Он смеется.
Ну Будем надеяться, что твой самолет вылетит завтра.
Я в недоумении. Завтра это двадцать четвертое. Если он не вылетит завтра, то
Боже мой! Я проведу Рождество одна в аэропорту!
Не беги вперед паровоза. Все может измениться в один миг. Слушай, я заранее снял тебе комнату в домике вниз по дороге. Ничего особенного, но большинство гостиниц уже занято, ведь сейчас праздники. Я знаю владельцев, Криса и Андреа. Они милые люди. Найми челнок, чтобы добраться до них.
Благодарю, с покорностью отвечаю я.
Не за что, Барби.
Улыбаюсь, несмотря на кислое настроение. Раньше терпеть не могла, когда он так меня называл.
Ты уже отрастил бороду? спрашиваю снова, однако Джона продолжает увиливать. Надеюсь, что да никогда не думала, что буду этого хотеть.
Придется тебе подождать и посмотреть самой. Давай. Забирай свои двадцать пять чемоданов с перевесом и поезжай к ним. Набери меня позже.
Хорошо.
Прикусываю губу, сдерживая желание произнести те три коротких словечка, которые удержала в себе месяц назад в аэропорту и которые заглушаю теперь при каждом телефонном звонке, уговаривая себя, что не могу произнести их впервые, находясь за сотни километров от Джоны.
В глубине души просто боюсь, что он не испытывает ко мне того же. Во всяком случае пока. Знаю, что его чувства ко мне сильны, иначе мы бы не затеяли все это. Но если Джону что-то и характеризует, так это его прямота и бесстрашие, и все же он еще не сказал, что любит меня. Данный факт заставляет меня думать, что, возможно, он еще и сам не уверен в своих чувствах.
А я не могу стать первой, кто произнесет признание.
Ну, поболтаем позже?
Джона усмехается.
Да, разумеется. Увидимся, Калла.
Направляясь к багажной карусели, изо всех сил стараюсь не волочить ноги по полу. К счастью, чемоданы с чикагского рейса уже выгружают на ленту. Я пока не вижу своих, а потому останавливаюсь неподалеку и жду, и мое разочарование от того, что застряла в Анкоридже на ночь, да еще и вдалеке от Джоны, весьма сказывается на моем настроении.
Тридцать минут спустя, уже после того как окончилась выдача и последние пассажиры разобрали свои вещи, добавляю в свой список «вещей, которые пошли не так, когда я переехала на Аляску», еще и пропавший багаж.
Когда-нибудь посмеюсь над этим но это будет когда-нибудь потом.
Глава 3
Почему Аляска против того, чтобы у меня была одежда? Я принимаю бокал красного вина из рук официанта мужчины в черной рубашке на пуговицах, с неухоженными каштановыми волосами, с кивком благодарности, прижимая телефон плечом к уху.
Ты выглядишь слишком хорошо без нее, иронично отвечает Джона.
Мои щеки вспыхивают. Последний раз я оказалась без своего багажа благодаря ему и той крошечной жестяной банке, на которой Джона прилетел за мной, когда считал меня просто избалованной соплячкой, нуждающейся в уроке.
Ты снова имеешь к этому какое-то отношение?
Он смеется.
Хотел бы. Их куда-то перебросили?
Судя по всему. Багаж, отправляющийся в Чикаго, перетасовали из-за какой-то заминки с перевесом. Мне сказали, что чемоданы отправят сегодня ночью и их первым же делом доставят завтра утром ко мне в отель.
Уж не знаю, верить ли им. Служащий аэропорта извинился, обещал возместить мои непомерные расходы, а затем предложил мне дорожный набор, состоящий из дешевой одноразовой зубной щетки и крошечного тюбика зубной пасты. К счастью, свои туалетные принадлежности и косметику положила в ручную кладь. С ними и пижамой, которую прикупила в «Волмарте» по дороге, эту ночь я переживу.
Но что меня беспокоит больше всего так это рождественские подарки, которые упаковала в чемоданы.
Что, если они не успеют прилететь вовремя? Мой рейс назначен на три.
Я провисела на телефоне с авиакомпанией два часа из своего гостиничного номера, чтобы заполучить это место.
Не волнуйся. Одежда тебе не понадобится. По крайней мере, несколько дней точно.
