухла захватил в дорогу?
Александр обернулся к нему и, слегка улыбнувшись, указал головой на стоявшую на полу в машине коробку:
Если все сделали в соответствии с моей просьбой, тут должно быть и бухло и закуска. Не бойся, не оголодаешь.
Миша недоверчиво приоткрыл коробку и тут же уперся взглядом в ровный строй бутылочных горлышек.
Охренеть! Как ты это устроил? Ты че, волшебник, ахалай-махалай?
К сожалению, нет, отозвался Александр. Иначе мне не пришлось бы ехать черт-те куда, в поисках другого волшебника. А устроил очень просто. Позвонил в местную управу ее глава кое-чем мне обязан, и попросил помочь.
Мда протянул Миша. Слушай, а с тобой круто путешествовать. На хрена только мы в такую глушь подались? Давай в следующий раз сразу в Ниццу. В Ницце у тебя случайно никакого знакомого чиновника нет?
Найдется и в Ницце, с усмешкой заверил Александр. Только в Лас-Вегас я с тобой ни ногой, учти. Ладно, занимай место в партере, пора ехать.
Машина рванула с места, и вскоре аэропорт, да и сам город остались далеко за спиной. За окнами раскинулось такое зрелище, от которого у Миши, наблюдай он его впервые, точно бы ум за разум зашел.
Вокруг дороги раскинулись широкие, до горизонта поля с уже отцветавшими по-осеннему яркими цветами. А далеко впереди синели острыми пиками отвесные скалы угрюмые крутые утесы, суровые каменистые горы, готовые вот-вот обрушиться лавиной камней в зияющие черные бездны. Снежные пики гор отливали голубым и розовым в солнечных лучах. Временами в поле зрения оказывались застывшие под синевой неба гладкие озера или бурные, звенящие в тишине, реки, хрустальные ключи, бьющие меж камней, однажды они смогли рассмотреть вдалеке даже удивительной красоты горный водопад.
Машин на дороге почти не было. Изредка попадались небольшие поселки, одноэтажные домики, огороды. Один раз мелькнул даже гипсовый Ленин с отколотой правой рукой. На лугах встречались пастухи, погонявшие стада бестолковых овец.
Было довольно тепло, но дыхание осени уже чувствовалось вокруг. Деревья оделись багряной и оранжевой листвой, зелень на горных склонах поблекла и отливала желтым. Воздух, врывавшийся в открытые окна машины, был прохладным и каким-то льдистым на вкус.
Тагильцев, не отрываясь, смотрел в окно. Михаил отметил, что от вида, открывавшегося за окнами машины, тот совершенно охренел.
Че, Сань, впечатляет? хлопнул он его по плечу.
Тот дернулся, как будто так увлекся созерцанием красот Алтая, что и забыл о том, что в машине не один.
Да. Есть такое, немного смущенно подтвердил он. Честно говоря, никогда не видел такой красоты. Как будто совсем не земное место, не здешнее.
Это ты еще неплохо держишься. Я в тот раз ну помнишь, говорил же, бухали всю дорогу решил было, что это я белку словил. Ну, думаю, все, приплыли, не бывает такого на земле. Здравствуй, Кащенко.
Да протянул Александр. Как мало мы на самом деле знаем о земле, где живем. И в голову всякое лезет Ну, что в такой краю и в самом деле может твориться черт-те что какие-то вещи, которые в Москве кажутся немыслимыми.
Михаил заметил, что лицо его спутника слегка разгладилось, словно бы кто-то стер опустившуюся на него еще в Москве черную тень. Кажется, Тагильцева и в самом деле увиденное пробрало до печенок, и он, на радостях, решил, что, и с Ламой все пройдет, как надо, и невеста его, считай, уже спасена. Грушин его надежд не разделял, но портить настроение человеку, который, может, впервые за несколько недель чуть расслабился, не считал нужным. Да и потом он же предупредил, что за исход их безнадежного предприятия не ручается, так и на фиг теперь зря трепаться.
Вместо этого он вытащил из болтавшегося на шее футляра фотоаппарат и принялся щелкать, выставив объектив в окно.
Ты зачем это? удивился Тагильцев.
Ну, брат, я же продажная пресса, со смешком ответил он. Чем черт не шутит, может, заодно, черкану еще куда-нибудь статейку о горном Алтае. Заодно и иллюстрации будут. А, может, с этим Ламой что-нибудь интересное произойдет тоже неплохой материал. Я ж говорил тебе, мечта у меня премию «Журналист года» получить. Ну а че, не век же мне под десятком псевдонимов во все желтые газетенки строчить. Надо ж, в конце концов, прославить гордую фамилию Грушин! он звучно захохотал.
Логично, кивнул Александр. А кстати, я давно хотел спросить тебя про этого Настоятеля, как ты с ним общался в прошлый приезд? Через переводчика или
Зачем? пожал плечами Миша. Он сечет по-русски не хуже нас с тобой. Ну, одно слово, святой человека, ему, наверно, сам Будда на ухо перевод подсказывает. Так что, если представится случай, я у него и снова интервью возьму, может, на этот раз еще что-нибудь интересное расскажет.
