Атаману Павлову удалось настигнуть в районе Базцыж Мачака и захватить в плен царских жен и дочерей. Самого Ямгурчея, сопровождаемого только двадцатью всадниками личного конвоя, другая группа казаков гнала до самого Азова, где он и нашел временный приют у тамошнего коменданта.
Вскоре князь Вяземский взял Астрахань, поставив здесь царем знатного татарина Дербыша, который год спустя задумал изменить России и переметнуться к крымцам. Но донской атаман Ляпун Филимонов, не дожидаясь свершения изменнических планов Дербыша, явился с храбрыми казаками под стены Астрахани. Изменники пришли в ужас, оставили город, рассеявшись по улусам. Казаки преследовали их Сам Дербыш в 1557 году бежал в Азов. Пришедший в Астрахань с государевыми войсками стрелецкий голова Черемысинов привел испуганный народ к присяге и, таким образом, Астрахань навсегда была присоединена к России[114].
Присоединение Казани и Астрахани с их владениями к Московскому государству открыло россиянам широкий путь на восток, в глубины Сибири. В последующее время туда ринулись отряды во главе с донскими казаками Ермаком, Дежневым, Хабаровым и вышли к Тихому океану и североамериканскому континенту.
Теперь взоры царя Ивана Грозного обратились на Запад, где спокойствию Русского государства угрожал Ливонский орден, закрывавший выход России в Балтику. Началась изнурительная Ливонская война, продлившаяся с перерывами 25 лет (15581583 гг.). В ее сражениях приняли участие и донские казаки.
Главной целью кампании 1558 года русское командование ставило захват побережья Балтийского моря от Нарвы до Риги. Основной удар наносился по Риге, куда в качестве авангарда были высланы казачьи конные сотни и легкая русская кавалерия. После взятия русскими войсками крепости Сренск началось наступление на Дерпт. Осада этой сильной крепости велась полками князя Андрея Курбского, который в своих записках отмечал, что в составе его войска находилось до 10 тысяч казаков. Дерпт был взят, а вскоре пала и важная в стратегическом отношении крепость Нейхаузен и двадцать рыцарских замков. Н. М. Карамзин, касаясь участия донцов в Ливонской войне, отмечал, что государевы воеводы, не занимаясь осадою больших крепостей Вендена, Риги, подступали единственно к маленьким городкам. Немцы уходили от них. Один Шмельтин не сдавался. Сколько ни штурмовали его воеводы, но взять не смогли. И тогда казаки наши разбили ломами каменную стену его и долго резались на улицах с отчаянным неприятелем.
Военные действия продолжались. Боясь усиления Москвы в Прибалтике, в войну на стороне ливонцев выступили Польша и Швеция. По приказу царя Ивана IV в Можайске для действий против Польши было сконцентрировано 37-тысячное войско, в составе которого насчитывалось более 6 тысяч казаков во главе с атаманами Яновым, Черкашениным и Ермаком Тимофеевичем.
В 1563 году русские войска в результате энергичной осады и штурма взяли город Полоцк. В этих боях особо отличились казаки атамана Михаила Черкашенина, а сам атаман оказал чудеса храбрости, что отметил Н. М. Карамзин в пятой главе восьмого тома своей Истории государства Российского. После падения Полоцка королевская Рада предложила заключить перемирие, что и было принято Москвой.
Вскоре в Польше королем стал энергичный и талантливый полководец Стефан Баторий, который возобновил войну с Россией. Под натиском превосходящих сил поляков русские войска стали оставлять занятые города. В 1581 году армия польского короля осадила русский род Псков. В его обороне приняли участие и донские казаки во главе с уже упоминаемым нами атаманом Михаилом Черкашениным. Борьба за город отличалась особым ожесточением и упорством, поляки несли большие потери, погиб ближайший советник короля Стефана Бекеш. Но и русские теряли своих воинов: в одном из ожесточенных боев, как сообщает Писаревская летопись, пал атаман Черкашенин[115].
Простояв под Псковом тридцать две недели, Стефан Баторий вынужден был снять осаду ввиду невиданного упорства русских и уйти восвояси. Этот успех россиян под Псковом помог царю Ивану IV добиться более благоприятных условий мира, в целом невыгодного для Русского государства.
В общем, в этот нелегкий для России период, как отмечал историк Сухоруков, по гласу призывающего отечества отборные дружины казаков, к войне всегда готовые, несколько раз служили под знаменами российскими на севере и на западе, а в конце сего столетия, в 1593 году, с однородцами своими уральскими казаками, составляли передовой отряд в российской армии, выступивший под начальством князя Александра Засекина к невскому устью противу шведов[116].
В 1598 году казачьи сотни, несшие сторожевую службу на юге Русского государства, в одном из сражений с татарами захватили пленных, от которых узнали о намерении крымского хана идти со своей конницей и семитысячным отрядом турецкого султана на Русь. Сообщив об этом новооскольскому воеводе князю Солнцеву, донцы помогли сорвать эту попытку хана опустошить южнорусские пределы.