Моя кровь бурлит от непроизнесенного обещания Джоны о том, что последует дальше, и его еще более хриплого, чем обычно, голоса.
Временами последний месяц казался просто бешеным из-за подготовки к моему переезду, но он затянулся. Мы прошли долгий путь от почти совместной жизни в недели, предшествующие смерти отца, до расставания в тот прохладный день в Анкоридже, когда не планировали продолжать наши отношения, и до воссоединения два месяца спустя во время четырехдневного визита Джоны к нам на выходные.
В моей спальне на третьем этаже, прямо над мамой и Саймоном.
Это не совсем благоприятствовало той близости, которой мы оба жаждали, тем не менее тогда мы предприняли все возможное. Однако это многомесячное ожидание закончилось для меня лишь непрекращающимся разочарованием.
Слышать подобные вещи от Джоны совсем не просто.
Просто дождаться не могу того момента, когда останусь с ним наедине.
Я делаю глоток вина.
Снегопад еще не кончился?
Еще не кончился. Как тебе отель?
Я понижаю голос до тихого шипения.
Если не считать всех этих мертвых животных?
Стены холла оказались доверху увешаны медвежьими шкурами, оленьими головами и чучелами рыб всех возможных цветов и размеров, а еще в фойе обнаружилась люстра из разномастных оленьих рогов собранных в лесу или добытых в результате убийств, тусклый свет которой добавлял этому месту только большей жути.
Рядом со стойкой регистрации стоит чертов водяной буйвол.
Это мускусный бык.
Да неважно. Этот дом могильник диких животных.
Ага, это их фишка. Андреа таксидермист.
Мои глаза широко распахиваются.
Так это она изготовила все эти штуки?
И добыла большинство из них на охоте. Тебе стоит осмотреть их дом. Там в углу есть взрослый медведь гризли.
Звучит восхитительно, морщусь я, пытаясь представить себе женщину, которая находит удовольствие в потрошении животных и измерении их глазниц для подбора идеального размера стеклянных шариков. Что-то подсказывает мне, что обмениваться любимыми оттенками лака для ногтей мы не станем.
Ты на Аляске. Стреляют и набивают шкуры здесь не только мужчины. Таков уж порядок вещей. Ты привыкнешь.
Вздыхаю. «Привыкнешь», кажется, теперь новая любимая фраза Джоны.
До тех пор, пока ты не принесешь мне домой тушу и не попросишь меня разделать ее и приготовить.
Знаю, что Джона и сам охотится. Видела коллекцию винтовок и дробовиков в его сейфе. Просто еще не до конца уверена, как я к этому отношусь.
Даже не мечтай. Улавливаю улыбку в его голосе. А ресторан уютный хотя бы?
Ага, признаю я.
Он отделан темными деревянными панелями и обогревается настоящим сложенным из камня сельским камином, полыхающим в соседнем углу. Окна выходят на замерзшее и покрытое снегом озеро Худ, полностью белое в тенях послеполуденного заката, если не считать разноцветных маленьких самолетиков с лыжами вместо колес. А на дальней стороне озера стоят скромные многоквартирные дома из коричневого кирпича. За ними вдалеке вырисовываются величественные силуэты гор с белыми шапками.
Осматриваю столики вокруг любопытным взглядом. Занята примерно треть зала. Сколько из этих людей застряли здесь так же, как я, ожидая, когда они доберутся куда-нибудь?
Что закажешь?
Не знаю. Перелистываю страницы меню. В основном здесь подают обычную пабную еду, но есть и фирменное блюдо из ребрышек. Море вина, чтобы утопить мои печали?
Тогда садись за барную стойку. Крис должен быть где-то там.
Мой взгляд блуждает по длинной величественной стойке из темного ореха самой причудливой вещи в этом месте и натыкается на высокого мужчину с седыми жилистыми волосами.
У него большие кустистые усы?
Да, это он. Он подсядет тебе на уши на всю ночь. Спроси его о его хаски. Он владеет собачьей упряжкой, и их сын каждый год принимает участие в гонке Iditarod. И закажи бургер. Котлеты Андреа делает сама.
Из настоящей говядины? невинно задаю вопрос. Я усвоила прошлые уроки.
