Джона спешит ему навстречу, держа сумку с мясом в руке. Вторую он протягивает, чтобы обменяться рукопожатием.
Фил. Рад снова тебя видеть.
Давненько не виделись, да. Фил ухмыляется, демонстрируя отсутствующий передний зуб. Серо-голубые глаза переходят на меня, и я замечаю, что левый из них замутнен. А это хозяйка?
Еще не официально, но да.
И мое сердце поет от ответа Джоны, от всех обещаний и намерений, заложенных в нем, несмотря на то, что мы еще не обсуждали женитьбу сказанных без колебаний или страха, в типичной для него прямолинейной манере. Я так презирала эту его черту, когда впервые встретила его и когда он так нагло высказал мне все, что обо мне думает в не самых блестящих выражениях. Но теперь уже не уверена, что смогла бы без нее. Когда тебе не нужно беспокоиться о том, что тебе что-то недоговаривают, доверять людям становится легко.
Джона протягивает руку назад, чтобы подозвать меня.
Это Калла. Дочь Рена Флетчера.
Жаль было узнать о твоем отце. Очень жаль. Он ушел слишком рано.
Спасибо, говорю я и поспешно добавляю: Джона рассказал мне и о вашей жене. Примите мои соболезнования.
Его губы поджимаются, и он отрывисто кивает мне в знак признания, словно на большее не способен.
И это чувство знакомо мне слишком хорошо.
Фил замечает термосумку в руках Джоны.
Джордж упоминал, что передаст кое-что со своей охоты.
Джона похлопывает ладонью по жесткому ящику.
Это отличная вырезка.
Да, он уже хвастался. Фил хохочет, и этот смех напоминает мне звук старого автомобильного двигателя, с трудом пытающегося завестись. Что ж, пошли. Почему бы мне не устроить вам экскурсию, если хотите, а сумку в дом мы забросим после?
Мы с радостью. Правда, детка?
Глаза Джоны сияют любопытством, оглядывая окрестности, а затем останавливаются на мне, и его губ касается странная оживленная улыбка.
Я не могу удержаться от ответной улыбки и придвигаюсь к нему, чтобы прошептать:
У тебя прямо-таки стояк на дом этого парня, а?
Джона обхватывает меня рукой за талию и крепко притягивает к себе.
Да я сейчас кончу в штаны.
* * *
Мы с Колетт купили это место в 80-х. Весной 85-го, кажется. Фил останавливается перед кухонной раковиной, задумчиво почесывая подбородок. Точно, это был мой сороковой день рождения. Мы приехали сюда, чтобы порыбачить на реке. Если вам нравится рыбалка, то у нас одно из самых лучших мест для нее. К западу от нас целая система рек. Летом народ приезжает толпами.
В общем, мы влюбились в эту местность. Помню, я думал, что уже на полпути к смерти, и мне очень нужно было сделать какой-то большой шаг. Так что мы купили эту землю. Почти сорок гектаров земли, предостаточно для полноценной жизни. Давненько это было. Он пренебрежительно машет рукой в сторону территории за домом. В это время года нужны снегоступы, чтобы передвигаться.
Еще ни разу не ходила на снегоступах, признаюсь я.
И я понятия не имею, сколько это сорок гектаров, но подозреваю, что на пеший обход участка уйдут целые часы. После осмотра ангара и мастерской мы забрались в красный ржавый пикап Фила и поехали к дому на нем, поскольку расстояние было слишком уж непомерным для старых ног Фила.
Фил с любопытством смотрит на меня.
Раз уж ты об этом упомянула, то ты не похожа на местную.
Я родилась на Аляске, но большую часть жизни прожила в Торонто.
А, из городских. Он протягивает Джоне бутылку виски, взятую со стойки. Пить хочешь?
Джона отрицательно мотает головой.
Лучше не стоит. Мне еще лететь.
Фил дразняще машет бутылкой в мою сторону.
Ну а тебе-то самолетом не нужно управлять.
Я стараюсь не выдать выражением лица своих эмоций. Сейчас едва полдень, а Фил уже схватился за бутылку. Рядом с ним стоит стакан, и я не могу сказать, вчерашний ли он или им пользовались уже сегодня. Какова его жизнь здесь в одиночестве? Может быть, я бы тоже начала пить.
Спасибо, но у нас впереди долгий день. Хотя стакан воды не помешал бы.