Только про меня не пиши идет? испытующе посмотрел на него Тагильцев.
Ну конечно, о чем речь, замахал руками Грушин. Хотя, с другой стороны, если ну, в смысле, когда чукча этот сотворит чудо и твоя Елена очнется, это будет бомба. Такой материал в любом издании с руками оторвут.
Когда очнется снова помрачнел Александр. Ладно, когда очнется, обсудим такую возможность.
Не вопрос, конечно. подтвердил Миша и снова начал щелкать фотоаппаратом.
На ночевку остановились на берегу озера. Миша предложил было заночевать в одном из близлежащих поселков, но Тагильцев, видимо, всерьез настроился на единение с природой. В багажнике машины обнаружился не только запас продовольствия, но и брезентовая палатка, спальные мешки и прочие, необходимые для стоянки на улице, вещи. Втроем, вместе с немногословным Ачаем, они установили палатку, развели костер, наскоро поужинали разогретой в котелке тушенкой.
Ночь опустилась на горы быстро. Казалось, еще несколько секунд назад пламенел закат, окрашивая далекие снежные шапки в оранжевые и багряные цвета, и вот уже небо сделалось черным и блестящим, словно крышка рояля. Гладь озера, еще недавно отражавшая горные вершины, померкла. Из-за угрюмого утеса выкатилась луна, белоснежная и холодная. Высыпали звезды, удивительно яркие, трепещущие в ночном воздухе. Опустилась холодная тишина, такая кромешная и первозданная, какая, должно быть, стояла в мире в день сотворения.
Ачай вскоре ушел в машину, спать. Тагильцев и Грушин задержались у костра. Миша поминутно передергивал плечами от холода и прикладывался к бутылке с шотландским виски. Поначалу он еще держал себя в руках не хотелось в первую же ночь нажраться в слюни. И так уже в аэропорту лажанул, этот Тагильцев еще решит, что с ним совсем не стоит иметь дела, и отправит его назад без выходного пособия. Однако вскоре Грушин заметил, что Санек и сам не прочь слегка разогреться под луной. Не, ну а че там, все ясно задолбался мужик за последний месяц в больнице дежурить, а тут еще и ночь, звезды, природа, мать ее за ногу.
Через некоторое время Михаил обнаружил, что язык его ворочается уже с трудом. Однако, несмотря на некоторые возникшие трудности с речевым аппаратом, их взаимопонимание с Александром, напротив, лишь ширилось и крепло. Вскоре они уже общались, как закадычные друзья.
Во всем теле, утомленном долгой тряской в автомобиле по горным дорогам, разливалась приятная истома. Ноги отяжелели, и усилие, которое необходимо было сделать над собой, чтобы подняться и дойти до палатки, казалось невероятным.
Александр задрал голову и несколько секунд смотрел на небо, туда, куда взлетали оранжевые искры костра в нелепом стремлении допрыгнуть до самых звезд.
Ничего себе, какие яркие, пробормотал, наконец, он. А в Москве их так хорошо не видно.
Ну ты даешь, там же освещение круглые сутки. Фонари там всякие, подсветка зданий, со знанием дела объяснял Миша. Заглушает свет В смысле забивает засвечивает Черт, как это сказать?
Он так и не смог отыскать в хмельном мозгу нужное слово, и махнул рукой. Впрочем, Тагильцев, кажется, достиг уже аналогичного состояния, и понимал попутчика с полуслова.
Вот слушай, Сань, одного я понять не могу, через некоторое время допытывался у него совсем уже разомлевший Миша. Вот ты мужик видный, красивый, известный. Да ладно, не скромничай! Бабы на тебя сами вешаются. Че, я сколько раз сам эту долбанную светскую хронику кропал «известный российский адвокат Тагильцев был замечен на фестивале в Каннах в сопровождении прекрасной незнакомки». Как так вышло-то, что ты вот так запал на обычную женщину, ну, на Елену?
Поверишь, я сам не знаю, как так вышло, дыша в лицо алкогольными парами, подался к нему Александр. Ты понимаешь, наверно, с детства что-то такое в башке сидело ну, из сказок или книжек всяких подростковых, типа мушкетеров Я не знаю. Но вот всегда казалось, что это все он неопределенно покрутил пальцами, ну не серьезно, что ли. Что, вот когда встретится женщина, которая предназначена мне судьбой глупо звучит, я знаю, но иначе не скажешь. Так вот, мне всегда казалось, что я это почувствую. ну там колокол какой-то в голове ударит. И я все ждал, ждал И ничего. Ну вот встречаюсь с какой-нибудь девушкой, вроде и нравится она мне. И я ей не противен, а не щелкает. Понимаешь?
Пф, очень даже! заверил Миша, усмехнувшись в бороду. аатлично понимаю тебя, брателло! Была как-то у меня одна шмара Ну ладно, это потом. Ты дальше рассказывай!
На одной даже почти женился, продолжал Александр. Договорились уже почти, она платье заказала. А я смотрю на нее и понимаю, что у меня это платье больше эмоций вызывает, чем она.