Джона усмехается. И не отвечает это от моего внимания не ускользает.
Тыквенный суп тоже хорош.
Морщусь.
Ненавижу тыкву.
Что? Неправда.
Вообще-то правда. Меня от нее тошнит.
Нет, не тошнит.
Почему ты со мной споришь? Я говорю тошнит. То же самое касается свеклы.
Джона стонет в голос.
Иисус. Ты такая же вредная, как был Рен.
Я ощущаю, как что-то сжимается в груди при упоминании отца, которого Джона знал лучше, чем когда-либо буду знать я.
Ошибаешься. Он вообще не ел овощи. Я не ем только тыкву и свеклу. После долгой паузы я прибавляю: А еще капусту и грибы. И я ненавижу клубнику.
Клубнику? Боже, на что я подписался? В тоне Джоны звучит дразнящая нотка. Ладно, Барби, выкладывай остальное. С чем еще предстоят сложности? Подожди, подожди возьму блокнот. У меня ощущение, что список будет длинным.
Я представляю его растянувшимся на его диване в мешковатых джинсах, с закинутой за голову мускулистой рукой, в простой хлопчатобумажной рубашке, натянутой на широкую грудь, непроизвольно демонстрирующую множество твердых бугров, из которых состоит все его мускулистое тело.
«Сегодня вечером я должна была лежать на этом теле», с горечью понимаю я.
Дай подумать Я устраиваюсь поудобнее, закидываю ноги в туристических ботинках на стул напротив и ухмыляюсь. Для начала волосатые несносные мужчины и дешевое пиво.
* * *
Не-е-ет! Я стону в подушку, когда внизу телевизионного экрана мелькает заголовок новостей, сообщающий о самом сильном снегопаде на юго-западе Аляски за последние почти пятьдесят лет. Это утверждение подкрепляется видео и фотографиями вчерашнего дня: со всех сторон валит снег, дороги занесло метровыми сугробами, под которыми погребены машины.
Хуже того, метеоролог, одетый в красную парку с меховой подкладкой, лицо которого скрыто под капюшоном, обещает, что, начиная с сегодняшнего утра, Анкоридж тоже настигнет непогода. Я проверяю свой рейс и вижу, что вылет уже задержан на час.
Поднявшись с кровати, иду к окну. Мои босые ноги холодит прохладный воздух, и это немного притупляет ноющую головную боль. Вчера вечером, последовав совету Джоны, перенесла вечеринку жалости к себе поближе к бару, чтобы поболтать с Крисом. Он оказался таким же милым, как и говорил Джона, хотя и немного неловким. Крис травил приевшиеся шутки о канадском акценте и нашей конной полиции. Около девяти вечера появилась Андреа. Она была совсем не такой, какой я себе представляла женщину, которая убивает животных и делает из них чучела. Ее лицо, напоминающее личико пикси, обрамляли пепельно-белые волосы, подстриженные бобом, а широкая улыбка излучала лишь теплоту и радушие.
Они напоили меня красным вином несколько бокалов было за счет заведения и пару часов развлекали рассказами о ее охотничьих подвигах и сумасшедших постояльцах, пока все мое тело не загудело, а живот не разболелся от смеха. А еще я получила приглашение на рождественский ужин, если вдруг застряну в Анкоридже.
Когда я, пошатываясь, добрела до своей комнаты, уже близилась полночь, однако заставила себя не спать и смотрела фильмы на своем компьютере почти до двух часов ночи в попытке настроить внутренние часы на четырехчасовой сдвиг во времени.
Утром все равно проснулась в шесть.
Отдернула штору и наткнулась на бескрайнюю черноту за окном солнце еще не успело взойти. Несколько тусклых уличных фонарей, освещающих парковку, мало что сообщили мне о снегопаде. Если над нами и есть тучи, то их не увижу еще несколько часов.
Но, учитывая мою удачу, боюсь, что рождественский ужин я проведу с этими незнакомцами.
Спотыкаясь, возвращаюсь в постель, чтобы проверить, не пришел ли ответ на мое: «Ты уже проснулся? Насколько все плохо?», которое я отправила Джоне, как открыла глаза.
Приходит ответное сообщение: «Выглядит не очень. Еду в Дикую Аляску, чтобы помочь разобраться с царящим там хаосом».