Конечно, думаю, где-то здесь у нас найдется бутылка, еще с тех времен, когда здесь был наш сын.
Фил подходит к холодильнику и достает оттуда пластиковую бутылку, и каждое его движение напоминает о его возрасте. От меня не ускользает то, что он постоянно говорит во множественном числе «нас» и «наш», словно его покойная жена все еще где-то здесь. Наверное, чтобы привыкнуть к статусу вдовца после пятидесяти лет брака, требуется время. Или Фил просто не хочет мириться с мыслью, что ее больше нет с ним.
Я вежливо улыбаюсь, принимая воду.
У меня хороший большой огород. Примерно сотка. Достаточно большой, чтобы сделать заготовки на зиму, и все огорожено и подключено к электричеству, чтобы отгонять живность во время выращивания. Вы что-нибудь выращиваете? Задавая этот вопрос, Фил смотрит прямо на меня.
Нет, этим занималась моя мать.
Хотя она сама не раз охотно признавалась, что получает куда больше удовольствия от своих кустов роз и сирени, чем от морковки с кукурузой.
Ну, любой человек может стать садоводом, если будет достаточно долго возиться с землей, отмахивается Фил. Еще есть загоны, где мы держали скотину.
Твоя ферма, Барби, бормочет Джона, получая мое едва заметное закатывание глаз в ответ.
Конечно, кроме нескольких кур, которые несут яйца по утрам, больше никого не осталось. Ну и Зика. Фил с грохотом ставит стакан на стол и наполняет его виски до половины. Этот старый козел не что иное, как заноза в моей заднице. Он терпеть не может мужиков. Бесполезен, поскольку Колетт с нами больше нет. Он повсюду таскался за ней следом.
Лицо Джоны расплывается в ухмылке.
Кто бы мог подумать? Калла просто обожает коз.
Так сколько лет этому дому? спрашиваю я, предупреждающе зыркая на Джону.
Мой взгляд скользит по деревянному убранству домика, намеренно избегая огромной лосиной головы, наблюдающей за нами со своего места между двумя большими окнами. По бокам от камина висят оленьи головы. На стене напротив черная меховая шкура, отороченная красным войлоком, и я могу только предполагать, что когда-то это был медведь, поскольку головы к ней не прилагается.
Я никогда не возьму в толк, зачем люди окружают себя теми, кого они убили.
Дайте подумать Старые владельцы начали строительство лет за десять до нас. У них настали тяжелые времена, и им пришлось продать дом еще до того, как его закончили. Так что, я полагаю, ему Фил прищуривается в раздумье. Почти сорок пять лет? Кое-что обновили тут. И полностью переделали подвальное помещение. Весь этот камень положили мы. Колетт думала, что это будет красиво. Разбавит дерево.
Она была права. Так и есть.
Бревенчатый дом построен на небольшом склоне, что позволило сделать в подвальном помещении несколько больших окон. Внешняя отделка облицована камнем, выгодно сочетающимся с камином.
Конечно, кое-что придется переделать. Отделку и шкафы. А в ванной не помешали бы новые смесители, и нужно покрасить стены. Фил отпивает виски, морщась от первого глотка. Ну, знаете, все то, чем ты говоришь, что займешься, когда у тебя будут свободные выходные, а потом не успеваешь оглянуться, как проходит тридцать пять лет, твой ребенок уезжает из дома, жена умирает, а ты все еще смотришь на загрунтованный гипсокартон.
В его голосе звучит тоска.
И я надеюсь, что мне удается скрыть жалость на своем лице, когда произношу:
У вас чудесный дом.
В деревенском, перегруженном стиле, с устаревшим и захламленным интерьером, но все же он уютный. Даже несмотря на всех этих мертвых животных, наблюдающих за мной.
Может, Фил и живет здесь один об этом красноречиво свидетельствуют грязная посуда и пустые упаковки из-под готовых замороженных продуктов, валяющиеся на столе, одежда, раскиданная почти на каждом предмете мебели, паутина, свисающая с люстры, словно мишура, но здесь все еще сохранилось присутствие его покойной жены. Магниты в виде цветочков на дверце холодильника, удерживающие фотографии их внуков, плещущихся в озере. Календарь, висящий на стене, открыт на сентябре, где аккуратным женским почерком отмечены несколько встреч, день рождения и годовщина. Над порогом прихожей, длинного узкого коридора с дюжиной крючков, на которых висит все подряд от легкого свитера до болотных сапог, прикреплена деревянная табличка «Боже, благослови этот дом на Аляске», расписанная вручную фиолетовыми полевыми цветами. И полагаю, что все эти бледно-голубые и сиреневые вещи когда-то принадлежат самой Колетт.