Обращаясь к этой странице донской истории, выдающийся русский поэт Иван Никитин писал:
Особой печатью в истории донского казачества отмечено время освоения могучих просторов Сибири. В покорении Сибири, пишет выдающийся русский писатель Валентин Распутин, казаки сыграли роль исключительную, почти сверхъестественную. Только сословие людей дерзких и отважных, не сломленных тяжелой русской государственностью, чудесным образом смогло сделать то, что удалось им.
16. Смута и донские казаки. 16051612 гг.
В начале XVII столетия Русское государство испытало страшные потрясения, связанные с польско-шведской интервенцией, движением самозванцев, вошедшим в историю России под названием Смутного времени. В этих событиях приняли участие и донские казаки.
Надо отметить, что с воцарением на русском престоле Бориса Годунова (1598 г.) отношение Москвы к донцам резко переменилось. Царь, видя в казаках своевольников, лишил их государева жалованья, определенного в свое время царями Иваном Грозным и Федором Иоанновичем. Отныне Годунов не признавал казаков равноправной стороной и перестал принимать казачьи посольства. Воеводы пограничных с Доном городов получили строгий приказ царя перехватывать казаков, идущих без государева разрешения на Русь и сажать их в темницы. Все эти меры, не всегда несправедливые, озлобили донцов, и когда на западной границе появился истинный царевич Дмитрий, сын Ивана Грозного, казаки отправили туда атамана Андрея Корелу, чтобы он узнал: настоящий ли это сын Грозного царя?
Прибыв в Краков, где воевода сандомирский представлял самозванца сейму, Корела, отмечает историк Сухоруков, прежде всего старался разведать, не ложно ли кто-нибудь называет себя царевичем. Но, видя от всех польских вельмож и от самого короля Сигизмунда отличный прием и царские почести, оказываемые Отрепьеву, и сам признал его истинным сыном русского царя, именем всех своих собратьев бил ему челом, как законному государю, представил дары и обнадежил в верности и преданности всех казаков[117].
А. С. Пушкин по-своему увидел эту сцену в своей драме Борис Годунов, когда на вопрос самозванца атаману Кореле: Ты кто?, тот отвечает:
КазакСамозванецПризнав Лжедмитрия истинным государем, донцы через сокольничего Семена Годунова велели передать царю Борису в Москву: Объявите гонителю нашему Борису, что мы скоро будем к нему с царевичем Дмитрием[119]. Встревоженный этой информацией царь, забыв о прошлых преследованиях донцов, направил к ним на Дон своего посла Петра Хрущова с известием о смерти настоящего царевича Дмитрия много лет назад и с предложением служить ему, царю Борису. Однако казаки не поверили царскому посланнику и, заключив его в оковы, отправили к Гришке Отрепьеву, который с войском двигался на Москву.
Поддержанный донскими казаками и обманутыми массами простого московского люда, самозванец, после скоропостижной и неожиданной смерти царя Бориса, утвердился на царском троне, торжественно короновавшись в Успенском соборе Кремля 30 июля 1605 года. Об этом периоде русской истории В. О. Ключевский, великий русский историк, писал: В годы Смуты всего больше вреда наделали государству казаки, которые врывались в его пределы с польскими отрядами. Но казаки, которые приходили в Московское государство с берегов Днепра, Дона и Терека под начальством князя Трубецкого, Заруцкого, Лисовского, Сапеги не принадлежали к старому домовитому казачеству. Это были, в большинстве, недавние гости южно-русских степей, голытьба, как их тогда называли, т. е. беглые или не тяглые люди из Московского государства, недавно укрывшиеся в степях и теперь возвращавшиеся в Отечество, чтобы пограбить[120].
Однако вскоре казаки разобрались в политической обстановке и решительно поддержали русское ополчение, во главе с князем Дмитрием Пожарским и Кузьмой Мининым пришедшее освобождать от поляков Москву. Вскоре сюда же подошел польский гетман Ходкевич с огромным обозом, где находилось продовольствие для запертых и порядком оголодавших в Москве поляков. Оценив обстановку, Ходкевич решил нанести первый удар по ополчению Пожарского и Минина, занимавшего позиции у Новодевичьего монастыря. Донские казаки в это время укрепились в Замоскворечье.
Атаки поляков продолжались весь день, и хотя русским ополченцам удалось отбиться по всем пунктам, но они были настолько изнурены, что, как отмечают историки, у воинов руки опустились и о дальнейшем сопротивлении уже не приходилось думать.
Казачьи атаманы Межаков, Романов и Козлов, внимательно и напряженно следившие за ходом битвы, были недовольны позицией невмешательства, занятой князем Трубецким, который являлся верховным начальником казаков. Наконец, атаман Феофилакт Межаков подошел к Трубецкому и проговорил, сурово глядя на князя:
От вашей нелюбви Московскому государству пагуба становится! и, обернувшись к своим казакам, скомандовал: На коней! Стремительный удар свежей казачьей конницы решил исход битвы в этот день: понеся потери, Ходкевич отступил, укрывшись за телегами в обозе.
