Хочешь прикоснуться к моей груди? шепотом спросила она.
Какой смысл спрашивать, если ответ очевиден. Это было разрешение. Я аккуратно коснулся ладонью ее мягкой, но упругой, груди, ощущая тепло ее тела через шелк. Почувствовал, как затвердел ее сосок, который оттягивал ткань красивым бугорком.
Знай, Максим-дорогой, только очень бесстыжие девушки позволяют такое сразу. Я-то тебе разрешаю, но с другой будь осторожен, не торопи события
Не нужны мне были никакие другие девушки. Хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Я целовал ее, шептал ей, как она прекрасна и наслаждался каждым мгновением, каждым прикосновением и вдохом. Почувствовал, как потяжелело ее дыхание, каким оно стало неровным и прерывистым. Я понял, что она также наслаждается нашей близостью.
Не похоже, что ты меня учишь, сказал я.
А я и не учу, прошептала она. Я просто с тобой целуюсь.
Ксения улыбнулась.
Здесь и учиться нечему. Просто надо целовать так, как хотел бы, чтобы целовали тебя. Можешь быть уверен в себе, ты прекрасно целуешься. Пожалуй, улыбнулась она, мне нечему тебя учить.
Ксюша игриво отстранилась от меня. Я с трудом подавил свое желание последовать за ней. Я знал, что так она играет со мной, но не мог и предположить, что будет дальше.
Я кое-что подготовила для тебя, посмотри в верхнем ящике комода, за тетрадками.
Я выдвинул ящик и, чуть покопавшись там, выудил свежую упаковку презервативов.
Первой мыслью, которая пришла мне в голову а как она их приобрела и спрятала в тайне от родителей?
Инна Андреевна? спросил я.
Святая женщина, кивнула Ксюша в ответ, подтверждая мою догадку. Иди ко мне, Максим. Я тебя ещё многому научу
***
Почему прекратил вспоминать? Стесняешься секса с безрукой девочкой? высокомерно спрашивает Лиза.
Просто не хочу об этом думать.
Я бросаю ей упаковку презервативов, которую она ловко ловит одной рукой. Костер погас, и еле тлеющие угли бросали на ее лицо красный отсвет.
Тонкие, едко усмехается Лиза. О твоих ощущениях позаботились. Выходит, она все спланировала заранее?
Разумеется. Пока я играл с ней в шахматы, она играла во что-то другое.
Зато ты все ходы запомнил.
Вечером того же дня воспроизвел игру. Она поддавалась.
Ну разумеется. И что было дальше?
Два самых счастливых месяца в моей жизни.
Она отложила презервативы в сторонку.
Небось, за пределами ее постели ничего не замечал?
Уже потом, когда вспоминал и все анализировал Как порой улыбка сходила с ее лица без видимых причин. Как иногда она замолкала, словно теряя интерес и ко мне, и к разговору. Как порой были бесконечны пусты ее глаза, смотревшие сквозь меня.
Почему тебя это не беспокоило?
Беспокоило. Но я не хотел об этом думать. У меня же были основания считать, что это связано с ее состоянием. Так что я посчитал, что ей просто нужно время, чтобы свыкнуться и преодолеть. Я был счастлив
и был слепым дураком.
Я молчу. Лиза совершенно права.
И как все закончилось?
Об этом я вспоминать не хочу. Но, похоже, без этого никак. Я глубоко вздыхаю.
Начинался июль, ее мама взяла отпуск и сама сидела с Ксенией, Инна Андреевна уехала на юг на пару недель. Я не ходил тогда к Ксюше, так как она все еще не хотела знакомить меня с родителями. Прошло чуть меньше недели с последнего моего визита. И вот она набрала мой номер уже справлялась с телефоном ногами. Легла на трубку со своей стороны и сказала мне, что ей очень жаль, что приходится звонить, но возможности поговорить лично нет. Сказала, что она срочно и надолго уезжает и не знает, когда мы увидимся вновь. Сказала, что любит меня первый раз за все время. Поблагодарила за то, что был рядом. Сказала, что я со временем пойму ее и прощу. И попрощалась. Последние слова сквозь слезы.
Лиза молча смотрит на меня. Она то есть я знает, что было дальше, но мне надо проговорить это вслух.
Я был у ее дома через полчаса. Опоздал. Скорая у подъезда, накрытое простыней тело, кровь, растекающаяся по грязному асфальту, распахнутое окно наверху. Врачи спокойно чего-то ждали, подготовив носилки. Рядом с ними выла худая женщина, закрыв руками лицо это была ее мать. Какой-то мужчина с черной папкой под мышкой возможно, следователь приподнял простыню и оценил положение тела. Я увидел копну ее волос Еще неделю назад мы занимались любовью, и я шептал ей, как люблю ее, зарываясь в ее золотистые локоны. А теперь ее волосы были малиновыми и слиплись в отвратительные клочки. Крови было очень много Ксюша жила высоко. Я развернулся и ушел.
Ты не был на похоронах?
Меня не пригласили. Да я бы и не пошел. Возненавидел ее.
За что?
Она любила и была любима. Я хотел разделить с ней свою жизнь. А она избрала легкий путь. Я возненавидел ее за слабость, которую она сама же и презирала.
А теперь что чувствуешь? Все еще ненавидишь?
Нет. Не понимаю. И ничего не чувствую. У меняя внутри выжженная земля, уж извини за такую поэтичность.
Она вздыхает.
Это достаточно очевидно. Когда тебе предложили поездку в зону биологической опасности, где уже есть трупы, что ты сделал? Поехал без малейших возражений.
Полегче, Лиза. Что за поспешные выводы?
Ну, мне нужно на что-то жить.
Да, и именно поэтому ты утопил в речке «буханку» средство своего заработка. При том, что доктор Драчев был уже мертв, а машина принадлежит твоему работодателю.
А как же Устюгов? Милиции надо помогать.
Ты не под присягой. Риск это его профессиональное дело, а не твое. Ты имел полное право уехать и увезти с собой всех желающих пока они были живы. Кстати, а когда ты шел с автоматом под пули ты чем руководствовался? Любовью к родной милиции?
Не знаю Было очень страшно, и какое-то волнение, а потом радость, когда началась стрельба.
«Радость», передразнила она. Не надо скромничать. Ты возбудился и кончил. Смерть это единственная женщина, которую ты по-настоящему хочешь. Ты как бумажный кораблик в ручье гордо несешься прямо к дождевому сливу. Без твоей Ксении назову ее так, не по фамилии тебе просто неинтересно жить. И вот мы подходим к решающему моменту, потому что у твоей бессмысленной жизни есть альтернатива. Оживить свою память. Наполнить ею свой последний сон. Время здесь штука относительная, так что и жениться на ней успеешь, и состариться.