Эти бревна все были вытесаны вручную, произносит Фил, и его брови изгибаются дугой, будто он делится невероятно шокирующим секретом. Колетт настаивала, что если у меня есть ангар для моих игрушек, то у нее должен быть свой бревенчатый домик у озера с большим камином, где она сможет проводить холодные зимние дни. С этим не поспоришь. Его мутный взгляд устремляется на двускатный потолок двухэтажной гостиной, куда поднимается дымоход большого каменного очага. Длинный деревянный пол покрывает дешевый изношенный ковер цвета зеленого мха. С этим местом связано много хороших воспоминаний. В любом случае мои ангар и мастерская появились только через пятнадцать лет после дома.
Они выглядят добротно построенными, замечает Джона тем же оценивающим тоном, который не покидает его голос с тех самых пор, как мы приземлились.
О, так и есть. Ангар нуждается в небольшом ремонте. Обычная профилактика, которой никак не избежать. Но такого, как здесь, вы больше не найдете нигде в округе. Старая постройка, скажу я вам.
Джона согласно кивает.
Я летел над этими парнями, как муха над лосиным дерьмом.
Прячу свою кривую улыбку за глотком воды.
Джона восхищается вашим ангаром с тех пор, как мы приземлились. Я бросаю на него язвительный взгляд. Конечно, это больше походило на то, что Джона прогуливался в мороз с эрекцией на гигантский металлический сарай, но все же.
Уж надеюсь. Джордж клялся, что ты оценишь. Фил делает еще один большой глоток виски. Вот почему я лучше продам участок тебе, а не той парочке из Хомера. Так когда у вас будут деньги, чтобы выкупить его?
Глава 8
Я буду бургер из бизона и разливной светлый эль. Джона складывает меню и передает его обратно Крису. А Калла возьмет нож для стейка, чтобы перерезать им мою яремную вену.
Кустистые брови Криса изгибаются дугой, когда он смотрит на меня, и его глаза сияют смесью восторга и любопытства.
Полагаю, он это заслужил?
В супе с луком-пореем есть молочные продукты? У меня пищевая аллергия. Заставляю себя улыбнуться. Злюсь, но при этом голодна.
Позволь мне уточнить. Я вернусь через минуту. И принесу подставки, чтобы стол не шатался. Крис забирает у меня меню. И нож, чтобы пырнуть Джону.
Он уходит, все еще смеясь от своей шутки. Это мило.
Я снова устремляю жесткий взгляд на человека, сидящего напротив меня.
Джона откидывается назад, и стул скрипит от тяжести его немаленькой фигуры. Он смотрит на меня расчетливым взглядом таким, который говорит мне, что в этот самый момент Джона прикидывает, как именно собирается убедить меня согласиться на эту его бредовую идею поселиться в лесу посреди пустоши.
Ты должна признать, что это идеальный вариант для нас.
Для нас? Нет. Не для нас. Для тебя.
Ты же хотела дом с характером. А что может быть более аутентичным, чем бревенчатый дом с прекрасным видом на Денали?
Посреди глуши, напоминаю ему я.
Трапперс Кроссинг это не глушь. Оттуда до Уасиллы всего двадцать пять минут пути. Там проживает десять тысяч человек и есть все, что тебе требуется. Даже «Волмарт».
Ты думаешь, что «Волмарт» это все, что мне нужно?
Джона вскидывает руки.
Черт побери, я не знаю. Это ты все время говоришь о «Волмарте». Его взгляд внимательно изучает стену позади меня, как будто где-то там, за деревянными панелями скрывается аргумент, который сможет меня переубедить. Мари, например, живет в Уасилле.
Ага, твоя суперблизкая подруга, которая тайно в тебя влюблена. Еще лучше, бормочу я, хотя и не испытываю враждебности.
Когда познакомилась с той симпатичной ветеринаршей, сразу после того, как мы с Джоной впервые поцеловались, я просто сгорала от ревности. Любому было понятно, что она рассчитывает, что их дружба станет ступенькой к чему-то большему. Джона сам как-то признался, что они целовались один раз. А еще он сказал, что не может дать ей того, чего она хочет.