23 августа 1612 года над позициями противника стояла тишина: неприятели зализывали раны, готовясь к решающему сражению. Ополчение князя Пожарского занимало позиции у церкви Ильи Обыденного, казаки стояли у Лужников, устроив здесь рвы. 24 августа с утра поляки широким фронтом начали наступление. Войсками левого фланга непосредственно командовал сам Ходкевич, в середине шла конница Зборовского, пехота Граевского и Неверовского, справа двигались сотни Конецполького и запорожцы гетмана Ширяя. На сей раз главный удар Ходкевич нацелил на донских казаков, надеясь разгромить эту, по его мнению, главную силу московитов.
Превосходящими силами запорожцы и поляки сумели выдавить донцов из неглубоких рвов, занять их и продвинуться к церкви Святого Климента. Весьма довольный достигнутым успехом, Ходкевич велел своим офицерам разместить в церкви часть груза из обоза и поставить охрану, предполагая продолжить наступление. Однако казаки, перестроив свои ряды, стремительной и мощной контратакой вышибли поляков из церкви, захватив оставленные там припасы.
Наступило тягостное затишье, но по всему было видно, что поляки готовятся к новой атаке. Межаков отправил к князю Пожарскому гонца, чтобы узнать, почему его воины не участвуют в сражении. Князь отправил к казакам келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицына с известием, что его ополченцы настолько физически измотаны прошедшими боями, что пока не в силах биться с поляками, и просил казаков пока самостоятельно вести бой. Палицын, прибыв в казачий лагерь, обратился к донцам с проникновенной речью:
Братия православные христиане! Вы первыми начали доброе дело борьбы с ляхами и крепко стояли за веру православную, за что раны и глад многие из вас приняли. В сей тяжкий час постойте еще, братия, за веру православную и государство русское и не уходите на Дон восвояси. А коль надобно вам заплатить за сие, то отдам я вам казну монастырскую, ибо боле у меня ничего нет!..
Нам казны не надобно, отче! хмуро ответствовал ему атаман Межаков. Мы не пойдем на Дон до тех пор, пока не выручим Москву от ляхов! К бою, братья-казаки!
Донцы с криками ясак врубились в ряды поляков, круша их направо и налево. Пришли в движение и ополченцы князя Пожарского, набравшиеся сил после отдыха. К полудню казаки пробились к обозам противника, захватив четыреста возов с припасами. Ходкевич, у которого из многотысячного войска осталось не более четырехсот боеспособных воинов, приказал начать отступление, что и было сделано с наступлением темноты. С великим трудом прорвавшийся в Кремль с тремястами бойцами полковник Неверовский сообщил эту нерадостную весть осажденным там собратьям, добавив к голодавшим там ртам еще триста новых едоков.
Русские плотно обложили Кремль, и 15 сентября князь Пожарский предложил осажденным здесь полякам сдаться, но те ответили отказом. 22 октября донцы мощным ударом со стороны Китай-города вышибли занимавших там позиции поляков, загнав и их в Кремль. Для осажденных наступили лютые дни: испытывая страшный голод, они вынуждены были пожирать мертвых собратьев, не брезгуя кошками и собаками. Наконец, их физические и моральные силы истощились, и 24 октября 1612 года они объявили о готовности сдаться на милость победителя. На следующий день со скрипом отворились все ворота Кремля, казаки и ополченцы с радостным гомоном вошли туда. Поляки, сложив оружие на площади перед Успенским собором, с тревогой ждали решения своей участи. Всех пленных разделили на две части: те, кто попал к князю Пожарскому, позже были обменены на русских пленных во главе с митрополитом Филаретом, отцом будущего царя Михаила Романова. Поляки же, доставшиеся казакам, в большей части были истреблены обозленными донцами. Их имущество частью передали в казну, частью распределили между казаками и ополченцами.
Донские казаки отличились и в последующих событиях этого смутного периода. Именно казацкие атаманы, а не московские воеводы, писал историк В. О. Ключевский, отбили от Волоколамска короля Сигизмунда, направлявшегося к Москве, чтобы воротить ее в польские руки, и заставили его вернуться домой[121]. Именно к этому времени и относится появление известной русской поговорки: Пришли казаки с Дону, погнали ляхов до дому[122].
17. Восстание Ивана Болотникова и донские казаки. 16061607 гг.
В годы Смуты донские казаки приняли участие в первой крестьянской войне под предводительством Ивана Болотникова, которая явилась одним из крупнейших социальных движений в истории России, потрясшим основы всего государства. Одной из причин этой войны была попытка угнетенных слоев тогдашнего русского общества освободиться из-под гнета бояр, дворян и царя. Имелись, впрочем, и другие причины восстания, ибо в нем на стороне Болотникова сражалась и часть дворян, недовольных боярством и царем.
Донские казаки наряду с другими социальными группами русского государства приняли участие в восстании Болотникова. Историк И. И. Смирнов, автор обширного исследования под названием Восстание Болотникова, прямо указывает, что наряду с холопами, крестьянами, стрельцами и посадскими людьми в восстании Болотникова участвовали и донские казаки[123].