А че за баба-то? заинтересовался Миша. Известная?
Не скажу, отмахнулся Тагильцев. Еще напишешь потом куда-нибудь.
Обижаешь! взревел Миша, гордо выпятив вперед живот. Да я Да чтоб про друга
Ну, не важно, актриса одна, все-таки не раскололся Александр. Какая теперь разница. Все равно все оказалось не то.
А с ней, с Еленой то? не отставал Грушин.
То! твердо заявил Александр. Я сразу понял, как только в глаза ее заглянул. Понимаешь, у меня такое чувство было, как будто я ее знаю много лет. Даже не любовь, а ну судьба, что ли?
Он задумался, замолчал, уронил на руки отяжелевшую голову.
Эх, вдруг взрыднул Миша. Эх, Саня, вот слушаешь тебя, и Бля, да что ж за жизнь-то такая паршивая? Жрешь, спишь, вкалываешь, ну, трахаешься там с кем-то А ведь бывает же такое, настоящее, как у тебя Я, может, потому с тобой и поехал! Не из-за денег, хрен с ними Хотя, не хрен, конечно, деньги, они не лишние, врать не буду. Но дело-то не в этом, дело в том, что никогда я еще такого не видел, чтоб вот так, на край света, из-за бабы Эээх!
Он покачнулся, в пьяном отчаянии стискивая руками голову. У костра вдруг возникла смутно различимая в темноте фигура. Миша испуганно поморгал и узнал, наконец, их проводника.
А-компот! радостно вскричал он. Садись, выпей с нами.
Нужно спать! строго сказал Ачай, сощурив свои и без того узкие глаза. Завтра рано, дорога
Идем, уже идем, заверил его Александр. Ладно, Мишаня, он поднялся. Надо, в самом деле, ложиться.
Угу, кивнул Миша. Ты иди, я щас. Мне отлить надо.
Дождавшись, пока Александр скроется в палатке, он побрел вперед, прорываясь через кусты, и, наконец, отойдя на безопасное расстояние, вытащил из кармана мобильник. Как ни странно, сеть удалось поймать. Наверно, сюда еще достигал сигнал от того городка, который они проехали по дороге. Грушин набрал номер клиники, где оставалась Елена. Он и сам не понимал, зачем делает это. То ли от взыгравшей спьяну сентиментальности, то ли от проснувшейся вдруг всеобъемлющей любви ко всему миру. В его мягко покачивающемся сознании возникла вдруг идея, что в такую ночь непременно у всех все должно быть хорошо. Хрен его знает, а вдруг окажется, что невеста Тагильцева уже очнулась? Ведь бывают же чудеса? Бывают? Ну ладно, не бывают, но вдруг?
На звонок ответила дежурная медсестра. Миша, собрав все силы, представился Александром Тагильцевым и промямлил в трубку, что хотел бы узнать о состоянии больной Асеевой.
Состояние критическое, равнодушно отозвалась медсестра. Несколько часов назад сердце Асеевой остановилось. Были проведены реанимационные мероприятия. Состояние больной удалось стабилизировать, но
Михаил, не дослушав, нажал отбой.
5.
Елена брела по незнакомой местности. Вокруг расстилалась бесконечная знойная пустыня. Горячий ветер нещадно дул в лицо, спутывая волосы, забиваясь в нос. Дышать становилось все труднее и труднее. Елене нестерпимо захотелось пить. Она остановилась, приложила козырьком руку к глазам и попыталась рассмотреть в удушливом мареве хоть какой-нибудь источник влаги. Но все было тщетно. Пустыня лежала спокойная и недвижимая. Стоять на одном месте стало невыносимо тяжело. Раскаленный песок жег босые ступни. Елена побежала вперед, рассекая руками расплавленный воздух.
Елена не знала, сколько прошло времени с тех пор, как она оказалось в этом пустынном аду. Возможно, пролетело несколько секунд. А, может быть, она блуждала здесь уже целую вечность.
Елена попыталась сосредоточиться и позвать кого-нибудь на помощь. Но ее голос утонул в беспощадном знойном воздухе. Пустыня была нема. Ни один звук не нарушил ее безмолвия.
Дикий первобытный ужас подбирался к горлу. Елене стало так страшно, как никогда в жизни. Страшно было умереть тут, в одиночестве, под терзающим ее плоть, кровожадным солнцем. Забытой всеми, одной во всем враждебном, раскаленном мире.
Внезапно горячий песок под ногами Елены стал расступаться, и девушка начала вязнуть в нем, проваливаться все глубже. Постепенно, миллиметр за миллиметром, обжигающая лава добралась до ее коленей. Елена сделала слабую попытку ухватиться хотя бы за что-нибудь, но все ее старания оказались напрасными. Руки Елены утонули в раскаленном омуте песка.
Кошмарная воронка заглатывала ее. Бороться было бесполезно. Задыхаясь, Елена последний раз посмотрела на меркнущее в ее глазах солнце. Оно блеснуло ярким, бледно-желтым лучом и погасло. Елена навсегда исчезла под слоем песка.