Я видела Мари всего дважды второй раз на похоронах моего отца, и, кажется, тогда она отступила на шаг назад, будто пытаясь соблюсти невидимую границу, проведенную между ней и Джоной, когда появилась я. В любом случае у меня нет проблем с Мари, но это совсем не то, что убедит меня в покупке дома Фила.
Джона закатывает глаза.
Она не влюблена в меня.
Мы же остановились на Анкоридже, напоминаю я ему.
Нет. Мы остановились на окрестностях Анкориджа. Это чертовски ближе к Анкориджу, чем Бангор. Он складывает руки на столе перед собой. Да ладно тебе, Калла Ты ведь это несерьезно, когда говоришь о переезде в пригород? Ты хочешь обычный дом с крошечным двориком и людьми с обеих его сторон, заглядывающими в твои окна по ночам? Дом без характера?
Вздыхаю с отчаянием. Джона использует мои слова против меня. И, я не хочу этого признавать, эффективно.
Как я буду летать? Где мне держать свои самолеты?
В аэропорту, как и все нормальные люди. Как мой отец.
Он медлит, закусив нижнюю губу. Если бы я не была так раздражена, то, вероятно, этот тонкий маневр взбудоражил бы мою кровь.
Это не новость для тебя, Калла. Я уже упоминал, что хочу свой аэродром. И не раз. Джона добавляет уже более мягко: Помнишь, той ночью, когда я посадил тот маленький игрушечный самолетик на твою
Это было всего один раз! прерываю я, краснея, и бросаю взгляд на соседний столик, чтобы убедиться, что сидящая там семья не подслушивает нас. Я думала, это случится «когда-нибудь», лет через пять или десять. Не сейчас.
Я тоже так думал. Но зачем ждать пять или десять лет, если мы нашли идеальный вариант прямо сейчас?
Ты даже не понимаешь, почему я злюсь, да?
Потому что ты, и правда, хочешь жить в пригороде? переспрашивает он.
Я одариваю его безучастным взглядом.
Когда ты узнал, что Фил продает свой дом?
Бородатая челюсть Джоны каменеет.
Возможно, Джордж что-то говорил мне об этом на прошлой неделе, признается он.
Тогда почему ты ничего не сказал мне на прошлой неделе? И не говори, что у тебя не было возможности. Мы разговариваем о переезде каждый день весь последний месяц.
Джона тяжело вздыхает.
Потому что я знал, что ты достанешь свою чертову карту и решишь, что это слишком далеко для нас, даже не послушав.
И вместо этого ты обманом заставил меня полететь туда. Ты мне солгал.
Это не было ложью. Теперь наступает очередь Джоны украдкой бросить взгляд на соседнюю семью, но они, похоже, поглощены своим собственным разговором. Тем не менее он понижает голос. Джордж попросил меня завезти Филу мясо, если мы соберемся посмотреть его дом.
И что? Неужели ты думал, что я войду в бревенчатый домик посреди леса с головами животных, развешенными по всем стенам, и сразу же решу там поселиться?
Честно? Да, я так думал.
Я разражаюсь недоверчивым смехом.
Что? Ты сама сказала, что там красиво горы, озеро и все такое.
Да. Чтобы пожить временно.
Это не так уж и далеко от цивилизации, Калла. Дом полностью оборудован для жизни. Колодец с водой, водопровод, отопление там есть все. Анкоридж находится в считаных минутах езды оттуда. В Трапперс Кроссинг много домов. Это крупный туристический район. Он хмурит лоб, и маленький белый шрам от авиакатастрофы, случившейся прошлым летом, плавно опускается в образовавшуюся расщелину.
Мне не нравятся подобные сюрпризы.
Не такие, которые влияют на всю оставшуюся жизнь.
Ты не можешь винить меня за попытку.
Может, и нет. Но дело ведь не в этом.
Мы должны быть заодно, Джона. Внезапно я понимаю, что повторяю слова Агнес. Не надо манипулировать мной, чтобы получить то, что хочешь.
Я и не пытался манипулировать тобой, говорит он так, словно его совесть переоценивает это заявление, пока тот его делает.
Может быть, не намеренно, но ты это сделал. И это на тебя не похоже. Ты всегда был открытым и честным. Говорил все, что думаешь. Это я и люблю в тебе. Разве я недавно не размышляла о том, как сильно мне нравится в нем это качество? А это коварство? Это не ты.