Тяжко вздыхаю. Джона отказывается называть бывшую чартерную компанию моего отца как-то иначе, несмотря на то, что на их самолетах и маленьком терминале уже несколько недель красуется новый малиново-синий логотип «Аро». Это единственное заметное изменение на данный момент, сказал мне Джона. Новый владелец пока сосредоточился на том, чтобы разогнать бизнесовую часть. Только летом он планирует обновить офис и зону ожидания аэропорта.
К тому времени мы уже покинем Бангор, если, конечно, сможем найти подходящее местечко недалеко от Анкориджа. И если когда-нибудь этот снег перестанет идти.
Мое настроение падает настолько, что я рискую разреветься. Запиваю несколько таблеток «Адвила» водой и зарываюсь с головой под одеяло.
* * *
Тишину разрывает пронзительный звук гостиничного телефона, вырывающий меня из беспокойной полуденной дремы. Портье сообщает, что прибыл мой багаж. Испытываю облегчение на фоне общего разочарования. Однако длится оно недолго. Проверяю свой рейс и вижу, что его отложили еще на час. С другой стороны его не отменили полностью. Пока что.
От Джоны сообщений больше нет, хотя я и не удивлена. От него всегда ничего не слышно, когда он работает. Тем не менее мое настроение это не улучшает. Как и мой урчащий желудок.
Однако есть сообщение от мамы: на селфи она и Саймон на пляже поднимают на камеру тост, улыбающиеся и белокожие, словно макароны.
Возможно, мне стоило послушать ее и отправиться на Теркс. Тогда мне бы не пришлось проводить Рождество под чучелом гризли, которое пялится на меня, пока я ем.
Отодвигаю эту кислую мысль в сторону и встаю: натягиваю вчерашнюю дорожную одежду, чищу зубы, собираю волосы в небрежный узел и подкрашиваю ресницы.
Забавно, что еще полгода назад, до того как Джона вторгся в мою жизнь, я бы ни за что не вышла из комнаты без полного макияжа. Тогда мой внешний вид казался мне гораздо более важным в великой схеме вещей, чем сейчас.
Распахиваю дверь, намереваясь раздобыть себе завтрак и заодно забрать свои вещи.
И задыхаюсь, глядя на прислонившуюся к стене высокую мужскую фигуру: мускулистое тело укутано в тяжелое клетчатое зимнее пальто поверх нескольких слоев флиса, а пепельно-русые волосы прикрыты черной шапочкой. Пронзительные льдисто-голубые глаза неотрывно смотрят на меня.
Что ты здесь делаешь?! восклицаю я, ощущая волны облегчения, пронизывающие мои конечности.
А ты угадай, отдается в моей груди хрипловатый голос Джоны.
Боже, как же мне не хватало слышать его вживую.
Но я думала буря
Выдалась передышка, и я воспользовался ей, летел так низко, как только мог, и молился, чтобы она продлилась чуть дольше.
Его взгляд скользит по моим волосам, носу, губам и задерживается там.
Было ужасно?
Может, ты уже подойдешь? Он делает шаг ко мне.
Я ныряю в объятия Джоны, наслаждаясь ощущением его сильного тела, прижатого к моему, и его запахом мятной жвачки и древесного мыла, пока наши губы находят друг друга в приветственном поцелуе.
Мой рейс отложен.
Джона обхватывает меня руками и притягивает к ближе к себе, царапая мою кожу щетиной, когда наклоняется, чтобы уткнуться лицом мне в шею. Он глубоко вдыхает
Я знаю. В аэропорту все вверх дном. Толпы людей пытаются успеть добраться к Рождеству.
Я закрываю глаза.
Поверить не могу, что ты здесь.
Внезапно наше первое совместное Рождество в отеле с мертвыми животными уже не кажется мне таким ужасным.
Разумеется, я здесь. Будто мог позволить тебе остаться одной на праздник.
Значит, обратно я полечу с тобой?
Обратно мы сегодня не полетим. В голосе Джоны появляется какая-то нотка, которая заставляет меня подумать, что полет сюда через горы был намного хуже, чем он о нем говорит. А ведь когда дело касается полетов, Джона бесстрашен.